Неужели это было только вчера? Казалось, с тех пор она успела прожить тысячу жизней, и девушка, обернувшись, послала мистеру Ансворту извиняющуюся улыбку.– К несчастью, я потеряла чемоданчик. Там были чистая одежда и запасные шпильки.Восхищенный сияющей массой волос, он поспешно заверил, что, даже заколов локоны несколькими уцелевшими шпильками, она будет выглядеть в высшей степени презентабельно.– Но с платьем я все равно ничего не могу поделать, – посетовала Мереуин, глядя на все еще влажный красно-коричневый бархат и запачканный, измятый плащ.– Сомневаюсь, что мировой судья станет пристально вас разглядывать, – убеждал ее провожатый. – Вы, в конце концов, ночевали в тюрьме. Он примет это во внимание. Я хотел только предоставить вам возможность смыть с лица грязь и расчесать волосы. – Он ободряюще улыбнулся. – Кроме того, главное – это ваш рассказ.Мереуин ответила ему признательной улыбкой:– Благодарю вас, мистер Ансворт. Вы сильно облегчили мое положение.– Приятно слышать. Можем идти?Они никого не встретили, покинув комнату и проходя по темному, грязному коридору к выходу, за исключением Энди, выскочившего из каморки, чтобы их выпустить. Как странно, подумала Мереуин, что поблизости нет других стражников, но тут же забыла об этом, оказавшись на улице и обнаружив, что стоит ночь и над темными домами сияют звезды.Огонь горел лишь в редких, не закрытых ставнями окнах, почти у каждой двери на ступеньках спали бедняки, ища защиты от пронизывающего ледяного ветра, взметавшего пыль над булыжной мостовой. Мереуин, ожидавшая, что на дворе утро, на миг растерялась, сбитая с толку, и споткнулась. Эдмунд Ансворт тут же поддержал ее.– Мисс Макэйлис, вам плохо?– Сейчас ночь… – тихо сказала она.– Не ночь, – поправил Ансворт, – Уже почти три часа.Она подняла на своего провожатого встревоженные темно-синие глаза.– И мы в такой час отправляемся к мировому судье?Мистер Ансворт доброжелательно кивнул:– Сэр Клайв ждет нас. Он за обедом прочел информацию о вашем аресте, и что-то смутило его в обстоятельствах задержания. Чтобы не оставлять вас еще на одну ночь в тюрьме, он приказал мне немедленно пойти за вами. Боюсь, на это ушло много времени, но теперь вы со мной, а сэр Клайв, как я уже сказал, ждет нас.– А как он мог по информации определить, что это ошибка? – Мереуин смотрела на спутника с внезапно вспыхнувшим недоверием. – Там было указано мое имя, да? Он знает моего брата?Эдмунд Ансворт бросил на девушку странный взгляд:– Вашего брата?От его резкого тона доверчивость Мереуин окончательно улетучилась.– Да. Он ведь…Она вдруг ужасно перепугалась, что освобождение окажется только временным. Сэр Клайв явно послал запей вовсе не потому, что узнал ее имя. Что же тогда заставило его назначить встречу на столь необычный час?– М-может быть, мы пойдем? – умоляюще проговорила она. – Мне надо его увидеть!– Разумеется.Уверенность и невозмутимость спутника успокоили ее, и она позволила увести себя дальше в зябкую ночь, не замечая темных силуэтов людей, возникающих в дверных проемах и переулках и с любопытством провожающих их взглядами.– Будьте добры, нельзя ли остановиться на минутку? – Мереуин совсем выбилась из сил после того, как Ансворт протащил ее около мили. Кружилась голова, она чувствовала себя очень плохо, в чем не было ничего удивительного, если учесть, что почти два дня у нее во рту не было ни крошки.– Мы действительно не можем больше задерживаться… – начал было Ансворт, но Мереуин уже рухнула на низкую каменную ограду возле фасада дома, выходившего на узкую улочку.– Только одну минутку, – попросила она, дивясь про себя, что достопочтенный сэр Клайв не отправил за ней экипаж. Эдмунд Ансворт стоял, глубоко засунув руки в карманы панталон, пока Мереуин безуспешно старалась отдышаться.– Ну хорошо, – нехотя согласился он.Мереуин, благодарно вздохнув, опустила раскалывающуюся голову, длинные ресницы дрогнули, глаза закрылись, и на нее навалилась страшная усталость.– В-вы очень любезны, – слабо пробормотала она.Стоявший над ней мужчина замер. Тихо, как кошка, он повернулся, бросил по сторонам настороженный взгляд, и удостоверился, что улица пуста. Из левого кармана медленно появилась рука, сжимающая небольшую дубинку, к которой его пальцы были явно привычны.Эдмунд Ансворт, являясь много лет членом бандитской шайки, научился прекрасно владеть оружием. Юной девушке, что сидела перед ним на каменной ограде, достаточно небольшого удара, решил он. Очнувшись, она отделается пустячным синяком.Дело, по правде сказать, постыдное, думал он глядя на худенькие плечики девушки и слушая ее прерывистое дыхание. Прежде он редко испытывал к кому-либо сочувствие и с недоумением обнаружил, что сейчас испытывает именно это чувство, хотя немало успел натворить в своей жизни. Лучше действовать быстро, пока он не совсем раскис… и дубинка, взметнувшись вверх, ловко опустилась на золотую головку.Мереуин, не издав ни звука, свалилась на тротуар маленьким жалким комочком. Эдмунд быстро подхватил ее, бесцеремонно перебросил через могучее плечо, опасливо огляделся и решительно зашагал к реке, зная, что там его уже ждут.Льюис Кинкейд, капитан трехмачтовой баркентины «Горянка», стоял на юте, расставив короткие толстые ноги, и вглядывался прищуренными глазами в темнеющие над переплетением снастей и свернутых парусов небеса, отчетливо различая видимые в это время года созвездия, несмотря на множество огней, горящих внизу, в доке и на покачивающихся вокруг судах. Не сумев заснуть, он с час назад вышел на палубу и отпустил изумленного вахтенного, приказав отправляться вниз. На душе у него было тревожно, хотя Кинкейд не принадлежал к числу чересчур совестливых людей.Волны бились о корпус судна и под сваями гавани, «Горянка» слегка покачивалась в ответ, шпангоуты скрипели под крепчавшим бризом. Док внизу пустовал, хотя Кинкейд знал, что на каждом судне, бросившем якорь в переполненной гавани Глазго, поставлен дозорный. Из ближайшего кабачка доносились приглушенный смех, песни и стук о деревянные столы глиняных кружек с элем.«Горянка» готовилась покинуть гавань с утренним приливом, и большая часть команды уже находилась на борту. Льюис Кинкейд не думал о беспомощных пассажирах, упрятанных к тому времени в трюм, о том, как там холодно в зябкое весеннее время и как будет сыро, когда судно выйдет в открытое море и корпус начнет протекать.На протяжении последних восьми месяцев, в ходе которых воюющие страны продвигались к подписанию Договора, заключенного наконец в феврале в Париже, угроза подвергнуться нападению мало-помалу ослабевала, и «Горянка» успешно совершила переход через Атлантику в Америку с полными трюмами живого товара, вернувшись с грузом рома, табака, черной патоки и леса. Торговое судно «Горянка», принадлежащее именитому англичанину, перевозило только законно завербованных, подписавших контракт работников, и ладная баркентина считалась быстроходной, вместительной и не вызывающей никаких подозрений.Репутацией этой капитан Кинкейд гордился и старался всеми силами ее поддерживать. Тех, кто был превращен в рабов силой или другими незаконными способами, транспортировали в столь же строгой секретности, как лишние бочки рома, патоки или кипы табака, которые Кинкейд доставлял в Англию, не указывая ни в каких документах.Опытный контрабандист, слишком умный, чтобы рисковать незапятнанным именем, Кинкейд был связан с очень немногочисленными, тщательно подобранными людьми, которые демонстрировали абсолютную преданность и получали хорошие деньги. Он возлагал на них всю ответственность, что, как правило, позволяло ему оставаться совершенно непричастным к содеянным преступлениям и не навлекло бы на, него никаких подозрений, случись кому-то из этих людей попасть под арест.Прислонясь к поручням, капитан Кинкейд вытащил часы, взглянул на изукрашенный циферблат и с легким кивком снова спрятал их в карман. Озабоченность в умных глазах сменилась облегчением, когда он заметил внизу, в гавани, движение. Капитан спустился по трапу со всей скоростью, на какую были способны его коротенькие ножки, и пересек верхнюю палубу как раз вовремя, чтобы встретить ступившего на борт запыхавшегося Эдмунда Ансворта.– Тебя кто-нибудь видел? – спокойно спросил маленький человечек.– Нет, конечно. – Ансворт положил на палубу неподвижное тело в красно-коричневом бархате и выпрямился, устало расправляя могучие плечи. – Черт, она совсем маленькая, да от тюрьмы до реки путь неблизкий.– Обождал бы, пока подойдете поближе, а потом уж действовал дубинкой, – заметил Кинкейд, расставив ноги, сцепив за спиной руки и задумчиво глядя на то, что принес Ансворт.Эдмунд пожал плечами:– Момент был хороший, не хотелось упускать.– Дай-ка мне поглядеть.Ансворт носком сапога поддел легонькое тело Мереуин, перевернул на спину, обратив бледное личико к темному ночному небу. Длинные черные ресницы лежали на прозрачной коже впалых щек, резко обозначивших скулы, что придавало нежным чертам зрелую красоту, округлые крепкие груди вздымались и опадали в ритмичном дыхании.– Неплохо, – пробормотал Кинкейд, особо оценив пышные локоны золотых волос. – Я позабочусь, чтобы за время плавания ничего не пропало. За нее дадут хорошую цену. – Прищуренные глаза сверкнули. – Вот именно, настоящую, справедливую цену. Бумаги при тебе? Эдмунд Ансворт протянул бумаги:– Как видите, подписаны по всем правилам. Она не сможет протестовать.Капитан покачал головой, изучая аккуратно выведенное в конце листа имя.– Они частенько заявляют, будто подписывали под принуждением. Никто ей не поверит. Я подпишу за другую сторону у себя в каюте. Давай лучше снеси ее вниз, пока никто не видал.Эдмунд наклонился к девушке, а капитан Кинкейд задумчиво пробормотал:– Макэйлис… Я где-то слышал это имя.– Вы, может, думаете про кернлахских Макэйлисов? – подсказал Эдмунд, поднимая Мереуин на руки. – Про тех, у которых прядильни тут, в городе?– А, точно. – Кинкейд бросил проницательный взгляд на маленькое, прижатое на груди Ансворта личико. – Не знаешь, это она и есть?– Господи Иисусе, – расхохотался Ансворт, – да вы что, правда думаете, будто женщина из семейства Макэйлисов промышляет проституцией в Глазго?Тонкие губы Кинкейда расползлись в невеселой усмешке:– Не думаю. Не хотел бы я иметь ее на борту, если б это было правдой. Слишком рискованно связываться с высшим обществом.– По словам Энди, ее обвинили в проституции и воровстве. Стало быть, это неправда, – заверил своего работодателя Эдмунд Ансворт и с громким смехом исчез с темной палубы.Капитан проводил его взглядом до люка, прежде чем направиться к себе в каюту. Он подпишет бумаги и отдаст их малютке Макэйлис лишь после того, как они окажутся в открытом море. Удовлетворенная улыбка изогнула уголки его губ. Хотя в колониях документы ей вряд ли понадобятся.На рассвете «Горянка» бесшумно отошла от причала, повернула к морю, разрезая килем, как ножом, тихие воды Клайда, и мало-помалу стала набирать скорость, когда паруса наполнились крепнущим утренним бризом. Устремив нос на запад, ладное судно оставило позади спящий город и пустилось в долгий путь через Атлантику к Уилмингтону, к богатым табачным плантациям Северной Каролины, где был постоянный спрос на рабов и завербованную по контракту рабочую силу. Глава 3 – Ну-ка давай поднимайся!Слова доносились до Мереуин словно издалека, и она не желала приходить в сознание, предпочитая небытие, так долго державшее ее в плену.– Давай, девка!Кто-то грубо тряс ее и нетерпеливо кричал, а она пыталась отгородиться от этого крика, надеялась ускользнуть, зарывшись в сладостную мягкость подушки. Кто это встал над ней, Алекс или Малькольм, недовольно гадала она, и что им от нее надо поздней ночью?– Ну, вставай, просыпайся!Рука еще сильнее затрясла ее, и она вдруг осознала, что прижимается лицом не к гладкому, пахнущему чистотой атласному белью своей постели в Кернлахе, а к чему-то жесткому, вроде соломы. От нее шел такой затхлый запах, что девушка сморщила маленький носик, чихнула и сразу проснулась.– Вовремя, бездельница ты этакая, – проговорил сверху незнакомый и недружелюбный голос.Мереуин быстро перевернулась, села и тут же схватилась руками за голову, накрытая волной слабости и дурноты.Пульсирующая боль усилилась, когда она открыла глаза и увидела стоящего перед ней бородатого незнакомца с фонарем в руках и сердито насупленными густыми бровями. Колеблющийся свет освещал лишь небольшое пространство, не позволяя определить размеры странного пещерообразного помещения, где она находилась, но девушка слышала стоны, боязливое перешептывание и незнакомый звук поскрипывающей оснастки.– Где я? – неуверенно произнесла она, напрягая голос. – Опять в тюрьме?– Может, и так, – последовал отрывистый, сопровождаемый смешком ответ. – Давай-ка вставай, капитан не любит, когда его заставляют ждать.– Капитан? – Мереуин была ошарашена, как никогда в жизни, перед глазами все закружилось, и она почувствовала себя совсем плохо.– Точно так, капитан. Пошли!Волосатая рука вцепилась в плечо и поставила ее на ноги. Мереуин споткнулась и упала на мощную грудь. Мужчина захохотал, дыхнув ей в лицо гнилью. Она с отвращением отшатнулась и встала, уставившись на него, сжав маленькие кулачки.– Оставьте меня в покое!Бородатый матрос оскалил зубы в плотоядной ухмылке и оценивающе оглядел ее, поднеся фонарь так близко к лицу девушки, что она ощутила исходящий от него жар.– Огневая девчонка! Может, сам капитан на тебя, польстится? Ну, пошли, вперед!Мереуин осталась на месте, обхватив руками плечи и дрожа всем телом. Кто этот бородач с гнилыми зубами, чего, ему надо и куда, ради всего святого, привел ее Эдмунд Ансворт? Здравый смысл подсказывал ей, что она не в тюрьме и, кроме того, не на твердой земле. Теперь, когда головокружение прекратилось, она поняла, что все вокруг продолжает покачиваться, а стоящий перед ней омерзительный тип, от которого несло так, словно он много недель не мылся, упоминает о капитане. Значит, она на корабле! Боже милостивый, если так, куда ее везут?– Ты идешь или нет? – грубо бросил матрос, потеряв, наконец, терпение. Не дожидаясь ответа, цапнул огромной рукой худенькое плечико, поволок ее к трапу и вытолкнул в люк так бесцеремонно, словно швырял в овин мешок овса.Через секунду Мереуин очутилась на палубе, щурясь от яркого дневного света, наполовину ослепнув от солнца, отражавшегося в глубоких зеленых водах, которые простирались вокруг, услышала высоко над головой похлопывание натянутого крепким бризом холста и почувствовала в воздухе привкус соли. Палуба под ногами чуть накренилась, она пошатнулась, охваченная слабостью, и не сопротивлялась, пока матрос волок ее по надраенной палубе, а потом по узкому коридору, который упирался в закрытую дверь.– Я доставил девчонку, – объявил он, стукнув костяшками волосатых пальцев в крепкую деревянную створку.– Давай сюда, – донесся с другой стороны небрежный ответ.Мереуин, получив толчок в спину, оказалась в неожиданно просторной каюте. За столом, установленным между иллюминаторами в полированных деревянных рамах, сидел мужчина в батистовой рубашке с открытым воротом и разглядывал ее прищуренными глазами орехового цвета. У него были коротко остриженные темные волосы, тонкие губы блестели от жира, и он утер их льняной салфеткой.Мереуин обо всем забыла, впившись глазами в огромное блюдо, стоявшее на столе перед капитаном. На блюде лежала жирная жареная курица, обложенная овощами и издающая соблазнительнейший аромат. Все прочее отошло на задний план, она ощущала лишь гложущий голод, смутно припоминая, что ничего не ела с того дня, когда приехала в Глазго. Когда это было? Два дня назад? Три? Или больше?– Желаете что-нибудь съесть, мисс Макэйлис?Она вздрогнула при этом вопросе, взглянув на мужчину широко раскрытыми синими глазами:– Вы меня знаете?Тонкие губы разошлись в самодовольной улыбке:– Да, в некотором роде. – И мужчина сурово бросил торчащему в дверях бородатому матросу: – Это все, Барроуз.Мереуин даже не слышала, как за что-то пробурчавшим матросом захлопнулась дверь, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями и побороть чувство голода, которое нарастало, заглушая все мысли.– Что я здесь делаю? – спросила Мереуин, заставляя себя отвести взгляд от дымящегося блюда.– Все в свое время, – последовал беспечный ответ. – Сначала вам надо подкрепиться.Затаив дыхание, она ждала, пока он отламывал ножку, отрезал добрый кусок грудки и наливал в чистый бокал вино из стоявшей под рукой бутылки.– Сядьте, – приказал мужчина, протягивая ей тарелку и указывая на огромный сундук напротив койки, куда она, ничего не ответив, уселась, уже впившись крепкими зубками в кусок сочного мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46