Они поселились в отеле временно, пока семье подыскивались постоянные жилища. Внутри построенного лилмиками колоссального полого планетоида для человечества уже приготовили свыше тридцати анклавов, причем каждый воспроизводил ту или иную типичную область Земли. Соответствующие ландшафты, коммерческие, культурные и художественные учреждения, проникнутые данным этническим духом, характерные жилые кварталы. Одни анклавы бурлили жизнью, другие отличались спокойной солидностью; одним был свойственен изысканный вкус, другим — броскость; в одних обстановка была городской, другие имитировали сельскую местность, и люди жили в крохотных деревушках. Анклавы различались по размерам и отделялись один от другого ухоженными парками и лесами, в которых происходили «сезонные» изменения, каменными кладками, очень похожими на горы, оазисами, джунглями, подобьями тропических лагун, речками и озерами. Над всем этим простиралось иллюзорное небо, которое светлело и темнело на протяжении двадцати пяти часов галактических суток, ночью являя созвездия и единственную луну Земли, а днем — разнообразие плывущих облаков. Дожди выпадали там и тогда, где и когда это требовалось, а в северных лесах, разделявших анклавы Скандию и Балтику, а также в Альпийском краю, Якутском и Гималайском анклавах порой шел снег. Почти все растения были настоящими. Фауна, за исключением некоторых одомашненных животных, ограничивалась местными видами. Автоматические устройства поддерживали все в чистоте и порядке.
Новые человеческие Магнаты Консилиума могли выбирать для себя, своей семьи и оперантных сотрудников любой анклав по вкусу на периоды заседания Консилиума, а в перерывах между сессиями возвращаться на родную планету или оставаться в Орбе, в зависимости от того, что их больше устраивало. Хотя человеческих кандидатов в Магнаты было пока всего сто, со временем предполагалось увеличить их число, чтобы человечество было представлено пропорционально остальным расам. По мере надобности человеческие анклавы должны были расширяться.
Все кандидаты в Магнаты из семьи Ремилардов, кроме Поля и Анн, заказали дома у моря в Палиули, райском местечке в гавайском стиле, которое быстро становилось одним из самых больших и популярных анклавов в Орбе. Поль пожелал поселиться в Золотых Воротах, лилмикском воспроизведении модернизированного Сан-Франциско, расположенном вблизи Центрального стадиона Орба и залов заседания. Анн предпочла квартиру в парижском стиле в Rive Gauche note 31, а потому поселилась в отеле в этом анклаве.
Марку выбор Анн показался чересчур причудливым, он не мог понять, как Анн, это воплощение здравого смысла, могла даже подумать о том, чтобы хотя бы на время остановиться в таком тошнотворно-романтическом месте.
В кафе тетка заказала себе только кофе с молоком и булочку; Марк же заявил, что совсем отощал за три недели с лишним на безвкусной пище, которой их пичкали на космолете «Хасан башо». С подростковым упрямством он отверг все французские яства в меню «Клозери» и шокировал официантку, потребовав поджарку — чтоб хрустела! — с яйцом, ломоть свежей папайи под лимонным соком, бананово-орехового хлеба и кувшин мексиканского шоколада.
— Но этого нет в меню… — начала чопорная пожилая официантка, одетая под стиль заведения в костюм французской подавальщицы XIX века.
— Но вы же можете их затребовать, верно? — Марк улыбался той ироничной кривой улыбкой, которая доводила Анн до исступления на всем протяжении их долгого полета с Земли. — В Орбе все продукты питания поступают с централизованного склада, и за пять минут на вашу кухню доставят полуфабрикат любого земного блюда. Я бы мог заказать жареных личинок по-австралийски, или овечьи глаза, или бизоний горб на ребрышках, или таро по-гавайски…
— Марк… — устало произнесла Анн.
— Так я же мог бы! — возразил подросток.
— Да, мсье. — Официантка, как и вся человеческая обслуга на огромной искусственной планете, была нормалью, что не помешало ей сразу распознать бунтующего мальчишку, и она мгновенно приняла ласково-покровительственный тон. — Ну, конечно, конечно, мы можем приготовить все, что тебе хочется. Так трудно сразу привыкнуть, что ты далеко от Земли. Бедный малыш! Мы постараемся облегчить твою тоску по дому. Подать личинки на жареном хлебе?
— Не надо, — пробурчал он. — Только то, что я заказал.
— Вот и хорошо! — Она погладила Марка по голове, подмигнула Анн и удалилась.
Марк почувствовал, что его вот-вот вырвет.
— Как ты считаешь, не пора ли нам объявить перемирие? — спросила Анн.
Он поднял глаза.
— Перемирие?
— Ты прекрасно знаешь, почему мы забрали тебя с Земли.
— Да, — огрызнулся он.
В космопорту, когда Поль внезапно отдал Марку сумку с его вещами и документы и вся семья сосредоточила на нем силу принуждения, он не сопротивлялся. Беспомощно скованный волей взрослых Великих Магистров, он только поглядел в глаза отцу и сказал: «Возможно, вы еще пожалеете об этом!» Потом повернулся и поднялся в космолет следом за Анн.
Теперь Анн продолжала:
— Ты останешься в Орбе минимум до января, когда церемония принятия завершится. Если хочешь, можешь и дальше злиться и кукситься, точно капризный ребенок, но я надеялась, что ты смиришься с решением семьи и будешь помогать мне, пока ты здесь. Работы до декабря, когда прибудут остальные, предстоит много.
Он уставился на нее, а она на него, не уступая ни на психомикрон, и в конце концов он снова опустил глаза. Анн, как и ее сестра Катрин, была высокой блондинкой, но если Кэт унаследовала импульсивность и страстность Люсиль, то Анн воплощала ледяную интеллигентность Дени и всегда была любимицей отца. В семье подшучивали, что она не родилась нормально, как ее пять братьев и сестра, а выпрыгнула в полном вооружении из чела Дени. В детстве Анн эти шутки задевали, и она обзавелась статуэткой Афины Паллады, которую сделала своим талисманом, и с тех пор не расставалась с ней. В Конкорде статуэтка всегда стояла на ее столе. Как-то Марк спросил, какой символ имеет эта богиня, и она ответила: «Победоносный разум».
Марк не был особенно близок с дядьями и тетками. Но очень рано уловил какое-то духовное родство между собой и этой уравновешенной женщиной, словно бы лишенной эмоций. Почему-то именно к тете Анн, а не к своим родителям и не к дядюшке Роги он обратился в девять лет, когда заинтересовался тайной человеческой половой жизни. Она все ему растолковала с деловой четкостью, подчеркнув, какая это помеха для тех, кто посвятил себя более высокой жизни духа. Секс отвлекает от более важных дел, объяснила она. Это просто биохимический процесс, чисто животное побуждение, но обладающее способностью заглушать рассудок, а потому к нему следует относиться с осторожностью. (Марк не понял, как это может случиться, но тетя Анн только мрачно усмехнулась и сказала: «Вот погоди!») Она рассказала ему, что решила не выходить замуж, не иметь детей и избегать всякой тесной близости с другими людьми, потому что работа для Галактического Содружества и оперантного человечества ей важней личного удовольствия. Тогда Марк счел ее точку зрения благородной, достойной восхищения и подражания, но принял меры, чтобы она об этом не догадалась.
Анн была первой из Ремилардов, кого экзотические попечители ввели в Североамериканское Интендантство и в Ассамблею Соинтендантов — квазинезависимое законодательное собрание Конфедерации Землян. С самого начала она была политическим ментором своего младшего брата Поля, словом и делом помогала ему быстро достигнуть положения Соинтенданта и всячески поощряла его стремление получить кресло Первого Магната, когда Конфедерация Землян станет полноправным членом Галактического Содружества. После того как сама Анн получила ранг Соинтенданта, она рискнула сообщить о собственной честолюбивой мечте остальным родным — она хотела стать ни больше и ни меньше, как Планетарным Дирижером (старшим оперантным администратором) Земли, когда Попечительство симбиари завершится.
Мечта тетки ошеломила Марка, и он стал еще больше восхищаться ею, пока… пока его не принудили полететь с ней на Орб. Возмущенный тем, что с ним поступили так бесцеремонно, полный опасений за мать и Роги, мальчик замкнулся в неуязвимой крепости своего сознания, практически не разговаривал с Анн и даже делал все, чтобы избегать ее, насколько это было возможно в довольно небольшом космолете. На протяжении всего периода самоизоляции у него было много времени для размышлений, и в частности он проанализировал убийство своего дяди Бретта Макаллистера. Рассуждая примерно так же, как Дени, Марк пришел к выводу, что основные подозрения падают на Анн, а кроме того, на ее сестру Кэт и брата Адриена.
И на его отца.
В одиночестве, раздумывая над противоестественной смертью Бретта, стараясь подавить овладевший им настоящий страх, Марк вернулся к тому, что интриговало и тревожило его вот уже одиннадцать лет, — к моменту смерти Виктора Ремиларда. Он помнил события того Страстного Четверга 2040 года с полной четкостью. Не по возрасту развитой, он живо заинтересовался семейным ритуалом, на который его не допустили, и потому, сосредоточив свои ультрачувства на спальне по ту сторону коридора, воспринял сцену смерти почти с той же полнотой, как и взрослые ее свидетели. Хотя то, что увидел и почувствовал двухлетний Марк, было недоступно младенческому пониманию. Даже и теперь он не мог в этом полностью разобраться. Но случившееся все больше прояснялось для него, по мере того как он продолжал познавать скрытые стороны собственного сознания и сознаний других высших метапсихологов.
Однако главный вопрос все еще оставался без ответа: могла ли умирающая личность, почерпнув энергию из приверженности злу, найти убежище в сознании и теле кого-то еще? Психология и богословие, насколько знал Марк, отрицали что-либо подобное. Тем не менее в момент смерти Виктора что-то произошло… Догадка, что в странной смерти Бретта повинен Виктор или какое-то его орудие, осенила Марка, как сфокусированная вспышка, вне всякой логики, а потому еще более удручающе…
Тетя Анн смотрела на него светлыми холодными глазами, в которых он неожиданно прочел дурное предзнаменование.
— Так ты согласен помогать мне, Марк?
Мальчик отвел взгляд и, как мог искуснее, спроецировал неохотное согласие, легкую трещинку в экранах, которые прежде казались ей непробиваемыми. Он проецировал подростковую неуверенность и отчаянную потребность довериться какому-нибудь надежному взрослому, тончайший намек на свое былое восхищение ею.
— Я… я постараюсь, тетя Анн.
Она протянула руку и с легкой улыбкой погладила его по плечу.
— Отлично. И я тоже постараюсь помочь тебе, Марк.
Тут принесли их заказ, и французская официантка по-матерински ласково выслушала извинения Марка за его капризы в выборе меню. При этом он виновато признался ей, что как гурман никуда не годится. Однако он надеется побывать во всех этнических анклавах человечества, пока он тут, и воспитать свои вкусовые сосочки. Она весело засмеялась.
— Познакомься и с кухней экзотиков! Только, естественно, не с крондакской: их пища содержит слишком много нефтехимикатов и вредных алкалоидов. Кухня гии по-настоящему восхитительна — сплошные душистые десерты и салаты, а полтроянцы творят чудеса с продуктами моря, но и мясные их блюда стоит попробовать. Симбиари — великие мастера кондитерских изделий. Зеленые же, как ты, наверное, знаешь, лишь частично питаются солнечным светом, а в основном приготовляют замечательные лакомства из разных видов сахара. Ну, и остаются лилмики… Ты ведь можешь встретить тут одного из этих редких существ. Говорят, впечатление незабываемое. Есть они, правда, не едят. Некоторые утверждают, будто они питаются музыкой сфер, но, думаю, это чепуха.
— Я очень рад, что поживу здесь, — сказал Марк. — Утверждают, будто посетить экзотические анклавы Консилиума Орба — значит как бы совершить быстрый круиз по всей обитаемой Галактике. Когда я вернусь на Землю, мои однокурсники будут мне жутко завидовать. Все наслушались самых удивительных историй и мечтают побывать здесь. Но, конечно,. планета закрыта для туристов — даже оперантных.
— А на какой срок подписывает контракт обслуживающий персонал? — с интересом спросила Анн.
Официантка вздохнула.
— Всего на триста дней. То есть в большинстве случаев. Надеюсь, это правило отменят. Я бы с радостью осталась подольше, хотя мой муж спит и видит, как бы поскорее вернуться в Париж. Но жизнь тут куда увлекательнее, особенно теперь, когда человечество готовится занять место в Консилиуме. — Она понизила голос. — А платят в Орбе втрое больше, чем в мирах Конфедерации Землян, ну и нам, нормалям, предоставляются те же привилегии при покупках, что и оперантным бюрократам. И мы можем пользоваться теми же художественными, культурными и развлекательными учреждениями, что и Магнаты и их оперантные помощники… если захотим.
— А вы хотите? — спросил Марк.
Она внимательно на него посмотрела.
— Не всегда. И нам нравится жить в наших собственных неоперантных кварталах внутри этнических анклавов. Приятнее жить среди себе подобных, n'est-ce pas? note 32
— Mais naturellement, madame. Vous moen direz tant note 33, — ответил Марк.
— Да ты и правда говоришь по-французски! — радостно воскликнула она. — Маленький мой франко-американец! Epatant! note 34
— Совсем немного. Меня научил прадедушка.
— И он здесь? — спросила она, улыбаясь.
— Нет, — ответил Марк, отводя глаза, и его лицо утратило всякое выражение.
Официантка взяла под мышку большой поднос и отошла со словами:
— En bien. Bon appetit note 35. Желаю вам хорошо провести день.
Довольно долго Марк и Анн ели молча. Потом Анн сказала:
— Если на то будет веская причина, ты можешь вызвать своего деда по подпространственному коммуникатору и договориться о прямой связи на персональной волне. Он легко дальнирует через четыре тысячи световых лет, отделяющих нас от Земли.
— Зачем мне понадобится говорить с Grandpere? — Марк допил горячий шоколад и слизнул пену с губ. Подали его в непомерно большой чашке из тонкого фарфора. Шоколад был отлично взбит, приправлен медом, ванилью и корицей.
— Я знаю, ты не так уж близок с Дени. Но если бы тебе понадобилось обсудить… какое-нибудь серьезное семейное дело на Земле, уладить что-то, то обратиться следует к нему.
— Учту. — Марк отодвинул чашку и положил вилку с ножом параллельно тарелке. — Начнем работать сразу же?
Анн улыбнулась.
— Нет. Хотя мне хотелось бы заглянуть сегодня в наши канцелярии. А что планируешь ты? Осматривать достопримечательности?
— Просто побродить. Познакомиться с этим местом. Двадцать три дня в серой пустоте не пошли на пользу моим нервам.
— Я заметила. — Анн взглянула на свой наручный комп. — Сегодня в девятнадцать тридцать мы приглашены на ужин к Кайлу Макдональду и его жене Мэри Гаврыс в анклав Ломонд. Ты их помнишь?
Марк кивнул:
— Конечно, он пишет научную фантастику, а она Европейский Соинтендант. Дядюшка Роги рассказывал, как он их познакомил. Я пытался читать диски Макдональда, но это какой-то неправдоподобный бред.
— Надеюсь, за ужином ты воздержишься от литературной критики. Так вот: если я отпущу тебя сегодня побегать на воле, ты обещаешь завтра заняться поисками жилья в Паиули? Найти что-нибудь приличное на берегу будет не просто. Я слышала, что русские пытались прибрать к рукам все лучшие места.
Серые глаза Марка радостно заблестели.
— Разреши мне сегодня самому найти, чем заняться, а завтра я в полном твоем распоряжении.
— Ну так отправляйся! — Анн засмеялась. — Только не впутывайся во что-нибудь, из чего не выпутаешься!
Он бросил салфетку на стол, вскочил, чуть не опрокинув ажурный чугунный стул, и пробежал по террасе к выходу. Метрах в ста оттуда, рядом с булочной, находился вход в метро. Марк заставил себя пойти шагом и свернул туда, оглянувшись через плечо и помахав Анн, которая налила себе еще кофе и смотрела ему вслед с выражением, выдававшим большую тревогу. А Марк уже сбежал по ступенькам в светящуюся стеклоподобную глубину, которая совершенно не вязалась с уютной старомодностью французского анклава. Он почти сразу же поймал безынерционную капсулу и отправился на самый верхний ярус гигантского керамического планетоида — в космопорт Орба.
Четыре часа Марк смирно просидел на скамье в человеческом зале ожидания и, пустив в ход дальневидение и прочие ультрачувства, вбирал все формальности, предваряющие отлет, чтобы потом не допустить ни малейшей ошибки. Он изучил процедуру выдачи билетов, прохождение карантина, относительно малоконтролируемую посадку на небольшие суперлюминальные частные космолеты и даже то, как бригады наземного обслуживания; состоявшие из экзотиков, готовили к отлету корабли Конфедерации Землян на стартовых платформах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Новые человеческие Магнаты Консилиума могли выбирать для себя, своей семьи и оперантных сотрудников любой анклав по вкусу на периоды заседания Консилиума, а в перерывах между сессиями возвращаться на родную планету или оставаться в Орбе, в зависимости от того, что их больше устраивало. Хотя человеческих кандидатов в Магнаты было пока всего сто, со временем предполагалось увеличить их число, чтобы человечество было представлено пропорционально остальным расам. По мере надобности человеческие анклавы должны были расширяться.
Все кандидаты в Магнаты из семьи Ремилардов, кроме Поля и Анн, заказали дома у моря в Палиули, райском местечке в гавайском стиле, которое быстро становилось одним из самых больших и популярных анклавов в Орбе. Поль пожелал поселиться в Золотых Воротах, лилмикском воспроизведении модернизированного Сан-Франциско, расположенном вблизи Центрального стадиона Орба и залов заседания. Анн предпочла квартиру в парижском стиле в Rive Gauche note 31, а потому поселилась в отеле в этом анклаве.
Марку выбор Анн показался чересчур причудливым, он не мог понять, как Анн, это воплощение здравого смысла, могла даже подумать о том, чтобы хотя бы на время остановиться в таком тошнотворно-романтическом месте.
В кафе тетка заказала себе только кофе с молоком и булочку; Марк же заявил, что совсем отощал за три недели с лишним на безвкусной пище, которой их пичкали на космолете «Хасан башо». С подростковым упрямством он отверг все французские яства в меню «Клозери» и шокировал официантку, потребовав поджарку — чтоб хрустела! — с яйцом, ломоть свежей папайи под лимонным соком, бананово-орехового хлеба и кувшин мексиканского шоколада.
— Но этого нет в меню… — начала чопорная пожилая официантка, одетая под стиль заведения в костюм французской подавальщицы XIX века.
— Но вы же можете их затребовать, верно? — Марк улыбался той ироничной кривой улыбкой, которая доводила Анн до исступления на всем протяжении их долгого полета с Земли. — В Орбе все продукты питания поступают с централизованного склада, и за пять минут на вашу кухню доставят полуфабрикат любого земного блюда. Я бы мог заказать жареных личинок по-австралийски, или овечьи глаза, или бизоний горб на ребрышках, или таро по-гавайски…
— Марк… — устало произнесла Анн.
— Так я же мог бы! — возразил подросток.
— Да, мсье. — Официантка, как и вся человеческая обслуга на огромной искусственной планете, была нормалью, что не помешало ей сразу распознать бунтующего мальчишку, и она мгновенно приняла ласково-покровительственный тон. — Ну, конечно, конечно, мы можем приготовить все, что тебе хочется. Так трудно сразу привыкнуть, что ты далеко от Земли. Бедный малыш! Мы постараемся облегчить твою тоску по дому. Подать личинки на жареном хлебе?
— Не надо, — пробурчал он. — Только то, что я заказал.
— Вот и хорошо! — Она погладила Марка по голове, подмигнула Анн и удалилась.
Марк почувствовал, что его вот-вот вырвет.
— Как ты считаешь, не пора ли нам объявить перемирие? — спросила Анн.
Он поднял глаза.
— Перемирие?
— Ты прекрасно знаешь, почему мы забрали тебя с Земли.
— Да, — огрызнулся он.
В космопорту, когда Поль внезапно отдал Марку сумку с его вещами и документы и вся семья сосредоточила на нем силу принуждения, он не сопротивлялся. Беспомощно скованный волей взрослых Великих Магистров, он только поглядел в глаза отцу и сказал: «Возможно, вы еще пожалеете об этом!» Потом повернулся и поднялся в космолет следом за Анн.
Теперь Анн продолжала:
— Ты останешься в Орбе минимум до января, когда церемония принятия завершится. Если хочешь, можешь и дальше злиться и кукситься, точно капризный ребенок, но я надеялась, что ты смиришься с решением семьи и будешь помогать мне, пока ты здесь. Работы до декабря, когда прибудут остальные, предстоит много.
Он уставился на нее, а она на него, не уступая ни на психомикрон, и в конце концов он снова опустил глаза. Анн, как и ее сестра Катрин, была высокой блондинкой, но если Кэт унаследовала импульсивность и страстность Люсиль, то Анн воплощала ледяную интеллигентность Дени и всегда была любимицей отца. В семье подшучивали, что она не родилась нормально, как ее пять братьев и сестра, а выпрыгнула в полном вооружении из чела Дени. В детстве Анн эти шутки задевали, и она обзавелась статуэткой Афины Паллады, которую сделала своим талисманом, и с тех пор не расставалась с ней. В Конкорде статуэтка всегда стояла на ее столе. Как-то Марк спросил, какой символ имеет эта богиня, и она ответила: «Победоносный разум».
Марк не был особенно близок с дядьями и тетками. Но очень рано уловил какое-то духовное родство между собой и этой уравновешенной женщиной, словно бы лишенной эмоций. Почему-то именно к тете Анн, а не к своим родителям и не к дядюшке Роги он обратился в девять лет, когда заинтересовался тайной человеческой половой жизни. Она все ему растолковала с деловой четкостью, подчеркнув, какая это помеха для тех, кто посвятил себя более высокой жизни духа. Секс отвлекает от более важных дел, объяснила она. Это просто биохимический процесс, чисто животное побуждение, но обладающее способностью заглушать рассудок, а потому к нему следует относиться с осторожностью. (Марк не понял, как это может случиться, но тетя Анн только мрачно усмехнулась и сказала: «Вот погоди!») Она рассказала ему, что решила не выходить замуж, не иметь детей и избегать всякой тесной близости с другими людьми, потому что работа для Галактического Содружества и оперантного человечества ей важней личного удовольствия. Тогда Марк счел ее точку зрения благородной, достойной восхищения и подражания, но принял меры, чтобы она об этом не догадалась.
Анн была первой из Ремилардов, кого экзотические попечители ввели в Североамериканское Интендантство и в Ассамблею Соинтендантов — квазинезависимое законодательное собрание Конфедерации Землян. С самого начала она была политическим ментором своего младшего брата Поля, словом и делом помогала ему быстро достигнуть положения Соинтенданта и всячески поощряла его стремление получить кресло Первого Магната, когда Конфедерация Землян станет полноправным членом Галактического Содружества. После того как сама Анн получила ранг Соинтенданта, она рискнула сообщить о собственной честолюбивой мечте остальным родным — она хотела стать ни больше и ни меньше, как Планетарным Дирижером (старшим оперантным администратором) Земли, когда Попечительство симбиари завершится.
Мечта тетки ошеломила Марка, и он стал еще больше восхищаться ею, пока… пока его не принудили полететь с ней на Орб. Возмущенный тем, что с ним поступили так бесцеремонно, полный опасений за мать и Роги, мальчик замкнулся в неуязвимой крепости своего сознания, практически не разговаривал с Анн и даже делал все, чтобы избегать ее, насколько это было возможно в довольно небольшом космолете. На протяжении всего периода самоизоляции у него было много времени для размышлений, и в частности он проанализировал убийство своего дяди Бретта Макаллистера. Рассуждая примерно так же, как Дени, Марк пришел к выводу, что основные подозрения падают на Анн, а кроме того, на ее сестру Кэт и брата Адриена.
И на его отца.
В одиночестве, раздумывая над противоестественной смертью Бретта, стараясь подавить овладевший им настоящий страх, Марк вернулся к тому, что интриговало и тревожило его вот уже одиннадцать лет, — к моменту смерти Виктора Ремиларда. Он помнил события того Страстного Четверга 2040 года с полной четкостью. Не по возрасту развитой, он живо заинтересовался семейным ритуалом, на который его не допустили, и потому, сосредоточив свои ультрачувства на спальне по ту сторону коридора, воспринял сцену смерти почти с той же полнотой, как и взрослые ее свидетели. Хотя то, что увидел и почувствовал двухлетний Марк, было недоступно младенческому пониманию. Даже и теперь он не мог в этом полностью разобраться. Но случившееся все больше прояснялось для него, по мере того как он продолжал познавать скрытые стороны собственного сознания и сознаний других высших метапсихологов.
Однако главный вопрос все еще оставался без ответа: могла ли умирающая личность, почерпнув энергию из приверженности злу, найти убежище в сознании и теле кого-то еще? Психология и богословие, насколько знал Марк, отрицали что-либо подобное. Тем не менее в момент смерти Виктора что-то произошло… Догадка, что в странной смерти Бретта повинен Виктор или какое-то его орудие, осенила Марка, как сфокусированная вспышка, вне всякой логики, а потому еще более удручающе…
Тетя Анн смотрела на него светлыми холодными глазами, в которых он неожиданно прочел дурное предзнаменование.
— Так ты согласен помогать мне, Марк?
Мальчик отвел взгляд и, как мог искуснее, спроецировал неохотное согласие, легкую трещинку в экранах, которые прежде казались ей непробиваемыми. Он проецировал подростковую неуверенность и отчаянную потребность довериться какому-нибудь надежному взрослому, тончайший намек на свое былое восхищение ею.
— Я… я постараюсь, тетя Анн.
Она протянула руку и с легкой улыбкой погладила его по плечу.
— Отлично. И я тоже постараюсь помочь тебе, Марк.
Тут принесли их заказ, и французская официантка по-матерински ласково выслушала извинения Марка за его капризы в выборе меню. При этом он виновато признался ей, что как гурман никуда не годится. Однако он надеется побывать во всех этнических анклавах человечества, пока он тут, и воспитать свои вкусовые сосочки. Она весело засмеялась.
— Познакомься и с кухней экзотиков! Только, естественно, не с крондакской: их пища содержит слишком много нефтехимикатов и вредных алкалоидов. Кухня гии по-настоящему восхитительна — сплошные душистые десерты и салаты, а полтроянцы творят чудеса с продуктами моря, но и мясные их блюда стоит попробовать. Симбиари — великие мастера кондитерских изделий. Зеленые же, как ты, наверное, знаешь, лишь частично питаются солнечным светом, а в основном приготовляют замечательные лакомства из разных видов сахара. Ну, и остаются лилмики… Ты ведь можешь встретить тут одного из этих редких существ. Говорят, впечатление незабываемое. Есть они, правда, не едят. Некоторые утверждают, будто они питаются музыкой сфер, но, думаю, это чепуха.
— Я очень рад, что поживу здесь, — сказал Марк. — Утверждают, будто посетить экзотические анклавы Консилиума Орба — значит как бы совершить быстрый круиз по всей обитаемой Галактике. Когда я вернусь на Землю, мои однокурсники будут мне жутко завидовать. Все наслушались самых удивительных историй и мечтают побывать здесь. Но, конечно,. планета закрыта для туристов — даже оперантных.
— А на какой срок подписывает контракт обслуживающий персонал? — с интересом спросила Анн.
Официантка вздохнула.
— Всего на триста дней. То есть в большинстве случаев. Надеюсь, это правило отменят. Я бы с радостью осталась подольше, хотя мой муж спит и видит, как бы поскорее вернуться в Париж. Но жизнь тут куда увлекательнее, особенно теперь, когда человечество готовится занять место в Консилиуме. — Она понизила голос. — А платят в Орбе втрое больше, чем в мирах Конфедерации Землян, ну и нам, нормалям, предоставляются те же привилегии при покупках, что и оперантным бюрократам. И мы можем пользоваться теми же художественными, культурными и развлекательными учреждениями, что и Магнаты и их оперантные помощники… если захотим.
— А вы хотите? — спросил Марк.
Она внимательно на него посмотрела.
— Не всегда. И нам нравится жить в наших собственных неоперантных кварталах внутри этнических анклавов. Приятнее жить среди себе подобных, n'est-ce pas? note 32
— Mais naturellement, madame. Vous moen direz tant note 33, — ответил Марк.
— Да ты и правда говоришь по-французски! — радостно воскликнула она. — Маленький мой франко-американец! Epatant! note 34
— Совсем немного. Меня научил прадедушка.
— И он здесь? — спросила она, улыбаясь.
— Нет, — ответил Марк, отводя глаза, и его лицо утратило всякое выражение.
Официантка взяла под мышку большой поднос и отошла со словами:
— En bien. Bon appetit note 35. Желаю вам хорошо провести день.
Довольно долго Марк и Анн ели молча. Потом Анн сказала:
— Если на то будет веская причина, ты можешь вызвать своего деда по подпространственному коммуникатору и договориться о прямой связи на персональной волне. Он легко дальнирует через четыре тысячи световых лет, отделяющих нас от Земли.
— Зачем мне понадобится говорить с Grandpere? — Марк допил горячий шоколад и слизнул пену с губ. Подали его в непомерно большой чашке из тонкого фарфора. Шоколад был отлично взбит, приправлен медом, ванилью и корицей.
— Я знаю, ты не так уж близок с Дени. Но если бы тебе понадобилось обсудить… какое-нибудь серьезное семейное дело на Земле, уладить что-то, то обратиться следует к нему.
— Учту. — Марк отодвинул чашку и положил вилку с ножом параллельно тарелке. — Начнем работать сразу же?
Анн улыбнулась.
— Нет. Хотя мне хотелось бы заглянуть сегодня в наши канцелярии. А что планируешь ты? Осматривать достопримечательности?
— Просто побродить. Познакомиться с этим местом. Двадцать три дня в серой пустоте не пошли на пользу моим нервам.
— Я заметила. — Анн взглянула на свой наручный комп. — Сегодня в девятнадцать тридцать мы приглашены на ужин к Кайлу Макдональду и его жене Мэри Гаврыс в анклав Ломонд. Ты их помнишь?
Марк кивнул:
— Конечно, он пишет научную фантастику, а она Европейский Соинтендант. Дядюшка Роги рассказывал, как он их познакомил. Я пытался читать диски Макдональда, но это какой-то неправдоподобный бред.
— Надеюсь, за ужином ты воздержишься от литературной критики. Так вот: если я отпущу тебя сегодня побегать на воле, ты обещаешь завтра заняться поисками жилья в Паиули? Найти что-нибудь приличное на берегу будет не просто. Я слышала, что русские пытались прибрать к рукам все лучшие места.
Серые глаза Марка радостно заблестели.
— Разреши мне сегодня самому найти, чем заняться, а завтра я в полном твоем распоряжении.
— Ну так отправляйся! — Анн засмеялась. — Только не впутывайся во что-нибудь, из чего не выпутаешься!
Он бросил салфетку на стол, вскочил, чуть не опрокинув ажурный чугунный стул, и пробежал по террасе к выходу. Метрах в ста оттуда, рядом с булочной, находился вход в метро. Марк заставил себя пойти шагом и свернул туда, оглянувшись через плечо и помахав Анн, которая налила себе еще кофе и смотрела ему вслед с выражением, выдававшим большую тревогу. А Марк уже сбежал по ступенькам в светящуюся стеклоподобную глубину, которая совершенно не вязалась с уютной старомодностью французского анклава. Он почти сразу же поймал безынерционную капсулу и отправился на самый верхний ярус гигантского керамического планетоида — в космопорт Орба.
Четыре часа Марк смирно просидел на скамье в человеческом зале ожидания и, пустив в ход дальневидение и прочие ультрачувства, вбирал все формальности, предваряющие отлет, чтобы потом не допустить ни малейшей ошибки. Он изучил процедуру выдачи билетов, прохождение карантина, относительно малоконтролируемую посадку на небольшие суперлюминальные частные космолеты и даже то, как бригады наземного обслуживания; состоявшие из экзотиков, готовили к отлету корабли Конфедерации Землян на стартовых платформах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56