Два дьявола против всей системы… ух-х… какая власть! Из секретных материалов Бубуш в точности знал, где разместить святыни для максимального подрывного эффекта. В пергаментном досье, со злорадным удовлетворением признал он, имелись кое-какие очень полезные карты.
— Скажите мне, где они хранятся! — приказал Бубуш, гневно хмурясь на Нивейю. — Скажите мне сейчас же — или я перестану быть таким милым и любезным!..
Тут, не замеченный Бубушем, странный язычок пурпурного тумана выскользнул из-под едва заметного нимба над завитой головой Нивейи и коснулся его лба.
— Ах пожалуйста, не надо так на меня глазеть, — пробормотала Нивейя. — Я уже и без того в высшей степени смущена! Только посмотрите на состояние моих волос. Это сухое тепло — оно наверняка способно непоправимо их разрушить. В такой атмосфере волосы мгновенно секутся и становятся ломкими — прямо на глазах. Объем бальзама с кондиционером, который мне придется использовать, когда я наконец позавтракаю… Ох, завтрак. Ах, дорогуша, вы бы не могли приготовить мне небольшую закуску? Здесь очень мило, но я ужасно голодна. Не успела позавтракать, понимаете?
Без малейших раздумий Бубуш резко развернулся и щелкнул когтями Ублейру, утомленно дремлющему на своем мешке с галькой.
— Добудь ей кремневое пирожное! — рявкнул он. Усики Кременюги внезапно встали торчком от усиленного внимания, и она начала пускать слюну.
— А мне можно? — спросил Бандаж.
— Да-да, и мне, и мне тоже, — заныл еще кто-то.
— И мне!
— Семь штук притарань, — прорычал Бубуш Ублейру, глодая собственные клыки. Все шло совсем не так эффективно, как он надеялся. Но они за эту пустую трату времени непременно заплатят. О да… он лично об этом позаботится.
— Не уверен, что смогу так много притащить… — забормотал Ублейр.
Бубуш резко развернулся и протопал в боковую пещеру, грубо хватая Ублейра за рог и волоча его за собой. С приглушенной серией проклятий на предмет отношения к работе и о том, насколько эффективнее проделывать ее самому, два демона исчезли.
— Н-да, коллеги, все это малость загадочно, — прохрипел Стапель, божество по судам и тому подобному. — Кто-нибудь разобрался в том, что происходит?
— Я даже не знаю, где мы, — пробормотал Драпак, божество по спринту и стремительному сматыванию удочек, который в данный момент был предельно смущен тем, что его поймали в сеть, брошенную с потолка. На самом деле он просто обязан был от нее увернуться, с легкостью ее избежать. Было совершенно неспортивным поведением не дать выстрел из стартового пистолета или еще какой-нибудь подобный сигнал.
Брехли Трепп, восседая на стуле в дальнем конце ряда связанных божеств, не смог удержаться. Он буквально взорвался ответом:
— Это Уадд! Вы в Уадде!
Лица шести божеств повернулись к нему, одновременно вопрошая и обвиняя.
— Кто он такой? — завизжала Нивейя. — Незнакомец! А у меня по-прежнему волосы не уложены! Какой позор!
— Понятия не имею, кто он такой, друзья сердечные, — заявил Стапель. Кончик его фуражки слегка покачивался. — Он уже был здесь, когда я прибыл.
— Я его высокобесподобие Брехли Трепп из Речистой Миссии, — сказал Трепп.
— Вот почему я его не узнал. Он не божество, — проворчал Туммак, небесный ответственный за потасовки и мордобой. — Я морд никогда не забываю, — добавил он. — Особенно тех, которые недавно набил. Покажите мне нос, который я сломал, и я сразу скажу вам, где и когда я это сделал!
Голова Брехли Треппа закружилась. Божества? Что делали здесь шесть божеств? Это не имело отношения к тем секретным материалам, которые он переводил. Или имело? Может, они здесь тоже работали на Алкана?
Драпак подозрительно глазел на Треппа.
— Если он не из нашей компании, тогда почему он здесь, наедине с нами, после всех этих дурацких вопросов? Мне это совсем не нравится. Я думаю, все мы должны просто отсюда смотать. В темпе ноги сделать, я бы сказал.
— Что? Ты что, думаешь, он шпион? — насмешливо прохрипел Туммак.
— Да. Он внедрен сюда, чтобы подслушивать наши разговоры.
— Чего ради? — возразил Туммак. — Какой смысл?
— Он похитит мои визажистские секреты! — взвыла Нивейя.
— Да нет же, — прошептал Драпак с отблеском паранойи в глазах. — Я кое-что об этом слышал. Помните обсуждение «Прочих вопросов» несколько дней тому назад? Помните новые чудесные идеи этого придурка Ромсдела? Это все его делишки, я вам скажу.
— Что? Ты про того малого за третьим столом? Про того, который отвечает за смертный менеджмент и кризисный контроль? — забормотал Туммак. — Никак его лица не припомню. Вот если бы я его тогда как следует приложил… Но ничего, если это и впрямь его проделки, я ему такой мордобой устрою, что у него вообще от лица мало что останется.
Драпак кивнул:
— Ага, это все он. Обычно он просто выбирает одно из божеств и — вжик! — забрасывает тебя куда-нибудь, прежде чем ты поймешь, что ты записан на эти его курсы. Я слышал, что некоторых ребят выбрасывали в самый центр неизвестности с компасом и двадцатью тремя футами шнура. А потом им приходилось либо путь обратно искать, либо палатку строить. Либо еще что-то придумывать. Предполагается, что это развивает командный дух. Но в основном это кончалось тем, что все просто начинали друг к другу заводиться и морды бить…
— Звучит заманчиво! — ухмыльнулся Туммак.
— Но зачем мы здесь? — отчаянно спросила Нивейя, бигуди которой уже начинали разворачиваться самым трагическим образом. — Безусловно, дорогуши, вся эта ерунда с командным духом и всем таким прочим не может быть важнее хорошей укладки, разве нет? И какую связь это имеет с противорвотными… как их там?
Никто из божеств не получил шанса ответить. В это самое мгновение копыто пинком распахнуло дверь, и из боковой пещеры появился Бубуш с большим подносом кремневых пирожных. С трудом подтащив поднос к столу, он нетерпеливо его туда грохнул.
— Ну что, теперь довольны?
Все глаза сосредоточились на узловатых темно-серых булочках. А затем божества заулыбались. В конце концов, эти курсы Ромсдела проходили не так уж и скверно.
Следовало признать, что качество пищи могло не соответствовать тем стандартам, к которым, благодаря старине Тони Фабрицци, они привыкли в «Манне Амброзии» — но черт возьми, ведь эту еду им доставил официант! Все было как за Верхним Столом. Почти.
— Так где все-таки противопехотные святыни? — снова разбушевался Бубуш, точно попугай на допросе, который знал только один вопрос и вдобавок обожал звук собственного голоса.
— Э-э… не уверен, спрашивал уже об этом кто-нибудь или нет… — начал Драпак, поднимая вопрос, который на самом деле следовало обсудить пять часов тому назад, когда Бубуш впервые завел свой бред про противопехотные святыни.
— Что такое? — нетерпеливо прорычал Бубуш, гневно глазея на Драпака сквозь плотные щелки зрачков. Струйки пара вились от его ноздрей.
— Э-э… вот именно, — отозвался Драпак. — Что это такое? Я понятия не имею о том, что это еще за противопехотные…
Тирада воплей и проклятий, которой вот-вот должен был разразиться Бубуш, была предотвращена только своевременным возвращением Ублейра с дымящимся горшком серы.
Волна одобрения покатилась от собравшихся божеств при долгожданном прибытии свежего подкрепления. Никем не зафиксированные пурпурные сигнальные огни, пристроившиеся над головами божеств, набухли и пустили настойчивые языки в сторону Бубуша и Ублейра.
Поставив горшок на стол, Ублейр удивил самого себя любезной улыбкой, обращенной к семи гостям… гм… пленникам. «Они же пленники!» — настойчиво твердил себе демон, делая неуклюжий реверанс и удаляясь.
Бубуш гневно посмотрел на захваченных божеств, бросил хмурый взгляд на кремневые пирожные и, неодобрительно покачав головой, прорычал:
— Вот, пожалуйста, угощайтесь.
Никто даже не шевельнулся.
— Ну? Чего вы еще дожидаетесь?
Бандаж с трудом подвигал кистями.
— К сожалению, прямо сейчас мы не можем подойти к столу. Мы… гм-м… связаны.
— Чего же вы от меня ждете? Чтобы я сам вас покормил? — выкрикнул Бубуш.
Трое из божеств от удовольствия аж закатили глаза. Даже за Верхним Столом никогда не оказывалось такого персонального внимания. Дела шли все лучше и лучше. Однако, к их разочарованию, Бубуш исчез за их спинами и принялся резать путы из особой высокопрочной веревки, недовольно при этом ворча.
— Принесите нам пирожные! — жаловался он. — Не можем к столу подойти. Тьфу! Вы все такие жалкие и трогательные, а что я получаю в ответ? Ничего! Но на самом деле мне очень скоро нужно будет начать получать кое-какие ответы, иначе я вынужден буду стать по-настоящему гадким. Вот увидите, каким я стану!
Вскоре половина божеств уже засовывала себе во рты грубую, но вполне поддающуюся текстуру уаддских кремневых пирожных. Ухмыляясь, они энергично жевали. Волны радости исходили от божеств, распространяясь по всей пещере и гладя лихорадочный лоб Бубуша, смиряя его буйный нрав.
— Говорю вам, я могу быть очень гадким и подлым. Правда могу. Вы все очень пожалеете о том, что я вас захватил, если не будете так милы, что расскажете мне хоть самую малость о том, где, как вам кажется, эти противопехотные святыни могут прямо сейчас находиться.
Все шесть божеств почти с удовольствием глодали кремневые пирожные, не обращая ни малейшего внимания на бред Бубуша. Потом будет масса времени, чтобы уловить все подробности. Если в этих курсах есть что-то, чего они не понимают, они всегда смогут спросить. Должны иметься какие-то сопроводительные инструкции или что-то вроде памятки.
Продолжая ворчать и ни на секунду при этом не задумываясь, Бубуш принялся развязывать путы Брехли Треппа.
— Я хочу сказать, если вы не сообщите мне, где сейчас противопехотные святыни, — непрерывно болтал он, — я, пожалуй, самую малость расстроюсь и…
Трепп сделал глубокий вдох, соскользнул со стула, встал в полный рост и потер кисти рук. Затем он внимательно уставился в чешуйчатую грудь Бубуша.
— Ничего, если я теперь пойду? — спросил миссионер. — То есть свою часть сделки я выполнил, разве не так? Полностью перевел текст и…
— Да-да. Идите, пожалуйста! — пробормотал Бубуш, чей разум был отвлечен на остальных шестерых пленников.
Челюсть Ублейра отвисла, когда он услышал слова Бубуша. Он действительно держал свое слово. Это было неслыханно! Хорошо ли он себя чувствовал? Он вполне мог заболеть.
— Дверь вон там, — сказал Бубуш, указывая кривым когтем. Волны одобрения от божеств вовсю плескали на его злонравие.
— Пожалуйста, выходите! — настаивал Бубуш.
Брехли Трепп даром тратить времени не стал и в возбужденном восторге засеменил к двери. Ухватившись за ручку, он повернул ее и потянул на себя…
— Трепп! — вдруг воскликнул Бубуш.
Его высокобесподобие обернулся, ожидая, что злобно ухмыляющаяся физиономия оскалится на него в ответ, после чего демон снова привяжет его к стулу.
Бубуш смотрел на Треппа, и волна легкомыслия просачивалась удовлетворенно сквозь него точно теплый сироп сквозь недавно приготовленную слойку. Странное выражение натекло на лицо демона — почти мирное, почти счастливое, очень волнующее.
— Просто хотел сказать вам… э-э… насчет перевода и всего прочего… э-э… спа… спасибо…
Челюсть Ублейра отвисла ему на грудь, пока он наблюдал за Бубушем. Да что с ним такое стряслось? Может, он все-таки заболел? Съел что-нибудь не то? Ублейр с подозрением уставился на кремневые пирожные.
Брехли Трепп ухмыльнулся и исчез за дверью. Он не был полностью уверен в своем понимании происходящего, но решил воспользоваться возможностью, пока она еще оставалась. Дверь за ним захлопнулась.
— Классные булочки! — объявил Бандаж, вытирая рот. — Просто идеальный уровень сахара, необходимый для поднятия телесного тонуса. А больше нету?
— Э-э… есть, — сонно ответил Бубуш. — Сколько вы хотите? Я просто пойду и…
Развернувшись, он потопал в боковую пещеру, подгоняемый растущей пурпурной волной просветления, эманируемой божествами.
На самом деле Бубушу очень не помешало бы взглянуть на свой самопальный святынеискатель. Он бы сразу же предупредил его об опасности. Две девятидюймовых гвоздя, что поддерживали изготовленные из ложек указатели, гнулись, пока теофобические клетки силились спастись от нарастающего прилива святых волн.
Ублейр, весь дрожа, убежал следом за Бубушем на кухню и захлопнул за собой дверь.
Лягаясь и стеная в последние минуты своей дневной дремы, «Гасила» Шланк из аксолотлианской Службы предотвращения пожаров оказался захвачен слишком уж реальными картинами шокирующего кошмара. Отбросив пуховое одеяло в другой конец комнаты, он беспомощно бился в гамаке, пока в голове у него прокручивалось предельно рискованное спасение.
Еще один деревянный брус завизжал в агонии жертвоприношения и соскочил с крыши башни, с ревом несясь к Гасиле. Весь его кошмарный мир вдруг сделался одной охваченной пламенем балкой, которая погнала его вниз.
Шланк завопил, отскочил назад и почувствовал, как страшный жар опаляет его на одну умопомрачительную секунду, пока горящий брус проносится мимо — прямо по центру наполненного дымом лестничного колодца.
Как же он мог позволить такому случиться? Это было совершенно немыслимо, но невесть как в своем кошмарном сне Гасила Шланк оказался решительно не способен выполнить свой долг перед обществом Аксолотля. Почему его ноздря нестерпимо не зачесалась в предсказательном предупреждении скорого возгорания? Или он лишился силы безошибочного предвидения? Был ли это конец его необычайно успешной карьеры в аксолотлианской Службе предотвращения пожаров?
Кошмарное инферно безостановочно бушевало вокруг Гасилы, ревя как безумный дракон в острой досаде. А затем поверх шума огненного разрушения он снова это услышал. Сознание вины покорило панику и повело Шланка вверх по лестнице, когда он услышал перепуганный рев Штуцера, своего верного осла.
Десятилетиями они не разлучались, никогда не пропуская надвигающийся пожар, всегда непринужденно притопывая куда следует буквально в последнюю секунду, чтобы вылить ведро воды на дымящиеся желудевые искры возможного мощного дубового инферно, навеки гася их надежды в язычке пара.
Шланк просто должен был добраться до Штуцера, прежде чем станет слишком поздно.
Очередной истекающий адреналином рев прозвучал в голове у Гасилы, еще больше усиливая его решимость, подталкивая вверх по бесконечному лестничному пролету. Еще два бруса вылетели из ниоткуда на волнах ревущего пламени, пригвождая его к стене. Отскакивая от лестницы, пылающие балки неслись вниз по центральному колодцу, кувыркаясь и рассеивая семена пламени в своем диком полете.
Восемьдесят пять футов аварийной лестницы с ревом вспыхнули.
Гасила заскрипел зубами. Назад пути не было. Он должен был двигаться дальше, героически отгоняя от себя страх опасности, сражаясь с шансами на спасение своего верного осла. И тут, словно бы в ободрение, еще один рев прозвучал впереди, приглушенный деревянной дверью.
Усилием воли Шланк привел ноги в движение, мощно выбрасывая их вверх по бесконечному пролету. А затем он наконец оказался на верхней площадке, отделенный от Штуцера единственной деревянной дверью. И еще — языком способного поджарить любого героя пламени. И еще — плотной пеленой заволакивающего весь обзор дыма.
Для любого, кроме Гасилы, это стало бы катастрофой. Но он лишь над всем этим посмеялся. Потребовалось бы нечто большее, нежели подобные физические барьеры, чтобы встать между ним и его лохматым любимцем. Особенно когда он уже зашел так далеко.
Фырча и пихая дверь точно подпаленный с хвоста носорог, Гасила собрался с силами и сделал решающий бросок.
Дверь подалась под его плечом, разбрасывая во все стороны всевозможные щепки. Одним прыжком Шланк одолел комнату и приземлился Штуцеру на спину. Восторженный рев извергся из пасти верного осла, когда он почувствовал знакомый обхват ног Гасилы на своей диафрагме. Штуцер галопом рванулся вперед, выпрыгнул в окно — и, обрамленные галактикой крутящихся стеклянных звезд, они вылетели прямо в ночное небо.
На высоте в одну сотню футов, если стремиться к полной точности.
Внизу со злорадным ожиданием скалились голодные скалы. И тут Гасила понял, насколько аэродинамичным вообще-то является средний осел.
Земля понеслась им навстречу с энтузиазмом жутко вымазанного в грязи Лабрадора, отчаянно стремящегося прыгнуть на грудь своему хозяину.
Гасила дико завопил, беспомощно забился и выпал из гамака, внезапное столкновение его мягкого носа с холодным мрамором стало чем-то сродни блаженному облегчению.
Все это оказался всего лишь кошмарный сон. Ни в какую пылающую башню Штуцер заключен не был. Не было и никакого пожара. Шланк не утратил своих предсказательных способностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Скажите мне, где они хранятся! — приказал Бубуш, гневно хмурясь на Нивейю. — Скажите мне сейчас же — или я перестану быть таким милым и любезным!..
Тут, не замеченный Бубушем, странный язычок пурпурного тумана выскользнул из-под едва заметного нимба над завитой головой Нивейи и коснулся его лба.
— Ах пожалуйста, не надо так на меня глазеть, — пробормотала Нивейя. — Я уже и без того в высшей степени смущена! Только посмотрите на состояние моих волос. Это сухое тепло — оно наверняка способно непоправимо их разрушить. В такой атмосфере волосы мгновенно секутся и становятся ломкими — прямо на глазах. Объем бальзама с кондиционером, который мне придется использовать, когда я наконец позавтракаю… Ох, завтрак. Ах, дорогуша, вы бы не могли приготовить мне небольшую закуску? Здесь очень мило, но я ужасно голодна. Не успела позавтракать, понимаете?
Без малейших раздумий Бубуш резко развернулся и щелкнул когтями Ублейру, утомленно дремлющему на своем мешке с галькой.
— Добудь ей кремневое пирожное! — рявкнул он. Усики Кременюги внезапно встали торчком от усиленного внимания, и она начала пускать слюну.
— А мне можно? — спросил Бандаж.
— Да-да, и мне, и мне тоже, — заныл еще кто-то.
— И мне!
— Семь штук притарань, — прорычал Бубуш Ублейру, глодая собственные клыки. Все шло совсем не так эффективно, как он надеялся. Но они за эту пустую трату времени непременно заплатят. О да… он лично об этом позаботится.
— Не уверен, что смогу так много притащить… — забормотал Ублейр.
Бубуш резко развернулся и протопал в боковую пещеру, грубо хватая Ублейра за рог и волоча его за собой. С приглушенной серией проклятий на предмет отношения к работе и о том, насколько эффективнее проделывать ее самому, два демона исчезли.
— Н-да, коллеги, все это малость загадочно, — прохрипел Стапель, божество по судам и тому подобному. — Кто-нибудь разобрался в том, что происходит?
— Я даже не знаю, где мы, — пробормотал Драпак, божество по спринту и стремительному сматыванию удочек, который в данный момент был предельно смущен тем, что его поймали в сеть, брошенную с потолка. На самом деле он просто обязан был от нее увернуться, с легкостью ее избежать. Было совершенно неспортивным поведением не дать выстрел из стартового пистолета или еще какой-нибудь подобный сигнал.
Брехли Трепп, восседая на стуле в дальнем конце ряда связанных божеств, не смог удержаться. Он буквально взорвался ответом:
— Это Уадд! Вы в Уадде!
Лица шести божеств повернулись к нему, одновременно вопрошая и обвиняя.
— Кто он такой? — завизжала Нивейя. — Незнакомец! А у меня по-прежнему волосы не уложены! Какой позор!
— Понятия не имею, кто он такой, друзья сердечные, — заявил Стапель. Кончик его фуражки слегка покачивался. — Он уже был здесь, когда я прибыл.
— Я его высокобесподобие Брехли Трепп из Речистой Миссии, — сказал Трепп.
— Вот почему я его не узнал. Он не божество, — проворчал Туммак, небесный ответственный за потасовки и мордобой. — Я морд никогда не забываю, — добавил он. — Особенно тех, которые недавно набил. Покажите мне нос, который я сломал, и я сразу скажу вам, где и когда я это сделал!
Голова Брехли Треппа закружилась. Божества? Что делали здесь шесть божеств? Это не имело отношения к тем секретным материалам, которые он переводил. Или имело? Может, они здесь тоже работали на Алкана?
Драпак подозрительно глазел на Треппа.
— Если он не из нашей компании, тогда почему он здесь, наедине с нами, после всех этих дурацких вопросов? Мне это совсем не нравится. Я думаю, все мы должны просто отсюда смотать. В темпе ноги сделать, я бы сказал.
— Что? Ты что, думаешь, он шпион? — насмешливо прохрипел Туммак.
— Да. Он внедрен сюда, чтобы подслушивать наши разговоры.
— Чего ради? — возразил Туммак. — Какой смысл?
— Он похитит мои визажистские секреты! — взвыла Нивейя.
— Да нет же, — прошептал Драпак с отблеском паранойи в глазах. — Я кое-что об этом слышал. Помните обсуждение «Прочих вопросов» несколько дней тому назад? Помните новые чудесные идеи этого придурка Ромсдела? Это все его делишки, я вам скажу.
— Что? Ты про того малого за третьим столом? Про того, который отвечает за смертный менеджмент и кризисный контроль? — забормотал Туммак. — Никак его лица не припомню. Вот если бы я его тогда как следует приложил… Но ничего, если это и впрямь его проделки, я ему такой мордобой устрою, что у него вообще от лица мало что останется.
Драпак кивнул:
— Ага, это все он. Обычно он просто выбирает одно из божеств и — вжик! — забрасывает тебя куда-нибудь, прежде чем ты поймешь, что ты записан на эти его курсы. Я слышал, что некоторых ребят выбрасывали в самый центр неизвестности с компасом и двадцатью тремя футами шнура. А потом им приходилось либо путь обратно искать, либо палатку строить. Либо еще что-то придумывать. Предполагается, что это развивает командный дух. Но в основном это кончалось тем, что все просто начинали друг к другу заводиться и морды бить…
— Звучит заманчиво! — ухмыльнулся Туммак.
— Но зачем мы здесь? — отчаянно спросила Нивейя, бигуди которой уже начинали разворачиваться самым трагическим образом. — Безусловно, дорогуши, вся эта ерунда с командным духом и всем таким прочим не может быть важнее хорошей укладки, разве нет? И какую связь это имеет с противорвотными… как их там?
Никто из божеств не получил шанса ответить. В это самое мгновение копыто пинком распахнуло дверь, и из боковой пещеры появился Бубуш с большим подносом кремневых пирожных. С трудом подтащив поднос к столу, он нетерпеливо его туда грохнул.
— Ну что, теперь довольны?
Все глаза сосредоточились на узловатых темно-серых булочках. А затем божества заулыбались. В конце концов, эти курсы Ромсдела проходили не так уж и скверно.
Следовало признать, что качество пищи могло не соответствовать тем стандартам, к которым, благодаря старине Тони Фабрицци, они привыкли в «Манне Амброзии» — но черт возьми, ведь эту еду им доставил официант! Все было как за Верхним Столом. Почти.
— Так где все-таки противопехотные святыни? — снова разбушевался Бубуш, точно попугай на допросе, который знал только один вопрос и вдобавок обожал звук собственного голоса.
— Э-э… не уверен, спрашивал уже об этом кто-нибудь или нет… — начал Драпак, поднимая вопрос, который на самом деле следовало обсудить пять часов тому назад, когда Бубуш впервые завел свой бред про противопехотные святыни.
— Что такое? — нетерпеливо прорычал Бубуш, гневно глазея на Драпака сквозь плотные щелки зрачков. Струйки пара вились от его ноздрей.
— Э-э… вот именно, — отозвался Драпак. — Что это такое? Я понятия не имею о том, что это еще за противопехотные…
Тирада воплей и проклятий, которой вот-вот должен был разразиться Бубуш, была предотвращена только своевременным возвращением Ублейра с дымящимся горшком серы.
Волна одобрения покатилась от собравшихся божеств при долгожданном прибытии свежего подкрепления. Никем не зафиксированные пурпурные сигнальные огни, пристроившиеся над головами божеств, набухли и пустили настойчивые языки в сторону Бубуша и Ублейра.
Поставив горшок на стол, Ублейр удивил самого себя любезной улыбкой, обращенной к семи гостям… гм… пленникам. «Они же пленники!» — настойчиво твердил себе демон, делая неуклюжий реверанс и удаляясь.
Бубуш гневно посмотрел на захваченных божеств, бросил хмурый взгляд на кремневые пирожные и, неодобрительно покачав головой, прорычал:
— Вот, пожалуйста, угощайтесь.
Никто даже не шевельнулся.
— Ну? Чего вы еще дожидаетесь?
Бандаж с трудом подвигал кистями.
— К сожалению, прямо сейчас мы не можем подойти к столу. Мы… гм-м… связаны.
— Чего же вы от меня ждете? Чтобы я сам вас покормил? — выкрикнул Бубуш.
Трое из божеств от удовольствия аж закатили глаза. Даже за Верхним Столом никогда не оказывалось такого персонального внимания. Дела шли все лучше и лучше. Однако, к их разочарованию, Бубуш исчез за их спинами и принялся резать путы из особой высокопрочной веревки, недовольно при этом ворча.
— Принесите нам пирожные! — жаловался он. — Не можем к столу подойти. Тьфу! Вы все такие жалкие и трогательные, а что я получаю в ответ? Ничего! Но на самом деле мне очень скоро нужно будет начать получать кое-какие ответы, иначе я вынужден буду стать по-настоящему гадким. Вот увидите, каким я стану!
Вскоре половина божеств уже засовывала себе во рты грубую, но вполне поддающуюся текстуру уаддских кремневых пирожных. Ухмыляясь, они энергично жевали. Волны радости исходили от божеств, распространяясь по всей пещере и гладя лихорадочный лоб Бубуша, смиряя его буйный нрав.
— Говорю вам, я могу быть очень гадким и подлым. Правда могу. Вы все очень пожалеете о том, что я вас захватил, если не будете так милы, что расскажете мне хоть самую малость о том, где, как вам кажется, эти противопехотные святыни могут прямо сейчас находиться.
Все шесть божеств почти с удовольствием глодали кремневые пирожные, не обращая ни малейшего внимания на бред Бубуша. Потом будет масса времени, чтобы уловить все подробности. Если в этих курсах есть что-то, чего они не понимают, они всегда смогут спросить. Должны иметься какие-то сопроводительные инструкции или что-то вроде памятки.
Продолжая ворчать и ни на секунду при этом не задумываясь, Бубуш принялся развязывать путы Брехли Треппа.
— Я хочу сказать, если вы не сообщите мне, где сейчас противопехотные святыни, — непрерывно болтал он, — я, пожалуй, самую малость расстроюсь и…
Трепп сделал глубокий вдох, соскользнул со стула, встал в полный рост и потер кисти рук. Затем он внимательно уставился в чешуйчатую грудь Бубуша.
— Ничего, если я теперь пойду? — спросил миссионер. — То есть свою часть сделки я выполнил, разве не так? Полностью перевел текст и…
— Да-да. Идите, пожалуйста! — пробормотал Бубуш, чей разум был отвлечен на остальных шестерых пленников.
Челюсть Ублейра отвисла, когда он услышал слова Бубуша. Он действительно держал свое слово. Это было неслыханно! Хорошо ли он себя чувствовал? Он вполне мог заболеть.
— Дверь вон там, — сказал Бубуш, указывая кривым когтем. Волны одобрения от божеств вовсю плескали на его злонравие.
— Пожалуйста, выходите! — настаивал Бубуш.
Брехли Трепп даром тратить времени не стал и в возбужденном восторге засеменил к двери. Ухватившись за ручку, он повернул ее и потянул на себя…
— Трепп! — вдруг воскликнул Бубуш.
Его высокобесподобие обернулся, ожидая, что злобно ухмыляющаяся физиономия оскалится на него в ответ, после чего демон снова привяжет его к стулу.
Бубуш смотрел на Треппа, и волна легкомыслия просачивалась удовлетворенно сквозь него точно теплый сироп сквозь недавно приготовленную слойку. Странное выражение натекло на лицо демона — почти мирное, почти счастливое, очень волнующее.
— Просто хотел сказать вам… э-э… насчет перевода и всего прочего… э-э… спа… спасибо…
Челюсть Ублейра отвисла ему на грудь, пока он наблюдал за Бубушем. Да что с ним такое стряслось? Может, он все-таки заболел? Съел что-нибудь не то? Ублейр с подозрением уставился на кремневые пирожные.
Брехли Трепп ухмыльнулся и исчез за дверью. Он не был полностью уверен в своем понимании происходящего, но решил воспользоваться возможностью, пока она еще оставалась. Дверь за ним захлопнулась.
— Классные булочки! — объявил Бандаж, вытирая рот. — Просто идеальный уровень сахара, необходимый для поднятия телесного тонуса. А больше нету?
— Э-э… есть, — сонно ответил Бубуш. — Сколько вы хотите? Я просто пойду и…
Развернувшись, он потопал в боковую пещеру, подгоняемый растущей пурпурной волной просветления, эманируемой божествами.
На самом деле Бубушу очень не помешало бы взглянуть на свой самопальный святынеискатель. Он бы сразу же предупредил его об опасности. Две девятидюймовых гвоздя, что поддерживали изготовленные из ложек указатели, гнулись, пока теофобические клетки силились спастись от нарастающего прилива святых волн.
Ублейр, весь дрожа, убежал следом за Бубушем на кухню и захлопнул за собой дверь.
Лягаясь и стеная в последние минуты своей дневной дремы, «Гасила» Шланк из аксолотлианской Службы предотвращения пожаров оказался захвачен слишком уж реальными картинами шокирующего кошмара. Отбросив пуховое одеяло в другой конец комнаты, он беспомощно бился в гамаке, пока в голове у него прокручивалось предельно рискованное спасение.
Еще один деревянный брус завизжал в агонии жертвоприношения и соскочил с крыши башни, с ревом несясь к Гасиле. Весь его кошмарный мир вдруг сделался одной охваченной пламенем балкой, которая погнала его вниз.
Шланк завопил, отскочил назад и почувствовал, как страшный жар опаляет его на одну умопомрачительную секунду, пока горящий брус проносится мимо — прямо по центру наполненного дымом лестничного колодца.
Как же он мог позволить такому случиться? Это было совершенно немыслимо, но невесть как в своем кошмарном сне Гасила Шланк оказался решительно не способен выполнить свой долг перед обществом Аксолотля. Почему его ноздря нестерпимо не зачесалась в предсказательном предупреждении скорого возгорания? Или он лишился силы безошибочного предвидения? Был ли это конец его необычайно успешной карьеры в аксолотлианской Службе предотвращения пожаров?
Кошмарное инферно безостановочно бушевало вокруг Гасилы, ревя как безумный дракон в острой досаде. А затем поверх шума огненного разрушения он снова это услышал. Сознание вины покорило панику и повело Шланка вверх по лестнице, когда он услышал перепуганный рев Штуцера, своего верного осла.
Десятилетиями они не разлучались, никогда не пропуская надвигающийся пожар, всегда непринужденно притопывая куда следует буквально в последнюю секунду, чтобы вылить ведро воды на дымящиеся желудевые искры возможного мощного дубового инферно, навеки гася их надежды в язычке пара.
Шланк просто должен был добраться до Штуцера, прежде чем станет слишком поздно.
Очередной истекающий адреналином рев прозвучал в голове у Гасилы, еще больше усиливая его решимость, подталкивая вверх по бесконечному лестничному пролету. Еще два бруса вылетели из ниоткуда на волнах ревущего пламени, пригвождая его к стене. Отскакивая от лестницы, пылающие балки неслись вниз по центральному колодцу, кувыркаясь и рассеивая семена пламени в своем диком полете.
Восемьдесят пять футов аварийной лестницы с ревом вспыхнули.
Гасила заскрипел зубами. Назад пути не было. Он должен был двигаться дальше, героически отгоняя от себя страх опасности, сражаясь с шансами на спасение своего верного осла. И тут, словно бы в ободрение, еще один рев прозвучал впереди, приглушенный деревянной дверью.
Усилием воли Шланк привел ноги в движение, мощно выбрасывая их вверх по бесконечному пролету. А затем он наконец оказался на верхней площадке, отделенный от Штуцера единственной деревянной дверью. И еще — языком способного поджарить любого героя пламени. И еще — плотной пеленой заволакивающего весь обзор дыма.
Для любого, кроме Гасилы, это стало бы катастрофой. Но он лишь над всем этим посмеялся. Потребовалось бы нечто большее, нежели подобные физические барьеры, чтобы встать между ним и его лохматым любимцем. Особенно когда он уже зашел так далеко.
Фырча и пихая дверь точно подпаленный с хвоста носорог, Гасила собрался с силами и сделал решающий бросок.
Дверь подалась под его плечом, разбрасывая во все стороны всевозможные щепки. Одним прыжком Шланк одолел комнату и приземлился Штуцеру на спину. Восторженный рев извергся из пасти верного осла, когда он почувствовал знакомый обхват ног Гасилы на своей диафрагме. Штуцер галопом рванулся вперед, выпрыгнул в окно — и, обрамленные галактикой крутящихся стеклянных звезд, они вылетели прямо в ночное небо.
На высоте в одну сотню футов, если стремиться к полной точности.
Внизу со злорадным ожиданием скалились голодные скалы. И тут Гасила понял, насколько аэродинамичным вообще-то является средний осел.
Земля понеслась им навстречу с энтузиазмом жутко вымазанного в грязи Лабрадора, отчаянно стремящегося прыгнуть на грудь своему хозяину.
Гасила дико завопил, беспомощно забился и выпал из гамака, внезапное столкновение его мягкого носа с холодным мрамором стало чем-то сродни блаженному облегчению.
Все это оказался всего лишь кошмарный сон. Ни в какую пылающую башню Штуцер заключен не был. Не было и никакого пожара. Шланк не утратил своих предсказательных способностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40