Слабость улетучилась в мгновение ока, эмоция вызволила поток слов, которые не стану цитировать, хоть они и представляют собой весьма популярное приглашение покинуть помещение в драматических обстоятельствах. Эти слова я ещё дополнила разъяснением, что с нами сделает этот встречный.Все вместе подействовало столь впечатляюще, что Михал, видевший встречного, видевший, как тот успел затормозить и остановился, тем не менее поверил мне, а не собственным глазам, и мы вихрем вылетели из машины.Хоть процедура и оказалась сложноватой: левую дверцу заклинило намертво, правую сорвало, через эту правую мы и вывалились, предварительно преодолев препятствие в виде лежавших в машине наискосок лыж. Вокруг неподвижно застыли люди, человек пять из грузовика, лиц не помню, зато никогда не забуду выражения бесконечного ужаса и ошеломления. Всех сковал столбняк, ни один не пошевелился, не протянул руки, чтобы помочь. Боялись взглянуть на нас, боялись, что из кучи раскромсанного железа появятся искромсанные трупы — ладно хоть не сбежали в панике. Мы вылезли самостоятельно, живые и невредимые; случай абсолютно необъяснимый.Начали подъезжать наши, мы остановились в свете фар, чтобы их удар не хватил. Машина — бесформенная куча металлолома, крыша распорота по всей длине, какие-то стержни пробили спинку заднего сиденья, если бы та пара поехала с нами, были бы мертвы — отказались, судьба их хранила. Мой чемодан вылетел из багажника и лопнул, содержимое собирали сообща на двадцати метрах дороги, отчасти в канаве. Сзади в машине стояли два или три ящика с банками огурцов, с водкой и яйцами, разбилась одна бутылка и два яйца, хотя Михал сознательно пожертвовал задней частью машины, дабы спасти переднюю.— А у меня и страховки нет, — сообщил он уныло. — Позавчера кончилась, собирался возобновить после Нового года…— Это она тебя заморочила, — вопила перепуганная Ирэна. — Все из-за её болтовни…— Ничего похожего, — честно опроверг Михал. — Словом не обмолвилась!— Сказала же я тебе — стоит что-то, — упрекнула я. — Ты что, не заметил? Ведь кивнул мне!— Не заметил, честное слово! Я видел метров на сто, мне казалось, дальше и ты не увидишь, просто ошиблась. Передняя машина слепила!— Я же дальнозоркая, вижу на километр…Наша компания начала строить догадки: похоже, я вела машину, потому и авария. Михал снова скорректировал:— Веди она машину, не влипли бы. Она же видела грузовик…Я пересела в «симку», не обижаясь за попытки свалить вину на меня. И все-таки слегка загрустила: виновата я — промолчала, а надо было снова сказать про грузовик и спросить Михала, какого дьявола собирается делать на таком гололёде. Да, дрессировку следовало переломить и отшвырнуть.«Вартбург», несмотря на внешний вид, оказался вполне дееспособен. Вместе с Михалом сел кто-то из мужиков и поддерживал бороздившую по земле дверцу; отправились в Плонск, в авторемонтную мастерскую. В мастерской глянули на машину и сочувственно спросили:— А пассажиры где? В морге или в больнице?Не поверили, что Михал — тот самый пострадавший субъект — стоит перед ними.«Вартбург» оставили чинить, расселись кое-как по машинам и добрались до Гужно на треклятый Новый год. На следующий день у меня разболелась голова, чувствовала себя скверно и не приняла участия в приготовлениях, но вечером мой темперамент снова дал себя знать, потому как рассердилась на Леопольда. Уж так я ему понравилась, тут же решил на мне жениться и охмурение начал, давая волю рукам. Взбесилась я с пол-оборота. Леопольд был недурён собой, правда едва среднего роста, настырный, а во мне всегда преобладали моногамные склонности, и в это время моя голова как раз была занята Янушем. Благосклонность упрямого Леопольда имела продолжение. Ладно уж, расскажу сразу, если отложу, то забуду.Вот так и нанизывается отступление на отступление, того и гляди, начну писать «Рукопись, найденную в Сарагосе» Этот роман Яна Потоцкого (1761—1815) отличается многочисленными отступлениями и вставными новеллами, которые в целом создают причудливую композицию.
.Ну что ж, продолжим. Несколько позже состоялся бал прессы, за мной заехал Михал и в такси изрёк:— Послушай, я очень извиняюсь, да он вцепился словно клещ, спрашивает, какова ты в постели. Богом поклялся — не знаю, так он не поверил. Ты, мол, конечно, джентльмен, но сугубо между нами, будь человеком, скажи, а? В общем, совсем он меня заморочил, я и ляпнул: очень, мол, хороша, только один недостаток. Он пристал, какой да какой, я и выдал: в такие, мол, кульминационные мгновения кусается. Ох, прости, пожалуйста, достал он меня просто.— Эх ты, фраер, — ответила я. — Надо же было сказать, что ещё и лаю.— Как это?— А так, обыкновенно. Как собака. Гав, гав, гав!— Вот здорово, — обрадовался Михал. — Смотрика ты, а мне и в голову не пришло…Бал гремел, я чудесно развлекалась, Леопольд потрафил мне в народных танцах, в обереке встал на колено — любо-дорого, оркестр не успевал за нами. После танцев пошли отдохнуть. Наша компания из двенадцати человек сидела за общим столом, бестактность Леопольда и нескромность Михала уже обсуждали, говорили все разом, и вдруг Михал объявил дружку:— Слушай, я тебе не все сказал. Она не только кусается…— Да, да, — заинтересовался Леопольд. — А что ещё?..— Она лает…— Что?..— Лает.— Как это — лает?— Да так, обыкновенно. Как собака. Гав, гав, гав…— Гав, гав, гав, — невольно повторил остолбеневший Леопольд.И надо же, как раз в этот момент разговоры утихли и «гав, гав, гав» прозвучало на весь стол. Все прекрасно ориентировались, о чем речь, я думала, все просто лопнут, подавятся, изойдут слезами, расчихаются и вообще помрут. Один Леопольд не имел понятия, почему разразился такой хохот, однако на всякий случай все-таки от меня отрёкся.А теперь вернёмся снова к новогоднему вечеру в Гужне. Вечер, понятно, не удался. В три ночи мужчины отправились разогревать моторы: ударил мороз. Попытались проскользить по снегу в лакировках, из попыток ничего не вышло, а настроение пошло к черту. Злые как фурии дамы пошли спать.— Мы, Ирэна, её муж Анджей и я, ночевали в одной комнате. Я проснулась рано и услышала нежное воркование Анджея:— Малышка, тебе не холодно? Иди сюда, под одеялко, я тебя укутаю, золотая моя, не замёрзнешь…— Ирэна, как он тебя любит! — растрогалась я при виде такой заботы, говорила с пиететом и даже чуть-чуть с завистью.— Меня!!! — заорала она в ярости. — Совсем спятила! Как бы не так, мне он скажет!.. Посмотри, что у него в руках!!!Анджей заботливо обнимал и укутывал одеялом аккумулятор, снятый с машины…И честно говоря, он ворковал, пожалуй, по делу: на следующее утро его «фиат» взял с места как ни в чем не бывало, «симку» пришлось тащить на тросе, а за «Варшавой» уговорили свернуть «Волгу» с шоссе.На следующий год…Нет, следующий год оставим пока в покое. Много разных разностей за это время приключилось, да и пора вспомнить про хронологию. От Новых годов пока что отвяжусь, вернусь к ним когда понадобится, потому что невезениям вовсе не пришёл ещё конец. Добавлю только одно: много лет спустя Михал смертельно обидел меня, из мести я вывела его в "Беско нечной шайке". * * * Так вот, если придерживаться хронологии, то ещё раньше я познакомилась с очередным Юреком. Познакомилась при самых обыденных обстоятельствах: ранним утром мчалась Дольной по направлению к Пулавской, за руку волокла Роберта и отчаянно махала рукой всем средствам передвижения. Обычно что-нибудь да попадалось — такси, левак, «скорая помощь», грузовик — разнообразия хватало, не ездила лишь угольным фургоном. И на сей раз остановилась машина, я села, объявила: ребёнка надо срочно на Аллею Неподлеглости, после на Кредитовую на работу, водитель согласился, поехали. Позже он сам признался, оценил меня позитивно и сразу начал прикидывать, на что клюну. На ужин в «Гранде» — ясно, нет. Очень быстро вышел на явь — клюю на моторизацию.Соблазнил меня «ситроеном» с автоматической коробкой передач. Я согласилась — хотя вовсе не рвалась — на экскурсию этим «ситроеном» в Желязову Волю — сама буду за рулём. От Юрека в восторг не пришла — на мой вкус, в нем было многовато лишнего веса, все прочее, правда, в порядке, и я рискнула, предупредив, что возьму детей.И сегодня не понимаю, почему он не порвал со мной сразу же и навсегда, ибо мои дети для этого сделали все.Начал Ежи:— Мать, а кто такой Шопен?— То есть как кто? — возмутился было Юрек. — Твой сын не знает Шопена?— Дитятко, расскажи пану, кто такой Шопен, — попросила я, ни на что уже не надеясь.Дитятко не подвело, изрекло не задумываясь:— А это испытатель реактивных самолётов, здесь в пруду ноги мыл.Меня на такой финт не поймаешь, но Юрек отреагировал с подозрением. Подключился Роберт, который, несмотря на свой юный возраст, номера отмачивал дьявольские, сообща мои детки высказали множество всяческих соображений, а изобретательностью обладали неисчерпаемой. Чтобы более или менее представить устроенное ими шоу, придётся опять сделать малюсенькое отступленьице.Шестилетний Роберт часто ходил за покупками в магазин, где работала родственница. Как-то она спросила:— А почему твоя бабушка не пришла?— Собиралась, — грустно сообщил ребёнок, — да не могла, вдребезги пьяная под столом лежит.— Слушай, не знай я тебя, поверила бы, клянусь, — рассказывала потом родственница моей матери. — Он так сказал, что все покупатели поверили, честное слово, я аж вся покраснела…Подобные заявления Роберт делал постоянно, да ещё комментировал разные происшествия. Я перепугалась насмерть, пока не услышала про Йолю. Йоли я не знала, но не в том дело.Йоля ходила в детский сад, мать дежурила в больнице, отец ушёл на какое-то совещание, и за ребёнком делегировали бабушку.— Йоля, за тобой бабушка пришла, — сообщила воспитательница.— Бабушка?.. — переспросила Йоля с таким сомнением, что воспитательница забеспокоилась.— Ну что же ты, ведь это твоя бабушка…Йоля отступила и прижалась к обескураженной воспитательнице:— Какая бабушка? Я эту пани не знаю…— Йоля, что ты говоришь? Как ты меня не знаешь? — обалдела бабушка.— Не знаю я эту пани…Воспитательница всполошилась и увела девочку в другую комнату.— Йоля, а это мама твоей мамы или твоего папы?.. — коварно поинтересовалась она.Но Йолю на мякине провести не удалось.— Какая мама, что вы, я эту пани совсем не знаю…Мать с дежурства из больницы уйти не могла, выволокли с совещания отца: возникли опасения, что ребёнка собираются похитить. Перепуганный отец примчался, дело выяснилось.— Йоля, почему ты сказала, что не знаешь бабушку? — упрекнул девочку отец.— Да так просто…Другую девочку — имени не помню — бабушка взяла с собой на службу в Страстную Пятницу в костёл Святою Креста, где страсти Господни отличались большим реализмом: Христос лежал, а из-под тернового венца сочились капли крови. Бабушка опустилась на колени, начала молиться, расчувствовалась и всплакнула. Девочка подозрительно поглядывала то на бабушку, то на Христа.— Что ты плачешь, — решительно потребовала она. — «Скорую помощь» вызывать надо!А один мальчик из знакомой семьи оказался достойным соперником моего Роберта. Ехал с родителями в переполненном трамвае, родителей оттеснили вперёд, а мальчик остался где-то в середине вагона, над ним сжалилась дама.— Иди сюда, мальчик, встань тут, а то тебя совсем затолкают. Ты едешь один?— Да, один, — вздохнул ребёнок.— А где же твои родители? Мама и папа?Застрявшие на передней площадке родители вдруг услышали несчастный голос своего ребёнка:— Вы знаете, мой папа страшно пьёт и бьёт мамусю…— И тебя тоже бьёт? О Боже!— И меня бьёт, вон тут синяк и тут… А мамуся меня защищает. А папа все продаёт, все выносит из дому на водку…— Но ты же хорошо одет?..— Так одна тётя приходит и приносит мне разные вещи, а то ничего бы у меня не было…Весь трамвай, затаив дыхание, слушал мартирологию бедного ребёнка. Отгороженные толпой родители ничего не могли поделать. Выскочили на остановку раньше и сбежали, опасаясь, как бы толпа не линчевала их, а чёртов мальчишка тоже успел выскочить и как ни в чем не бывало догнал своих родичей.Узнав про эти приключения, я успокоилась: Роберт вовсе не выламывался из хорошей нормы. Ну а в Желязовой Воле мои дети показали экстра-класс: по пути домой у Юрека испортилось пневматическое регулирование подвески, началась вибрация — обычное невезение. Детки буквально висели у него над головой, изощрённо комментируя манеру езды и качество машины. Юрек выдержал, стиснув зубы, ничего не скажешь, тоже проявил экстра-класс самообладания.Когда моя мать с детьми, проведя лето в Подгуже, собралась возвращаться, я договорилась с Юреком поехать и забрать всю компанию. Уступчивостью он не страдал, и за два часа до отъезда мы успели поссориться. Внезапно я оказалась в пиковой ситуации, знакомый таксист куда-то уехал, мамуля, не появись я в условленное время, с ума бы сошла — короче, выход нужно найти, и немедленно. Мотосбыт в те годы сдавал в прокат машины, даже не слишком дорого, находился он на Аллее Войска Польского, там потребовали сделать пробную поездку. Ничего не попишешь, пусть будет пробная поездка.Машина стояла в самом дальнем углу двора, и чего только не было между ней и воротами: припаркованные машины, машины на смотровых ямах, разложенные на брезентах инструменты и запчасти… Мне пришлось выбираться по принципу сантиметр назад, сантиметр вперёд, чуть-чуть влево, чуть-чуть вправо. Когда я добралась до ворот, пот струился с меня ручьями.Инспектор милостиво пробурчал:— Ладно, пани, не надо пробной езды…Таким образом я впервые в жизни оказалась за рулём без присмотра.Откровенно признаюсь, почти до Вышкова машина вела меня. От Вышкова уже я повела машину, однако сразу за городом что-то сломалось и заглох двигатель. Дорога как раз поднималась вверх на небольшую горку. Самостоятельно заниматься механикой я не рискнула, даже капот не подняла, метрах в двадцати увидела милицейскую радиофицированную машину с полным экипажем, бросилась к ним:— Уважаемые паны, я вас умоляю…Уважаемые паны, хоть и при исполнении служебных обязанностей, остались мужчинами, я ведь была молода. Заглянули, проверили, оказалось — надломлена какая-то маловажная деталь, повернули её как-то, и она начала функционировать. Я пламенно поблагодарила моих спасителей, они даже постояли, глядя, как я одолеваю горку. Мысленно возносила хвалы моему инспектору за науку, когда получала права: он изо дня в день требовал, чтобы останавливалась и начинала подъем по Тамке и по Ксенженцей.Обнаружив, что «Варшава» свободно тянет сто десять, я нажала на газ — хорошо бы освоиться с быстрой ездой, возвращаться, скорей всего, буду медленней, не дай Бог, опять пертурбации с деталью. Дорогу знала хорошо, доехала благополучно, забрала детей, мать, великое множество резаных уток, кур, яйца, сыр и молоко. Машина глупых фортелей больше не выкинула, уже в городе случилось что-то непонятное — на Аллее Неподлеглости и Мокотовском Поле на меня оглядывались все обгонявшие водители. Как только шеи себе не посворачивали. Ехала я в правом ряду, с нормальной скоростью шестьдесят километров — ни много, ни чересчур мало, ничего экстравагантного не делала, женщины за рулём встречались уже часто. В чем же дело?Я не выдержала и остановилась: вдруг раскрылся багажник и оттуда во все стороны торчат куриные и утиные лапы?Осмотрела машину, ничего подобного, все в порядке. Только сегодня приходит в голову — наверняка детки устраивали представление через заднее стекло… Иначе чего бы ради все водители пялились на меня?..Наконец-то теперь могу вернуться к Янушу, а читателям рекомендую немедленно хватать "Клин кли ном". Не стану повторять подробности, уже однажды сообщённые. Светопреставление с телефонами — святая правда, а тип, въехавший в разговор, действительно представлял некое таинственное лицо. Вскорости из-за этого началась ужасная свистопляска, перипетии коей я на всякий случай записала.Где-то в самый разгар этих перипетий я отправилась в отпуск. Зачем мне вздумалось ехать в горы зимой, понятия не имею. Возможно, получила только такую путёвку, ничего другого не подвернулось. Ехать дикарём — нет денег, что-нибудь доставать — нет сил, вот и соблазнилась дешевизной и простотой и сразу же была наказана.Оказалась в Шклярской Порембе в условиях, мягко говоря, кошмарных — в четырехместной комнате, населённой пятью бабами: тремя подружками с одной мамусей ну и мной. По правилам проживать имели право две девицы и мамуся, третью приняли спать валетом. Я растерялась и даже не протестовала, а стоило бы.Выяснилось, что мой жизненный опыт весьма ограничен, таких панночек я ещё не встречала и только дивилась на них. Целыми днями пришлось мне шляться где придётся, в комнату приходила лишь спать, но и этого с меня хватило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
.Ну что ж, продолжим. Несколько позже состоялся бал прессы, за мной заехал Михал и в такси изрёк:— Послушай, я очень извиняюсь, да он вцепился словно клещ, спрашивает, какова ты в постели. Богом поклялся — не знаю, так он не поверил. Ты, мол, конечно, джентльмен, но сугубо между нами, будь человеком, скажи, а? В общем, совсем он меня заморочил, я и ляпнул: очень, мол, хороша, только один недостаток. Он пристал, какой да какой, я и выдал: в такие, мол, кульминационные мгновения кусается. Ох, прости, пожалуйста, достал он меня просто.— Эх ты, фраер, — ответила я. — Надо же было сказать, что ещё и лаю.— Как это?— А так, обыкновенно. Как собака. Гав, гав, гав!— Вот здорово, — обрадовался Михал. — Смотрика ты, а мне и в голову не пришло…Бал гремел, я чудесно развлекалась, Леопольд потрафил мне в народных танцах, в обереке встал на колено — любо-дорого, оркестр не успевал за нами. После танцев пошли отдохнуть. Наша компания из двенадцати человек сидела за общим столом, бестактность Леопольда и нескромность Михала уже обсуждали, говорили все разом, и вдруг Михал объявил дружку:— Слушай, я тебе не все сказал. Она не только кусается…— Да, да, — заинтересовался Леопольд. — А что ещё?..— Она лает…— Что?..— Лает.— Как это — лает?— Да так, обыкновенно. Как собака. Гав, гав, гав…— Гав, гав, гав, — невольно повторил остолбеневший Леопольд.И надо же, как раз в этот момент разговоры утихли и «гав, гав, гав» прозвучало на весь стол. Все прекрасно ориентировались, о чем речь, я думала, все просто лопнут, подавятся, изойдут слезами, расчихаются и вообще помрут. Один Леопольд не имел понятия, почему разразился такой хохот, однако на всякий случай все-таки от меня отрёкся.А теперь вернёмся снова к новогоднему вечеру в Гужне. Вечер, понятно, не удался. В три ночи мужчины отправились разогревать моторы: ударил мороз. Попытались проскользить по снегу в лакировках, из попыток ничего не вышло, а настроение пошло к черту. Злые как фурии дамы пошли спать.— Мы, Ирэна, её муж Анджей и я, ночевали в одной комнате. Я проснулась рано и услышала нежное воркование Анджея:— Малышка, тебе не холодно? Иди сюда, под одеялко, я тебя укутаю, золотая моя, не замёрзнешь…— Ирэна, как он тебя любит! — растрогалась я при виде такой заботы, говорила с пиететом и даже чуть-чуть с завистью.— Меня!!! — заорала она в ярости. — Совсем спятила! Как бы не так, мне он скажет!.. Посмотри, что у него в руках!!!Анджей заботливо обнимал и укутывал одеялом аккумулятор, снятый с машины…И честно говоря, он ворковал, пожалуй, по делу: на следующее утро его «фиат» взял с места как ни в чем не бывало, «симку» пришлось тащить на тросе, а за «Варшавой» уговорили свернуть «Волгу» с шоссе.На следующий год…Нет, следующий год оставим пока в покое. Много разных разностей за это время приключилось, да и пора вспомнить про хронологию. От Новых годов пока что отвяжусь, вернусь к ним когда понадобится, потому что невезениям вовсе не пришёл ещё конец. Добавлю только одно: много лет спустя Михал смертельно обидел меня, из мести я вывела его в "Беско нечной шайке". * * * Так вот, если придерживаться хронологии, то ещё раньше я познакомилась с очередным Юреком. Познакомилась при самых обыденных обстоятельствах: ранним утром мчалась Дольной по направлению к Пулавской, за руку волокла Роберта и отчаянно махала рукой всем средствам передвижения. Обычно что-нибудь да попадалось — такси, левак, «скорая помощь», грузовик — разнообразия хватало, не ездила лишь угольным фургоном. И на сей раз остановилась машина, я села, объявила: ребёнка надо срочно на Аллею Неподлеглости, после на Кредитовую на работу, водитель согласился, поехали. Позже он сам признался, оценил меня позитивно и сразу начал прикидывать, на что клюну. На ужин в «Гранде» — ясно, нет. Очень быстро вышел на явь — клюю на моторизацию.Соблазнил меня «ситроеном» с автоматической коробкой передач. Я согласилась — хотя вовсе не рвалась — на экскурсию этим «ситроеном» в Желязову Волю — сама буду за рулём. От Юрека в восторг не пришла — на мой вкус, в нем было многовато лишнего веса, все прочее, правда, в порядке, и я рискнула, предупредив, что возьму детей.И сегодня не понимаю, почему он не порвал со мной сразу же и навсегда, ибо мои дети для этого сделали все.Начал Ежи:— Мать, а кто такой Шопен?— То есть как кто? — возмутился было Юрек. — Твой сын не знает Шопена?— Дитятко, расскажи пану, кто такой Шопен, — попросила я, ни на что уже не надеясь.Дитятко не подвело, изрекло не задумываясь:— А это испытатель реактивных самолётов, здесь в пруду ноги мыл.Меня на такой финт не поймаешь, но Юрек отреагировал с подозрением. Подключился Роберт, который, несмотря на свой юный возраст, номера отмачивал дьявольские, сообща мои детки высказали множество всяческих соображений, а изобретательностью обладали неисчерпаемой. Чтобы более или менее представить устроенное ими шоу, придётся опять сделать малюсенькое отступленьице.Шестилетний Роберт часто ходил за покупками в магазин, где работала родственница. Как-то она спросила:— А почему твоя бабушка не пришла?— Собиралась, — грустно сообщил ребёнок, — да не могла, вдребезги пьяная под столом лежит.— Слушай, не знай я тебя, поверила бы, клянусь, — рассказывала потом родственница моей матери. — Он так сказал, что все покупатели поверили, честное слово, я аж вся покраснела…Подобные заявления Роберт делал постоянно, да ещё комментировал разные происшествия. Я перепугалась насмерть, пока не услышала про Йолю. Йоли я не знала, но не в том дело.Йоля ходила в детский сад, мать дежурила в больнице, отец ушёл на какое-то совещание, и за ребёнком делегировали бабушку.— Йоля, за тобой бабушка пришла, — сообщила воспитательница.— Бабушка?.. — переспросила Йоля с таким сомнением, что воспитательница забеспокоилась.— Ну что же ты, ведь это твоя бабушка…Йоля отступила и прижалась к обескураженной воспитательнице:— Какая бабушка? Я эту пани не знаю…— Йоля, что ты говоришь? Как ты меня не знаешь? — обалдела бабушка.— Не знаю я эту пани…Воспитательница всполошилась и увела девочку в другую комнату.— Йоля, а это мама твоей мамы или твоего папы?.. — коварно поинтересовалась она.Но Йолю на мякине провести не удалось.— Какая мама, что вы, я эту пани совсем не знаю…Мать с дежурства из больницы уйти не могла, выволокли с совещания отца: возникли опасения, что ребёнка собираются похитить. Перепуганный отец примчался, дело выяснилось.— Йоля, почему ты сказала, что не знаешь бабушку? — упрекнул девочку отец.— Да так просто…Другую девочку — имени не помню — бабушка взяла с собой на службу в Страстную Пятницу в костёл Святою Креста, где страсти Господни отличались большим реализмом: Христос лежал, а из-под тернового венца сочились капли крови. Бабушка опустилась на колени, начала молиться, расчувствовалась и всплакнула. Девочка подозрительно поглядывала то на бабушку, то на Христа.— Что ты плачешь, — решительно потребовала она. — «Скорую помощь» вызывать надо!А один мальчик из знакомой семьи оказался достойным соперником моего Роберта. Ехал с родителями в переполненном трамвае, родителей оттеснили вперёд, а мальчик остался где-то в середине вагона, над ним сжалилась дама.— Иди сюда, мальчик, встань тут, а то тебя совсем затолкают. Ты едешь один?— Да, один, — вздохнул ребёнок.— А где же твои родители? Мама и папа?Застрявшие на передней площадке родители вдруг услышали несчастный голос своего ребёнка:— Вы знаете, мой папа страшно пьёт и бьёт мамусю…— И тебя тоже бьёт? О Боже!— И меня бьёт, вон тут синяк и тут… А мамуся меня защищает. А папа все продаёт, все выносит из дому на водку…— Но ты же хорошо одет?..— Так одна тётя приходит и приносит мне разные вещи, а то ничего бы у меня не было…Весь трамвай, затаив дыхание, слушал мартирологию бедного ребёнка. Отгороженные толпой родители ничего не могли поделать. Выскочили на остановку раньше и сбежали, опасаясь, как бы толпа не линчевала их, а чёртов мальчишка тоже успел выскочить и как ни в чем не бывало догнал своих родичей.Узнав про эти приключения, я успокоилась: Роберт вовсе не выламывался из хорошей нормы. Ну а в Желязовой Воле мои дети показали экстра-класс: по пути домой у Юрека испортилось пневматическое регулирование подвески, началась вибрация — обычное невезение. Детки буквально висели у него над головой, изощрённо комментируя манеру езды и качество машины. Юрек выдержал, стиснув зубы, ничего не скажешь, тоже проявил экстра-класс самообладания.Когда моя мать с детьми, проведя лето в Подгуже, собралась возвращаться, я договорилась с Юреком поехать и забрать всю компанию. Уступчивостью он не страдал, и за два часа до отъезда мы успели поссориться. Внезапно я оказалась в пиковой ситуации, знакомый таксист куда-то уехал, мамуля, не появись я в условленное время, с ума бы сошла — короче, выход нужно найти, и немедленно. Мотосбыт в те годы сдавал в прокат машины, даже не слишком дорого, находился он на Аллее Войска Польского, там потребовали сделать пробную поездку. Ничего не попишешь, пусть будет пробная поездка.Машина стояла в самом дальнем углу двора, и чего только не было между ней и воротами: припаркованные машины, машины на смотровых ямах, разложенные на брезентах инструменты и запчасти… Мне пришлось выбираться по принципу сантиметр назад, сантиметр вперёд, чуть-чуть влево, чуть-чуть вправо. Когда я добралась до ворот, пот струился с меня ручьями.Инспектор милостиво пробурчал:— Ладно, пани, не надо пробной езды…Таким образом я впервые в жизни оказалась за рулём без присмотра.Откровенно признаюсь, почти до Вышкова машина вела меня. От Вышкова уже я повела машину, однако сразу за городом что-то сломалось и заглох двигатель. Дорога как раз поднималась вверх на небольшую горку. Самостоятельно заниматься механикой я не рискнула, даже капот не подняла, метрах в двадцати увидела милицейскую радиофицированную машину с полным экипажем, бросилась к ним:— Уважаемые паны, я вас умоляю…Уважаемые паны, хоть и при исполнении служебных обязанностей, остались мужчинами, я ведь была молода. Заглянули, проверили, оказалось — надломлена какая-то маловажная деталь, повернули её как-то, и она начала функционировать. Я пламенно поблагодарила моих спасителей, они даже постояли, глядя, как я одолеваю горку. Мысленно возносила хвалы моему инспектору за науку, когда получала права: он изо дня в день требовал, чтобы останавливалась и начинала подъем по Тамке и по Ксенженцей.Обнаружив, что «Варшава» свободно тянет сто десять, я нажала на газ — хорошо бы освоиться с быстрой ездой, возвращаться, скорей всего, буду медленней, не дай Бог, опять пертурбации с деталью. Дорогу знала хорошо, доехала благополучно, забрала детей, мать, великое множество резаных уток, кур, яйца, сыр и молоко. Машина глупых фортелей больше не выкинула, уже в городе случилось что-то непонятное — на Аллее Неподлеглости и Мокотовском Поле на меня оглядывались все обгонявшие водители. Как только шеи себе не посворачивали. Ехала я в правом ряду, с нормальной скоростью шестьдесят километров — ни много, ни чересчур мало, ничего экстравагантного не делала, женщины за рулём встречались уже часто. В чем же дело?Я не выдержала и остановилась: вдруг раскрылся багажник и оттуда во все стороны торчат куриные и утиные лапы?Осмотрела машину, ничего подобного, все в порядке. Только сегодня приходит в голову — наверняка детки устраивали представление через заднее стекло… Иначе чего бы ради все водители пялились на меня?..Наконец-то теперь могу вернуться к Янушу, а читателям рекомендую немедленно хватать "Клин кли ном". Не стану повторять подробности, уже однажды сообщённые. Светопреставление с телефонами — святая правда, а тип, въехавший в разговор, действительно представлял некое таинственное лицо. Вскорости из-за этого началась ужасная свистопляска, перипетии коей я на всякий случай записала.Где-то в самый разгар этих перипетий я отправилась в отпуск. Зачем мне вздумалось ехать в горы зимой, понятия не имею. Возможно, получила только такую путёвку, ничего другого не подвернулось. Ехать дикарём — нет денег, что-нибудь доставать — нет сил, вот и соблазнилась дешевизной и простотой и сразу же была наказана.Оказалась в Шклярской Порембе в условиях, мягко говоря, кошмарных — в четырехместной комнате, населённой пятью бабами: тремя подружками с одной мамусей ну и мной. По правилам проживать имели право две девицы и мамуся, третью приняли спать валетом. Я растерялась и даже не протестовала, а стоило бы.Выяснилось, что мой жизненный опыт весьма ограничен, таких панночек я ещё не встречала и только дивилась на них. Целыми днями пришлось мне шляться где придётся, в комнату приходила лишь спать, но и этого с меня хватило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37