В коридоре послышался хитрый смешок.— Может, тебе стоило подождать и посмотреть, чего она от тебя хотела?— Это был мужчина!В коридоре помолчали. Затем второй гролим сказал:— Хорошо… Очень, очень хорошо…— Да что все это значит?— Ничего. Абсолютно ничего. Лучше тебе пойти одеться. Если Хабат застукает тебя в коридоре в нижнем белье, у нее могут возникнуть занятные мысли.— Пойду-ка поищу этого негодяя. Здесь происходит что-то очень странное. Ты мне поможешь?— Почему бы и нет? Мне все равно делать особенно нечего.Откуда-то издалека до ушей Гариона донеслось медленное заунывное пение и шарканье множества ног.— Быстро! — раздался один из голосов в коридоре. — Прячься! Если нас увидят, то непременно потащат за собой.И Гарион услышал торопливые удаляющиеся шаги. Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Шаги и пение приближались. Вереница гролимов в капюшонах и со сложенными на груди руками торжественно двигалась по освещенному факелами коридору к самому сердцу храма. Гарион подождал, покуда они не пройдут мимо его убежища, а потом, повинуясь порыву столь сильному, что не успел даже понять, чем руководствуется в своих поступках, смело распахнул дверь, вышел в коридор и пристроился в хвост процессии.Медленное шествие торжественно двигалось все дальше и дальше, запах паленой плоти делался все сильнее — вереница в черных одеждах шла прямо к святилищу. Гролимы возвысили голоса, прошли сквозь сводчатый дверной проем в мрачное святилище.Высокий потолок был едва различим во мраке. На стене прямо напротив дверей висела до блеска отполированная стальная маска, в мельчайших подробностях воспроизводящая лик бога Торака. Прямо под этой бесстрастной маской высился черный алтарь, обагренный свежей алой кровью, которая ручейками стекала с него на пол. Тут же стояла горящая жаровня в ожидании трепещущего человеческого сердца — очередной дани давно умершему богу, а неподалеку зияло огненное жерло печи, изголодавшейся по теплой плоти свежезарезанной жертвы.Дрожа всем телом, Гарион отпрянул в тень и спрятался за колонну, силясь овладеть собой. Лучше, чем кто-либо другой из живущих, он знал, что означает это страшное место. Торак был мертв. Его собственная рука ощутила последние удары пронзенного сердца бога, трепетавшего на острие его меча, проникшего в грудь врага. Страшные убийства, продолжавшиеся в этом ужасном месте с той самой ночи, были бессмысленны, и эти напрасные жертвы приносились увечному и безумному богу, который умер, тщетно взывая к равнодушным звездам. В груди Гариона медленно закипал гнев, рот наполнялся жгучей горечью. Воля его концентрировалась сама собой, и он уже видел, как раскалывается ненавистная маска, и этот окровавленный алтарь, и все, все здесь, в этом отвратительном месте.«Не для этого ты здесь, Белгарион!» — зазвучал голос в его голове.И Гарион стал медленно расслабляться — ведь если бы он не сделал этого, то концентрированная воля его могла бы разрушить до основания весь город. У него будет еще время сокрушить это средоточие ужаса. Теперь же его цель — отыскать Эрионда. Он осторожно высунулся из-за колонны. Жрец в капюшоне, отороченном пурпуром, только что вошел в святилище. На вытянутых руках он нес темно-красную подушку, на которой посверкивал длинный страшный нож. Жрец поднял лицо к изображению своего мертвого бога и благоговейно поднял подушку с ножом, произнося молитву.— Воззри на орудие воли твоей, бог-дракон Ангарака, — нараспев произнес он, — и воззри на того, чье сердце будет принесено тебе в жертву.Четверо гролимов втащили в святилище голого кричащего раба, не обращая внимания на его сопротивление и отчаянные мольбы о пощаде. Гарион невольно стиснул рукоять своего меча.«Остановись!» — приказал голос.«Нет! Я не могу позволить этому случиться!»«Этого не случится. А теперь отпусти оружие!»— Не могу! — вслух произнес Гарион, обнажая меч и делая шаг из-за колонны, но внезапно почувствовал, что окаменел: самое большее, на что он был способен, — это моргнуть.«Отпусти меня», — взмолился он беззвучно.«Нет! Сейчас ты здесь затем, чтобы наблюдать, а не для того, чтобы действовать! Теперь стой и внимательно смотри!»И Гарион с изумлением увидел Эрионда. Юноша вошел в те же двери, через которые втащили упирающуюся жертву. Белокурые кудри Эрионда поблескивали в свете факелов. Лицо выражало печальную решимость. Войдя, он направился прямиком к изумленному жрецу.— Простите меня, — твердо произнес он. — Но вы не станете больше этого делать.— Схватить этого богохульника! — закричал жрец. — Сейчас его сердце будет шипеть на раскаленных углях!Десяток гролимов кинулись было на юношу, но вдруг замерли — их заставила окаменеть на месте та же сила, что остановила Гариона.— Это не может продолжаться, — так же решительно заговорил Эрионд. — Я знаю, как много этот обряд для всех вас значит, но подобное просто не может продолжаться. Когда-нибудь — и очень скоро, я думаю, — вы сами все поймете.Гарион напрягся, ожидая грохота, но вопреки его ожиданиям случилось совсем другое. Из пылающего жерла печи подле алтаря с ревом вырвалось пламя — языки огня достигли потолка, и удушающая жара, царившая в святилище, сменилась прохладой, словно сюда неведомо откуда проник свежий морской ветерок. Пламя мигнуло напоследок, словно догорающая свеча, и погасло. Пылающая жаровня также ослепительно вспыхнула, и стальной корпус ее на глазах стал плавиться и оседать под собственным весом. Короткая вспышка — и пламя угасло.Жрец в ужасе уронил жертвенный нож и метнулся к раскаленным останкам жаровни. Беспомощно протянув руки, словно для того, чтобы придать оплавленному металлу первоначальную форму, он взвыл от невыносимой боли — раскаленное докрасна железо впилось ему в мышцы.Эрионд с удовлетворением оглядел разрушения, потом повернулся к замершим гролимам, все еще держащим голого раба.— Отпустите этого человека, — спокойно сказал он.Гролимы непонимающе уставились на него.— Он больше не нужен вам, — просто объяснил Эрионд. — Ведь вы не можете принести его в жертву теперь, когда огонь угас. И он никогда больше не разгорится, что бы вы ни делали, вам не удастся зажечь его вновь.«Дело сделано!» — раздался в мозгу Гариона голос — столь торжествующий, что у ривского короля ослабли колени.Обожженный жрец, издавая стоны и потрясая почерневшими руками, поднял бледное лицо.— Схватить его! — завизжал он, указывая на Эрионда скрюченной рукой. — Схватить его и отвести к Хабат! Глава 12 Больше не было надобности таиться. Повсюду раздавались удары гонга, тут и там сновали насмерть перепуганные гролимы, выкрикивая приказы, зачастую противоречащие друг другу. Среди этой неразберихи метался и Гарион, разыскивая Белгарата и Шелка.И вот из-за угла на него вылетел какой-то гролим со злобным лицом и схватил его за руку.— Ты был в святилище, когда это случилось?! — крикнул он.— Нет, — солгал Гарион, силясь высвободиться.— Говорят, что в нем было десять футов росту и что он испепелил с десяток жрецов, прежде чем погасить священный огонь!— Да? — изобразил удивление Гарион, все еще пытаясь освободить руку.— Поговаривают, будто это сам Белгарат!— В это верится с трудом.— А кто еще обладает столь великой силой? — Глаза гролима расширились, он вздрогнул всем телом. — Ты понимаешь, что это означает? — дрожащим голосом спросил он.— А что?— Святилище надобно будет освятить заново, а для этого необходима кровь гролимов. И прежде чем святилище очистится, очень многим из нас придется умереть.— Послушай, мне пора идти, — сказал Гарион, пытаясь разжать сведенные судорогой страха пальцы гролима.— Хабат насладится, купаясь в нашей крови! — истерически визжал гролим, не слыша Гариона.Выбора не оставалось. Тут уж было не до дипломатии. Гарион сделал испуганное лицо, глядя за спину гролима.— Ох, уж не она ли это идет? — хрипло прошептал он.Гролим обернулся, и Гарион ударил его сзади кулаком по затылку. Гролим отлетел к стене, потухшие глаза его уже ничего не выражали, и он мешком стал оседать на пол.— Здорово, — раздался голос Шелка. — Только я в толк не могу взять, для чего это понадобилось.— Я не мог от него отцепиться, — растолковал Гарион, склоняясь к поверженному гролиму, потом волоком затащил его в темную нишу и там аккуратно, даже бережно усадил. — Не знаешь ли ты случайно, где мой дед?— Он там, — ответил Шелк, указывая через плечо на дверь у себя за спиной.— А что стряслось?— Сейчас все расскажу. Давай-ка уберемся куда-нибудь в укромное местечко.Они вошли в дверь и увидели Белгарата, который спокойно сидел за столом.— Что там происходит? — спросил старик.— Я нашел Эрионда.— Хорошо.— Да нет, не совсем хорошо. Он вошел в святилище как раз в тот момент, когда гролимы собирались принести в жертву очередного раба, и погасил священное пламя.— Что-о он сделал?— Думаю, это именно его работа. Я и сам был там, но уверен, что не делал этого. А он просто вошел и сказал жрецам, что нельзя больше приносить человеческие жертвы, и тут пламя погасло. Дедушка, он не издал ни единого звука, когда делал это.— А ты уверен, что это он? Может, все произошло само собой?Гарион покачал головой.— Нет. Пламя вспыхнуло, а потом угасло, словно свеча, на которую подули. Но там произошло и еще кое-что. Я услышал голос и прямо-таки окаменел на месте. Гролимы, которые волокли раба, отпустили его тотчас же, как только Эрионд приказал им это сделать. А еще он сказал, что жрецам храма никогда больше не удастся разжечь священное пламя.— Где сейчас мальчик?— Его повели к Хабат.— Ты не мог их остановить?— Мне не велено было. — Гарион потер лоб.— Этого следовало ожидать, — раздраженно бросил Белгарат. — Надо предупредить Полгару и остальных. Возможно, нам придется освободить Эрионда, а потом силой вырываться отсюда на волю.Он открыл дверь, оглядел коридор и знаком приказал Гариону и Шелку следовать за ним. Вскоре они вошли в покои, где их дожидались остальные.— Вы не нашли его! — воскликнула смертельно бледная Полгара. Слова ее прозвучали не вопросом, а утверждением.— Гарион его отыскал, — ответил Белгарат.Полгара взглянула на Гариона.— Но где же он тогда? Почему он не с тобой? — требовательно спросила она.— Сожалею, но гролимы схватили его, тетушка Пол.— У нас непредвиденные сложности, Пол, — мрачно сказал Белгарат. — Гарион говорит, что мальчик вошел прямо в святилище и погасил священное пламя.— Что?! — воскликнула Полгара.Гарион беспомощно развел руками.— Он просто вошел в святилище — и пламя погасло. Гролимы схватили его и теперь ведут к Хабат.— Это очень серьезно, Белгарат, — сказал Сади. — Священное пламя должно гореть постоянно. Если гролимы всерьез считают, что его погасил мальчик, то он в величайшей опасности.— Я знаю, — кивнул старик.— Ну что ж, — тихо заговорил Дарник. — Тогда нам придется вырвать его у них силой. — Он встал, и тотчас же к нему безмолвно присоединился Тоф.— Но корабль для нас почти готов, — запротестовал Сади. — Мы могли бы ускользнуть отсюда, и никто даже опомниться не успел бы.— Теперь уже ничего нельзя поделать. — Лицо Белгарата выражало мрачную решимость.— Погодите, дайте мне сперва разобраться, что тут к чему, прежде чем вы станете действовать решительно! — взмолился Сади. — Позвольте мне сначала попытаться уладить все миром!Гарион огляделся.— Где Сенедра? — спросил он.— Она спит, — ответила Полгара. — С нею Лизелль.— С нею все в порядке? Шелк говорил, что она страшно расстроена. Уж не захворала ли она вновь?— Нет, Гарион. Всему виной звуки, доносившиеся из святилища. Она не могла их спокойно слышать.В дверь вдруг забарабанил тяжелый кулак.Гарион подпрыгнул от неожиданности и инстинктивно схватился за рукоять меча.— Откройте, вы, там! — раздался снаружи грубый голос.— Быстро! — зашипел Сади. — Ступайте все в кельи, а когда станете выходить, сделайте вид, будто вас только что разбудили.Все молча повиновались и затаив дыхание ждали, пока тщедушный евнух откроет дверь.— Что стряслось, добрые господа? — дружелюбно спросил он у гролимов, ворвавшихся в комнату с оружием.— Вас вызывают на аудиенцию к иерарху, работорговец, — пролаял один из жрецов. — Тебя и всех твоих слуг!— Для нас это честь, — пробормотал Сади.— Честь тут ни при чем! Это допрос! И советую тебе говорить только правду, потому что Агахак заживо сдерет со всех вас кожу, если вы хоть словом ему солжете!— Ах, какая неприятность. А что, иерарх уже возвратился из королевского дворца?— Ему донесли о чудовищном преступлении, которое совершил один из ваших слуг.— Преступлении? Каком преступлении?Гролим, казалось, не слышал.— По приказанию Хабат вас всех поместят в темницу до возвращения Агахака в храм.Гариона и остальных растолкали — при этом они, насколько умели, изображали недовольство столь внезапным пробуждением — и повели по прокопченным коридорам, а потом по узкой каменной лестнице в подземелье. В отличие от верхних помещений здешние снабжены были решетчатыми дверями из стальных прутьев, а воздух, как и в любой темнице, оказался сырым и затхлым. Мрачный гролим отпер одну из дверей и жестом приказал всем пройти в камеру.— Действительно ли это так необходимо, о жрец? — слабо запротестовал Сади.Гролим лишь угрожающе положил руку на рукоять меча.— Успокойтесь, господин, — примирительно сказал Сади, — я ведь только спросил.— В камеру! Живо!Все покорно повиновались, и решетчатая дверь с лязганьем захлопнулась за ними. Звук поворачиваемого в замке ключа прозвучал оглушительно громко.— Гарион. — Голосок Сенедры был тих и слегка дрожал от страха. — Что происходит? Почему они так обошлись с нами?Гарион нежно обнял ее за плечи.— Эрионд угодил в переделку, — объяснил он. — Сади хочет попытаться уговорить их выпустить всех нас.— А что, если у него не выйдет?— Что ж, тогда мы освободимся иным путем.Шелк оглядел полутемную камеру и презрительно фыркнул.— Архитектура темниц начисто лишена фантазии, — саркастически заметил он, пнув ногой охапку гнилой соломы, лежащей на полу.— Хелдар, неужели у тебя такой богатый опыт в области темниц? — спросила Бархотка.— Время от времени я бываю в подобных местечках. — Шелк передернул плечами. — Правда, вытерпеть более двух часов никогда не мог. — Он приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть в крошечное зарешеченное окошко, выходящее в коридор.— Хорошо, — пробормотал он. — Охраны не видно. — И, постучав костяшками пальцев по крепкому дереву, взглянул на Белгарата. — Хочешь, я отопру дверь? Не думаю, что мы что-нибудь тут высидим.— Терпение, принц Хелдар, — сказал Сади. — Если мы вырвемся на волю из камеры, мне уже никак не удастся уладить этот небольшой инцидент.— Я должна узнать, что они сделали с Эриондом! — твердо заявила Полгара.— Открой двери, Шелк!— Полгара! — раздался вдруг из соседней камеры знакомый голос. — Это ты?— Эрионд! — вздохнула Полгара с облегчением. — С тобой ничего не случилось?— Все прекрасно, Полгара. Меня, правда, заковали в цепи, но они не причиняют мне особых неудобств.— Зачем ты сделал это? Там, в святилище?— Мне не понравились эти жертвенные огни.— Мне тоже, но…— Мне они очень не понравились, Полгара. Надо же когда-то положить конец подобным гнусностям!— Каким образом тебе удалось их погасить? — спросил Белгарат, прильнув к окошку. — Гарион был в святилище, когда ты это проделал, и говорит, что ничего не услышал и не ощутил.— Точно не знаю, Белгарат. Не думаю, чтобы я сделал что-то особенное. Просто твердо решил, что не хочу больше, чтобы они горели, эти огни, и вроде как дал им понять, что я этого не хочу. Они взяли да и погасли.— И это все?— Насколько я помню, да.Белгарат обернулся. Он явно был озадачен.— Когда мы отсюда выберемся, у меня будет об этом происшествии долгий разговор с мальчишкой. Я уже не единожды собирался поговорить с ним по душам, и всякий раз, когда открывал было рот, что-то меня отвлекало. — Он поглядел на Гариона. — В следующий раз, когда будешь беседовать со своим дружком, потребуй от него прекратить эти штучки! Они меня раздражают.— А он это знает, дедушка. Думаю, именно поэтому и продолжает в том же духе.Где-то послышалось лязганье отпираемой двери и звук шагов.— Гролимы, — тихо сказал Шелк, вновь глянув через окошко в коридор.— Интересно, а кто, по-твоему, это еще может быть? — съязвил Белгарат.Стражники остановились возле камеры Эрионда, и в замке лязгнул ключ.Скрипнув, открылась тяжелая дверь.— Эй, мальчишка! — пролаял хриплый голос. — Выходи, пойдешь с нами!— Отец! — отчаянно шепнула Полгара. Старик предостерегающе поднял руку.— Подожди! — прошептал он.Кто-то уже отпирал дверь их камеры. Наконец она распахнулась, и на пороге возник гролим в черном балахоне.— Возвратился Агахак, — объявил он. — Выходите!— Великолепно! — с облегчением вздохнул Сади. — Что бы там ни было, я уверен, что мы за пару минут все уладим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46