Все это болото их вообще не касалось, они хотели лишь профессионально и успешно делать своё дело, по крайней мере в пределах своей компетенции.Бежан втайне надеялся, что убийца, торопясь и, без сомнения, сильно нервничая — не каменный же он, — мог что-то проглядеть. Какую-то мелочь, запись, клочок бумаги, которые позволили бы им напасть на след. Может быть, покойник записывал где-то отдельно фамилии или хотя бы инициалы, может быть, он составил список скомпрометированных великих людей, внёс их в каталог? Вот бы найти нечто в этом роде и проверить, кого из списка не хватает…— Холерная работа, — мрачно констатировал он. — Все просмотреть мы явно не успеем, но хотя бы по диагонали. Фамилии, адреса, немного данных, хотя бы взглянуть, о чем там речь — и поехали дальше.О том, чтобы все внимательно прочесть, и речи быть не может.— Его компьютер у меня на дискете, — похвастался Роберт, мимоходом заглядывая в сваленные гигантским штабелем документы. — Господи боже, откуда это у него? И на кой черт ему все это было нужно? Для шантажа?— Нет. Он никого не шантажировал. Но как ты думаешь, почему уже двадцать лет ему так здорово везло? Чего не коснётся, все шло, как по маслу, ни малейшего преступления, ни малейшего нарушения, все в соответствии с законодательством, даже противно. Зато все юридические упущения использованы до последней запятой и до последней минутки.Ты что думаешь, он — ясновидящий?— Облегчали ему жизнь? — догадался Роберт.— Конечно. К тому же вся администрация у него из рук ела. Я о нем мало что знаю, но ведь слухами земля полнится.— Интересно, почему он держал все это в бумагах, вместо того чтобы загнать в компьютер…— Из компьютера легче украсть. Или даже все стереть. Сам увидишь: я готов головой поручиться, что на этой дискете у тебя одни лишь невинные дела и ничего больше.— Не может быть, — с ужасом воскликнул вдруг Роберт, заглянув в очередную папку. — Смотрите-ка! И такой человек стал министром финансов?!.— Да что ты, ребёнок, что ли? — расстроился Бежан. — Отцепись пока от политики, я ещё не закончил. Пойми же ты, на этих наших горе-правителях мир клином не сошёлся. Бывшую жену в Заверче кто-нибудь отыскал?— Баба уехала в отпуск, и никто не знает, куда, — сердито ответил Роберт, отбросив бумаги. — Дома у неё были, все правильно, мамаша приходит постеречь квартиру и полить цветочки. Фрувчик с их участка — я случайно лично с ним знаком — поговорил с ней и передал мне все по телефону, а потом прислал по факсу. Сегодня утром. Да, она была его женой, мать на бывшего зятя всех собак готова повесить, дочь до сих пор из-за бывшего мужа лечится от нервного расстройства, хоть они и развелись шестнадцать лет тому назад.— А когда она уехала?— Пятнадцатого. Тринадцатого и четырнадцатого была в Заверче, у неё своя парикмахерская, толпы народу её видели, в том числе Фрувчик собственными глазами.— Машина у неё есть?— Есть, «пежо». Тринадцатого была на техобслуживании, четырнадцатого вечером она её забрала.Пятнадцатого в обед села в машину и укатила с теперешним женихом куда глаза глядят.— А это кто такой?— Вроде бы поэт. Непризнанный. Моложе её лет на десять.— Неплохой метод лечения нервных расстройств.А его как-то зовут?— Зовут, только я не запомнил как, есть в факсе.Проверить?— Нет. Безнадёга. Их можно списать в убытки.А вторая, как её там, Иза Брант?— Охрана свободы личности, — язвительно сказал Роберт. — Из-за этой свободы личности ЖЭКи и паспортные столы просто с ума посходили. Только сегодня выяснилось, что она переехала целых два года назад, но не выписалась. Теперь живёт на какой-то Круткой. А этих Крутких в Варшаве несколько штук…— Не переживай так. В проектах ещё больше.— Я велел участковым проверить. Так что с минуты на минуту сведения появятся.— Понимаешь, — задумчиво произнёс Бежан, помолчав, — если он действительно сидел с убийцей в салоне, а потом впустил.., нет, постой, мы ведь не знаем, впустил ли он его… Ну, скажем, вынес из кабинета двустволку и дал ему в руки…— Он был не пьяный, — напомнил Роберт. — Алкоголя в крови — доля промилле.— ..то ведь не может быть, чтобы он так доверял одному их этих… Уж скорей баба или друг. Но друзей у него почти нет — неурожай. А баб больше нет?— Колек разнюхала бы даже тень следа.— Вызови-ка её… Или нет. Лучше поезжай к ней.Секундочку, где она живёт?— Да она все ещё там сидит, у него. Холера её знает, зачем.Бежан открыл было рот, чтобы с возмущением спросить, кто её туда пустил и чего ради, но Роберт его опередил.— Прокуратура изменила своё распоряжение, — сухо произнёс он.— О, даже так?.. Тогда.., подожди. Съездим допросим её прямо там, на месте преступления. Прекрасно.Зазвонил телефон, Бежан поднял трубку. Из Служевца пришла информация, что нашли Изу Брант.Точно, на Круткой, только там никого дома не было, соседка подтвердила, что такая там вообще-то проживает, но на какое-то время вышла. Дальнейшие расспросы оказались невозможны, так как там страшно орали сразу двое детей. Нужно быть настоящим чудовищем, чтобы не отпустить мать к кричащим детям, поэтому на сим сообщение закончилось.— Порядок, завтра с утра съездишь к ней… — начал было Бежан и сообразил:— Нет, завтра мы поедем к Колек, она может нам очень и очень пригодиться…— А нам никого в помощь не дадут? — с лёгкой обидой удивился Роберт.— Дадут, дадут, не бойся, несколько человек уже запаниковало. Одни — явно, у них были с ним свои дела, да ещё два посольства нажимают — оказывается, его бизнес носил международный характер. Со вчерашнего дня у нас.., сейчас, погоди.Дело в том, что благодаря устройствам значительно более хитрым, чем обычный телефон (Главное управление располагало техникой, которая заметно отличалась от оснащения районных отделений полиции, не говоря уж об участках), Бежан попросил позвать Ирека.Ирек, он же сержант Ирениуш Забуй, расценил прикомандирование к группе Бежана как особую награду, и только и ждал возможности отличиться.Он немедленно объявился и получил поручение направиться завтра с утра на улицу Круткая, дом три и торчать там до тех пор, пока не выловит некую Изу Брант, не увидит её собственными глазами, не проверит её паспортные данные и не выяснит, где она была и что делала тринадцатого числа текущего месяца. И ещё пусть узнает, не она ли бывшая жена некоего Доминика Доминика…— Извините?.. — вырвалось у сержанта.— Ну что, мужика так звали, — отрешённо вздохнул Бежан. — Ничего с этим не поделаешь, родителям, бывает, приходят в голову самые кретинские идеи. Парень по фамилии Доминик, сын Доминика, при крещении был назван также Домиником, наверное, специально для того, чтобы все запутать.И зовут его Доминик Доминик. Понимаешь? То есть звали.От всех этих сведений и от волнения сержант настолько отупел, что задал ещё один дурацкий вопрос:— А больше не зовут?— Вроде бы не зовут. Хотя нет, он сохранит своё имя на могильном камне. Все запиши или незаметно включи диктофон. Когда я вернусь, я хочу знать, точно ли это она. И все остальное тоже.— А может, оперативника послать?.. — засомневался Роберт.— Ни одного нет под рукой, все приданные уже смотались в руководящие джунгли. К обычной бабе может прийти и обычный полицейский, а к тем — и не думай… 9 И сержант Забуй действительно приехал бы на улицу Круткую в восемь часов утра, если бы не сплошное невезение, которое продолжалось повсеместно и захватывало всех.Сержант, как все нормальные люди, воспользовался патрульной машиной, которая ехала в направлении Виланова. Однако означенная патрульная машина попала в столь идиотскую аварию, что целых полтора часа не могла из неё выпутаться. И сержант Забуй, которого любезно подвозили по пути, не мог отказать коллегам в помощи и потерял даром кучу времени.А потом не повезло уже ему самому. Очередная попутная патрульная машина завезла его на Окенче, где вроде бы кто-то стрелял на садовых участках.Информация оказалась недостоверной, там вовсе не вела разборки русская мафия, а просто дети подожгли пару петард. Дети сбежали, а никто из родителей не пожелал признать их своими.В конце концов в десять часов тридцать минут утра сержант Забуй появился на улице Круткой и позвонил в нужную дверь. То, что «тойота авенсис» отъехала от ворот гаража уже в девять часов двадцать пять минут, он, к сожалению, не видел.После третьего удара могучего гонга дверь открыла дама продвинутого возраста, умеренного телосложения, всклокоченная, явно только что с постели, однако вырядившаяся в страшно элегантный чёрный халат с довольно оригинальными узорами.— Я вас слушаю, — холодно произнесла она, подавляя зевок.— Я хотел бы увидеться с пани Изой Брант, — вежливо ответствовал сержант.— Со мной? Зачем? И вообще, кто вы такой?— Сержант Ирениуш Забуй, Главное управление полиции. Вас зовут Иза Брант, и вы здесь живёте?— В общем, да. Вы же меня видите. Слушаю вас.Сержант был уже частично в курсе дела, слышал высказывания Бежана, по-польски тоже понимал и более или менее ориентировался, что ему нужна бывшая жена покойника в самом расцвете лет. Ему подумалось, что не стоит удивляться тому, что он с ней развёлся, коль скоро она старше своего мужа не меньше чем на десяток лет, хотя и довольно хороша собой. В молодости она наверняка была красавицей. Одновременно он непонятно почему чувствовал себя не в своей тарелке и несколько поглупевшим, возможно из-за приключений по дороге, и помнил только одно — нужно проверить её алиби с полудня тринадцатого до утра четырнадцатого.— Где вы были тринадцатого числа текущего месяца? — выпалил он.— У себя дома, — спокойно отвечала Иза Брант, разглядывая его с некоторым неодобрением.— И кто это может подтвердить?— Не знаю. Прислуга, соседи.., поставщик от Хэрродса. Секундочку. А собственно говоря, чего ради кто-то должен это подтверждать?Сержанта учили, что никогда не следует обращать внимания на вопросы подозреваемого. Вопросы всегда задаёт допрашивающий.— А что вы делали ночью и утром четырнадцатого?— Я, видите ли, по ночам обыкновенно сплю, а по утрам завтракаю Полагаю, впрочем, что вас это совершенно не касается. Что вам, собственно говоря, надо?Сержант несколько пришёл в себя и вспомнил, что на самом-то деле он хотел бы установить её личность.— Вы не могли бы показать мне своё удостоверение личности?— Нет.— Нет?— Нет.— Почему? Вы его потеряли?— Я ничего не теряю. У меня никогда в жизни не было удостоверения личности.Такой ответ сержант счёл абсолютно наглой ложью и позволил себе сдержанную иронию.— Что вы говорите? И как же это вы до сих пор сохранились без удостоверения личности?— Должна сказать, что весьма неплохо, — ответила на это подозреваемая с ещё большей иронией.Сержант гнул свою линию с растущим упорством, хотя все ещё вежливо.— Нет на свете такого взрослого человека, у которого не было бы документов. У вас, несомненно, имеется хоть какой-то документ, удостоверяющий вашу личность.— О, даже несколько.— Вот один из них я бы и хотел увидеть. Если можно, с фотографией.— А с отпечатками пальцев вам не подойдёт? На снимках я всегда так ужасно выгляжу, я совершенно нефотогенична.— Уверяю вас, что его не будут посылать на конкурс красоты. В данный момент у меня нет с собой приспособлений для дактилоскопирования, так что я не смог бы сравнить отпечатки пальцев А мне нужно знать, действительно ли вы и есть Иза Брант. Такое мне дано официальное поручение Форс мажор.К этому моменту подозреваемая окончательно пробудилась ото сна, поняла, о чем речь, и это её странным образом заинтересовало.— Ну хорошо. Я вам ничего не покажу, потому что не понимаю, чего ради вы тут пытаете меня с раннего утра. Я что — совершила какое-то преступление? Или вам не нравится моя фамилия?— Ничего такого я не знаю, — ответил сержант, забыв, что хотел плевать на вопросы допрашиваемого. — И знать не хочу. Я хочу знать только одно: где вы были тринадцатого после обеда?— А где я, по-вашему, должна была быть? — хитро спросила Иза Брант.— А кто сказал, что вы были там, где должны были быть? А не совсем в другом месте? Вопрос в том, где вы были, а не где вы должны были быть.— Так я вам уже сказала, что была у себя дома. Но вам это явно не очень-то нравится. А я не могу перенестись в прошлом в иное место только ради того, чтобы доставить вам удовольствие.Сержант краем уха слышал, что в этом расследовании со всеми причастными лицами следует обходиться деликатно и вежливо, поэтому ему удалось сохранить каменное спокойствие, хотя его и начали охватывать злость и отчаяние.— Я абсолютно не могу вас заставить что-либо делать, однако советовал бы вам говорить правду.Это всегда лучше.— До сих пор я не солгала вам ни единого слова.А вот вы меня обманываете.— Как это?!— Вы заставляете меня торчать здесь в дверях в неприлично раннее время и вести с вами абсолютно идиотский разговор, при этом утверждая, что ни о каком давлении не может быть и речи…— В отношении последнего прилагательного я с вами целиком и полностью согласен. Но ведь это вы меня заставляете, а не я вас. Если бы вы показали мне удостоверение личности, я бы спокойненько ушёл, и все.— Если бы вы мне сказали, в чем дело и в чем меня подозревают, я бы показала вам нужный документ, и вы бы тоже спокойно ушли.— Какие подозрения? А может быть, вы ценный свидетель?— Свидетель чего?Сержант почувствовал, что сейчас сойдёт с ума, и утешала его только мысль о том, что дальше с этой ужасной бабой будет разбираться сам Бежан. Тут он вспомнил, что она отказывается отвечать.— Я буду вынужден отметить в рапорте, что вы отказались удостоверить свою личность. Мне очень жаль…Ужасная баба вовсе не расстроилась.— Да пожалуйста, отмечайте. Меня действительно зовут Иза Брант, точнее говоря, Изабелла, но я уже много лет пользуюсь кратким именем Иза, и какого-то там тринадцатого я действительно была дома, так что ваши отметки меня совершенно не трогают. Но вы должны мне сказать, в чем дело. Иза Брант действительно что-то совершила или была свидетелем чего-то?Сержант изо всех сил старался окончательно не одуреть. Может, у этой дамульки провалы в памяти?..— Когда вы последний раз видели пана Доминика? — выпалил он вдруг.— Какого Доминика?— Доминика Доминика.— Вы заикаетесь? — подозрительно осведомилась она. — Интересно, до сих пор я этого не замечала.Это оттого, что вы нервничаете?Сержант почувствовал, что его терпение на пределе. Стиснув зубы, он задал ещё один вопрос:— А вы вообще знаете или знали Доминика Доминика? Прошу вас серьёзно подумать над ответом.Подозреваемая серьёзно подумала.— Да, знала. В детстве я изучала религию, и священника, преподававшего нам катехизис, звали Доминик Вольский. Но с тех пор больше никого такого не знала, на Домиников в моей биографии был какой-то неурожай. Однако хочу обратить ваше внимание на то, что этот священник был…Сержант Забуй не выдержал. Не тащить же эту бабу за волосы в управление, да ещё без санкции прокурора! Радовала его только мысль о том, как с ней будет справляться Бежан.Он ещё нашёл в себе силы поклониться и элегантно попрощаться. 10 По дороге к дому жертвы Бежан и Гурский встретили сержанта Вильчинского, который уже поджидал их, весьма радостный и довольный собой.— Я тут пораспрашивал людей, — отрапортовал он, сев в их машину. — День этот все помнят, так как это было тогда, когда у Голембяка сено на шоссе вывалилось. Большого движения здесь никогда не бывает, а местные машины все знают, так что чужая сразу бросается в глаза. Ну, во всяком случае, можно заметить. В сумме таких совсем чужих машин болталось в округе три, а одну так даже дорожная полиция записала в Вечфне Костельной.— Интересно, какого черта дорожная полиция делала в Вечфне Костельной? — подозрительно спросил Бежан.— Рассчитывали на молодого Пронжека. Им сообщили из Млавы…— Кто такой молодой Пронжек?— А, один такой поганец, племянник прокурора, берет чужие машины, как свои, и даже не крадёт их по-настоящему, просто бросает где попало, а ворам это только и надо. Ездит по пьянке и без прав.— По Вечфне Костельной? — недоверчиво спросил Роберт.— А там ему как раз удобней добираться до своей малины, ну, то есть этой, как её, дачи, он туда всяких разных профурсеток возит, а как его поймают, так без разговоров пару сотен отстёгивает. И так каждый раз.— И что?— И ничего. Едет дальше.— И машину у него не отбирают? И даже донесения не составляют?Сержант посмотрел на Гурского с глубочайшей жалостью и пожал плечами.— Уже после девятого раза бросили — чего из себя дураков-то корчить. Бумаги жалко. А так как дядя на молодого Пронжека обычно собаку спускает, то сопляк предпочитает заплатить, чтобы не донесли…— С ума можно сойти…— Ладно, перестань пока исправлять окружающий мир, — прервал его Бежан. — Так что записала дорожная?— Только номер, даже без фамилии, но это не был молодой Пронжек. За рулём сидела женщина, ехала по правилам, и она-то как раз и сообщила об этом сене, потому они и отпустили её без всяких, документы в руках держали, но фамилии никто не запомнил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31