А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ему все еще ничего не сообщили по поводу двух сериалов, на которые он пробовался, так что он звонил в Лондон агенту каждый день, и счета за телефон приходили просто астрономические. Настроение у него постоянно менялось: то он был полон оптимизма, то злился, что приходится так долго ждать.Ханна много работала и очень обрадовалась, когда Дэвид сообщил ей, что собирается открыть филиал в Уиклоу, где сможет предложить ей более высокую должность.– Такой блестящий шанс! – сказала она Феликсу в тот вечер, когда они неторопливо шли по Даусон-стрит, направляясь к кафе, где Феликс собирался встретиться с друзьями-актерами. – Поверить не могу, что моя жизнь так изменилась за этот год. Работа, ты, все остальное… – Она взглянула на него сияющими глазами. – Замечательно! Вы замечательны, мистер Андретти. Дэвид сказал, что я смогу приступить к новой работе через месяц. Ты считаешься должна за нее ухватиться?– Разумеется, детка, – небрежно ответил Феликс.Они как раз подошли к его компании – несколько очень красивых мужчин и женщин сидели за столиками на улице у кафе. Все в темных очках, хотя солнце давно зашло.– Вот и вся банда! – воскликнул Феликс. – Привет, ребятки.Утром в четверг Ханне поневоле пришлось вспомнить печальное замечание Эммы, к которому она всегда прибегала, когда речь заходила о планах.– Мы планируем, а господь смеется, – говорила она. – У меня всегда так бывает.Вообще-то Ханна считала такую точку зрения чересчур пессимистичной. Ей казалось, вся жизнь перед ней, стоит только протянуть руку и взять. Все, что с тобой происходит, зависит только от тебя, а если бы люди верили во всю эту божественную ерунду, то так и застряли бы в Средних веках. Однако ее вера в этот постулат сильно поколебалась утром в четверг, и случилось это напрямую из-за любовного усердия Феликса.Ханна всегда больше всего нравилось заниматься любовью с утра пораньше. Она все еще переживала последний прекрасный оргазм, когда Феликс отодвинулся от нее и произнес:– Блин!– В чем дело? – лениво спросила она, все еще улыбаясь.– Проклятая резинка лопнула, – сообщил он. – Черт побери, это уже второй случай.Ханна села на постели и выхватила пачку из его рук.– Так срок годности давно истек, Феликс! Где ты их взял?Он пожал плечами:– У нас кончились, и я нашел эти в спортивной сумке.– Срок годности истек два года назад, – сказала Ханна, начиная нервничать. – И ты сказал, что еще один порвался. Я такого не помню.– Да речь идет всего лишь о гребаном презервативе! – огрызнулся он. – Право, что ты вечно придираешься к мелочам, Ханна?– Из мелочей могут вырасти большие проблемы, Феликс. Например, ребенок, – резко ответила она.Стоя под душем, Ханна никак не могла успокоиться. Она-то думала, что они предельно осторожны. Эмма всегда говорила, что после тридцати пяти женщины уже не так плодовиты, так что ей казалось, что у нее мало шансов забеременеть. Ей ведь уже тридцать семь, и они никогда не забывали о презервативах… Она досадливо поморщилась. Какой смысл в презервативе, если истек срок его годности? Все равно что спрыгнуть с самолета с рваным парашютом!Завтракать Ханна не стала – почему-то не хотелось есть, и пока ехала по своему первому адресу, все пыталась вспомнить, когда у нее в последний раз были месячные. Она не имела привычки что-то записывать и теперь страшно злилась на себя. Ханна вспомнила, что ужасно мучилась в ночь на Новый год и что у нее кончились прокладки. А дальше?..Так ничего и не припомнив, Ханна остановилась у аптеки и купила все необходимое для теста на беременность. Почему она не пила таблетки? В этом вопросе на мужчину никогда нельзя положиться!Приехав к бунгало, Ханна порадовалась, что продавцы уже отправились на работу, а покупатели еще не прибыли. Можно воспользоваться туалетом, хотя ей это было не по душе. «Но ведь никто не узнает», – подумала она. Ей приходилось читать об агентах по продаже недвижимости, которые умудрялись заниматься сексом в продаваемых домах, и она очень возмущалась по этому поводу. Но вряд ли будет так уж непрофессионально просто сходить в туалет.Проделав все необходимое, Ханна сунула прибор в сумку и открыла дверь клиентам, приклеив на лицо привычную улыбку. Они почти полчаса бродили по дому, но, судя по всему, вторая синяя линяя проявилась в окошечке значительно раньше.Оставшись снова одна в доме, Ханна достала прибор, посмотрела на показатель и прокляла производителей презервативов, Феликса и себя – именно в таком порядке.– Беременна, беременна, черт бы все подрал! – простонала она.Это надо же! Бедняжка Эмма убить готова, чтобы оказаться в ее положении, но у нее ничего не выходит. И вот теперь она, из всех троих наименее склонная к материнству, беременна! Ханне казалось, что даже у тех зверей, которые съедают свое потомство, больше материнских чувств, чем у нее. Дети ее никогда не интересовали. Ладно, дети ее кузины Мэри очень даже ничего, но это вовсе не означало, что она хотела бы с ними жить.Когда она вернулась в офис, Кэрри помахала ей рукой.– Феликс только что звонил, – сообщила она и покраснела.Кэрри несколько раз видела Феликса, когда он заезжал за Ханной, и явно безумно в него влюбилась. «Кстати, Феликс ничего не сделал, чтобы загасить этот пожар», – сердито подумала Ханна, припомнив, как он сидел на краешке стола Кэрри и болтал с ней.– Он сказал, это важно, – добавила девушка. «Что-то будет, когда он услышит мои важные новости», – мрачно подумала Ханна, набирая номер.– Победа! – ликующе воскликнул Феликс. – Ты никогда не поверишь! – Он явно уже приложился к бутылке. – Я получил главную роль в фильме «Один миг». У нас получилось! С карьерой теперь полный порядок. И мне заплатят огромные деньги. Билл сказала, что я им нужен позарез, так что могу заламывать любую цену. Режиссер Эдвин Коен – настоящая звезда в Америке. Он никогда не делает телевизионных фильмов. Ты представить себе не можешь, какая честь работать с ним!– Замечательно, милый, – сказала Ханна, искренне радуясь за него, но тут же вспомнила о результатах теста. –Мне тоже нужно тебе кое-что сказать. Подожди минутку, я забыла кое-что в машине, – соврала она. – Я перезвоню. Выйдя из офиса, она позвонила ему по мобильному.– Феликс, у меня совершенно невероятные новости, но боюсь, они не придутся тебе по душе. – Она не стала ходить вокруг да около. – Я беременна, Феликс.– Чудесно! – завопил он.Ханна оторопела. Она ждала совсем другой реакции: стонов по поводу того, что время неподходящее, им обоим надо думать о карьере, ребенок будет мешать спать и так далее. А вместо этого Феликс радостно вопил, как маленький мальчик, получивший заветную игрушку:– Лапочка, я так счастлив! Нам надо немедленно пожениться! Билли подыщет для нас дом в Лондоне, и я скажу, чтобы она убедилась, что там есть детская. Между прочим, Эдвин Коен – человек очень семейственный. Они с женой ждут пятого ребенка. Вся семья приедет из Лос-Анджелеса, чтобы быть с ним во время съемок. Ты сможешь с ней подружиться, и это очень поможет моей карьере. Ну, мне надо бежать, милая. Меня ждут. Вечером поговорим. Чао.Ханна нажала на кнопку мобильника и осталась стоять, как соляной столб, переваривая все, что сказал Феликс. Переехать в Лондон? Подружиться с женой режиссера, которая, так кстати, тоже беременна? А как же ее работа, ее жизнь и друзья? Она, конечно, любит Феликса, но хочет ли она жить в Лондоне и рожать ребенка? Ханна не знала. Ребенок никогда не присутствовал в ее планах.Перед ленчем она позвонила Лиони.– Я схожу с ума, требуется немедленно с кем-нибудь поговорить, – сказала она. – У тебя найдется двадцать минут? Заодно и перекусим.– У меня есть час, – ответила Лиони. – Что случилось, Ханна?– Расскажу, когда увидимся.– Что-нибудь с Феликсом? – встревоженно спросила Лиони, когда они встретились в кафе, находившемся примерно на равном расстоянии от мест их работы.– Вроде того, – простонала Ханна. – Я беременна!– Так это же чудесно! – взвизгнула Лиони, не успев сообразить, что Ханна радостной не выглядит. – Разве нет? – Ханна молчала, и Лиони нахмурилась. – Ты хочешь сказать, что ребенок тебе не нужен?..Ханна закусила губу.– Сама не знаю, что мне нужно, а что нет! Я никогда не мечтала о детях. Никогда не беспокоилась из-за того, что мои биологические часы отсчитывают последние годы. Знаю, это странно и неестественно, но именно так я устроена. Некоторые мечтают о детях, но только не я.– Значит, это все не запланировано? – мягко спросила Лиони.Ханна с горечью рассмеялась.– А что говорит Феликс?– Удивительно, но он вне себя от счастья. Я-то думала, что он потащит меня на первый же паром, чтобы добраться до Харлей-стрит и сделать аборт, но он в восторге. – Она не добавила, что он быстренько сообразил, какую выгоду можно извлечь из ситуации, подружившись с режиссером и его беременной женой.– Очень мило, – заметила Лиони.– Конечно, ведь это не ему придется девять месяцев выглядеть как слон, бросать свою работу и тащиться в Лондон! А он тем временем будет делать карьеру.– Тебе не нужно бросать работу из-за беременности! Это же ребенок, а не заразная болезнь, – возмутилась Лиони.– Тут другое, – мрачно пояснила Ханна. – Феликс получил замечательную роль в Лондоне, так что, если я захочу оставить ребенка, нам придется переехать туда.– Вот как?..– Мне тяжело даже думать об аборте, – сказала Ханна, когда они уже пили кофе. – Когда я была подростком, я бы, не задумываясь, сделала аборт. Но это было тогда. Сейчас мне кажется эгоистичным поступать так только потому, что это может затруднить мою жизнь.– Я не могу тебе советовать, Ханна. Ты сама должна решать.– Я знаю.Домой Ханна вернулась усталой, так и не решив, что ей следует делать.– Дорогая, – воскликнул Феликс, хватая ее в объятия, как только она открыла дверь. – Ну, как себя чувствует будущая мамочка?Она вздохнула и оттолкнула его.– Слушай, Феликс, я ничего не знаю. Разве сейчас подходящее время рожать? Мы не готовы, мы вообще никогда об этом не говорили… Я даже не знаю, хочу ли я ребенка.– Ты хочешь сказать, что подумываешь об аборте? – Феликс холодно взглянул на нее. – Поверить не могу, что ты это предлагаешь, Ханна. Мы не можем так поступить с нашим собственным ребенком. Я думал, ты меня любишь.– Люблю, – с тоской подтвердила она. – Просто у меня такое ощущение, что передо мной нет никакого выбора. Только вчера я была женщиной с прекрасной перспективной карьерой, мы собирались купить здесь дом, а сегодня я просто племенная кобыла, которая должна идти за тобой следом.Феликс встал и распечатал пачку сигарет. Потом отложил ее в сторону и повернулся к ней:– Ханна, я знаю, у беременных всегда нервы не в порядке, но это просто смешно. Тебе вовсе не обязательно бросать работу: ведь в Лондоне тоже торгуют недвижимостью. Это же не конец, наоборот – начало! Я буду много зарабатывать, мы сможем взять няню, и ты пойдешь работать. – Он усадил ее рядом с собой на диван.– У тебя будут я и ребенок. Разве это не чудесно?Она попыталась взглянуть на будущее его глазами, но у нее ничего не получилось.– Только представь себе, Ханна: чудесный дом с садом, мы там вместе будем возиться. Из тебя выйдет прекрасная хозяйка. Мы будем чудесной парой, я это понял, стоило мне увидеть тебя с этим подонком Гарри. Я не могу уступить тебя ему.Сердце Ханны пропустило удар.– Что ты имеешь в виду? – спросила она. Феликс поднял брови.– Когда ты в тот день ушла, у него хватило наглости заявить, что он хочет сделать тебе предложение. Какой наглец!Она моргнула.– Гарри так сказал?– Ну да, – беззаботно подтвердил Феликс. – Только представь себе, он решил, что ты предпочтешь его мне. Я сказал ему, чтобы убирался, что мы уже помолвлены, просто поругались из-за ерунды.– Но мы не были помолвлены, – ровным голосом сказала Ханна. – Ты меня бросил, Феликс. Ты не имел права говорить так с Гарри.В ответ Феликс запустил теплые пальцы под ее топ.– У нас у всех есть прошлое, детка, – сказал он. – Гарри – твое прошлое, у меня есть свое. Но прошлое – оно и есть прошлое. Забудь его, теперь ты со мной. 23 Придя на работу, Эмма выдвинула нижний ящик своего письменного стола и достала болеутоляющие таблетки. Месячные только что начались, и ее мучили боли в пояснице. Она едва успела положить таблетки в рот, как в дверях возник Колин Малхолл, явно желающий поболтать.Эмма запила таблетку водой и чертыхнулась про себя. Надо же было именно Колину застать ее в момент, когда она занимается самолечением! Через пару часов все в офисе уже будут знать, что у бедняжки Эммы страшно болит голова – не иначе гематома мозга. Колин любил преувеличивать. Когда их секретарша отсутствовала три месяца из-за тяжелого воспаления легких, Колин рассказывал всем, что она умирает от рака. «Те, кто утверждает, что женщины – самые злостные сплетницы, явно незнакомы с Колином», – мрачно подумала Эмма.– Плохо себя чувствуешь? – ласково поинтересовался Колин, усаживаясь на свободный стул.– Голова болит, – резко ответила Эмма.– Знаешь, от этого отлично помогает медитация, – заявил Колин.– Мне лучше помогает парацетамол, – возразила Эмма. – Ты что-то хотел, Колин?– Да. Финна нет, и ко мне заходил Эдвард посоветоваться насчет конференции.Эмма встревожилась. Финн у них занимался вопросами связи с прессой, и они с Эммой всегда вместе планировали все ежегодные конференции. В любом случае Эдвард едва ли обратился бы с просьбой о помощи к Колину, который не мог напечатать четыре строчки, на сделав восемь ошибок.– Почему он решил посоветоваться именно с тобой? Эмма едва сдерживалась, чтобы не сказать этому придурку, что из его попыток перепрыгнуть через ее голову и занять более престижное место в компании ничего не выйдет.– Он хотел узнать насчет рекламы, но я воспользовался случаем и сообщил ему свое мнение насчет продолжительности конференций, – самодовольно заявил Колин.Эмма неожиданно почувствовала обиду. Решать, сколько продлится конференция, и обдумывать все детали полагалось ей. Колин же должен был помогать Финну только с рекламой. И нельзя сказать, что он со своей задачей справлялся.– Не слишком ли много ты на себя берешь? – пробор мотала она.– Понимаешь, – проникновенно начал Колин, глядя на нее своими свинячьими глазками, – я тут говорил с журналистами, и они мне дали несколько дельных советов. Если мы хотим, чтобы нас рассматривали как серьезное агентство, мы должны проводить конференции в течение недели и, воз можно, не в самом Дублине. Чтобы люди смогли уехать на неделю и целиком посвятить себя нашим проблемам. – Он начинал уже входить в раж.– Уехать на неделю? – удивилась Эмма. – Каким образом наша организация сможет финансировать такое мероприятие? Мы же разоримся! Не знаю, с какими журналистами ты говорил, но большинство из них даже на целый день заполучить трудно. Там много всяких событий, которые они; должны осветить. Какая уж там неделя! Ты сам не понимаешь, о чем ты говоришь, Колин.Колин фыркнул и поднялся на ноги.– А Эдвард согласился, что идея блестящая, – сказал он. – Он хотел это обсудить, но я решил сначала поговорить с тобой, чтобы не было никаких неожиданностей. Зря старался. А я ведь еще помню то время, когда ты была очень милой женщиной. Не знаю, почему ты так изменилась, но явно не к лучшему. Ты превратилась в завистливую стерву! – С этими словами он вышел из кабинета.Эмма с открытым ртом смотрела на дверь. Разве она плохо говорила с Колином? Была ли она профессионально резкой или непрофессионально стервозной. Господи, как трудно держать себя в руках, когда так не везет в жизни! У всех есть то, чего они хотят, только не у нее. Один ребенок, один малюсенький ребенок, больше ей ничего не надо! Разве это слишком много?..Эмма услышала треск и только тогда обнаружила, что сломала карандаш. Что же такое с ней творится? Конечно, Колин ужасный сплетник, но вообще-то неплохой парень. Вероятно, ему трудно смириться с тем, что у него в началь-никах женщина, а ее задача – заставить подчиненных работать вместе с ней, а не против нее. Даже если он хотел сделать из нее дурочку, она обязана была вести себя профессионально, а не набрасываться на него. «Этому надо положить конец», – решила Эмма.Когда она постучала в дверь, Эдвард разговаривал по телефону, но махнул рукой, приглашая ее войти. Закончив разговор, он немного нервно улыбнулся и сказал, что как раз хотел с ней кое-что обсудить.– Недавно заходил Колин Малхолл с довольно интересным предложением. Я бы хотел с тобой об этом поговорить, – нерешительно начал он.Вообще-то нерешительность была ему несвойственна. Эдвард, насколько она знала, всегда все говорил прямо и не шел ни на какие компромиссы. Неужели он просто боится, что она того и гляди взорвется?– Я знаю, ты считаешь конференцию своим личным чадом, и не хочу, чтобы ты расстраивалась. Но ведь мы должны рассмотреть все предложения, верно?Эмма решила прекратить его страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52