Так что мы теперь будем делать?Элизабет сосредоточенно молчала, не позволяя себе реагировать на немигающий взгляд Уильяма, похожего на пса, выпрашивающего у хозяина подачку.– Вы немедленно отправитесь в Суррей и вдохновите юную леди на побег.Уильям презрительно фыркнул:– Вы думаете я попрошу у лорда Монтегю разрешения, а может, даже воспользуюсь, одним из его экипажей.– Иена не будет, – холодно объявила. Элизабет, – Он будет здесь, в Лондоне.Несмотря на свой скептический настрои, Ульям не мог не восхититься, гениальностью своей сообщницы. Трудно поверить, что это прекрасное создание с зелеными глазами и блестящими темными волосами способно организовать дьявольски опасный заговор. Опасный? Вовсе нет! Риск только создаст Уильяму репутацию отчаянного мужчины, готового, на все ради, любимой, женщины. Опасный? Его даже можно назвать благородным!– Как вы собираетесь заманить маркиза в Лондон? – поинтересовался он, внезапно почувствовав себя отважным и непобедимым.– С помощью вот этого, – ответила Элизабет, размахивая запиской Мереуин и довольно улыбаясь. – Письмо послужит приманкой. Я немедленно перешлю его в Равенслей. Если я хорошо знаю Иена – в чем абсолютно уверена, – он примчится сию же минуту, чтобы разыскать вас. Вы же тем временем предупредите свою домохозяйку, что решили вернуться в Шотландию, о чем она уведомит разгневанного маркиза, тогда как на самим деле вы отправитесь в Равенслей.– А потом? – сказал Уильям, – которому, по правде сказать, не очень нравился такой оборот дела. Он предпочел бы, чтобы маркиз как можно дольше не подозревал о его существовании.Элизабет пожала плечами:– Не могу же я предугадать их реакцию. Многое будет зависеть от вас, но, по-моему, мисс Макэйлис встретит своего спасителя с такой радостью, что согласится бежать пока Иен не вернулся.– Не уверен, – с сомнением, протянул Уильям. Зеленые глаза презрительно сузились.– Я никогда и не обещала, что все получится легко, особенно когда имеешь дело с таким человеком, как маркиз. Если вам её сильно хочется, рискните.– А вы? – помолчав, спросил Уильям.Элизабет удовлетворенно улыбнулась. Ее уже начинала беспокоить трусость Уильяма. Теперь она знала, что прочно подцепила его на крючок. Скоро Иен снова будет принадлежать ей.– Я, разумеется, буду ждать Иена в Лондоне, ибо после побега невесты ему потребуется утешение.– Ну, по части утешения вам нет равных, – согласился Уильям, позволив себе любовно погладить ее по щеке. – Не волнуйтесь, – рассмеялся он, когда Элизабет непроизвольно отпрянула, – меня занимает лишь одна синеглазая девчонка. – Тогда все улажено. Я сей же час отошлю письмо, поскольку нельзя терять ни минуты, а вам советую к ночи быть в Суррее. Недалеко от усадьбы есть маленькая деревушка под названием Фартингдейл с приличным постоялым двором, но не забудьте скрыть свое настоящее имя.– Поверьте, – проговорил Уильям, целуя ее руку, – никогда бы не совершил такой дурацкой ошибки.Глядя ему вслед, Элизабет подумала, что не совсем в этом уверена.
– Дай-ка я тебе помогу. – Большая загорелая рука осторожно вынула из ее, пальцев цветочные ножницы. Иен стоял так близко, что Мереуин вспыхнула, невольно вспомнив ночь любви, когда она вновь и вновь отвечала на его нежные ласки и поцелуи, прежде чем погрузиться в глубокий сон.Когда на следующее утро Мереуин проснулась, Иена рядом не оказалось, а дверь между их комнатами была плотно закрыта. Но она была рада побыть немного в одиночестве и до прихода Марти с завтраком на подносе сладко дремала на огромной кровати. Хотя утро выдалось пасмурным и свинцовые тучи полностью затянули небо, Мереуин спустилась в сад, решив нарезать цветов к столу. Она как раз укладывала сладко пахнущую охапку в висевшую на руке корзину, когда появился Иен.Завладев ножницами, он поднес к губам ее руку и поцеловал ладошку, не сводя с нее серых глаз.– Ты уколешься, – предупредил он. – Давай я сам нарежу.– Их так много, и все разного оттенка, – заметила она, блестя глазами. Иен наклонился и поцеловал ее в улыбающиеся губы.– Моя мать больше всего любила розы. – Он обломил длинный стебель кроваво-красного бутона и засунул цветок за вырез ее бледно-голубого муслинового платья.– И я тоже их люблю, – сказала Мереуин с робкой улыбкой, еще не привыкшая к их новым отношениям и к своему чувству обретенной любви, – но не больше всего.– А какие больше? – спросил Иен, продевая ее руку себе под локоть и направляясь к следующей клумбе. – Скажи, и я велю к вечеру их посадить.Мереуин рассмеялась и подняла на него полный любви взгляд. Она никак не могла поверить произошедшей в нем перемене. Внешне Иен, на ее взгляд, не изменился – такой же величественный и красивый даже в простой рубашке и панталонах из нанки, с растрепанными ветром темными волосами, но резкость черт куда-то исчезла, и Мереуин с радостью подумала, что никогда больше не будет его бояться.– Ты не сможешь раздобыть те цветы, которые я больше всего люблю.– Чепуха. На земле не найдется такого, чего бы я не смог раздобыть.– Кроме этих цветов. Я люблю вереск, и колокольчики, и горную горечавку, и арнику, и ракитник.– То есть на самом деле ты пытаешься дать мне понять, – заключил он, поворачиваясь к ней лицом, – что рвешься домой за тем, чего я не могу дать тебе здесь.Мереуин кивнула и опустила глаза под откровенным настойчивым взглядом, вдруг отчаянно испугавшись ничем не прикрытой страсти, увиденной ею в этом взгляде, подумав, что, может быть, она вызвана лишь физическим влечением.– По-моему, надо обождать еще несколько дней, – сказал Иен, с тревогой замечая легкую тень грусти, мелькнувшую на нежном личике. – Весьма вероятно, что твои братья сейчас на пути в Лондон и наверняка сильно рассердятся, если приедут только для того, чтобы узнать о нашем отъезде.– Так ты меня увезешь? – выдохнула Мереуин, не смея надеяться.Иен, словно загипнотизированный, смотрел в золотую глубину огромных умоляющих глаз.– А ты думала, я намерен держать тебя здесь в заточении? – поддразнил он.Мереуин судорожно вздохнула, и он проклял себя, понимая, что ей нелегко забыть о его прошлых поступках, как бы ему того ни хотелось. Но она тут же улыбнулась ему прежней вызывающей улыбкой:– Неужели вы надеетесь, милорд, что сумеете меня удержать?– Я давно уже усвоил, дорогая, что спорить с тобой бесполезно, – усмехнулся Иен, – Можешь потерпеть еще недельку?Нежные ручки обвились вокруг его шеи.– Если ты позаботишься, чтобы мое пребывание здесь того стоило, – ответила Мереуин, прижавшись к его груди, – тогда смогу.Рука об руку они пошли к дому, и Иен радостно подумал, как изменилась Мереуин, его жена, превратившись в очаровательную юную женщину, сводящую его с ума одним призывным взглядом сияющих синих глаз.– Я была полной дурочкой, – неожиданно призналась она, понизив голос до шепота, так что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать.– Жестокой и невоспитанной, упрямой и бешеной – да, но не дурочкой, – поправил он.Мереуин со вздохом прислонилась к мускулистому плечу.– О, Иен, я серьезно! Если бы я раньше призналась себе в том, что открыла прошлой ночью, мы оба избежали бы долгих сердечных страданий.– И что же ты открыла, моя сладкая, соблазнительная девчонка?– Ч-что я в-вовсе не так ненавижу тебя, как думала, – запинаясь произнесла она, снова охваченная робостью.Звонкий смех Иена раскатился в сыром воздухе.– Самое замечательное объяснение в любви, какое я когда-либо слышал! Полагаю, мы оба виноваты. Я пугал тебя и был слишком горд на беду нам обоим.В дверях гостиной Иен прижал ее к себе, Мереуин приподнялась на цыпочках, закинула руки ему за шею и ответила на поцелуй с пылом, обрадовавшим и изумившим его.– Осторожнее, не то розы помнете! – послышался голос Марти.Мереуин залилась краской, а Иен победоносно улыбнулся, не выпуская ее из своих объятий.– Есть лишь один цветок на земле, с которым я соглашусь обращаться осторожно, и он гораздо прелестнее любой розы, – сказал маркиз, оборачиваясь к Марти. Выцветшие глаза пожилой женщины увлажнились при взгляде на стоящую перед ней молодую пару. Никогда даже в самых тайных мечтах, она не надеялась увидеть Иена таким счастливым. Многие считали лорда Монтегю жестоким и высокомерным, но Марти, знавшая его лучше любого другого, всегда подозревала, что эти его качества порождены душевным одиночеством и стремлением обрести покой. Именно это увело его много лет назад в море, именно это заставило бросить дом и друзей ради дикого Северо-Шотландского нагорья, куда маркиза гнала больше тоска, чем наследство.– Давайте в воду поставлю, – предложила Марти, шагнув вперед, чтобы взять из рук Мереуин корзину. – Кроме того, к вам гости. Я как раз шла сказать об этом.– Кто это? – удивленно спросил Иен.– Мистер Виланд с дочками. Должно быть, пришли поздравить.– Кто они такие? – полюбопытствовала Мереуин, за слышав мученический стон маркиза.– Соседи. Мистер Виланд не один год надеялся, что я женюсь на одной из его дочерей.– Почему ж ты не женился?– Сейчас увидишь. – Он взял ее за руки. – Надеюсь, вы будете вести себя прилично.– Я буду образцовой женой, – пообещала Мереуин, метнув на него веселый взгляд раскосых глаз. – Вполне ли прилично я выгляжу для приема наших первых гостей?Он попытался отыскать какой-нибудь изъян в ее внешности и не смог.– По обыкновению ужасно. А теперь пошли.Троица Виландов сидела на обитом полосатым шелком диване – пара невероятно длинных и худых девиц по бокам такого же тощего отца. Мистер Виланд сильно потел в кожаном камзоле и густо напудренном парике, дочки яростно обмахивались крошечными веерами из слоновой кости, зажатыми в больших руках без перчаток. Обе с плохо скрываемой завистью уставились на Мереуин, скромненько пристроившуюся в кресле рядом с мужем лицом к гостям, и обе не преминули заметить, как маркиз ласково прикоснулся к ее обнаженному плечу, прежде чем раскланяться с их отцом.– Томас, вы очень любезны, что посетили нас.– Я даже не поверил, услышав новость, хоть и сказал мне об этом сам достопочтенный Брейнок. – У Томаса Виланда оказался тонкий, пронзительный голос, совершенно не подходящий мужчине такой комплекции. В его глубоко запавших глазах, устремленных на Мереуин, была скорбь. – Девочки сразу принялись меня упрашивать поехать познакомиться с вашей женой. Это, должно быть, она и есть?– Разумеется, – ответил Иен и, сверкнув белыми зубами, адресовал Мереуин улыбку, откровенно говорившую, до чего все это скучно. – Позвольте представить вам Мереуин Вильерс, урожденную Макэйлис из Гленкерна, ныне маркизу Монтегю.Заранее готовясь услышать свое имя, соединенное с именем Вильерс, Мереуин неожиданно испытала чувство гордости, которое согрело ей душу. Теперь она принадлежит Иену, а тот факт, что она поклялась никогда не допускать этого, почему-то не имел теперь никакого значения.Дочки Виланда, представленные как Люсинда и Летти, хотя Мереуин так и не поняла, кто из них кто, пролепетали поздравления, сверля ее желчными взглядами. У обеих были сильно напудрены лица и прически, более подходящие женщинам старшего возраста, а платья с тяжелыми жесткими кринолинами вышли из моды несколько лет назад. Мереуин рядом с ними напоминала прелестный цветок, расцветший среди сухих ветвей, но держалась без тени превосходства или снисходительности, всеми силами стараясь помочь гостьям освоиться.Иен, сидя в кресле, удобно вытянув перед собой длинные ноги, поглядывал на нее из-под полуприкрытых век острым, ничего не упускающим взглядом. Ему с трудом верилось, что Мереуин родилась и выросла не в самом изысканном лондонском семействе, с таким благородством и ненавязчивым гостеприимством занимала она гостей. Понимая, что представление это устроено главным образом ради него, он с трудом сдерживал смех, восторгаясь этой женщиной-девочкой, которую он считал раньше невоспитанным и злобным созданием.Еще удивительнее была перемена, произошедшая в нем самом, ибо он всерьез думал, что, удовлетворив физическое влечение к смазливой девчонке, потеряет к ней интерес. Однако сердце его все так же сильно билось при взгляде на ее прелестное лицо, алые манящие губы. Он было сначала решил, что это следствие не до конца удовлетворенной страсти, но теперь начинал сомневаться.– Что? – раздраженно переспросил Иен, поняв наконец, что одна из девиц Виланд обращается к нему.Люсинда смущенно заморгала под его нетерпеливым взглядом и повторила вопрос:– Я спросила, намереваетесь ли вы с леди Монтегю сделать Равенслей своей постоянной резиденцией?Иен даже не глядя, чувствовал, с какой надеждой Мереуин ожидает ответа, и одарил Люсинду улыбкой, отчего та зарделась еще сильнее.– Серьезно сомневаюсь, что жена позволит мне обосноваться в каком-либо ином месте, кроме, Северо-Шотландского нагорья.– Но ведь там холодно и пустынно! – удивилась Летти, – поддержанная усердными кивками Люсинды.– Я убежден, что мы сумеем найти себе развлечение и весьма приятно проведем зиму, – ответил маркиз, a Мереуин прижала пальцы к губам, скрывая улыбку.Последовало неловкое молчание, поскольку ни одна из девиц Виланд не нашлась что на это ответить, и после нескольких ничего не значащих реплик отца семейства гости уныло откланялись.– Как ты мог так жестоко обойтись с ними? – спросила Мереуин, едва они остались одни в гостиной.Иен смерил ее насмешливым взглядом:– Жестоко? Я полагал, что был чрезвычайно галантен…– Тебе прекрасно известно, о чем я говорю! Они обе по уши в тебя влюблены, а ты на них безжалостно рявкал. И не надо так на меня смотреть!Он схватил ее за талию, притянул к себе и жадно поцеловал.– Я только об этом и думаю, леди. Простите, если нарушил светские приличия.Мереуин смеясь, попробовала оттолкнуть его но задача оказалась нелегкой, так как ноги ее едва касались пола:– Пусти сейчас же, – приказала она наконец. – Я есть хочу. Умираю с голоду.– Знай я заранее, что ты так много ешь, женился бы на другой – буркнул Иен.Кончик тоненького пальчика любовно обвел контур крепкого подбородка.– Ах, ошибаетесь, милорд, – Темно-синие глаза смеялись. – Вы сами сказали мне как-то, что мы принадлежим друг другу, и, боюсь, вам скоро придется пожалеть об этих словах.– По-моему, этот миг уже наступил.Марта, ожидающая их возле накрытого к обеду стола, радостно просияла, когда Мереуин, войдя в столовую, восхитилась украшавшими его розами.– Те самые, что вы с его светлостью нарезали нынче утром, – пояснила старушка.– Они прекрасны. – Мереуин уткнулась носом в мягкие душистые лепестки. – Интересно, растут ли розы в замке Монтегю?Марти пожала худыми плечами:– Не могу сказать, дорогая. Спросите маркиза.– Вы поедете с нами в Шотландию? – с надеждой спросила Мереуин.– И что я буду там делать целыми днями? – ворчливо поинтересовалась Марти. – Мистер Иен вырос, во мне давным-давно не нуждается, держит только по доброте душевной. Мне будет одиноко, даже и поговорить не с кем.– Что за чепуха, – задумчиво ответила Мереуин, представив себе, какую забавную пару составят Марти и Энни, соревнуясь в заботе о наследниках, которые непременно вскоре заполнят детскую. Чистые синие глаза засветились радостью. Да, у нее будут сыновья, все как один отчаянные сорванцы, не уступающие своему отцу!Она встряхнула головой, возвращаясь к настоящему, и поспешила навстречу мужу, входящему в гостиную.– Иен, иди поешь со мной!– Не могу у меня еще полно дел, – ответил маркиз с извиняющейся улыбкой.Личико Мереуин разочарованно вытянулось.– Но уже почти час!Он прислонился к косяку двери и притянул ее к себе.– Имение само собой не управляется, дорогая, а я очень долго отсутствовал.Мереуин упрямо вздернула голову.– А мне все равно. Неужели нельзя отложить дела всего на час?Иен испустил тяжелый вздох, но серые глаза его весело поблескивали.– Ну ладно, только это не дает тебе права думать, будто ты можешь командовать мной, просто-напросто мило надув губки. Сдаюсь, но один-единственный раз.– Милорд, – с лукавой улыбкой воскликнула Мереуин, – вы поистине глупы как баран, если действительно в это верите!– Боюсь, так оно и есть.– Сам виноват, – безжалостно напомнила Мереуин. – Нечего было принуждать меня к этому браку!Его руки сильнее обвились вокруг тонкой талии.– Ты считаешь, что я принудил тебя, Мереуин?Она подняла на мужа полный любви взгляд и прошептала:– Н-нет.Вопреки ее ожиданиям поцелуя не последовало, и Мереуин не смогла сдержать разочарованного вздоха.– Запомните, леди, я вовсе не так глуп, как вам, может быть, кажется.– Провалиться бы вам в преисподнюю, милорд сассенах, – засмеялась Мереуин, подталкивая его к столу.Она оживленно болтала весь завтрак, и Иен просидел за столом гораздо дольше, чем следовало, учитывая количество неотложных дел. Взглянув на часы, он с изумлением обнаружил, что уже почти четыре, и, предупредив жену, чтобы его не беспокоили, уединился в кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Дай-ка я тебе помогу. – Большая загорелая рука осторожно вынула из ее, пальцев цветочные ножницы. Иен стоял так близко, что Мереуин вспыхнула, невольно вспомнив ночь любви, когда она вновь и вновь отвечала на его нежные ласки и поцелуи, прежде чем погрузиться в глубокий сон.Когда на следующее утро Мереуин проснулась, Иена рядом не оказалось, а дверь между их комнатами была плотно закрыта. Но она была рада побыть немного в одиночестве и до прихода Марти с завтраком на подносе сладко дремала на огромной кровати. Хотя утро выдалось пасмурным и свинцовые тучи полностью затянули небо, Мереуин спустилась в сад, решив нарезать цветов к столу. Она как раз укладывала сладко пахнущую охапку в висевшую на руке корзину, когда появился Иен.Завладев ножницами, он поднес к губам ее руку и поцеловал ладошку, не сводя с нее серых глаз.– Ты уколешься, – предупредил он. – Давай я сам нарежу.– Их так много, и все разного оттенка, – заметила она, блестя глазами. Иен наклонился и поцеловал ее в улыбающиеся губы.– Моя мать больше всего любила розы. – Он обломил длинный стебель кроваво-красного бутона и засунул цветок за вырез ее бледно-голубого муслинового платья.– И я тоже их люблю, – сказала Мереуин с робкой улыбкой, еще не привыкшая к их новым отношениям и к своему чувству обретенной любви, – но не больше всего.– А какие больше? – спросил Иен, продевая ее руку себе под локоть и направляясь к следующей клумбе. – Скажи, и я велю к вечеру их посадить.Мереуин рассмеялась и подняла на него полный любви взгляд. Она никак не могла поверить произошедшей в нем перемене. Внешне Иен, на ее взгляд, не изменился – такой же величественный и красивый даже в простой рубашке и панталонах из нанки, с растрепанными ветром темными волосами, но резкость черт куда-то исчезла, и Мереуин с радостью подумала, что никогда больше не будет его бояться.– Ты не сможешь раздобыть те цветы, которые я больше всего люблю.– Чепуха. На земле не найдется такого, чего бы я не смог раздобыть.– Кроме этих цветов. Я люблю вереск, и колокольчики, и горную горечавку, и арнику, и ракитник.– То есть на самом деле ты пытаешься дать мне понять, – заключил он, поворачиваясь к ней лицом, – что рвешься домой за тем, чего я не могу дать тебе здесь.Мереуин кивнула и опустила глаза под откровенным настойчивым взглядом, вдруг отчаянно испугавшись ничем не прикрытой страсти, увиденной ею в этом взгляде, подумав, что, может быть, она вызвана лишь физическим влечением.– По-моему, надо обождать еще несколько дней, – сказал Иен, с тревогой замечая легкую тень грусти, мелькнувшую на нежном личике. – Весьма вероятно, что твои братья сейчас на пути в Лондон и наверняка сильно рассердятся, если приедут только для того, чтобы узнать о нашем отъезде.– Так ты меня увезешь? – выдохнула Мереуин, не смея надеяться.Иен, словно загипнотизированный, смотрел в золотую глубину огромных умоляющих глаз.– А ты думала, я намерен держать тебя здесь в заточении? – поддразнил он.Мереуин судорожно вздохнула, и он проклял себя, понимая, что ей нелегко забыть о его прошлых поступках, как бы ему того ни хотелось. Но она тут же улыбнулась ему прежней вызывающей улыбкой:– Неужели вы надеетесь, милорд, что сумеете меня удержать?– Я давно уже усвоил, дорогая, что спорить с тобой бесполезно, – усмехнулся Иен, – Можешь потерпеть еще недельку?Нежные ручки обвились вокруг его шеи.– Если ты позаботишься, чтобы мое пребывание здесь того стоило, – ответила Мереуин, прижавшись к его груди, – тогда смогу.Рука об руку они пошли к дому, и Иен радостно подумал, как изменилась Мереуин, его жена, превратившись в очаровательную юную женщину, сводящую его с ума одним призывным взглядом сияющих синих глаз.– Я была полной дурочкой, – неожиданно призналась она, понизив голос до шепота, так что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать.– Жестокой и невоспитанной, упрямой и бешеной – да, но не дурочкой, – поправил он.Мереуин со вздохом прислонилась к мускулистому плечу.– О, Иен, я серьезно! Если бы я раньше призналась себе в том, что открыла прошлой ночью, мы оба избежали бы долгих сердечных страданий.– И что же ты открыла, моя сладкая, соблазнительная девчонка?– Ч-что я в-вовсе не так ненавижу тебя, как думала, – запинаясь произнесла она, снова охваченная робостью.Звонкий смех Иена раскатился в сыром воздухе.– Самое замечательное объяснение в любви, какое я когда-либо слышал! Полагаю, мы оба виноваты. Я пугал тебя и был слишком горд на беду нам обоим.В дверях гостиной Иен прижал ее к себе, Мереуин приподнялась на цыпочках, закинула руки ему за шею и ответила на поцелуй с пылом, обрадовавшим и изумившим его.– Осторожнее, не то розы помнете! – послышался голос Марти.Мереуин залилась краской, а Иен победоносно улыбнулся, не выпуская ее из своих объятий.– Есть лишь один цветок на земле, с которым я соглашусь обращаться осторожно, и он гораздо прелестнее любой розы, – сказал маркиз, оборачиваясь к Марти. Выцветшие глаза пожилой женщины увлажнились при взгляде на стоящую перед ней молодую пару. Никогда даже в самых тайных мечтах, она не надеялась увидеть Иена таким счастливым. Многие считали лорда Монтегю жестоким и высокомерным, но Марти, знавшая его лучше любого другого, всегда подозревала, что эти его качества порождены душевным одиночеством и стремлением обрести покой. Именно это увело его много лет назад в море, именно это заставило бросить дом и друзей ради дикого Северо-Шотландского нагорья, куда маркиза гнала больше тоска, чем наследство.– Давайте в воду поставлю, – предложила Марти, шагнув вперед, чтобы взять из рук Мереуин корзину. – Кроме того, к вам гости. Я как раз шла сказать об этом.– Кто это? – удивленно спросил Иен.– Мистер Виланд с дочками. Должно быть, пришли поздравить.– Кто они такие? – полюбопытствовала Мереуин, за слышав мученический стон маркиза.– Соседи. Мистер Виланд не один год надеялся, что я женюсь на одной из его дочерей.– Почему ж ты не женился?– Сейчас увидишь. – Он взял ее за руки. – Надеюсь, вы будете вести себя прилично.– Я буду образцовой женой, – пообещала Мереуин, метнув на него веселый взгляд раскосых глаз. – Вполне ли прилично я выгляжу для приема наших первых гостей?Он попытался отыскать какой-нибудь изъян в ее внешности и не смог.– По обыкновению ужасно. А теперь пошли.Троица Виландов сидела на обитом полосатым шелком диване – пара невероятно длинных и худых девиц по бокам такого же тощего отца. Мистер Виланд сильно потел в кожаном камзоле и густо напудренном парике, дочки яростно обмахивались крошечными веерами из слоновой кости, зажатыми в больших руках без перчаток. Обе с плохо скрываемой завистью уставились на Мереуин, скромненько пристроившуюся в кресле рядом с мужем лицом к гостям, и обе не преминули заметить, как маркиз ласково прикоснулся к ее обнаженному плечу, прежде чем раскланяться с их отцом.– Томас, вы очень любезны, что посетили нас.– Я даже не поверил, услышав новость, хоть и сказал мне об этом сам достопочтенный Брейнок. – У Томаса Виланда оказался тонкий, пронзительный голос, совершенно не подходящий мужчине такой комплекции. В его глубоко запавших глазах, устремленных на Мереуин, была скорбь. – Девочки сразу принялись меня упрашивать поехать познакомиться с вашей женой. Это, должно быть, она и есть?– Разумеется, – ответил Иен и, сверкнув белыми зубами, адресовал Мереуин улыбку, откровенно говорившую, до чего все это скучно. – Позвольте представить вам Мереуин Вильерс, урожденную Макэйлис из Гленкерна, ныне маркизу Монтегю.Заранее готовясь услышать свое имя, соединенное с именем Вильерс, Мереуин неожиданно испытала чувство гордости, которое согрело ей душу. Теперь она принадлежит Иену, а тот факт, что она поклялась никогда не допускать этого, почему-то не имел теперь никакого значения.Дочки Виланда, представленные как Люсинда и Летти, хотя Мереуин так и не поняла, кто из них кто, пролепетали поздравления, сверля ее желчными взглядами. У обеих были сильно напудрены лица и прически, более подходящие женщинам старшего возраста, а платья с тяжелыми жесткими кринолинами вышли из моды несколько лет назад. Мереуин рядом с ними напоминала прелестный цветок, расцветший среди сухих ветвей, но держалась без тени превосходства или снисходительности, всеми силами стараясь помочь гостьям освоиться.Иен, сидя в кресле, удобно вытянув перед собой длинные ноги, поглядывал на нее из-под полуприкрытых век острым, ничего не упускающим взглядом. Ему с трудом верилось, что Мереуин родилась и выросла не в самом изысканном лондонском семействе, с таким благородством и ненавязчивым гостеприимством занимала она гостей. Понимая, что представление это устроено главным образом ради него, он с трудом сдерживал смех, восторгаясь этой женщиной-девочкой, которую он считал раньше невоспитанным и злобным созданием.Еще удивительнее была перемена, произошедшая в нем самом, ибо он всерьез думал, что, удовлетворив физическое влечение к смазливой девчонке, потеряет к ней интерес. Однако сердце его все так же сильно билось при взгляде на ее прелестное лицо, алые манящие губы. Он было сначала решил, что это следствие не до конца удовлетворенной страсти, но теперь начинал сомневаться.– Что? – раздраженно переспросил Иен, поняв наконец, что одна из девиц Виланд обращается к нему.Люсинда смущенно заморгала под его нетерпеливым взглядом и повторила вопрос:– Я спросила, намереваетесь ли вы с леди Монтегю сделать Равенслей своей постоянной резиденцией?Иен даже не глядя, чувствовал, с какой надеждой Мереуин ожидает ответа, и одарил Люсинду улыбкой, отчего та зарделась еще сильнее.– Серьезно сомневаюсь, что жена позволит мне обосноваться в каком-либо ином месте, кроме, Северо-Шотландского нагорья.– Но ведь там холодно и пустынно! – удивилась Летти, – поддержанная усердными кивками Люсинды.– Я убежден, что мы сумеем найти себе развлечение и весьма приятно проведем зиму, – ответил маркиз, a Мереуин прижала пальцы к губам, скрывая улыбку.Последовало неловкое молчание, поскольку ни одна из девиц Виланд не нашлась что на это ответить, и после нескольких ничего не значащих реплик отца семейства гости уныло откланялись.– Как ты мог так жестоко обойтись с ними? – спросила Мереуин, едва они остались одни в гостиной.Иен смерил ее насмешливым взглядом:– Жестоко? Я полагал, что был чрезвычайно галантен…– Тебе прекрасно известно, о чем я говорю! Они обе по уши в тебя влюблены, а ты на них безжалостно рявкал. И не надо так на меня смотреть!Он схватил ее за талию, притянул к себе и жадно поцеловал.– Я только об этом и думаю, леди. Простите, если нарушил светские приличия.Мереуин смеясь, попробовала оттолкнуть его но задача оказалась нелегкой, так как ноги ее едва касались пола:– Пусти сейчас же, – приказала она наконец. – Я есть хочу. Умираю с голоду.– Знай я заранее, что ты так много ешь, женился бы на другой – буркнул Иен.Кончик тоненького пальчика любовно обвел контур крепкого подбородка.– Ах, ошибаетесь, милорд, – Темно-синие глаза смеялись. – Вы сами сказали мне как-то, что мы принадлежим друг другу, и, боюсь, вам скоро придется пожалеть об этих словах.– По-моему, этот миг уже наступил.Марта, ожидающая их возле накрытого к обеду стола, радостно просияла, когда Мереуин, войдя в столовую, восхитилась украшавшими его розами.– Те самые, что вы с его светлостью нарезали нынче утром, – пояснила старушка.– Они прекрасны. – Мереуин уткнулась носом в мягкие душистые лепестки. – Интересно, растут ли розы в замке Монтегю?Марти пожала худыми плечами:– Не могу сказать, дорогая. Спросите маркиза.– Вы поедете с нами в Шотландию? – с надеждой спросила Мереуин.– И что я буду там делать целыми днями? – ворчливо поинтересовалась Марти. – Мистер Иен вырос, во мне давным-давно не нуждается, держит только по доброте душевной. Мне будет одиноко, даже и поговорить не с кем.– Что за чепуха, – задумчиво ответила Мереуин, представив себе, какую забавную пару составят Марти и Энни, соревнуясь в заботе о наследниках, которые непременно вскоре заполнят детскую. Чистые синие глаза засветились радостью. Да, у нее будут сыновья, все как один отчаянные сорванцы, не уступающие своему отцу!Она встряхнула головой, возвращаясь к настоящему, и поспешила навстречу мужу, входящему в гостиную.– Иен, иди поешь со мной!– Не могу у меня еще полно дел, – ответил маркиз с извиняющейся улыбкой.Личико Мереуин разочарованно вытянулось.– Но уже почти час!Он прислонился к косяку двери и притянул ее к себе.– Имение само собой не управляется, дорогая, а я очень долго отсутствовал.Мереуин упрямо вздернула голову.– А мне все равно. Неужели нельзя отложить дела всего на час?Иен испустил тяжелый вздох, но серые глаза его весело поблескивали.– Ну ладно, только это не дает тебе права думать, будто ты можешь командовать мной, просто-напросто мило надув губки. Сдаюсь, но один-единственный раз.– Милорд, – с лукавой улыбкой воскликнула Мереуин, – вы поистине глупы как баран, если действительно в это верите!– Боюсь, так оно и есть.– Сам виноват, – безжалостно напомнила Мереуин. – Нечего было принуждать меня к этому браку!Его руки сильнее обвились вокруг тонкой талии.– Ты считаешь, что я принудил тебя, Мереуин?Она подняла на мужа полный любви взгляд и прошептала:– Н-нет.Вопреки ее ожиданиям поцелуя не последовало, и Мереуин не смогла сдержать разочарованного вздоха.– Запомните, леди, я вовсе не так глуп, как вам, может быть, кажется.– Провалиться бы вам в преисподнюю, милорд сассенах, – засмеялась Мереуин, подталкивая его к столу.Она оживленно болтала весь завтрак, и Иен просидел за столом гораздо дольше, чем следовало, учитывая количество неотложных дел. Взглянув на часы, он с изумлением обнаружил, что уже почти четыре, и, предупредив жену, чтобы его не беспокоили, уединился в кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46