– Вот как? – Это раззадорило его, и он не смог не продолжить – Стало быть, я здесь еще не самый плешивый? – «Ну к чему мне лезть в эту западню? – посетовал он про себя. – Она – шлюха и наверняка ответит мне именно так, как я бы того хотел».Серина улыбнулась профессиональной улыбкой актера, приступающего к изображению несуществующей страсти:– Ты силен, как жеребец. После тебя я еще неделю не смогу сидеть.– Правда? – Он покосился на свою увядшую плоть и в смущении прикрылся одеялом.– Ты ведь заплатил за всю ночь, не так ли? Отдохни немного, а потом мы попробуем еще по-другому.Она стала любопытна ему, хотя он был знаком с правилами. Здесь было не принято проявлять личный интерес к проституткам. Но она была его первой цветной девушкой, и этой ночью он испытал такой же экстаз, как когда-то давно, в самый первый раз. «Прошло слишком много лет, чтобы так просто все вспомнить, – подумал он. – Кто же она была? Ах да, одна из горничных, а мне тогда было около тринадцати. Она затащила меня в бельевую и в мгновение ока спустила с меня штаны». От этих воспоминаний жизнь снова проснулась в его ослабевшем члене.Серина протянула руку и принялась ласкать его. Такой мужчина был ей в диковинку: все-таки английский милорд. По крайней мере, так ей сказала Фени возле лестницы.– Постарайся угодить ему, – шепнула матрона. – Он приятный мужчина и заплатил за всю ночь.Седрику захотелось раствориться в ней, вдыхая этот странный, сильный, свежий аромат, он желал бы оставаться вечно с этой темнокожей сиреной – живым воплощением всех жестоких, диких и необъяснимых секретов своего древнего загадочного племени.Серина приняла его плоть в свое тело и, вздыхая от притворного экстаза, покосилась в окно, примечая первые признаки рассвета. Когда Седрик наконец добился своего и успокоился, она принялась размышлять, успела ли Зита, ее обожаемая любовница-арабка, кончить со своим клиентом. Не уляжется ли она спать и будет ли ждать Серину, чтобы прийти к ней в объятия в тесной каморке, где они обитали вдвоем – в закрытой пристройке задней части дома, предназначенной для рабов?
«Такое бывает лишь в сказке. Я не могу в это поверить. Мне постоянно хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю». Такие и подобные им мысли постоянно крутились в голове у Кэтрин во все дни, последовавшие за их прибытием в Новый Орлеан.Прежде всего и больше всего удивлял ее Бовуар-Хаус: она обошла его весь, снизу доверху, вооружившись описью находившегося здесь имущества, – непростая задача, ибо одна комната здесь спорила с другою в роскоши и изобилии обстановки. Что уж говорить про бесчисленные бельевые, кладовые и чуланы, в которых хранились всяческие домашние принадлежности – все лучшего качества, все, доставленные сюда с континента: драпировки и покрывала, полотенца и постельное белье, украшения и безделушки, не нашедшие пока своего места, столовое серебро, золото, роскошные сервизы, наборы кухонных принадлежностей, картины, китайский фарфор – настоящая пещера Аладдина с несметными сокровищами.Во всем этом ей неоценимую помощь оказала Селеста, худая негритянка в белоснежном чепце и бесчисленных крахмальных юбках. Всегда вежливая и улыбчивая, к вящему удивлению своей молодой хозяйки, она охотно давала советы, облегчавшие той понимание креольского образа жизни, с которым ее столкнула судьба. Селеста железной рукой правила женским персоналом, и все в доме находилось под ее юрисдикцией. Она также составляла меню и список покупок, зачастую самолично отправляясь на рынок – в особо важных случаях. Пьер распоряжался лакеями, мужским персоналом в доме, садовниками и грумами, и только у него имелись ключи от винного погреба.Однако в доме имелась еще одна персона, для которой законы были не писаны и которая никому не подчинялась – Анри, гигантский негр, чья физиономия более всего напоминала авоську с луком: он правил целой армией своих помощников, которых гонял в хвост и в гриву, казнил и миловал, как заправский тиран. Когда он впервые встретился с Кэтрин лицом к лицу, ока тут же решила: сейчас или никогда. Она ни за что не позволит ему повелевать ею. Конечно, для нее это был нелегкий шаг, но она становилась день ото дня все увереннее.Анри подозрительно уставился на нее, скривив в усмешке толстые губы, и заговорил на невообразимой смеси английского с французским и карибским – все абсолютно неразборчиво.– Тута отродясь не видывали хозяйки, покуда я здесь, – пробасил он, сложив огромные, припудренные мукой ручищи на засаленном, покрытом пятнами переднике. – И приказы-то я получал от мичи Мичи – от искаженного «мистер» – принятое в некоторых южных штатах обращение слуг к белым господам.
Финна и ни от кого боле, вот оно как. И ни одна английская мамзель не ходила здеся на высоких каблучках и не тыкала меня, куда да что. И никогда за всю ее сладкую жизню ей такого не доведется. Уж во всяком случае не со стариной Анри.– Мистер Керриган умер, а я его наследница, – ясно произнесла Кэтрин, уловив возбужденное перешептывание слуг, во все глаза следивших за стычкой. В кухне стояла ужасная духота. Она чувствовала, как у нее по спине и между грудей стекают тонкие струйки пота. – У тебя нет иного выхода, как только принять меня вместо него.– У вас, милая девушка, до этого нос не дорос. – Во время разговора он не переставая жевал что-то экзотическое. Она уловила ароматы базилика и имбиря, а когда он рассмеялся, широко распахнув рот, она увидела какую-то темную массу у него на языке.Его подручные попытались вторить ему, но у них смех почему-то вышел не столь веселым. Селеста тут же набросилась на них:– А ну-ка попридержи язык! Мисс Кэтрин не желает ничего такого слушать! Анри, мне за тебя стыдно. Она правду сказала. Это ж хозяйская последняя воля – чтоб мы все служили ей.– Если тебя это не устраивает, Анри, могу предложить тебе подыскать другую работу, – решительно заявила Кэтрин, начиная входить во вкус этого поединка.Во все время их разговора Анри не отходил от плиты: он помешивал соус, нюхая и пробуя его на вкус, стараясь сохранить то единственное, неповторимое сочетание компонентов, составлять которое не позволял никому другому: его помощники допускались лишь к таким примитивным операциям, как мойка посуды, чистка овощей и резка специй. Наконец он счел возможным отойти от плиты, плюхнулся в кресло, стоявшее возле распахнутой задней двери, задрал ноги на стул и издевательски взглянул на Кэтрин.– Вот, значит, как? – нагло поинтересовался он.– Именно так, – отвечала она, встав перед ним подбоченясь и строго нахмурив густые брови. – А ну-ка встань, когда я с тобой разговариваю. Кем это ты себя вообразил?– Лучшим поваром в здешних краях – вот кем. Ежели я уйду, вам туго придется, вот как. – Но при этом он все же поднялся с кресла, и его гигантская фигура нависла над нею… и тем не менее ей показалось, что в его глазах, глубоко запрятанных в складках жира, промелькнуло новое выражение.– Я не собираюсь этого с тобою обсуждать. – Кэтрин оперлась рукой на стол, совершенно белый из-за постоянного мытья и выскабливания. – И я еще ни разу не ела здесь ничего сверхъестественного – даже у Антуана.– У Антуана! – с невыразимым презрением пробасил он. – Да чего они там знают-то про кухню? Вы б хоть раз отведали мой джамбо. Поглядим, что тогда запоете.– Увы, – театрально вздохнула она, – похоже, что мне никогда не доведется его отведать, коль скоро ты уходишь со службы.– Ухожу? – Его брови взлетели на лоб, едва не касаясь края высокого поварского колпака. – А кто ж тут говорит, что уходит?– Я не совсем поняла. – Кэтрин покосилась в сторону Селесты, стоявшей в другом конце кухни, и экономка, сложив указательный и большой пальцы, украдкой показала ей «о'кей». – У меня только что сложилось впечатление, что ты не считаешь возможным работать на женщину?– Разве я это сказал?– Мне показалось, да.– Вовсе я этого не говорил. Но я могу и уйти – о да, тут хватит семей, которые зубами вцепятся в старого Анри, чтоб он только на них работал!– Ну, значит, решено. – И Кэтрин двинулась прочь, бросив через плечо Селесте: – Немедленно начинай искать ему замену. Нам понадобится новый повар, когда Анри оставит нас к концу недели.– Эй, обождите ж минутку. – С удивительной для его комплекции проворностью он мгновенно оказался рядом. – Не надо вам так торопиться, мисс Кэтрин. Что, вы говорите, вам хотелось бы покушать?Вечером на обеде присутствовали Седрик, Элиза, Уоррен и Деламар, а главным блюдом был джамбо. Анри превзошел сам себя, создав восхитительную смесь цыпленка с копченой уткой, залитую горячим соусом, с гарниром из нежных овощей и белого воздушного риса.Теперь Кэтрин не успокоилась, пока не была принята в подмастерья к Анри, и проводила долгие, утомительные часы в душной кухне. Убрав волосы под тиньон – тюрбан из мадрасского хлопка, который носили все цветные женщины, и повязавшись длинным фартуком, она внимательно слушала разглагольствования Анри, посвящавшего ее в таинства креольской кухни. Временами он терял терпение, если ока проявляла недостаточную сообразительность, но ей хватало чувства юмора выслушивать его нотации. Обычно маэстро не сердился долго и снова начинал улыбаться, заправившись очередной порцией жвачки. Он объяснял тонкости нового блюда, или позволял ей запустить руку в кувшин с изюмом, который хранил на заветной полке, или советовал подкрепиться черными и зелеными оливками, лежавшими на подстилке из виноградных листьев.Полная любви к своему новому городу и желания как можно больше узнать о его истории и традициях, Кэтрин преуспела в этом настолько, что ее уже не шокировали постоянно встречавшиеся нелепости и контрасты. Старая часть города была построена испанцами и французами под защитой оборонительных стен. Позже, с появлением американских дельцов, были освоены окрестности, получившие название Лафайет, сохранившееся вплоть до аннексии Нового Орлеана.Деламар объяснил ей, как появилось название Садовый Район.– Понимаете, мисс Энсон, долгие годы новоорлеанцы жили в домах, отгороженных от улиц стенами в испанском стиле, с балконами, обращенными на сады позади зданий, – как вы могли видеть на Вьё Карре. Но когда американцы принялись осваивать Лафайет, кто-то из богатых французов не пожелал отставать от них. Они также приобрели себе обширные участки, где можно было разбить просторные чудесные сады, вроде тех, что имелись у них за чертой города, на плантациях.Кэтрин узнала, что здесь есть большое поселение ирландцев в районе Канальной улицы, не говоря уже о множестве других этнических групп, каждая из которых внесла свою лепту в неповторимую культуру Нового Орлеана – своими обычаями, манерами и религиями. Городской рынок являлся воплощением этого микрокосма, в котором лишь малую долю представляли аборигены Западной Индии, Западной Индией долгое время именовали Американский континент.
жившие вдоль берегов величайшей водной артерии Америки.Кэтрин очень хотелось побывать там, ведь она понимала, что ее каникулы будут весьма краткими и надо успеть как можно больше за это время. Вскоре Деламар представит ей ее банкиров, а на конец месяца уже запланирована поездка в «Край Света». Кроме того, необходимо было завести знакомства с местной знатью, побывать в опере и устроить у себя прием в честь новых знакомых. Организацию последнего она с радостью предоставила Элизе и Уоррену, поскольку ей самой катастрофически не хватало ни времени, ни энергии – последней, видимо, из-за жары и духоты, к которым она так и не привыкла. Лишь несколько кратких часов ранним утром и вечером она могла позволить себе двигаться, не покрываясь испариной. Часы сиесты она проводила в полном изнеможении на кровати, или сидя в ванне, или распростершись в шезлонге на одной из галерей в тщетном ожидании хотя бы малейшего ветерка.Адриен, получив ее согласие, временами навещал ее – настойчивый, неизменно волновавший ее своей красотой. Элиза подогревала ее возбуждение, без конца твердя о том, как ей повезло с первых шагов очаровать самого перспективного молодого холостяка в этом городе.– Почему вы не позволяете мне провезти вас по городу? – спросил он как-то вечером, стоя рядом с Кэтрин у распахнутого окна. Снизу, из гостиной, до них доносились взрывы хохота – это Седрик на пару с Элизой разыгрывали роббер – другой в вист – против Уоррена и полковника.– Элиза полностью завладела мною. Она обожает ездить по магазинам.– Есть ли такое место, куда вы хотели бы поехать, а она – нет?– Да, есть. Свозите меня на городской рынок. Селеста говорила, что интереснее всего побывать там на рассвете, но Элиза отказывается подниматься в столь ранний час.– Считайте, что вы там побывали. – Он обнял было ее за талию, но она отстранилась, и в его темных глазах полыхнула досада.Однако он оказался верен данному слову и появился у ворот Бовуар-Хауса с первыми лучами утренней зари. Кэтрин, караулившая на балконе его появление, вернулась в комнату и сказала:– Взгляни на небо, Филлис. Разве оно не прекрасно? Если здесь и есть что-то, способное напомнить мне Риллингтон, так это красочные закаты и восходы.Филлис едва что-то пробурчала в ответ. В столь ранний час она была не способна обращать внимание на всякие поэтические бредни. Не то чтоб ей не было любопытно взглянуть на рынок собственными глазами, но все же она гораздо в меньшей степени желала этого, чем Кэтрин. С другой стороны, она не могла не пойти туда с хозяйкой – уж очень дорожила своим привилегированным положением среди остальной прислуги. Они недолюбливали таких простых девушек, как она, именовали ее белым отребьем и считали незаслуженным ее высокое звание личной служанки при хозяйке.Кэтрин надела шляпу с широкими полями и целым ворохом страусовых перьев, опустила на лицо вуаль и направилась к выходу. Адриен поджидал ее возле лестницы, чтобы помочь подняться в ландо. Филлис вскарабкалась сама и устроилась на противоположном сиденье, держа в руках зонтик и ридикюль Кэтрин. Она временно была наделена полномочиями дуэньи и не спускала с Адриена глаз, относясь к своим обязанностям исключительно серьезно. Она решила, что к этому скользкому типу нельзя относиться с доверием.Кучер взмахнул кнутом, и ландо покинуло тишину Первой улицы, проехало по авеню Св. Карла, обогнало неспешные телеги, влекомые запряженными в них мулами, пересекло площадь Джексона и углубилось во Французский квартал. Здесь на улицах уже было полно торговцев, на всех языках расхваливавших свой товар. Острый запах жареных кофейных зерен доносился из дверей ресторанов, и на всех углах стояли женщины в цветастых платьях и готовили прямо здесь, на переносных жаровнях.– Калас! – кричали они. – Калас – ту белль ка-лас!– Чем это они торгуют? – поинтересовалась Кэтрин, как только экипаж замедлил ход. – Как вкусно пахнет! Я даже проголодалась.– Это рисовые пирожные, обсыпанные сахаром, – отвечал Адриен, забавляясь ее простодушным любопытством. – Позвольте, я их вам куплю.– Надо будет сказать Анри, – вздохнула Кэтрин, когда наконец смогла заговорить. Она старательно обтирала с пальцев сахар. – Как вы думаете, он сможет приготовить такие же?– Я не сомневаюсь в этом. – Адриен едва скрыл зевок. Накануне он почти до утра резался в карты с двумя приезжими из Нью-Йорка. – А вот и рынок. И если я не ошибаюсь, здесь же ваша экономка.Кэтрин помахала рукой, и Селеста ответила тем же. Не будь с нею Адриена, девушка наверняка бы присоединилась к негритянке. Она бы повесила на руку корзинку и отправилась бы вдоль рядов, чтобы перепробовать все фрукты, осмотреть все куски мяса и свежевыловленной рыбы, перенюхать все травы и расспросить обо всем, что только увидит. Та фамильярность в обращении, которую Кэтрин допускала с Селестой, вызывала возмущение у Филлис, и теперь она шагала следом за хозяйкой и Адриеном, делая вид, что ее не замечает.Рынок представлял собою огромное металлическое сооружение, возведенное недалеко от пристани, и под его гулкими сводами стоял гвалт, сравнимый разве с шумом Вавилонской башни. Суетливая, насыщенная запахами атмосфера возбуждала. В воздухе сливались ароматы кофе, какао и специй, с прилавков свисали длинные перья лука, лежавшего посреди гор зеленого, темно-красного и оранжевого перца, разнообразных фруктов и овощей. В одном из углов сплошными рядами стояли вазы со срезанными цветами.Адриен купил букет и преподнес его Кэтрин, кивнув в благодарность торговке, которая сказала:– Лакнап, мсье! – и протянула ему цветок отдельно от букета.– Почему она сделала это? – спросила Кэтрин, вдыхая чудный аромат цветов.– Есть такой обычай в Новом Орлеане – лакнап означает какой-нибудь маленький подарок. Они все соблюдают его. – И он воткнул розу в петличку на лацкане.Они прошли туда, где торговали битой птицей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
«Такое бывает лишь в сказке. Я не могу в это поверить. Мне постоянно хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю». Такие и подобные им мысли постоянно крутились в голове у Кэтрин во все дни, последовавшие за их прибытием в Новый Орлеан.Прежде всего и больше всего удивлял ее Бовуар-Хаус: она обошла его весь, снизу доверху, вооружившись описью находившегося здесь имущества, – непростая задача, ибо одна комната здесь спорила с другою в роскоши и изобилии обстановки. Что уж говорить про бесчисленные бельевые, кладовые и чуланы, в которых хранились всяческие домашние принадлежности – все лучшего качества, все, доставленные сюда с континента: драпировки и покрывала, полотенца и постельное белье, украшения и безделушки, не нашедшие пока своего места, столовое серебро, золото, роскошные сервизы, наборы кухонных принадлежностей, картины, китайский фарфор – настоящая пещера Аладдина с несметными сокровищами.Во всем этом ей неоценимую помощь оказала Селеста, худая негритянка в белоснежном чепце и бесчисленных крахмальных юбках. Всегда вежливая и улыбчивая, к вящему удивлению своей молодой хозяйки, она охотно давала советы, облегчавшие той понимание креольского образа жизни, с которым ее столкнула судьба. Селеста железной рукой правила женским персоналом, и все в доме находилось под ее юрисдикцией. Она также составляла меню и список покупок, зачастую самолично отправляясь на рынок – в особо важных случаях. Пьер распоряжался лакеями, мужским персоналом в доме, садовниками и грумами, и только у него имелись ключи от винного погреба.Однако в доме имелась еще одна персона, для которой законы были не писаны и которая никому не подчинялась – Анри, гигантский негр, чья физиономия более всего напоминала авоську с луком: он правил целой армией своих помощников, которых гонял в хвост и в гриву, казнил и миловал, как заправский тиран. Когда он впервые встретился с Кэтрин лицом к лицу, ока тут же решила: сейчас или никогда. Она ни за что не позволит ему повелевать ею. Конечно, для нее это был нелегкий шаг, но она становилась день ото дня все увереннее.Анри подозрительно уставился на нее, скривив в усмешке толстые губы, и заговорил на невообразимой смеси английского с французским и карибским – все абсолютно неразборчиво.– Тута отродясь не видывали хозяйки, покуда я здесь, – пробасил он, сложив огромные, припудренные мукой ручищи на засаленном, покрытом пятнами переднике. – И приказы-то я получал от мичи Мичи – от искаженного «мистер» – принятое в некоторых южных штатах обращение слуг к белым господам.
Финна и ни от кого боле, вот оно как. И ни одна английская мамзель не ходила здеся на высоких каблучках и не тыкала меня, куда да что. И никогда за всю ее сладкую жизню ей такого не доведется. Уж во всяком случае не со стариной Анри.– Мистер Керриган умер, а я его наследница, – ясно произнесла Кэтрин, уловив возбужденное перешептывание слуг, во все глаза следивших за стычкой. В кухне стояла ужасная духота. Она чувствовала, как у нее по спине и между грудей стекают тонкие струйки пота. – У тебя нет иного выхода, как только принять меня вместо него.– У вас, милая девушка, до этого нос не дорос. – Во время разговора он не переставая жевал что-то экзотическое. Она уловила ароматы базилика и имбиря, а когда он рассмеялся, широко распахнув рот, она увидела какую-то темную массу у него на языке.Его подручные попытались вторить ему, но у них смех почему-то вышел не столь веселым. Селеста тут же набросилась на них:– А ну-ка попридержи язык! Мисс Кэтрин не желает ничего такого слушать! Анри, мне за тебя стыдно. Она правду сказала. Это ж хозяйская последняя воля – чтоб мы все служили ей.– Если тебя это не устраивает, Анри, могу предложить тебе подыскать другую работу, – решительно заявила Кэтрин, начиная входить во вкус этого поединка.Во все время их разговора Анри не отходил от плиты: он помешивал соус, нюхая и пробуя его на вкус, стараясь сохранить то единственное, неповторимое сочетание компонентов, составлять которое не позволял никому другому: его помощники допускались лишь к таким примитивным операциям, как мойка посуды, чистка овощей и резка специй. Наконец он счел возможным отойти от плиты, плюхнулся в кресло, стоявшее возле распахнутой задней двери, задрал ноги на стул и издевательски взглянул на Кэтрин.– Вот, значит, как? – нагло поинтересовался он.– Именно так, – отвечала она, встав перед ним подбоченясь и строго нахмурив густые брови. – А ну-ка встань, когда я с тобой разговариваю. Кем это ты себя вообразил?– Лучшим поваром в здешних краях – вот кем. Ежели я уйду, вам туго придется, вот как. – Но при этом он все же поднялся с кресла, и его гигантская фигура нависла над нею… и тем не менее ей показалось, что в его глазах, глубоко запрятанных в складках жира, промелькнуло новое выражение.– Я не собираюсь этого с тобою обсуждать. – Кэтрин оперлась рукой на стол, совершенно белый из-за постоянного мытья и выскабливания. – И я еще ни разу не ела здесь ничего сверхъестественного – даже у Антуана.– У Антуана! – с невыразимым презрением пробасил он. – Да чего они там знают-то про кухню? Вы б хоть раз отведали мой джамбо. Поглядим, что тогда запоете.– Увы, – театрально вздохнула она, – похоже, что мне никогда не доведется его отведать, коль скоро ты уходишь со службы.– Ухожу? – Его брови взлетели на лоб, едва не касаясь края высокого поварского колпака. – А кто ж тут говорит, что уходит?– Я не совсем поняла. – Кэтрин покосилась в сторону Селесты, стоявшей в другом конце кухни, и экономка, сложив указательный и большой пальцы, украдкой показала ей «о'кей». – У меня только что сложилось впечатление, что ты не считаешь возможным работать на женщину?– Разве я это сказал?– Мне показалось, да.– Вовсе я этого не говорил. Но я могу и уйти – о да, тут хватит семей, которые зубами вцепятся в старого Анри, чтоб он только на них работал!– Ну, значит, решено. – И Кэтрин двинулась прочь, бросив через плечо Селесте: – Немедленно начинай искать ему замену. Нам понадобится новый повар, когда Анри оставит нас к концу недели.– Эй, обождите ж минутку. – С удивительной для его комплекции проворностью он мгновенно оказался рядом. – Не надо вам так торопиться, мисс Кэтрин. Что, вы говорите, вам хотелось бы покушать?Вечером на обеде присутствовали Седрик, Элиза, Уоррен и Деламар, а главным блюдом был джамбо. Анри превзошел сам себя, создав восхитительную смесь цыпленка с копченой уткой, залитую горячим соусом, с гарниром из нежных овощей и белого воздушного риса.Теперь Кэтрин не успокоилась, пока не была принята в подмастерья к Анри, и проводила долгие, утомительные часы в душной кухне. Убрав волосы под тиньон – тюрбан из мадрасского хлопка, который носили все цветные женщины, и повязавшись длинным фартуком, она внимательно слушала разглагольствования Анри, посвящавшего ее в таинства креольской кухни. Временами он терял терпение, если ока проявляла недостаточную сообразительность, но ей хватало чувства юмора выслушивать его нотации. Обычно маэстро не сердился долго и снова начинал улыбаться, заправившись очередной порцией жвачки. Он объяснял тонкости нового блюда, или позволял ей запустить руку в кувшин с изюмом, который хранил на заветной полке, или советовал подкрепиться черными и зелеными оливками, лежавшими на подстилке из виноградных листьев.Полная любви к своему новому городу и желания как можно больше узнать о его истории и традициях, Кэтрин преуспела в этом настолько, что ее уже не шокировали постоянно встречавшиеся нелепости и контрасты. Старая часть города была построена испанцами и французами под защитой оборонительных стен. Позже, с появлением американских дельцов, были освоены окрестности, получившие название Лафайет, сохранившееся вплоть до аннексии Нового Орлеана.Деламар объяснил ей, как появилось название Садовый Район.– Понимаете, мисс Энсон, долгие годы новоорлеанцы жили в домах, отгороженных от улиц стенами в испанском стиле, с балконами, обращенными на сады позади зданий, – как вы могли видеть на Вьё Карре. Но когда американцы принялись осваивать Лафайет, кто-то из богатых французов не пожелал отставать от них. Они также приобрели себе обширные участки, где можно было разбить просторные чудесные сады, вроде тех, что имелись у них за чертой города, на плантациях.Кэтрин узнала, что здесь есть большое поселение ирландцев в районе Канальной улицы, не говоря уже о множестве других этнических групп, каждая из которых внесла свою лепту в неповторимую культуру Нового Орлеана – своими обычаями, манерами и религиями. Городской рынок являлся воплощением этого микрокосма, в котором лишь малую долю представляли аборигены Западной Индии, Западной Индией долгое время именовали Американский континент.
жившие вдоль берегов величайшей водной артерии Америки.Кэтрин очень хотелось побывать там, ведь она понимала, что ее каникулы будут весьма краткими и надо успеть как можно больше за это время. Вскоре Деламар представит ей ее банкиров, а на конец месяца уже запланирована поездка в «Край Света». Кроме того, необходимо было завести знакомства с местной знатью, побывать в опере и устроить у себя прием в честь новых знакомых. Организацию последнего она с радостью предоставила Элизе и Уоррену, поскольку ей самой катастрофически не хватало ни времени, ни энергии – последней, видимо, из-за жары и духоты, к которым она так и не привыкла. Лишь несколько кратких часов ранним утром и вечером она могла позволить себе двигаться, не покрываясь испариной. Часы сиесты она проводила в полном изнеможении на кровати, или сидя в ванне, или распростершись в шезлонге на одной из галерей в тщетном ожидании хотя бы малейшего ветерка.Адриен, получив ее согласие, временами навещал ее – настойчивый, неизменно волновавший ее своей красотой. Элиза подогревала ее возбуждение, без конца твердя о том, как ей повезло с первых шагов очаровать самого перспективного молодого холостяка в этом городе.– Почему вы не позволяете мне провезти вас по городу? – спросил он как-то вечером, стоя рядом с Кэтрин у распахнутого окна. Снизу, из гостиной, до них доносились взрывы хохота – это Седрик на пару с Элизой разыгрывали роббер – другой в вист – против Уоррена и полковника.– Элиза полностью завладела мною. Она обожает ездить по магазинам.– Есть ли такое место, куда вы хотели бы поехать, а она – нет?– Да, есть. Свозите меня на городской рынок. Селеста говорила, что интереснее всего побывать там на рассвете, но Элиза отказывается подниматься в столь ранний час.– Считайте, что вы там побывали. – Он обнял было ее за талию, но она отстранилась, и в его темных глазах полыхнула досада.Однако он оказался верен данному слову и появился у ворот Бовуар-Хауса с первыми лучами утренней зари. Кэтрин, караулившая на балконе его появление, вернулась в комнату и сказала:– Взгляни на небо, Филлис. Разве оно не прекрасно? Если здесь и есть что-то, способное напомнить мне Риллингтон, так это красочные закаты и восходы.Филлис едва что-то пробурчала в ответ. В столь ранний час она была не способна обращать внимание на всякие поэтические бредни. Не то чтоб ей не было любопытно взглянуть на рынок собственными глазами, но все же она гораздо в меньшей степени желала этого, чем Кэтрин. С другой стороны, она не могла не пойти туда с хозяйкой – уж очень дорожила своим привилегированным положением среди остальной прислуги. Они недолюбливали таких простых девушек, как она, именовали ее белым отребьем и считали незаслуженным ее высокое звание личной служанки при хозяйке.Кэтрин надела шляпу с широкими полями и целым ворохом страусовых перьев, опустила на лицо вуаль и направилась к выходу. Адриен поджидал ее возле лестницы, чтобы помочь подняться в ландо. Филлис вскарабкалась сама и устроилась на противоположном сиденье, держа в руках зонтик и ридикюль Кэтрин. Она временно была наделена полномочиями дуэньи и не спускала с Адриена глаз, относясь к своим обязанностям исключительно серьезно. Она решила, что к этому скользкому типу нельзя относиться с доверием.Кучер взмахнул кнутом, и ландо покинуло тишину Первой улицы, проехало по авеню Св. Карла, обогнало неспешные телеги, влекомые запряженными в них мулами, пересекло площадь Джексона и углубилось во Французский квартал. Здесь на улицах уже было полно торговцев, на всех языках расхваливавших свой товар. Острый запах жареных кофейных зерен доносился из дверей ресторанов, и на всех углах стояли женщины в цветастых платьях и готовили прямо здесь, на переносных жаровнях.– Калас! – кричали они. – Калас – ту белль ка-лас!– Чем это они торгуют? – поинтересовалась Кэтрин, как только экипаж замедлил ход. – Как вкусно пахнет! Я даже проголодалась.– Это рисовые пирожные, обсыпанные сахаром, – отвечал Адриен, забавляясь ее простодушным любопытством. – Позвольте, я их вам куплю.– Надо будет сказать Анри, – вздохнула Кэтрин, когда наконец смогла заговорить. Она старательно обтирала с пальцев сахар. – Как вы думаете, он сможет приготовить такие же?– Я не сомневаюсь в этом. – Адриен едва скрыл зевок. Накануне он почти до утра резался в карты с двумя приезжими из Нью-Йорка. – А вот и рынок. И если я не ошибаюсь, здесь же ваша экономка.Кэтрин помахала рукой, и Селеста ответила тем же. Не будь с нею Адриена, девушка наверняка бы присоединилась к негритянке. Она бы повесила на руку корзинку и отправилась бы вдоль рядов, чтобы перепробовать все фрукты, осмотреть все куски мяса и свежевыловленной рыбы, перенюхать все травы и расспросить обо всем, что только увидит. Та фамильярность в обращении, которую Кэтрин допускала с Селестой, вызывала возмущение у Филлис, и теперь она шагала следом за хозяйкой и Адриеном, делая вид, что ее не замечает.Рынок представлял собою огромное металлическое сооружение, возведенное недалеко от пристани, и под его гулкими сводами стоял гвалт, сравнимый разве с шумом Вавилонской башни. Суетливая, насыщенная запахами атмосфера возбуждала. В воздухе сливались ароматы кофе, какао и специй, с прилавков свисали длинные перья лука, лежавшего посреди гор зеленого, темно-красного и оранжевого перца, разнообразных фруктов и овощей. В одном из углов сплошными рядами стояли вазы со срезанными цветами.Адриен купил букет и преподнес его Кэтрин, кивнув в благодарность торговке, которая сказала:– Лакнап, мсье! – и протянула ему цветок отдельно от букета.– Почему она сделала это? – спросила Кэтрин, вдыхая чудный аромат цветов.– Есть такой обычай в Новом Орлеане – лакнап означает какой-нибудь маленький подарок. Они все соблюдают его. – И он воткнул розу в петличку на лацкане.Они прошли туда, где торговали битой птицей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50