А была она долгая и суровая — снег по пазуху. Наступили первые теплые дни.Ясных дней еще нет. Ясный Яр не отомкнул еще неба. Огненный, разбудил Яр черную землю.И пусть свистит в поле ветер, пусть свистом зовет зима снег на помощь! Снег тает в поле, и раз от раза темнеет река.Вздуется лед, тронется река — грозно Яр разомкнет горячее небо — поплывет река, и, широкая, зашумит она, как грозовое небо.— Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы поплывем! — повторяет за Алалеем верная Лейла.Они на воле. Так они рады весеннему первому дню.Они на воле, они встретили первый цветок.
Как печален и грустен первый весенний цветок!Сон-трава — синеглазый подснежник — глядела печально, и на тяжелых темных ресницах горела слезинка.Что огорчает ей сердце? Ждет ли кого? Или нет никого, кто бы утешил печальное сердце?У цветов есть мать, у Сон-травы — мачеха. Разбудит Яр землю. Проснется земля. Но еще спят под землею и трава и цветы.«Просыпайся, иди на землю, там светло, там все твои браться и сестры, там играют птицы!» — скажет мачеха нелюбимой синеглазой сиротке.И, послушная, она выйдет на землю одна, без братьев и сестер, одна из-под снега. Еще спят под землей и трава и цветы.Ее в колыбели никто не баюкал, ее на руках никто не нянчил, ее ласковым словом никто не забавил…Печально и грустно стоит Сон-трава — синеглазый подснежник.
В тихом вечере тихим полетом плывут по теплому небу перелетные птицы.Птицы все прилетят в свои гнезда. И выйдет из леса медведь. И закукует горькая кукушка.— Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы полетим! — повторяет за Алалеем верная Лейла.Они на воле. Так они рады весеннему дню.И синеглазая Сон-трава печально глядит на них.— Ты, сестрица, дождешься солнца! — сказала ей Лейла, и далеко разносился ее голос по воле: — Солнце, солнышко, выгляни, высвети! Солнце, солнышко! Верба Верба — сказание о вербе основано на литовском предании о женщине по имени Блинда. Ей позавидовала Земля и обратила ее в вербу. В древней Литве верба считалась богиней чадородия, ей приносили молитвы и жертвы. Верба имеет влияние на чадородие. Святою вербою ударяют для здоровья, приговаривая: «Будь велик, як верба, а здоров, як вода!» Верба ограждает дом от грозы и пожара, — Перунова лоза. (АМР)
Уж заря, золотясь, осыпается розами в реку.Отошли дни потемы Дни потемы — скрытые мраком зимние дни. (АМР)
, потухли всполохи Всполохи — северное сияние; полох — полымя. (АМР)
.Уж по заре златорукое солнце возносит руки над миром, зарное Зарное — страстное, горячее. (АМР)
, нет ему белого облака, чтобы закрыться, захватить все небо.Небо обняло землю, горячо обнимает.И земля принялась за свой род.
Первая — Верба. Верба, еще из-под снега распушив свои алые гибкие лозы, тихо подымает веки, и седые пушистые вии озолотились слезами.И куда ни пойдешь, и куда б ни взглянул, встретишь вестницу мая — печальную Вербу.
«Я, последний и самый любимый, рожденный в Купальскую ночь Купало — куп, кып — ярый, кипучий, горячий. (АМР)
, расскажу тебе, Лейла, о моей матери Вербе.Моя речь невнятна, — я очень долго молчал, мои слова странны, — я очень стар.Я не помню, как это было, — мои руки сухи, мои пальцы вялы, а у моей матери руки были влажны и пальцы крепки.У меня было много братьев, сестер, сестер-братьев, все они были старше и разбрелись по земле, кочуя до самого края. Их было так много, их было больше, чем звезд на небе.Я помню — мои ноги быстры и легки, как крылья, а во лбу свети -цвет Свети-цвет — народное название чудесного купальского цветка папоротника. (АМР)
купалы. «Ты засвети свой цвет, Купало!» — сказала мне мать.Я помню — мы шли искать новую землю: на старой нам стало тесно. Мы шли долго в ночи, раскапывали пальцами землю — гадали о будущих днях. Черная, сбросив белые снеги, земля лежала под нами и, тая, дымилась, а в ее черном сердце зависть свивала гнездо.Моя мать сильна и всех прекрасней. И пускай после мая знойные дни и жгучие вихри, и пускай по болотам в полночь, заманивая путников в гибель, сверкают огни-одноглазы, и полднем Полудницы Полудницы — по верованиям славянских и греческих народов: всклокоченные старухи в лохмотьях с клюкой, которые, настигая в полдень, загадывают загадки и щекочут до смерти. Только что молитвой на «изгнание беса полуденна» возможно кое-как от них отделаться. (АМР)
летят в пыли вихрей, и пускай, чуя мертвых, вопит Карина Карина — плакальщица; карити — причитать. (АМР)
, и пускай несет темная Желя Желя — вестница мертвых; жля — жалеть. Карина и желя упоминаются в Слове о полку Игореве. (АМР)
погребальный пепел в своем пылающем роге, — моя мать сильна и всех прекрасней.И на земле цветов было меньше, чем моих братьев, и на земле лесу было меньше, чем моих сестер, и на земле рек-озер было меньше, чем моих сестер-братьев.Я не помню, как это было — а как всходить заре на гору, перед рассветом, мы вступили в болото, и вот черные руки вдруг поднялись из земли и крепко охватили мать под грудь сзади и, обняв, повлекли ее в топь за собою…Я не помню, как это было, — я стою на краю трясины и кличу и зову мою мать: «Где найду я новую землю!» — И кличу братьев: «Где найду я мать!»А под землею глубоко я вижу, горят, как свечи, глаза. А мать стоит — не мать, печальная верба». Радуница Радуница — от литовск. Rauda — погребальная песнь — весенний праздник солнца для умерших, позже Радоница — радостная весть. Воскресенье на Фоминой — Красная горка, понедельник — Радуница, четверг — Навий день. (АМР)
К нам! — торопитесь, весенние ветры!Грачи прилетели, пробила лед щука Пробила лед щука — щука пробивает хвостом лед на Алексея — человека Божия, 17 марта. (АМР)
, вскрылись реки, идут, говорливые, и распушилась верба. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю весна! Ой, лелю! — припев веснянок, которые начинают петь с Фомина воскресенья — Красной горки. (АМР)
Уж прошумели грозолетные тучи, неразгонные дождем пролились студеницы Студеницы — дождевые тучи. (АМР)
.И ударило молотом в камень, в зеленый дуб прямо под корень. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю весна! По теплому небу алым развоем Развой — разлив. (АМР)
наливается роза-заря.Алый вечер угас, темная Стрига тьму собирает для ночи.Ночь кипит, весенняя — распущены темные косы. А куда ни взглянешь — звезды.Но моя душа полней печалью. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю, весна! К нам! — торопитесь, весенние ветры!Уж восходит из недр ночи красное Солнце, разрываются тяжкие цепи, — низвергается Стрига.И несутся весенние ветры из вечного лета, несут, колыхая, на крыльях семена лесу и полю, а сердцу любовь, и навевают горячую в сердце. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю, весна! Каменная баба Каменная баба — см.: А. Н. Афанасьев . Поэтические воззрения. (АМР)
Ушла зима с морозами, с трескучими…Взошло солнце, согнало снеги.Пошла вода вольная, полноводная. Подмыла сучки, ветки, отросточки.Весна приехала.Весна-красна в аржаном колосе на сохе, на овсяном снопу, веселая, привезла ясные дни, частый дождь, зеленую траву.Приударил дождь.И раскинулись кусты, вошли ручьи в русла, зазеленели луга.Пойте, птицы, и вечером и утром, — всем нам веселье!
Алалей и Лейла качались на качелях, мылись громовой водой, прыгали через костер. Ветер, вода и огонь их сохранят.И уж им не сиделось на месте у Копоула в Кощеевом царстве: манил лес, поле, дорога.— Будь здоров, Копоул Копоулыч, спасибо тебе за зимний приют: будем помнить твою ледяную горку, блины и вечера, когда рассказывал ты сказки.— Моряне, не забудьте, кланяйтесь, как попадете на Море-Океан, её в волнах видно! — прокурлыкал Копоул на прощанье: седой кот на огороде копался, капусту да лук садил.И снова пошли они в путь.
От кургана к кургану их вела ковылевая степь, шелковая, колыхалась волною. Ночью месяц светил, освещая дорогу.По небесному краю раскрывалось синее море и, разлившись широким-широко, улетало, как лебедь. Попадались верблюды: угрюмо и молча шел верблюд за верблюдом… И пробегали стада белых овец, порошили, как снег, зеленую степь.— Эту ночь не пойдем, Алалей, заночуем тут у кургана возле той вон Каменной Бабы!Вышли звезды, пустились по весеннему небу искать золотые ключи от восхожей зари. В тихом сне приумолкла земля.
Баба смотрит в ночь. Они смотрят на Бабу.— Что ты, Баба? Что ты смотришь? Что ты знаешь?— Я баба не простая, я Каменная Баба, — провещалась Баба, — много веков стою я в вольной степи. А прежде у Бога не было солнца на небе, одна была тьма, и все мы в потемках жили. От камня свет добывали, жгли лучинку. Бог и выпустил из-за пазухи солнце. Дались тут все диву, смотрят, ума не приложат. А пуще мы, бабы! Повыносили мы решета, давай набирать свет в решета, чтобы внести в ямы. Ямы-то наши земляные без окон стояли. Подымем решето к солнцу, наберем полным-полно света, через край льется, а только что в яму — и нет ничего. А Божье солнце все выше и выше, уж припекать стало. Притомились мы, бабы, сильно, хоть света и не добыли. А солнце так и жжет, хоть полезай в воду. Тут и вышло такое — начали мы плевать на солнце. И превратились вдруг в камни.Высокая шапка на Бабе закачалась, а руки, сложенные на животе, поднялись к высохшей каменной груди.— Да вот тоже, непоседы вы, все-то бродите, знаю вас, не впервой вас вижу: с Волхом Волх Всеславьевич — Вольга Святославич родился от княжны и змея Горынича. Его богатырская слава основывается на хитрости-мудрости оборачиваться лютым зверем, серым волком, ясным соколом, гнедым туром, щукой. Он совершает поход в Индию богатую, в Туре-землю. Встречается с великаном-пахарем Микулой Селяниновичем. (АМР)
рыскали, помню… В Духов день земля именинница, не скачите вы в зеленый день, не кувыркайтесь, не стучите, а встаньте рано да поцелуйте мать нашу землю, поздравьте! Да еще животных, скотов не обижайте, коней, оленей кормите, поите, приглядайте…— Баба, баба! Скажи нам, ты нас видела, ты нас знаешь, скажи нам, где лежит Море… дойдем мы до Моря-Океана?Но Баба ничего не сказала. Баба смотрела в ночь.А по небу звезды серебром висли — искали ключи. Лужанки Три белоснежные ветровы сестры — Буря, Вьюга и Метель простились с любимым братом Вихрем и ушли за море в скалы до зимних студеных дней.Гром прогремел, ударил гром в источник до дна. Трубили небесные трубы, блистали мечи, летели стрелы. И пролился теплый дождь.Досыта полил дождь хлебородницу землю, доверху наполнил воды — реки, луга и озера, и грозою и громом крепко натянул литые серебряные струны от берегов до берегов.Реки шумели, как гусли, со звоном половодья звонко по литым серебряным струнам била волна, бежала говорливая, несла счастье.И зазорились ясные зори, разлистился лес, зацвели все лужайки и рощи, запорошились белой душистой черемухой погосты и кладбища, полетела из улья по цвету Ефрея-пчела за медом, воском, и затеснились пчелки-подружки у огорода вкруг Фелины-пчелы и Аросиды, пчел старших, перекликнулся выпью Водяной с Лешим, и на красных холмах от зари до зари застонали свирелью песни-веснянки, песни-заклички, оклики мертвых.Реки шумели, как гусли, со звоном половодья звонко по литым серебряным струнам била волна, бежала говорливая, несла счастье.
Ключом закипала жизнь в обогретом, ожившем сердце — и уж плещет она, горячая, льется, кипит ключом и там в небе, и там в земле, и там в воде, и там в огне. И как просторна, как необъятна — и далеко покажется и широко поглянется! — как необъятна, необозрима весенняя молодая земля с солнцем и месяцем, с зорями и звездами!Всем своя воля — до-вольная, разволица, разволье и раздолье.
Чуть заря занялась и по заре запела сизая птичка, а Алалей и Лейла уж на воле — в пути.— Лейла, а куда улетели, как два голубых голубка, твои глаза-голубки, Лейла?— Ты их не видишь?— Где они, Лейла?— Лужанки! Лужанки проснулись! Как они рады… Алалей, какие золотые кудряшки!На лугу в полой воде купались Лужанки Лужанки — см.: В. Н. Бондаренко. Очерки Кирсановского уезда. (АМР)
. И подымали брызги, — летели, рассыпались брызги дробнее маку. Так весело, так рады были заре Лужанки. И кудрились их золотые кудряшки.— А мне, Алалей, можно… Я им скажу: вы мои братцы — Лужанки, я ваша сестрица Аленушка. Они меня пустят? Я сестрица Аленушка! И ты тоже скажешь…— Лейла, солнце встает.И загорелось, встало солнце, и под солнцем загорелась земля, и в первых лучах скрылись Лужанки.— Где мои Лужанки?— Улетели в лучах…— А на лугу?..— На лугу их ночь, — на лугу они спят. На лугу их утро, — на лугу они умываются, чтобы к солнцу лететь.— Какие золотые кудряшки! Алалей… я — не Лужанка?— Ты… ты сестрица моя Аленушка — Лейла!Лейла под солнцем вся золотая. Как два голубых голубка, ее глаза-голубки улетели с лучами, за первыми лучами, — за золотыми Лужанками, к солнцу.
Реки шумели, как гусли, со звоном половодья звонко по литым серебряным струнам била волна, бежала говорливая, несла счастье. Крес Эна какая — разливная весна! Повытаял снег с полей, повынесло лед с реки, разошлась вода со льдом, разлились реки с гор, протекли мелкие речки — бьют ключи, и, круглые, полные с берегом, катят озера.А по россыпи волн на воле Водыльник Водыльник — водяник. (АМР)
. И лишь одна его голова — куча сенная, торчит над водою: ничем не заманишь чумазого в темень на остудное Остудное — постылое. (АМР)
дно, довольно зимой наклевался ершей, и плывет, охмелел.Суховерхое дерево греется. Веселеет еловая роща.Оживают дыбучие мхи.Вот облако к облаку, — пушистые облачки сходятся.Пугливо за облако теряется солнце.И уж движется туча хмуро и грузно: заждалась свистучая, шатает подоблачье.Горностай тягу дал под малиновый прутик.Черкнула ласточка.Да как затора́ндит да как загрохочет — с грохотом — громом катит гремящий Громовник: с уклада складено сердце, с железа скованы груди. Тороком-вихрем Торок — порыв ветра. (АМР)
режет Громовник небесные снеги.Подымает тугой лук. Нацелил. Спускает стрелу — крес — —! Крес — искра, огонь, вызванный ударом из камня, небесный свет. (АМР)
И всполохнулся от искры небесный свод, весело, весело горит. И земля под топот толкучего грома, просверленная меткой стрелой, горит.
Пробудились, встают клевучие змеи, встает все зверье и все птицы и приветливые и догадливые, хищные, жалобные, горе-горькие, скоролетные, златокрылые, говорящие, косатые — сокол, орел, соловей, и гусь заблудущий, и сорока поскокунья, и ворона полетучая, и загнанный заяц.И до самого вечера, пока туча держалась и вовсю громыхал бесстрашный Громовник, звон-унылая песня зверья разливалась с края по край — с берегов небывалых до берегов, где бездорожье живет.И до капельки вылилась туча, высеяв землю.
Любуясь, по синим дорогам уплыло солнце, а за солнцем теплая ночь поднялась над теплой землей.На прибойном сыром берегу вещая Мокуша Мокуша — древнеславянская Мокошь, хранительница молнийного небесного огня. (АМР)
, охраняя молнийный огонь, щелкала всю ночь веретеном, пряла горящую нить из священных огней. Кузнецы стояли в кузницах, разжигали булат-железо, ковали железные обручи на любое сердце. И водные Бродницы Бродницы — сторожили броды. (АМР)
, плавая тихо, волновали синие воды и, чаруя глубокие недра, призывали навов из темных могил.— Проснитесь и пойте! Проснитесь! Наступило всему воскресенье! Начинайте весеннюю пляску!В земле копошилось, раскатывались камни, рассыпались пески, расступалась земля.А там — ненаглядные звезды. И до зари, как всходить ей на небо, звезды, играя, свивали тоску, ненаглядные. Нежит Нежит — см.: Ф. И. Буслаев. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Спб., 1861. (АМР)
Вот пришел ярец-май Ярец — название мая. (АМР)
с ясными днями, поднял и слил яроводье Яроводье — сильный разлив весенних вод. (АМР)
. Лили дожди и пролились. Канули сиверы — ветры.С теплым ветром из-за теплого моря комары прилетели.И текут безуемно гульливые реки.
Гуляй, поколь воля!
Выгнана вербою в поле скотина. Засеяна черная пашня. В поле и в лесе ночью и днем заливаются — свищут певчие птицы: перелетные, не обошли они, не забыли наши края.Русь — сторона родимая. Жить — она веселая.Падают белой зарею большие Егорьевы росы.Рано солнце играет.Соловьиные дни.
Гуляй, поколь воля!
Все оживает, все пробудилось. Прогремел первый гром, и земля очнулась.Выглянули горные мавки Мавки — горные русалки живут на вершинах. Мавки — маны (manes) — души умерших. (АМР)
с красных гор и высоких буянов Буян — холм, гора. (АМР)
— стало невмочь им в их зимних вершинных могилах.Тихо веют горные ветры. Парит на солнце.Встала чуя -змея, вывивается: чует снедь.Вылез из-под коневой головы и сам неприкаянный Нежит, ей встречу идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Как печален и грустен первый весенний цветок!Сон-трава — синеглазый подснежник — глядела печально, и на тяжелых темных ресницах горела слезинка.Что огорчает ей сердце? Ждет ли кого? Или нет никого, кто бы утешил печальное сердце?У цветов есть мать, у Сон-травы — мачеха. Разбудит Яр землю. Проснется земля. Но еще спят под землею и трава и цветы.«Просыпайся, иди на землю, там светло, там все твои браться и сестры, там играют птицы!» — скажет мачеха нелюбимой синеглазой сиротке.И, послушная, она выйдет на землю одна, без братьев и сестер, одна из-под снега. Еще спят под землей и трава и цветы.Ее в колыбели никто не баюкал, ее на руках никто не нянчил, ее ласковым словом никто не забавил…Печально и грустно стоит Сон-трава — синеглазый подснежник.
В тихом вечере тихим полетом плывут по теплому небу перелетные птицы.Птицы все прилетят в свои гнезда. И выйдет из леса медведь. И закукует горькая кукушка.— Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы полетим! — повторяет за Алалеем верная Лейла.Они на воле. Так они рады весеннему дню.И синеглазая Сон-трава печально глядит на них.— Ты, сестрица, дождешься солнца! — сказала ей Лейла, и далеко разносился ее голос по воле: — Солнце, солнышко, выгляни, высвети! Солнце, солнышко! Верба Верба — сказание о вербе основано на литовском предании о женщине по имени Блинда. Ей позавидовала Земля и обратила ее в вербу. В древней Литве верба считалась богиней чадородия, ей приносили молитвы и жертвы. Верба имеет влияние на чадородие. Святою вербою ударяют для здоровья, приговаривая: «Будь велик, як верба, а здоров, як вода!» Верба ограждает дом от грозы и пожара, — Перунова лоза. (АМР)
Уж заря, золотясь, осыпается розами в реку.Отошли дни потемы Дни потемы — скрытые мраком зимние дни. (АМР)
, потухли всполохи Всполохи — северное сияние; полох — полымя. (АМР)
.Уж по заре златорукое солнце возносит руки над миром, зарное Зарное — страстное, горячее. (АМР)
, нет ему белого облака, чтобы закрыться, захватить все небо.Небо обняло землю, горячо обнимает.И земля принялась за свой род.
Первая — Верба. Верба, еще из-под снега распушив свои алые гибкие лозы, тихо подымает веки, и седые пушистые вии озолотились слезами.И куда ни пойдешь, и куда б ни взглянул, встретишь вестницу мая — печальную Вербу.
«Я, последний и самый любимый, рожденный в Купальскую ночь Купало — куп, кып — ярый, кипучий, горячий. (АМР)
, расскажу тебе, Лейла, о моей матери Вербе.Моя речь невнятна, — я очень долго молчал, мои слова странны, — я очень стар.Я не помню, как это было, — мои руки сухи, мои пальцы вялы, а у моей матери руки были влажны и пальцы крепки.У меня было много братьев, сестер, сестер-братьев, все они были старше и разбрелись по земле, кочуя до самого края. Их было так много, их было больше, чем звезд на небе.Я помню — мои ноги быстры и легки, как крылья, а во лбу свети -цвет Свети-цвет — народное название чудесного купальского цветка папоротника. (АМР)
купалы. «Ты засвети свой цвет, Купало!» — сказала мне мать.Я помню — мы шли искать новую землю: на старой нам стало тесно. Мы шли долго в ночи, раскапывали пальцами землю — гадали о будущих днях. Черная, сбросив белые снеги, земля лежала под нами и, тая, дымилась, а в ее черном сердце зависть свивала гнездо.Моя мать сильна и всех прекрасней. И пускай после мая знойные дни и жгучие вихри, и пускай по болотам в полночь, заманивая путников в гибель, сверкают огни-одноглазы, и полднем Полудницы Полудницы — по верованиям славянских и греческих народов: всклокоченные старухи в лохмотьях с клюкой, которые, настигая в полдень, загадывают загадки и щекочут до смерти. Только что молитвой на «изгнание беса полуденна» возможно кое-как от них отделаться. (АМР)
летят в пыли вихрей, и пускай, чуя мертвых, вопит Карина Карина — плакальщица; карити — причитать. (АМР)
, и пускай несет темная Желя Желя — вестница мертвых; жля — жалеть. Карина и желя упоминаются в Слове о полку Игореве. (АМР)
погребальный пепел в своем пылающем роге, — моя мать сильна и всех прекрасней.И на земле цветов было меньше, чем моих братьев, и на земле лесу было меньше, чем моих сестер, и на земле рек-озер было меньше, чем моих сестер-братьев.Я не помню, как это было — а как всходить заре на гору, перед рассветом, мы вступили в болото, и вот черные руки вдруг поднялись из земли и крепко охватили мать под грудь сзади и, обняв, повлекли ее в топь за собою…Я не помню, как это было, — я стою на краю трясины и кличу и зову мою мать: «Где найду я новую землю!» — И кличу братьев: «Где найду я мать!»А под землею глубоко я вижу, горят, как свечи, глаза. А мать стоит — не мать, печальная верба». Радуница Радуница — от литовск. Rauda — погребальная песнь — весенний праздник солнца для умерших, позже Радоница — радостная весть. Воскресенье на Фоминой — Красная горка, понедельник — Радуница, четверг — Навий день. (АМР)
К нам! — торопитесь, весенние ветры!Грачи прилетели, пробила лед щука Пробила лед щука — щука пробивает хвостом лед на Алексея — человека Божия, 17 марта. (АМР)
, вскрылись реки, идут, говорливые, и распушилась верба. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю весна! Ой, лелю! — припев веснянок, которые начинают петь с Фомина воскресенья — Красной горки. (АМР)
Уж прошумели грозолетные тучи, неразгонные дождем пролились студеницы Студеницы — дождевые тучи. (АМР)
.И ударило молотом в камень, в зеленый дуб прямо под корень. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю весна! По теплому небу алым развоем Развой — разлив. (АМР)
наливается роза-заря.Алый вечер угас, темная Стрига тьму собирает для ночи.Ночь кипит, весенняя — распущены темные косы. А куда ни взглянешь — звезды.Но моя душа полней печалью. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю, весна! К нам! — торопитесь, весенние ветры!Уж восходит из недр ночи красное Солнце, разрываются тяжкие цепи, — низвергается Стрига.И несутся весенние ветры из вечного лета, несут, колыхая, на крыльях семена лесу и полю, а сердцу любовь, и навевают горячую в сердце. Эй, ты — весна!Ой, лелю, лелю, весна! Каменная баба Каменная баба — см.: А. Н. Афанасьев . Поэтические воззрения. (АМР)
Ушла зима с морозами, с трескучими…Взошло солнце, согнало снеги.Пошла вода вольная, полноводная. Подмыла сучки, ветки, отросточки.Весна приехала.Весна-красна в аржаном колосе на сохе, на овсяном снопу, веселая, привезла ясные дни, частый дождь, зеленую траву.Приударил дождь.И раскинулись кусты, вошли ручьи в русла, зазеленели луга.Пойте, птицы, и вечером и утром, — всем нам веселье!
Алалей и Лейла качались на качелях, мылись громовой водой, прыгали через костер. Ветер, вода и огонь их сохранят.И уж им не сиделось на месте у Копоула в Кощеевом царстве: манил лес, поле, дорога.— Будь здоров, Копоул Копоулыч, спасибо тебе за зимний приют: будем помнить твою ледяную горку, блины и вечера, когда рассказывал ты сказки.— Моряне, не забудьте, кланяйтесь, как попадете на Море-Океан, её в волнах видно! — прокурлыкал Копоул на прощанье: седой кот на огороде копался, капусту да лук садил.И снова пошли они в путь.
От кургана к кургану их вела ковылевая степь, шелковая, колыхалась волною. Ночью месяц светил, освещая дорогу.По небесному краю раскрывалось синее море и, разлившись широким-широко, улетало, как лебедь. Попадались верблюды: угрюмо и молча шел верблюд за верблюдом… И пробегали стада белых овец, порошили, как снег, зеленую степь.— Эту ночь не пойдем, Алалей, заночуем тут у кургана возле той вон Каменной Бабы!Вышли звезды, пустились по весеннему небу искать золотые ключи от восхожей зари. В тихом сне приумолкла земля.
Баба смотрит в ночь. Они смотрят на Бабу.— Что ты, Баба? Что ты смотришь? Что ты знаешь?— Я баба не простая, я Каменная Баба, — провещалась Баба, — много веков стою я в вольной степи. А прежде у Бога не было солнца на небе, одна была тьма, и все мы в потемках жили. От камня свет добывали, жгли лучинку. Бог и выпустил из-за пазухи солнце. Дались тут все диву, смотрят, ума не приложат. А пуще мы, бабы! Повыносили мы решета, давай набирать свет в решета, чтобы внести в ямы. Ямы-то наши земляные без окон стояли. Подымем решето к солнцу, наберем полным-полно света, через край льется, а только что в яму — и нет ничего. А Божье солнце все выше и выше, уж припекать стало. Притомились мы, бабы, сильно, хоть света и не добыли. А солнце так и жжет, хоть полезай в воду. Тут и вышло такое — начали мы плевать на солнце. И превратились вдруг в камни.Высокая шапка на Бабе закачалась, а руки, сложенные на животе, поднялись к высохшей каменной груди.— Да вот тоже, непоседы вы, все-то бродите, знаю вас, не впервой вас вижу: с Волхом Волх Всеславьевич — Вольга Святославич родился от княжны и змея Горынича. Его богатырская слава основывается на хитрости-мудрости оборачиваться лютым зверем, серым волком, ясным соколом, гнедым туром, щукой. Он совершает поход в Индию богатую, в Туре-землю. Встречается с великаном-пахарем Микулой Селяниновичем. (АМР)
рыскали, помню… В Духов день земля именинница, не скачите вы в зеленый день, не кувыркайтесь, не стучите, а встаньте рано да поцелуйте мать нашу землю, поздравьте! Да еще животных, скотов не обижайте, коней, оленей кормите, поите, приглядайте…— Баба, баба! Скажи нам, ты нас видела, ты нас знаешь, скажи нам, где лежит Море… дойдем мы до Моря-Океана?Но Баба ничего не сказала. Баба смотрела в ночь.А по небу звезды серебром висли — искали ключи. Лужанки Три белоснежные ветровы сестры — Буря, Вьюга и Метель простились с любимым братом Вихрем и ушли за море в скалы до зимних студеных дней.Гром прогремел, ударил гром в источник до дна. Трубили небесные трубы, блистали мечи, летели стрелы. И пролился теплый дождь.Досыта полил дождь хлебородницу землю, доверху наполнил воды — реки, луга и озера, и грозою и громом крепко натянул литые серебряные струны от берегов до берегов.Реки шумели, как гусли, со звоном половодья звонко по литым серебряным струнам била волна, бежала говорливая, несла счастье.И зазорились ясные зори, разлистился лес, зацвели все лужайки и рощи, запорошились белой душистой черемухой погосты и кладбища, полетела из улья по цвету Ефрея-пчела за медом, воском, и затеснились пчелки-подружки у огорода вкруг Фелины-пчелы и Аросиды, пчел старших, перекликнулся выпью Водяной с Лешим, и на красных холмах от зари до зари застонали свирелью песни-веснянки, песни-заклички, оклики мертвых.Реки шумели, как гусли, со звоном половодья звонко по литым серебряным струнам била волна, бежала говорливая, несла счастье.
Ключом закипала жизнь в обогретом, ожившем сердце — и уж плещет она, горячая, льется, кипит ключом и там в небе, и там в земле, и там в воде, и там в огне. И как просторна, как необъятна — и далеко покажется и широко поглянется! — как необъятна, необозрима весенняя молодая земля с солнцем и месяцем, с зорями и звездами!Всем своя воля — до-вольная, разволица, разволье и раздолье.
Чуть заря занялась и по заре запела сизая птичка, а Алалей и Лейла уж на воле — в пути.— Лейла, а куда улетели, как два голубых голубка, твои глаза-голубки, Лейла?— Ты их не видишь?— Где они, Лейла?— Лужанки! Лужанки проснулись! Как они рады… Алалей, какие золотые кудряшки!На лугу в полой воде купались Лужанки Лужанки — см.: В. Н. Бондаренко. Очерки Кирсановского уезда. (АМР)
. И подымали брызги, — летели, рассыпались брызги дробнее маку. Так весело, так рады были заре Лужанки. И кудрились их золотые кудряшки.— А мне, Алалей, можно… Я им скажу: вы мои братцы — Лужанки, я ваша сестрица Аленушка. Они меня пустят? Я сестрица Аленушка! И ты тоже скажешь…— Лейла, солнце встает.И загорелось, встало солнце, и под солнцем загорелась земля, и в первых лучах скрылись Лужанки.— Где мои Лужанки?— Улетели в лучах…— А на лугу?..— На лугу их ночь, — на лугу они спят. На лугу их утро, — на лугу они умываются, чтобы к солнцу лететь.— Какие золотые кудряшки! Алалей… я — не Лужанка?— Ты… ты сестрица моя Аленушка — Лейла!Лейла под солнцем вся золотая. Как два голубых голубка, ее глаза-голубки улетели с лучами, за первыми лучами, — за золотыми Лужанками, к солнцу.
Реки шумели, как гусли, со звоном половодья звонко по литым серебряным струнам била волна, бежала говорливая, несла счастье. Крес Эна какая — разливная весна! Повытаял снег с полей, повынесло лед с реки, разошлась вода со льдом, разлились реки с гор, протекли мелкие речки — бьют ключи, и, круглые, полные с берегом, катят озера.А по россыпи волн на воле Водыльник Водыльник — водяник. (АМР)
. И лишь одна его голова — куча сенная, торчит над водою: ничем не заманишь чумазого в темень на остудное Остудное — постылое. (АМР)
дно, довольно зимой наклевался ершей, и плывет, охмелел.Суховерхое дерево греется. Веселеет еловая роща.Оживают дыбучие мхи.Вот облако к облаку, — пушистые облачки сходятся.Пугливо за облако теряется солнце.И уж движется туча хмуро и грузно: заждалась свистучая, шатает подоблачье.Горностай тягу дал под малиновый прутик.Черкнула ласточка.Да как затора́ндит да как загрохочет — с грохотом — громом катит гремящий Громовник: с уклада складено сердце, с железа скованы груди. Тороком-вихрем Торок — порыв ветра. (АМР)
режет Громовник небесные снеги.Подымает тугой лук. Нацелил. Спускает стрелу — крес — —! Крес — искра, огонь, вызванный ударом из камня, небесный свет. (АМР)
И всполохнулся от искры небесный свод, весело, весело горит. И земля под топот толкучего грома, просверленная меткой стрелой, горит.
Пробудились, встают клевучие змеи, встает все зверье и все птицы и приветливые и догадливые, хищные, жалобные, горе-горькие, скоролетные, златокрылые, говорящие, косатые — сокол, орел, соловей, и гусь заблудущий, и сорока поскокунья, и ворона полетучая, и загнанный заяц.И до самого вечера, пока туча держалась и вовсю громыхал бесстрашный Громовник, звон-унылая песня зверья разливалась с края по край — с берегов небывалых до берегов, где бездорожье живет.И до капельки вылилась туча, высеяв землю.
Любуясь, по синим дорогам уплыло солнце, а за солнцем теплая ночь поднялась над теплой землей.На прибойном сыром берегу вещая Мокуша Мокуша — древнеславянская Мокошь, хранительница молнийного небесного огня. (АМР)
, охраняя молнийный огонь, щелкала всю ночь веретеном, пряла горящую нить из священных огней. Кузнецы стояли в кузницах, разжигали булат-железо, ковали железные обручи на любое сердце. И водные Бродницы Бродницы — сторожили броды. (АМР)
, плавая тихо, волновали синие воды и, чаруя глубокие недра, призывали навов из темных могил.— Проснитесь и пойте! Проснитесь! Наступило всему воскресенье! Начинайте весеннюю пляску!В земле копошилось, раскатывались камни, рассыпались пески, расступалась земля.А там — ненаглядные звезды. И до зари, как всходить ей на небо, звезды, играя, свивали тоску, ненаглядные. Нежит Нежит — см.: Ф. И. Буслаев. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Спб., 1861. (АМР)
Вот пришел ярец-май Ярец — название мая. (АМР)
с ясными днями, поднял и слил яроводье Яроводье — сильный разлив весенних вод. (АМР)
. Лили дожди и пролились. Канули сиверы — ветры.С теплым ветром из-за теплого моря комары прилетели.И текут безуемно гульливые реки.
Гуляй, поколь воля!
Выгнана вербою в поле скотина. Засеяна черная пашня. В поле и в лесе ночью и днем заливаются — свищут певчие птицы: перелетные, не обошли они, не забыли наши края.Русь — сторона родимая. Жить — она веселая.Падают белой зарею большие Егорьевы росы.Рано солнце играет.Соловьиные дни.
Гуляй, поколь воля!
Все оживает, все пробудилось. Прогремел первый гром, и земля очнулась.Выглянули горные мавки Мавки — горные русалки живут на вершинах. Мавки — маны (manes) — души умерших. (АМР)
с красных гор и высоких буянов Буян — холм, гора. (АМР)
— стало невмочь им в их зимних вершинных могилах.Тихо веют горные ветры. Парит на солнце.Встала чуя -змея, вывивается: чует снедь.Вылез из-под коневой головы и сам неприкаянный Нежит, ей встречу идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19