— закричал Ригисвальд и с шумом захлопнул дверь своей комнаты.Не переставая хохотать, Шадамер отбивался от наскоков Алисы и даже сумел подняться на ноги.— Не правда ли, это лучший из моих трюков? Идемте!Схватив одной рукою Алису, а другой Улафа, барон потащил их в Алисину комнату.— Я сейчас открою вам секрет фокуса.— Господин барон, — вновь попытался вклиниться Улаф, чувствуя на себе не столько телесную силу Шадамера, сколько неукротимую силу его энтузиазма. — У меня новости исключительной важности.— Разумеется, кому-то обязательно нужно влезть с новостями исключительной важности. Но сейчас исключительно важно другое. — Шадамер с гордостью указал на мебельное столпотворение. — Вот что исключительно важно. Догадываетесь, как я это сделал? Я привязал по куску веревки ко всем мебельным ножкам, а концы веревок обмотал вокруг валуна, что грациозно болтается у Алисы под окном.Шадамер потащил Алису и Улафа к окну, загроможденному мебелью. И действительно, все ножки были опутаны густой веревочной паутиной.— Отдельной веревкой я соединил валун с дверной ручкой. Стоило только повернуть ручку, и камешек поехал вниз, прихватив с собой все эти очаровательные столики и стульчики. Я назвал это «исчезающей комнатой». Замечательно, правда?— Нет, неправда! — сердито бросила Алиса, хотя если бы кто-то посмотрел на нее со стороны, то увидел бы, что она кусает губы, чтобы не засмеяться.— Хотела бы я знать, кто теперь будет разбирать это нагромождение?— Естественно, я, — заявил Шадамер. — Улаф, надеюсь, ты не против, чтобы мне помочь?Улаф беспомощно смотрел на своего господина, зная, что отказ может здорово рассердить барона. Кто-то дал такой словесный портрет Шадамера: «Мужчина средних лет с носом, подобным ястребиному клюву, с подбородком, похожим на лезвие боевого топора, с глазами, синими, как небо над Новым Виннингэлем, и с длинными черными усами, которыми он очень гордится и которые он все время то закручивает, то расправляет». Сейчас Шадамер как раз закручивал свои черные усы.— Ваша светлость, может, вначале вы все-таки выслушаете меня? — в отчаянии спросил Улаф.— Если ты собираешься сообщить мне, что эльфы поспешно покинули восточный вход своего Портала, поскольку через Портал движется внушительная армия каких-то чудовищ, то я об этом уже слышал, — сказал Шадамер, потрепав Улафа по плечу. — Но спасибо, что не пожалел времени и сил, чтобы найти меня и рассказать мне об этом.Барон продолжал любоваться на дело рук своих.— Ты бы видела свое прелестное личико, Алиса, — сказал он.— А ты бы видел свое со следами моих ногтей, — спокойно ответила она.— Так значит, вам известно об этой армии? — удивился Улаф. — И что же нам теперь делать?— Пока не знаю, — ответил Шадамер, осторожно прикасаясь к царапинам на своем лице кружевной манжетой рубашки. — Нам еще мало что известно. Как говорит Ригисвальд, нельзя пытаться делать выводы, не собрав всех доказательств. Это грубейшая ошибка, ибо наше суждение может оказаться превратным. Кончится тем, что придется спешно перекраивать все замыслы, и мы лишь впустую потратим время.— Лучше потратить его, привязывая веревки к столам и стульям, — огрызнулся Улаф.— Но согласись, это и впрямь было смешно, — сказал Шадамер, слегка пихнув Улафа в бок.Снизу послышались голоса.— Господин барон, там за окнами почему-то болтается на веревке здоровенный валун!— Господин барон, прибыла эльфийская Владычица. Она прошла через Портал и…— Да, — вздохнул барон. — Теперь у нас есть доказательства.Он обнял Улафа за плечо.— Пойдем-ка послушаем про армию чудовищ. Кстати, — добавил барон, внимательно оглядывая Улафа, — твоя тонзура быстро зарастает.— Благодарю вас, господин барон, — произнес Улаф. Он больше не сердился на Шадамера. — «Исчезающая комната» — это действительно было смешно.— Один из моих лучших трюков, — сказал довольный Шадамер. * * * Эльфы верят, что в загробном мире существует тюрьма, куда попадают души, совершившие при жизни тяжкие преступления. Их не выпускают из этой тюрьмы, дабы они не вмешивались в дела живущих. Как утверждают, в тюрьме для душ царит невообразимый хаос, поскольку души постоянно пытаются вырваться на свободу. Охраняют эту тюрьму души благородных воинов, погибших геройской смертью. Это их почетный выбор, который они делают на всю вечность.Попав в Крепость Шадамера, Дамра почувствовала себя в земном подобии тюрьмы душ, поскольку вокруг царил невообразимый хаос.Жилища эльфов полны тишины и покоя. В небольшом доме могут жить двадцать эльфов, но посторонний, оказавшись там, даже не ощутит их присутствия. Эльфы умеют неслышно двигаться, тихо говорить и вообще быть незаметными. Сейчас же все вокруг Дамры шумело, гремело, кричало и громыхало. Вопросы, ответы, распоряжения — все это произносилось во весь голос. Слушая разом двадцать одновременно говорящих людей, можно было подумать, что их никак не меньше сотни.Добравшись до главных ворот этой земной тюрьмы для пропащих душ, провожатые-эльфы вручили Дамру и ее спутников заботам человека по имени Родни. Сказав, что они должны вернуться к своим обязанностям, эльфы удалились.Родни повел новых гостей через внешний двор, напоминавший базарный день в Глимрэ, только несравненно более шумный. Двор был сплошь уставлен прилавками, навесами и наскоро построенными лачугами. Вокруг теснились коровы, лошади, свиньи, овцы и куры. Их окружали взрослые всех рас и народов, а также дети всех возрастов. И все это живое месиво кричало, мычало, ржало, блеяло, хрюкало и кудахтало. Люди приближались к Дамре почти вплотную, толкали и пихали ее, исполненные самых дружеских намерений. Стайка детей — двое людей, эльф, орк и дворф — раскрыв рты, глазели на пришельцев и весело подмигивали пеквеям.Дамра уже была готова броситься вон отсюда, когда толпа пришла в движение. Люди сновали вокруг нее, давая кому-то дорогу. Наконец толпа расступилась. Дамра увидела направлявшегося к ней человека. В толпе раздались рукоплескания, кто-то его приветствовал, другие окликали его по имени и бросали какие-то шутки. Человек весело махал всем рукой, но не останавливался. За ним шли двое других людей: рыжеволосая женщина в одежде храмового мага и престарелый маг. Выражение лица старика было сморщенно-брезгливым, словно он съел что-то кислое. Судя по крикам и возгласам, человек с длинными усами и был барон Шадамер.Барон показался Дамре неуклюжим. Впрочем, такое она могла бы сказать обо всех виннингэльцах, словно грубо вытесанных из камня. Дамре куда больше нравились лица тонкокостных, чернокожих ниморейцев. И все же в этом бароне было что неоспоримо притягательное. Рожденный повелевать, он и в самом деле был прирожденным повелителем.Дамра с искреннем любопытством взирала на барона. Она вспомнила то, что услышала о нем от Арима. Итак, перед ней стоял единственный кандидат во Владыки, отказавшийся подвергнуться Трансфигурации. Совет Владык долго не мог успокоиться. По сути, Владыки до сих пор упоминали имя Шадамера, хотя со времени его отказа прошло пятнадцать лет. Тогда барону было двадцать. Следовательно, сейчас ему тридцать пять.Остановившись напротив Дамры, барон церемонно поклонился. Если бы ей так поклонился кто-нибудь другой, это выглядело бы глупо и уродливо. Однако Шадамеру эта странная церемонность даже шла.— Барон Шадамер к вашим услугам, Владычица, — уважительно произнес он.Дамра напряженно глядела на барона, не доверяя его словам. Она не могла забыть, что он отверг дар богов.Похоже, барон не заметил ни ее холодности, ни ее нерешительности.— А это мои ближайшие советники: Почтенный Брат Ригисвальд и Почтенная Сестра Алиса. С кем мы имеем честь говорить?— Дамра из дома Гвайноков, — сказала она.— Джессан, — коротко представился Джессан, потом указал на пеквеев. — Это Башэ, а это — Бабушка.Башэ слегка поклонился.Бабушка направила на Шадамера свой посох, дав глазам вдоволь насмотреться на барона.— Они одобряют, — заявила старуха.— Благодарю, — ответил Шадамер, искоса взглянув на агатовые глаза. — Надеюсь, что так.Он вновь повернулся к Дамре.— Дом Гвайноков. Почему-то мне знакомо это имя. Кстати, вы не присутствовали на Совете Владык, когда я там прохлаждался? Впрочем, вряд ли. Вы там появились позже.Услышав слово «прохлаждаться», которым барон обозначил священные испытания, предваряющие становление Владыкой, Дамра едва не лишилась дара речи. Она твердо решила как можно скорее выбраться из этого сумасшедшего дома, но вначале ей надо было получить ответ на мучивший ее вопрос.— Я ищу одного мужчину, — начала она.— А у нас здесь не один, — с озорной улыбкой ответил Шадамер. Он махнул рукой. — Выбирайте.— Вы не поняли, — вспыхнув, возразила Дамра. Только еще не хватает, чтобы из нее сделали посмешище. — Это мой…— Дамра!Она услышала голос, который она знала лучше, чем свой собственный. Руки, которые были ей дороже собственных рук, крепко обняли ее.— Гриффит! — сдавленно прошептала Дамра, прижавшись к мужу.— А-а, вот где я слышал это имя, — сказал Шадамер. — Этот бедняга, с тех пор как здесь появился, только и говорит о ней.Барон взирал на обнявшуюся пару с такой гордостью, словно это он сотворил их обоих. Затем, мягко опустив руку на плечо Гриффита, он извиняющимся тоном сказал:— Мне жаль, что я не могу сейчас дать вам возможность по-настоящему насладиться долгожданной встречей. Однако мне действительно необходимо расспросить вашу жену об этой вражеской армии, которая может с минуты на минуту оказаться у нас под носом. ГЛАВА 2 Дамра сообщила Шадамеру все, что ей было известно о наступавшей таанской армии, добавив к этому сведения, полученные от Сильвита. Рассказ ее был четким и сжатым; только правда без прикрас. Она сидела рядом с Гриффитом. Они не касались друг друга даже руками, поскольку у эльфов считалось неприличным проявлять свои чувства в присутствии чужих. Однако она остро чувствовала близость его тела. Всякий раз, когда Дамра давала уклончивый ответ, она видела, как Гриффит напрягался, словно говорил он сам. Он не вмешивался в разговор и не прерывал жену, поскольку хотел, чтобы ее рассказ получился как можно более обстоятельным. Разумеется, Дамра сообщила барону Шадамеру обо всем, что она видела и слышала у западного входа в Портал, упомянув и о врикиле, но не назвав его имени.Ей думалось, что ее рассказ удивит и ошеломит этих людей. И действительно, он их взволновал, но ожидаемого удивления не вызвал. Барон переглянулся с молодым человеком, которого звали Улаф.— Похоже, эти врикили умеют плодиться, — сказал Шадамер. — Куда ни глянь, везде они попадаются.Дамра украдкой посмотрела на Гриффита, который улыбнулся и тихо сказал:— Шадамер обладает немалыми знаниями по части врикилей.— К великому моему сожалению, да, — сказал Шадамер. — Но скажите мне, Дамра из Дома Гвайноков, почему врикиль напал на вас? Насколько мы знаем этих тварей, они сообщаются с Пустотой через сердце, а не через мозг. Врикиль знал, что вы собираетесь идти через Портал. Почему же он не пропустил вас туда? Ведь внутри Портала напасть на вас было бы намного легче.Вопрос был задан учтивым тоном, с легким оттенком иронии, однако такова была манера барона говорить обо всем, как будто ничто в жизни он не принимал всерьез. Дамре не понравился этот человек, и недоверие к нему по-прежнему владело ею. Она избегла прямого ответа, уклончиво сказав, что ей трудно судить о ходе мысли этих существ.Дамра вдруг обнаружила, что не может смотреть Шадамеру в глаза, когда говорит неправду, и это ее удивило. Странно, она была весьма невысокого мнения о бароне и вместе с тем почему-то испытывала неловкость, когда лгала ему. Возможно, все дело было в его глазах. Серые при одном освещении, синие при другом, глаза Шадамера были ясными и живыми. Барон слушал Дамру с полным вниманием и подмечал любую деталь. Дамра поняла, что, когда такая пристальная сосредоточенность проявляется у людей, это ее раздражает.И вновь она увидела, как беспокойно ерзает на стуле Гриффит. Опустив руку, она нашла его руку и крепко сжала ее, давая понять мужу, что расскажет ему обо всем, как только они останутся наедине. В ответ Гриффит тоже сжал ее руку, но его глаза, смотревшие на нее, оставались встревоженными.Еще на пути в Крепость Шадамера Дамра предупредила Джессана, Башэ и Бабушку, чтобы те не вздумали никому рассказывать о Камнях Владычества. Она опасалась, что, оказавшись среди людей, они могут ненароком выболтать этот секрет.Джессан сидел молча, ничего не говоря, а только слушая и наблюдая. Тревинисы всегда с недоверием относились к незнакомцам и до тех пор, пока не узнают человека, держались с ним сдержанно и настороженно. Похоже, Шадамер понял эту особенность юноши. Он сказал, что один из Почтенных Магов мог бы заняться его рукой. Джессан наотрез отказался. Шадамер больше не заговаривал с ним, но явно считал тревиниса одним из собеседников, поскольку во время разговора часто поглядывал на него.Башэ и Бабушка сидели неподвижно. Башэ прижимал к груди мешок, а Бабушка крепко держала в руке свой посох. Их вполне могли счесть глухонемыми, ибо за все время беседы выражение их лиц не менялось.— Полагаю, мы получили достаточно сведений, — сказал наконец Шадамер и встал. Посмотрев на Дамру и Гриффита, он улыбнулся.— Дадим нашим голубкам возможность поворковать наедине.Дамра была готова уйти в ту же минуту, но Гриффит задержался.— Шадамер, что же нам теперь делать? — спросил он. — Их — десять тысяч!— Да, это действительно создает некоторое затруднение, поскольку нас в замке не наберется и двух сотен, — ответил Шадамер. — Мне надо об этом немного подумать.Протянув свою длинную руку, барон обвил плечо рыжеволосой женщины, намеревавшейся незаметно ускользнуть.— Алиса, ты не будешь столь любезна позвать остальных? Улаф, позаботься о наших гостях. Обо всех, за исключением Гриффита и его ненаглядной. Они, вероятно, позаботятся о себе сами. * * * Наконец-то Дамра и Гриффит оказались вдвоем в небольшой комнате Гриффита, находившейся в западной части замка. Сколько месяцев, проведенных вдали друг от друга, они мечтали об этом времени! В промежутках между сладостными поцелуями и любовными слияниями они рассказывали друг другу о том, что произошло с каждым из них за эти месяцы. Впрочем, связного рассказа не получалось, поскольку часто они говорили в два голоса, то и дело перебивая друг друга.— Если бы не Сильвит, я бы до сих пор оставался узником Вещих, — сказал Гриффит.Высокий и худощавый, Гриффит, как и все эльфы, отличался изяществом и осмотрительностью движений. Он редко повышал тон, однако уверенность, звучавшая в его голосе, свидетельствовала о скрытой силе и неукротимости натуры. Как известно, леопард опасен даже во сне. Искусная татуировка, свидетельствующая о его принадлежности к Вещим, подчеркивала его высокие скулы и зрительно заостряла подбородок. Дамра провела пальцем по подбородку мужа, а потом поцеловала в самое острие.— Сильвит? — удивленно воскликнула она. — Он сказал мне, что освободил тебя, но мне было трудно в это поверить. Непонятное великодушие с его стороны. С чего бы это?Гриффит изумленно посмотрел на жену.— С чего бы? А разве не ты попросила его освободить меня? Он сказал, что ты послала его и что мне необходимо отправиться сюда, где мы и встретимся, когда тебе представится возможность. Он сказал, чтобы до этого я ни в коем случае не пытался подавать никаких вестей о себе, иначе жизнь нас обоих окажется в опасности.Дамра села на постели и с таким же изумлением уставилась на мужа.— Гриффит, я не посылала его. Я вообще не подозревала о существовании Сильвита, пока он не спас меня от врикиля. Я совершенно не знала ни где ты, ни что с тобой. Единственное, что мне было известно…Дамра вздрогнула, и Гриффит крепко обнял ее.Их брак, как и любой брак между эльфами, к какому бы сословию они ни принадлежали, был предопределен заранее. Поскольку Вещие считались изгоями общества, им было трудно находить супругов за пределами своего круга, хотя такие браки поощрялись, поскольку давали Вещим приток свежей крови. Эльфы еще в давние времена обнаружили, что браки между магами ослабляют магические силы у их потомства. Ни одна семья не позволила бы своему первому ребенку (не важно, сыну или дочери) связать жизнь с Вещим или Вещей. Однако пятый или шестой, а уж в особенности двенадцатый или тринадцатый ребенок вполне мог сочетаться таким браком, не опасаясь уронить честь семьи. Чтобы сделать брак еще более привлекательным, Вещие всегда давали за своими женихами и невестами богатое приданое.Как принято, Дамра и Гриффит впервые встретились в день брачной церемонии. К счастью для обоих, они настолько влюбились друг в друга, что буквально опозорили свои семьи, поскольку уже во время церемонии обменивались взглядами, полными нескрываемого желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77