— Тот, со сломанной рукой, намеревается спасаться бегством! — шепнула Полгара.С отчаянным криком несчастный злодей выскочил из своего укрытия и пустился наутек. Вороны ринулись за ним в погоню, постанывая все громче. Их неустойчивая походка совершенно не мешала им удивительно проворно передвигаться по чаще, да и полусогнутые ноги были скорее подспорьем, а вовсе не помехой.Петляя и кидаясь из стороны в сторону, охваченный паникой убийца бежал во весь дух, но ужасные преследователи с каждым шагом неотвратимо приближались к своей жертве. Когда, наконец, раненый исчез в тумане, страшные существа были всего в каких-нибудь нескольких ярдах позади него.Затем из тумана раздался леденящий душу крик. Несчастный снова закричал, потом еще раз.— Они убивают его? — Голос Сенедры был неузнаваем.Лицо Полгары совершенно побелело, а глаза наполнились ужасом.— Нет, — дрожащим голосом ответила она.— А что же они делают с ним? — спросил Шелк.— Они его едят.— Но… — начал было Шелк и умолк: из тумана вновь послышались вопли. — Так он все еще…Он уставился на Полгару, глаза его стали совершенно круглыми, а со щек медленно сползал румянец.Сенедра ахнула.— Заживо? Они едят его живым?— Вот почему я и пытался вас предостеречь, ваше величество, — мрачно сказал Сади. — На это я и намекал. Когда они впадают в бешенство, уже не отличают мертвое от живого. Тогда они поедают все подряд.— Тоф, — решительно обратился к великану Белгарат. — А спугнуть их можно?Но гигант отрицательно покачал головой, повернулся к Дарнику и указал сперва на свою голову, а затем на живот.— Он говорит, что они слишком слабо соображают, чтобы чего-то бояться, — растолковал кузнец. — Им неведомы никакие чувства, кроме голода.— Что же нам делать, отец? — спросила Полгара.— Остается только убегать, — ответил старик, — ну а если кто-то из этих тварей попадется нам, придется без пощады убивать. — Потом он посмотрел на Тофа. — А долго они в состоянии бежать?Тоф поднял руку и очертил ею полукружье у себя над головой, потом еще раз, потом еще.— Много дней подряд, — перевел кузнец.Лицо Белгарата сделалось каменным.— Вперед! И не отставать!Теперь они ехали гораздо медленнее, а все мужчины держали оружие наготове.Первому нападению они подверглись, проехав не больше мили. Десяток людей-воронов с серыми лицами, ковыляя, показались из-за деревьев, с голодными стонами они загородили тропу.Гарион кинулся на них, размахивая мечом. Он буквально прорубал себе дорогу сквозь гущу брызжущих слюной вурдалаков, которые с тупым выражением лиц тянули к нему лапы, пытаясь стащить его с седла. Они распространяли вокруг себя тошнотворное, невыносимое зловоние. Гарион перебил почти половину нападавших и поворотил коня, чтобы покончить с остальными, но вдруг натянул поводья, содрогнувшись от отвращения. Уцелевшие вурдалаки разрывали тела павших собратьев, откусывая сочащиеся кровью куски тела и торопливо заталкивая их в свои разверстые пасти руками, похожими на когтистые лапы. При этом они не переставали постанывать.Белгарат и остальные осторожно объехали поляну, где разыгралось это страшное пиршество. Все упорно отводили глаза от дикого зрелища.— Так у нас ничего не выйдет, отец, — сказала Полгара. — Рано или поздно кто-нибудь из нас утратит бдительность. Нам необходима защита.Белгарат с минуту размышлял.— Наверное, ты права, Полгара, — согласился он и поглядел на Гариона. — Вы с Дарником смотрите внимательно, как это делается! Я хочу, чтобы вы сменили нас, когда мы устанем.Они тронулись шагом, а Белгарат с Полгарой объединенными усилиями воли создавали защитный барьер, надежно ограждающий путников от возможных неожиданностей. И они не заставили себя долго ждать. Прямо из-за корявого дерева, словно отделившись от него, выскочил серолицый вурдалак, истекая вонючей слюной и постанывая. Когда он был уже ярдах в десяти от лошади Дарника, он вдруг отлетел назад, словно ударившись с размаху обо что-то твердое. С жуткими стонами чудище вновь кинулось на невидимую преграду, царапая воздух грязными лапами с длинными загнутыми когтями.— Дарник, — раздался спокойный голос Полгары, — разберись с этим уродцем, пожалуйста.— Хорошо, Полгара. — Лицо кузнеца выразило крайнюю степень сосредоточенности, и он что-то пробормотал себе под нос. Очертания фигуры человека-ворона словно заколебались, что-то замерцало — и уродец исчез. Он возник вновь уже в двадцати ярдах от путешественников, возле огромного разлапистого дерева. Он сделал попытку вновь напасть, но похоже, был не в состоянии сдвинуться с места. — Он надолго застрял, — сказал Дарник.— Что ты с ним сделал? — спросил Шелк, глядя на извивающегося кровососа.— Защемил ему в стволе руку, — ответил Дарник. — Если он захочет вновь напасть, то ему придется либо тащить за собой дерево, либо распрощаться с лапой. Я на самом деле его не сильно поранил, но чтобы высвободиться, ему понадобится целый день, не меньше.— Ты хорошо держишь щит, Полгара? — спросил Белгарат не оборачиваясь.— Да, отец.— Тогда давай прибавим шагу. Мешкать неразумно, да и опасно.И они снова двинулись в путь, вначале рысью, а затем легким галопом. Щит, созданный Белгаратом и Полгарой, двигался чуть впереди них, разбрасывая в стороны оборванных вурдалаков.— Где они раздобыли одежду? — поинтересовался Шелк.Тоф сделал движение, похожее на взмах лопаты землекопа.— Он говорит, что они снимают ее с тел мертвецов, когда выкапывают их из могил, — перевел Дарник.Шелк содрогнулся.— Теперь понятно, отчего они так смердят.Следующие несколько дней Гарион помнил как в тумане: им с Дарником приходилось сменять Белгарата и Полгару каждые четыре часа, и бремя щита с каждой милей делалось все тяжелее. А туман и не думал рассеиваться, видно было не более чем на сотню ярдов вперед, и искореженные стволы, кривляющиеся и ощеренные, с пугающей внезапностью выглядывали из мутной пелены. Кругом мелькали серые бесформенные тени, и весь лес выл и стонал.Но ужаснее всего были ночи: люди-вороны окружали щит плотным кольцом, беспрерывно протягивая к людям жуткие лапы и стеная от мук голода. Измученный за долгий день Гарион вновь вынужден был напрягать всю свою волю — и не только для того, чтобы поддерживать щит, когда наступала его очередь, но и стараясь побороть дрему. Сонливость была едва ли не более страшным его врагом в эти ночи, чем голодные упыри. Он заставлял себя ходить, щипал себя, даже засунул крупный острый камушек в левый башмак в надежде, что боль и неудобство не дадут ему задремать. Но вот наступил момент, когда ничто уже не помогало, — голова его отяжелела, склонилась на грудь, и сон одолел его.Пробудился он от ужасного гнилостного запаха. Он вскинул голову — прямо перед ним стоял вурдалак. В глазах существа не было и тени мысли, в полуоткрытой пасти виднелись сломанные и гниющие зубы, а лапы с черными когтями жадно тянулись прямо к Гариону. Со сдавленным криком Гарион силой воли отбросил страшилище назад и, дрожа всем телом, сосредоточился на щите, который вот-вот грозил ослабнуть.Но вот наконец путники достигли южной оконечности ужасного леса и выехали из-под переплетенных ветвей на туманную болотистую пустошь.— Они не станут преследовать нас? — спросил Дарник своего друга-великана.Кузнец едва шевелил губами от усталости, выговаривая слова с величайшим трудом.Тоф принялся жестикулировать.— Что он говорит? — спросил Гарион.Лицо Дарника было совершенно безжизненным.— Говорит, что, покуда не рассеется туман, вурдалаки скорее всего не сдадутся. Они боятся солнечных лучей, но туман совершенно скрывает солнце, и вот… — Кузнеца передернуло.— Значит, нам придется опять держать щит?— Боюсь, другого выхода нет.Пустошь выглядела отталкивающе — тут и там виднелись чахлые заросли колючего кустарника да канавки, полные ржавой тухлой водицы. А туман клубился и словно вскипал: кругом, насколько хватало взгляда, копошились серые тени упырей.Путники ехали не останавливаясь. Теперь бремя щита приняли на себя Белгарат с Полгарой, а Гарион поник в седле, сломленный невероятной усталостью.И тут все уловили слабый, едва различимый аромат морской свежести.— Море! — выдохнул Дарник. — Мы добрались до моря!— Теперь нам нужна сущая безделица — корабль, — отрезвил Шелк радостного друга.Но Тоф решительно указал куда-то вперед, сопроводив свое движение неким непонятным жестом.— Он говорит, что корабль нас уже поджидает, — объявил Дарник.— Где? — воскликнул Шелк потрясенно. — Как это ему удалось?— Право, не знаю, — ответил Дарник. — Этого он не говорит.— Дарник, — решительно начал Шелк. — А как тебе удается понимать, что он хочет сказать? Его жесты лично мне кажутся лишенными всякого смысла.Дарник пожал плечами.— Сам не знаю, — признался он. — Я как-то об этом не думал. Я просто знаю — и все.— Это волшебство?— Нет. Может, это оттого, что мы с ним немало порыбачили вместе. Это здорово сближает.— Что ж, придется поверить тебе на слово.Они въехали на высокий холм, напоминающий древний могильник, и взглянули вниз, туда, где на каменистый берег набегали из туманного моря огромные волны и тотчас же с печальным шелестом откатывались назад, оставляя на мокрых круглых камнях белое пенное кружево. После краткой паузы все повторялось вновь.— Не вижу твоего корабля, Тоф, — обвиняющим тоном сказал Шелк. — Где он?Тоф указал в туманную морскую даль.— Да что ты? — скептически воскликнул Шелк.Немой кивнул.Вороны за спиной путников пришли, в невероятное волнение, когда те принялись спускаться по склону к берегу. Стоны их стали громче и пронзительнее, они забегали взад и вперед по вершине холма, словно в тоске протягивая вслед удаляющимся людям когтистые лапы. Но пуститься вдогонку они все же так и не решились.— Мне показалось или их что-то испугало? — спросила Бархотка.— Да, они не собираются спускаться, — согласился Дарник, потом обратился к Тофу:— Они чего-то боятся?Тоф кивнул.— Интересно, чего именно? — спросила Бархотка.Гигант стал делать какие-то движения обеими руками.— Он говорит, что тут поблизости есть некто или, вернее, нечто еще более голодное, чем они, — сказал Дарник. — Именно этого они и опасаются.— Может, акул? — предположил Шелк.— Нет. Самого моря.На прибрежных камнях они спешились и замерли возле самой кромки прибоя.— С тобой все в порядке, отец? — спросила Полгара старика, который, прислонившись к седлу, вглядывался в туман, повисший прямо над темной водой.— Что? Ах да. Я прекрасно себя чувствую, Полгара, просто слегка озадачен, вот и все. Если где-то там действительно дожидается корабль, то я хотел бы знать, чьих это рук дело, кто именно позаботился о нас и как он умудрился узнать, что мы выйдем именно к этому месту.— Но кое-что занимает меня куда сильнее, — подхватил Шелк. — Как мы ухитримся сообщить тем, кто на корабле, что уже здесь? Туман густой, словно молоко.— Тоф говорит, что им уже известно о нашем прибытии, — объявил Дарник. — И через час-два они покажутся.— Да? — с любопытством переспросил Белгарат. — Так кто же все-таки прислал за нами корабль?— Он говорит, что это дело рук Цирадис.— Мне предстоит долгий разговор с этой юной дамой, — сказал Белгарат. — Она начинает всерьез озадачивать меня.— Они уходят, — сказал Эрионд, поглаживая склоненную шею своего жеребца.— Кто? — спросил Гарион.— Вороны. — Юноша указал в сторону холма. — Они наконец отчаялись и вот теперь уходят обратно в лес.— И даже не попрощавшись! — поджал губы Шелк. — Ума не приложу, что стряслось с людскими манерами в наш скорбный век!Но вот из тумана бесшумно, словно призрак, появился корабль не вполне обычной конструкции: с высоким носом и кормой, двумя мачтами и двумя широкими парусами.— Что заставляет его двигаться? — удивленно спросила Сенедра, глядя на смутный силуэт судна.— Не вполне тебя понимаю. — Гарион был озадачен.— Не видно гребцов, а на море ни ветерка.Гарион внимательно вгляделся и тотчас же понял, что его жена совершенно права. Весел не было видно, гребцов тоже, но, невзирая на безветренную погоду, паруса были надуты, и судно легко скользило прямо к берегу по спокойной, словно маслянистой воде.— Колдовство? — спросила королева. Гарион сосредоточился, пытаясь уловить хотя бы намек на колдовские силы.— Да нет, не похоже, — ответил он. — По крайней мере, если это и колдовство, то какое-то хитрое, мне неизвестное.Белгарат стоял поодаль, и лицо его выражало откровенное неодобрение.— Так как же движется корабль, дедушка? — спросил его Гарион.— Это одна из форм колдовства, — хмуро глядя на корабль, сказал старик. — Совершенно непредсказуемая и не слишком… не слишком благонадежная. — Он обратился к Тофу:— Ты хочешь, чтобы мы взошли на борт?Тоф закивал.— Этот корабль доставит нас на Веркат?И снова кивок.— Ты хочешь сказать, что это произойдет в том случае, если шаловливым духам, толкающим корабль, это вдруг не надоест или если им не захочется пошалить и они не примутся толкать судно в противоположном направлении?Тоф вытянул вперед обе руки ладонями вверх.— Он говорит: «Верьте мне!» — перевел Дарник.— Как бы я хотел никогда больше ни от кого не слышать ничего подобного!Корабль замедлил ход, и киль мягко прошуршал по дну. С борта плавно, сам собой, соскользнул широкий трап и опустился в воду футах в трех от прибрежной кромки. Тоф, ведя под уздцы слегка заупрямившегося коня, принялся подниматься на корабль. Чуть помешкав, он призывно взмахнул рукой.— Зовет, — сказал Дарник.— Как это ни странно, я его понял, — проворчал Белгарат. — Хорошо, полагаю, мы можем отважиться.Он мрачно взялся за поводья и решительно ступил в воду. Глава 23 Команда странного корабля оказалась ему под стать. Все матросы одеты были в грубые плащи с капюшонами, сшитые из домотканой толстой материи. Худые их лица с выступающими скулами казались высеченными из камня, к тому же, подобно Тофу, все они были немы. Они выполняли свою работу в полнейшей тишине. И Гарион, привыкший к крикам и брани, которой сопровождали каждое свое движение моряки-черекцы, чувствовал себя как-то неуютно — эта непонятная тишина раздражала его. Да и сам корабль не издавал привычных для уха мореплавателя звуков. Не скрипели уключины, не потрескивали реи и мачты, только едва слышно журчала вода, омывая борта скользящего по туманному морю корабля, движимого неведомой Гариону силой или неким странным духом.Когда берег растаял в тумане, путники тотчас же потеряли ориентировку. А бесшумное судно продолжало свой бег.Гарион стоял подле Сенедры, обнимая ее за плечи. Все вместе: и изнеможение после ночной пытки в лесу, долгих блужданий во тьме, и это странное очарование темной, спокойно бегущей мимо воды, над которой плыл густейший туман, — заставило Гариона оцепенеть. Он словно грезил наяву, не думая ни о чем. Он просто стоял рядом с усталой женой, уютно устроившейся в кольце его могучих рук, и невидящими глазами глядел в густую белую муть.— Это что еще такое? — раздался у него за спиной голос Шелка.Гарион обернулся. Прямо за кормой, беззвучно вынырнув из тумана, словно призрак, парила белая птица с крыльями невероятной величины — размах их превосходил рост довольно высокого мужчины. Крылья эти не шевелились, и все же птица летела, легко скользя в мертвом воздухе, словно некий бесплотный дух.— Альбатрос, — распознала Полгара это величественное существо.— Кажется, это дурная примета, — пробормотал Шелк.— Ты суеверен, принц Хелдар?— Да не то чтобы, но все же… — Драсниец не закончил фразы.— Это морская птица, только и всего, — успокоила его Полгара.— А почему у нее такие громадные крылья? — с любопытством спросила Бархотка.— Потому что она преодолевает огромные расстояния над морем, — растолковала девушке Полгара. — Такие крылья помогают птице без особых усилий держаться в воздухе. Это очень практично.Огромная птица слегка качнула крыльями и издала странный крик. Этот крик отчаянного одиночества пугающе прозвучал в тишине, царящей над этим мертвенно-спокойным морем.Полгара наклонила голову, как бы отвечая на это необычное приветствие.— Что она сказала, Полгара? — странным приглушенным голосом спросил ее Дарник.— Да ничего особенного, — ответила ему жена. — Морские птицы обладают редким чувством собственного достоинства, возможно, потому, что большую часть времени проводят в одиночестве. Думаю, им просто недосуг четко формулировать свои мысли. Береговые птицы только и делают, что болтают, а вот морские по преимуществу очень серьезны и сдержанны.— Странные они создания — птицы, я имею в виду.— Это пока к ним не привыкнешь. — Полгара с непроницаемым лицом следила за ослепительно белой птицей, бесшумно скользящей рядом с кораблем.Но вот альбатрос взмахнул мощными крыльями и обогнал судно — теперь он летел прямо перед ним, снова неподвижно и молчаливо, словно лоцман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46