.. чернота. Она всего в нескольких футах от окна. И в непрестанном движении. — Он попятился от стеклянной стены и остановился, наткнувшись на канапе, В окнах ничего не было видно, кроме их собственных отражений; фонари почти совсем потухли. Ощущение подавленности все нарастало: на них навалилась какая-то сокрушительная внешняя сила, для которой даже стены дома не явились преградой.
Эдит Метлок тяжело опустилась на канапе и закрыла глаза. Джессика хотела подойти поближе к отцу, но от страха не могла и шевельнуться. Кьюлек вперился во тьму, будто мог ее увидеть, — и он действительно видел ее своим внутренним зрением. Бишоп направил пистолет в стеклянную стену, прекрасно понимая, что едва ли нажмет на спусковой крючок.
— Она не может сюда проникнуть! — неожиданно воскликнул Кьюлек. — Она же лишена материальной формы!
Но вспучившиеся стеклянные панели, соединенные тонкими полосками металла, опровергли его слова.
— Господи, это невозможно! — Бишоп не верил своим глазам. Стекло выгнулось, как кривое зеркало в «комнате смеха» на ярмарке. Не сомневаясь, что оно сейчас лопнет, он прикрыл глаза ладонью.
Раненая вдруг рывком перевела себя в сидячее положение, окровавленное полотенце упало с груди, и кровь ручьем потекла ей на колени. Она смотрела на окно и смеялась. Но пузыри на стеклах начали без всякой видимой причины неожиданно опадать, и окна приобрели свой обычный вид. Женщина сразу прекратила кудахтать. Несколько секунд никто не решался сказать ни слова.
— Неужели все кон... — Оглушительный треск не дал Джессике договорить, и все в панике отшатнулись от окна.
Центральная секция стены раскололась сверху донизу, и от главной трещины зигзагообразными молниями разбежались ломаные прожилки. Резкий звук треснувшего стекла повторился, и все они, оцепенев от ужаса, увидели, что соседняя секция тоже раскололась. Тонкие трещины разошлись во всех направлениях, начертив на закаленном стекле какой-то замысловатый узор. Не прошло и минуты, как все стекло на глазах покрылось паутиной трещин. Снова треск — и снова лопнула еще одна секция, расположенная по другую сторону центральной части стены. На этот раз от основания побежали две большие трещины и соединились наверху, образовав рисунок в виде ломаной конусообразной формы.
Все три секции одновременно разлетелись вдребезги, обдав обитателей комнаты градом осколков. Казалось, стреляют из сотни пистолетов сразу. Волосы и одежду Бишопа покрыли мелкие серебристые стеклышки, и он отбежал за канапе. Кьюлек инстинктивно отвернулся и пригнул голову; его пижаму мгновенно усеяли крошечные осколки, похожие на иглы дикобраза. Джессика в беспамятстве бросилась на пол, и длинное канапе, стоявшее между ней и окном, в какой-то мере защитило ее. Но в момент падения огромный кусок стекла размером с суповую тарелку задел ее по руке. Она закричала. Эдит Метлок и низкорослая надежно спрятались от разлетающегося стекла за спинкой канапе.
Бишоп бросился на пол и перекувырнулся через раненую. Ожидая, пока стихнет звон в ушах, он несколько секунд лежал неподвижно, затем заставил себя подняться. Кьюлек ощупью пробирался к Джессике и окликал ее по имени.
— Я невредима, отец. — Она привстала, опираясь на локоть, и Бишоп вздрогнул, увидев на ее руке глубокую рану. Он подбежал к девушке в тот момент, когда Кьюлек наклонился, чтобы помочь дочери встать, и осколки снежной пылью посыпались с них обоих. У Джессики образовалось множество мелких порезов на лбу, шее и ладонях, но наиболее болезненной оказалась длинная рана на руке. Бишоп и Кьюлек подняли девушку, и они втроем оглянулись на стеклянную стену. Ветер, не встречая препятствия, залетал в комнату, и они начали мерзнуть.
Снаружи не было ничего, кроме черноты.
Едва дыша и не смея пошевелиться, они ждали, что случится дальше. Вот кто-то появился: человек стоял у самой границы освещенного пространства, поэтому его очертания были плохо различимы. Бишоп вспомнил, что обронил пистолет.
— Кто это? — тихо спросил Кьюлек, обращаясь к Бишопу и Джессике. Никто не мог ответить.
Человек медленно повернулся к ним, и даже под покрывавшим его слоем грязи они увидели, какое изможденное и безжизненное у него лицо. Мутные серовато-желтые глаза были полузакрыты. Он медленно приближался, но его движения были вялыми и неуклюжими.
Джессика попятилась, увлекая за собой отца, но Бишоп решил не отступать. У выходца из тьмы было лишенное всякого выражения лицо, и ухмылка делала его еще более мерзким. Бишоп с отвращением заметил, что на его подбородке засохли слюна и слизь.
Бишоп бросился вперед. Страх не исчез, но он был достаточно зол, чтобы уничтожить наконец это существо, как какого-нибудь мерзкого паука. Толкнув пришельца, Бишоп, к своему удивлению, не ощутил никакого сопротивления; перед ним, оказывается, была всего лишь полуживая иссохшая оболочка, лишенная каких бы то ни было сил. Человек пошатнулся, и Бишоп легко отбросил его обратно во тьму и остановился, дрожа не столько от напряжения, сколько от страха, всматриваясь в ночь. Темнота так и кишела множеством подобных пришельцев, и все они не сводили глаз с дома.
Как только Бишоп сделал шаг назад, из темноты выбежали трое и, запрыгнув в гостиную, замерли, ослепленные ярким светом. Двое мужчин были одеты в серые холщовые робы, один был босиком; на женщине — обычная одежда. Бишоп сразу заметил, что, в отличие от первого, эти трое не окончательно одичали. Он быстро огляделся в поисках пропавшей «беретты» и, увидев пистолет под канапе, бросился к нему. И еще стоял, не успев подняться, на коленях, когда вдруг раздался крик Джессики; обернувшись, Бишоп увидел одного из мужчин, бегущего прямо на него. Сначала он собирался просто припугнуть незваного пришельца пистолетом, но потом, не раздумывая, поднял пистолет и выстрелил. Его несостоявшийся противник закрутился волчком и, раненный в плечо, рухнул на пол. Женщина упала сверху, но третий, обогнув лежащие на полу тела, ринулся прямо на Бишопа, еще не успевшего встать на ноги. Следующая пуля продырявила шею и этому человеку.
— Крис, во дворе их еще больше! — предупредила Джессика. Бишоп увидел, что толпа замешкалась на границе освещенной зоны.
— Быстро наверх! Здесь мы все пропадем! Перепрыгнув через спинку канапе, он поднял на ноги Эдит Метлок.
— Помогите отцу, Джессика. Мы поднимемся следом. — Бишоп не разрешал себе отводить взгляда от тьмы, зияющей в провале стены, и слегка подрагивающей рукой направлял туда пистолет. Первые два выстрела оказались удачными; хотя он был совершенно не знаком с этим оружием и не привык никого убивать, но понимал, что с такого близкого расстояния промахнуться практически невозможно, и знал, что будет без колебаний стрелять в каждого, кто войдет в комнату. Зажав ладонями уши, словно в них все еще стоял звон стекла, Эдит безропотно повиновалась, когда он потащил ее вон из комнаты. Она сильно побледнела и была близка к обмороку. Бишоп почувствовал, что у него со лба капает пот, и быстро смахнул его тыльной стороной ладони. Опустив руку, с удивлением заметил, что она в крови: должно быть, его задели по лицу разлетевшиеся осколки.
— Они у входа! — послышался голос Джессики. — Пытаются взломать дверь!
Бишоп услышал долетающие из прихожей глухие удары.
— Быстрее наверх! — скомандовал он. Там, по крайней мере, пришельцам будет сложнее атаковать, и ему, возможно, удастся задержать их до приезда полиции. Если, конечно, полиция приедет.
Рука, вцепившаяся сзади в его ногу, принадлежала раненой. Он грохнулся наземь, увлекая за собой медиума, и низкорослая тут же навалилась сверху, не обращая внимания на боль, которую причиняло ей каждое движение. Стараясь увернуться от ее острых ногтей, Бишоп увидел, что женщина, запрыгнувшая в комнату вместе с двумя мужчинами, подползает к нему с длинным осколком стекла, похожим на лезвие кинжала. Он с силой выбросил колено прямо в толстый живот навалившейся на него женщины, и та отлетела в сторону. Лежа на спине, он направил пистолет в лицо подползающей женщины. Она не обратила на это внимания, возможно, ей было все равно. И хотя Бишоп был охвачен паникой, выстрелить он не смог. Зазубренный осколок полетел в его сторону, он откатился, и стекло угодило в пол. Женщина посмотрела на свою окровавленную руку и снова двинулась на него. Бишоп выбил из-под нее руку, на которую она опиралась, и двинул ее в затылок дулом пистолета. Отбиваясь ногами от низкорослой, ноги которой все еще были переплетены с его собственными, он наконец освободился. Точно рассчитанный удар швырнул ее на канапе, и Бишоп подумал, что теперь-то уж она никогда не встанет. Невероятно, но он ошибался.
Низкорослая налетела на него с пугающей, если учесть ее состояние, силой, и от каждого ее удара кристаллики стекла больно впивались ему в кожу, от чего Бишоп вскрикивал. Тем временем в доме появились другие мужчины и женщины. Выступая из-под покрова благоприятствовавшей темноты, они прикрывали глаза от яркого света ладонями или подслеповато щурились. Бишоп увидел, что тело одной женщины, которой пуля попала в пах, содрогается в конвульсиях, но для того, чтобы она затихла, понадобилось еще пара пуль, и в ее предсмертном взгляде Бишоп уловил не страх, а выражение какого-то странного удовольствия.
Он пальнул по ворвавшейся толпе, и на какое-то мгновение ее беспорядочный натиск был приостановлен. Это дало ему возможность вскочить на ноги и добраться до дверей. Грубо подтолкнув Эдит Метлок, он выпустил две пули в ближайшего человека в серой робе — явно тюремной одежде. Человек повалился вперед лицом в тот момент, когда Бишоп захлопнул дверь, и медиум задрожала от тяжелого удара его рухнувшего тела.
Джессика с отцом ждали на лестнице, и девушка, перегнувшись через перила, смотрела на Бишопа. Ее лицо было залито слезами. Бишоп почувствовал, что дверная ручка поворачивается, и понял, что долго удерживать дверь закрытой ему не удастся.
— Пошевеливайтесь! — закричал он. — И возьмите с собой Эдит!
Грубый окрик побудил Джессику к действию. Она спустилась и подвела медиума к лестнице. Бишоп подождал, пока все они скроются наверху, и отпустил ручку. Дверь распахнулась, и он начал стрелять, пока пистолет не издал резкий щелчок. Он был пуст, пуст и бесполезен. Бишоп повернулся и бросился бежать.
Когда он пробегал мимо стеклянной панели, вставленной в тяжелую деревянную дверь, стекло разбилось, и кто-то схватил его за руку. В следующую секунду ему вцепились в волосы. И тут все лампы в доме погасли.
Продолжая борьбу, он предположил, что кто-то прорвался в другую часть дома и нашел рубильник. Наконец, разорвав куртку и потеряв клок волос, Бишоп вырвался и ринулся по лестнице, слыша в темноте преследующие его шаги и крики одержимых — крики торжествующие. Сквозь перила к нему на ощупь тянулись чьи-то руки. Они царапали его лицо, рвали на нем одежду, пытаясь остановить. Чья-то рука клещами сомкнулась у него на лодыжке и потащила вниз. Схватившись за перила, Бишоп громко застонал и стал отчаянно сопротивляться, чтобы не оказаться в руках толпы. В ушах звучали дикие вопли и смех, затем послышался чей-то голос — в этом содоме Бишоп едва его различил, — но это, несомненно, был голос Джессики. Правда, слова показались ему совершенно нелепыми.
— Закройте глаза, Крис, закройте глаза!
Ослепительная вспышка, озарившая коридор, обожгла ему глаза, и даже спустя несколько секунд перед ним все еще плясали серебристые и красные пятна. Нападавшие завыли от боли и отпустили Бишопа.
— Бегите, Крис! — Это был голос Кьюлека. — Наверх! Пока они ослеплены!
Хотя Бишопа тоже ослепило, он молниеносно поднялся наверх; дорога была ему известна. Добравшись до площадки, он прислонился к стене, так как перед его глазами не переставая кружились и плавали огоньки. Его подхватили чьи-то руки, но он знал, что это были руки друзей.
— Сюда, в спальню, — услышал он голос Кьюлека.
С лестницы донеслась тяжелая поступь, но Джессика снова крикнула звенящим от страха и волнения голосом: «Закройте глаза!» Ослепительная вспышка на сей раз парализовала все вокруг убийственной белизной. Послышались вопли и громыханье скатывающихся с лестницы тел. Бишоп не столько увидел, сколько почувствовал, что Джессика вбежала в комнату и быстро закрыла за собой дверь. Он протер глаза, пытаясь избавиться от мелькания радужных пятен.
— Быстрее, надо забаррикадировать вход сюда! — крикнул Кьюлек, дернув Бишопа за руку.
Джессика заперла дверь и поспешила к довольно массивному туалетному столику.
— Крис, Эдит, помогите! — Она уже отодвигала его от стены.
Бишоп поморгал и постепенно начал различать очертания предметов. Света, проникающего сквозь длинную стену-окно, было как раз достаточно, чтобы он разглядел женщин, пытающихся передвинуть стол. Бишоп присоединился к ним, и скоро тот был приперт к двери.
— Давайте придвинем кровать! — крикнул Бишоп. И когда ее поставили на спинку, он с удовлетворением отметил, что кровать тоже очень тяжелая. Она привалилась к туалетному столу, укрепив баррикаду. А в коридоре уже гремели шаги, кто-то ходил в комнате за стеной. Бегущих там, судя по звуку, становилось все больше; наконец они остановились за дверью. Ручка повернулась, и Бишоп приналег на наспех сооруженную баррикаду, жестом призывая остальных сделать то же самое. На дверь обрушился град ударов, от которых осажденные вздрагивали каждый раз, хотя и ожидали нападения.
Дверь содрогалась, но выдерживала.
— Что это за люди? Откуда они взялись? — Джессика стояла возле Бишопа, и он различал в полумраке белеющее пятно ее лица.
— Некоторые, очевидно, явились прямо из тюрьмы. Должно быть, сбежали во время бунта.
— Но среди них и женщины, и еще какие-то люди. Они в ужасном состоянии!
— Это пропавшие без вести! Наверняка! Одному Богу известно, как они дошли до такого состояния!
— Какого? — спросил Кьюлек, вместе со всеми налегавший на перевернутую кровать.
— Они невероятно грязны и одеты в какие-то лохмотья, — пояснил Бишоп. — К тому же они выглядят совершенно истощенными. Первый, которого я выбросил, был слаб, как котенок.
Удары стали сильнее — должно быть, осаждавшие нашли что-то тяжелое и начали таранить дверь.
— Это первые жертвы Тьмы, — мрачно констатировал Кьюлек. — Та сила, которая ими овладела — какова бы она ни была, — безразлична к их жизни. Используя их, она их разрушает.
— А наиболее сильные — это ее последние жертвы? Например, заключенные?
— По-видимому, да.
Внезапно баррикада подалась, и Бишоп понял, что сломался замок. Он еще сильнее уперся каблуками в покрытый ковром пол и навалился на кровать, дотянувшись свободной рукой до туалетного столика, чтобы придать всему сооружению хоть какую-то устойчивость. Эдит Метлок медленно сползла на пол и начала раскачиваться, стоя на коленях и обхватив руками голову.
Раздавшийся сзади грохот заставил их всех обернуться. Джессика прикрыла лицо в ожидании, что в комнату снова полетят осколки. В этот момент в стекло ударился какой-то черный предмет.
— Они бросают в окно камни, — затаив дыхание, сказал Бишоп. И вдруг понял, что удары в дверь прекратились. — Держите кровать! — предупредил он Кьюлека и Джессику, отходя от баррикады. В темноте он обо что-то споткнулся и не удержался от улыбки, увидев, что это фотоаппарат, снабженный прямоугольной приставкой: Джессика использовала против гнавшейся за ним толпы фотовспышку, которая ослепила и остановила их своим кратковременным, но мощным светом.
Когда он подошел к окну, очередной камень ударился о стекло, и Бишоп инстинктивно отпрянул. На его счастье, закаленное стекло было очень прочным и не разбилось, несмотря на то что на месте удара появилась белесоватая трещина. Бишоп осторожно подкрался к окну и выглянул на улицу. Спальня выходила на задний двор с садиком, и он увидел в тени деревьев великое множество фигур. Какой-то человек у него на глазах выломал из ограды кирпич и отступил на газон, сильно отклонившись назад для броска. Но кирпич так и не долетел до цели: выскользнув из разжавшихся пальцев, он упал на траву.
Человек отступил, не сводя глаз с окна, из которого наблюдал Бишоп, и нырнул в кустарник. Все остальные тоже посте — пенно исчезали.
Услышав рядом шаги, Бишоп обернулся. Эдит Метлок пристально смотрела поверх деревьев на раскинувшийся вдали город.
— Они ушли, — сказала она. — Голоса исчезли. К окну подошли Джессика и Кьюлек.
— Что заставило их отступить? — недоверчиво спросил Бишоп. — Ведь у нас не было никаких шансов выстоять.
Голос Кьюлека выдавал его страшную усталость; Бишоп заметил, что прорезанное глубокими морщинами лицо старика тоже осунулось от усталости. И вдруг до него дошло, что он рассмотрел все это потому, что стало достаточно света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Эдит Метлок тяжело опустилась на канапе и закрыла глаза. Джессика хотела подойти поближе к отцу, но от страха не могла и шевельнуться. Кьюлек вперился во тьму, будто мог ее увидеть, — и он действительно видел ее своим внутренним зрением. Бишоп направил пистолет в стеклянную стену, прекрасно понимая, что едва ли нажмет на спусковой крючок.
— Она не может сюда проникнуть! — неожиданно воскликнул Кьюлек. — Она же лишена материальной формы!
Но вспучившиеся стеклянные панели, соединенные тонкими полосками металла, опровергли его слова.
— Господи, это невозможно! — Бишоп не верил своим глазам. Стекло выгнулось, как кривое зеркало в «комнате смеха» на ярмарке. Не сомневаясь, что оно сейчас лопнет, он прикрыл глаза ладонью.
Раненая вдруг рывком перевела себя в сидячее положение, окровавленное полотенце упало с груди, и кровь ручьем потекла ей на колени. Она смотрела на окно и смеялась. Но пузыри на стеклах начали без всякой видимой причины неожиданно опадать, и окна приобрели свой обычный вид. Женщина сразу прекратила кудахтать. Несколько секунд никто не решался сказать ни слова.
— Неужели все кон... — Оглушительный треск не дал Джессике договорить, и все в панике отшатнулись от окна.
Центральная секция стены раскололась сверху донизу, и от главной трещины зигзагообразными молниями разбежались ломаные прожилки. Резкий звук треснувшего стекла повторился, и все они, оцепенев от ужаса, увидели, что соседняя секция тоже раскололась. Тонкие трещины разошлись во всех направлениях, начертив на закаленном стекле какой-то замысловатый узор. Не прошло и минуты, как все стекло на глазах покрылось паутиной трещин. Снова треск — и снова лопнула еще одна секция, расположенная по другую сторону центральной части стены. На этот раз от основания побежали две большие трещины и соединились наверху, образовав рисунок в виде ломаной конусообразной формы.
Все три секции одновременно разлетелись вдребезги, обдав обитателей комнаты градом осколков. Казалось, стреляют из сотни пистолетов сразу. Волосы и одежду Бишопа покрыли мелкие серебристые стеклышки, и он отбежал за канапе. Кьюлек инстинктивно отвернулся и пригнул голову; его пижаму мгновенно усеяли крошечные осколки, похожие на иглы дикобраза. Джессика в беспамятстве бросилась на пол, и длинное канапе, стоявшее между ней и окном, в какой-то мере защитило ее. Но в момент падения огромный кусок стекла размером с суповую тарелку задел ее по руке. Она закричала. Эдит Метлок и низкорослая надежно спрятались от разлетающегося стекла за спинкой канапе.
Бишоп бросился на пол и перекувырнулся через раненую. Ожидая, пока стихнет звон в ушах, он несколько секунд лежал неподвижно, затем заставил себя подняться. Кьюлек ощупью пробирался к Джессике и окликал ее по имени.
— Я невредима, отец. — Она привстала, опираясь на локоть, и Бишоп вздрогнул, увидев на ее руке глубокую рану. Он подбежал к девушке в тот момент, когда Кьюлек наклонился, чтобы помочь дочери встать, и осколки снежной пылью посыпались с них обоих. У Джессики образовалось множество мелких порезов на лбу, шее и ладонях, но наиболее болезненной оказалась длинная рана на руке. Бишоп и Кьюлек подняли девушку, и они втроем оглянулись на стеклянную стену. Ветер, не встречая препятствия, залетал в комнату, и они начали мерзнуть.
Снаружи не было ничего, кроме черноты.
Едва дыша и не смея пошевелиться, они ждали, что случится дальше. Вот кто-то появился: человек стоял у самой границы освещенного пространства, поэтому его очертания были плохо различимы. Бишоп вспомнил, что обронил пистолет.
— Кто это? — тихо спросил Кьюлек, обращаясь к Бишопу и Джессике. Никто не мог ответить.
Человек медленно повернулся к ним, и даже под покрывавшим его слоем грязи они увидели, какое изможденное и безжизненное у него лицо. Мутные серовато-желтые глаза были полузакрыты. Он медленно приближался, но его движения были вялыми и неуклюжими.
Джессика попятилась, увлекая за собой отца, но Бишоп решил не отступать. У выходца из тьмы было лишенное всякого выражения лицо, и ухмылка делала его еще более мерзким. Бишоп с отвращением заметил, что на его подбородке засохли слюна и слизь.
Бишоп бросился вперед. Страх не исчез, но он был достаточно зол, чтобы уничтожить наконец это существо, как какого-нибудь мерзкого паука. Толкнув пришельца, Бишоп, к своему удивлению, не ощутил никакого сопротивления; перед ним, оказывается, была всего лишь полуживая иссохшая оболочка, лишенная каких бы то ни было сил. Человек пошатнулся, и Бишоп легко отбросил его обратно во тьму и остановился, дрожа не столько от напряжения, сколько от страха, всматриваясь в ночь. Темнота так и кишела множеством подобных пришельцев, и все они не сводили глаз с дома.
Как только Бишоп сделал шаг назад, из темноты выбежали трое и, запрыгнув в гостиную, замерли, ослепленные ярким светом. Двое мужчин были одеты в серые холщовые робы, один был босиком; на женщине — обычная одежда. Бишоп сразу заметил, что, в отличие от первого, эти трое не окончательно одичали. Он быстро огляделся в поисках пропавшей «беретты» и, увидев пистолет под канапе, бросился к нему. И еще стоял, не успев подняться, на коленях, когда вдруг раздался крик Джессики; обернувшись, Бишоп увидел одного из мужчин, бегущего прямо на него. Сначала он собирался просто припугнуть незваного пришельца пистолетом, но потом, не раздумывая, поднял пистолет и выстрелил. Его несостоявшийся противник закрутился волчком и, раненный в плечо, рухнул на пол. Женщина упала сверху, но третий, обогнув лежащие на полу тела, ринулся прямо на Бишопа, еще не успевшего встать на ноги. Следующая пуля продырявила шею и этому человеку.
— Крис, во дворе их еще больше! — предупредила Джессика. Бишоп увидел, что толпа замешкалась на границе освещенной зоны.
— Быстро наверх! Здесь мы все пропадем! Перепрыгнув через спинку канапе, он поднял на ноги Эдит Метлок.
— Помогите отцу, Джессика. Мы поднимемся следом. — Бишоп не разрешал себе отводить взгляда от тьмы, зияющей в провале стены, и слегка подрагивающей рукой направлял туда пистолет. Первые два выстрела оказались удачными; хотя он был совершенно не знаком с этим оружием и не привык никого убивать, но понимал, что с такого близкого расстояния промахнуться практически невозможно, и знал, что будет без колебаний стрелять в каждого, кто войдет в комнату. Зажав ладонями уши, словно в них все еще стоял звон стекла, Эдит безропотно повиновалась, когда он потащил ее вон из комнаты. Она сильно побледнела и была близка к обмороку. Бишоп почувствовал, что у него со лба капает пот, и быстро смахнул его тыльной стороной ладони. Опустив руку, с удивлением заметил, что она в крови: должно быть, его задели по лицу разлетевшиеся осколки.
— Они у входа! — послышался голос Джессики. — Пытаются взломать дверь!
Бишоп услышал долетающие из прихожей глухие удары.
— Быстрее наверх! — скомандовал он. Там, по крайней мере, пришельцам будет сложнее атаковать, и ему, возможно, удастся задержать их до приезда полиции. Если, конечно, полиция приедет.
Рука, вцепившаяся сзади в его ногу, принадлежала раненой. Он грохнулся наземь, увлекая за собой медиума, и низкорослая тут же навалилась сверху, не обращая внимания на боль, которую причиняло ей каждое движение. Стараясь увернуться от ее острых ногтей, Бишоп увидел, что женщина, запрыгнувшая в комнату вместе с двумя мужчинами, подползает к нему с длинным осколком стекла, похожим на лезвие кинжала. Он с силой выбросил колено прямо в толстый живот навалившейся на него женщины, и та отлетела в сторону. Лежа на спине, он направил пистолет в лицо подползающей женщины. Она не обратила на это внимания, возможно, ей было все равно. И хотя Бишоп был охвачен паникой, выстрелить он не смог. Зазубренный осколок полетел в его сторону, он откатился, и стекло угодило в пол. Женщина посмотрела на свою окровавленную руку и снова двинулась на него. Бишоп выбил из-под нее руку, на которую она опиралась, и двинул ее в затылок дулом пистолета. Отбиваясь ногами от низкорослой, ноги которой все еще были переплетены с его собственными, он наконец освободился. Точно рассчитанный удар швырнул ее на канапе, и Бишоп подумал, что теперь-то уж она никогда не встанет. Невероятно, но он ошибался.
Низкорослая налетела на него с пугающей, если учесть ее состояние, силой, и от каждого ее удара кристаллики стекла больно впивались ему в кожу, от чего Бишоп вскрикивал. Тем временем в доме появились другие мужчины и женщины. Выступая из-под покрова благоприятствовавшей темноты, они прикрывали глаза от яркого света ладонями или подслеповато щурились. Бишоп увидел, что тело одной женщины, которой пуля попала в пах, содрогается в конвульсиях, но для того, чтобы она затихла, понадобилось еще пара пуль, и в ее предсмертном взгляде Бишоп уловил не страх, а выражение какого-то странного удовольствия.
Он пальнул по ворвавшейся толпе, и на какое-то мгновение ее беспорядочный натиск был приостановлен. Это дало ему возможность вскочить на ноги и добраться до дверей. Грубо подтолкнув Эдит Метлок, он выпустил две пули в ближайшего человека в серой робе — явно тюремной одежде. Человек повалился вперед лицом в тот момент, когда Бишоп захлопнул дверь, и медиум задрожала от тяжелого удара его рухнувшего тела.
Джессика с отцом ждали на лестнице, и девушка, перегнувшись через перила, смотрела на Бишопа. Ее лицо было залито слезами. Бишоп почувствовал, что дверная ручка поворачивается, и понял, что долго удерживать дверь закрытой ему не удастся.
— Пошевеливайтесь! — закричал он. — И возьмите с собой Эдит!
Грубый окрик побудил Джессику к действию. Она спустилась и подвела медиума к лестнице. Бишоп подождал, пока все они скроются наверху, и отпустил ручку. Дверь распахнулась, и он начал стрелять, пока пистолет не издал резкий щелчок. Он был пуст, пуст и бесполезен. Бишоп повернулся и бросился бежать.
Когда он пробегал мимо стеклянной панели, вставленной в тяжелую деревянную дверь, стекло разбилось, и кто-то схватил его за руку. В следующую секунду ему вцепились в волосы. И тут все лампы в доме погасли.
Продолжая борьбу, он предположил, что кто-то прорвался в другую часть дома и нашел рубильник. Наконец, разорвав куртку и потеряв клок волос, Бишоп вырвался и ринулся по лестнице, слыша в темноте преследующие его шаги и крики одержимых — крики торжествующие. Сквозь перила к нему на ощупь тянулись чьи-то руки. Они царапали его лицо, рвали на нем одежду, пытаясь остановить. Чья-то рука клещами сомкнулась у него на лодыжке и потащила вниз. Схватившись за перила, Бишоп громко застонал и стал отчаянно сопротивляться, чтобы не оказаться в руках толпы. В ушах звучали дикие вопли и смех, затем послышался чей-то голос — в этом содоме Бишоп едва его различил, — но это, несомненно, был голос Джессики. Правда, слова показались ему совершенно нелепыми.
— Закройте глаза, Крис, закройте глаза!
Ослепительная вспышка, озарившая коридор, обожгла ему глаза, и даже спустя несколько секунд перед ним все еще плясали серебристые и красные пятна. Нападавшие завыли от боли и отпустили Бишопа.
— Бегите, Крис! — Это был голос Кьюлека. — Наверх! Пока они ослеплены!
Хотя Бишопа тоже ослепило, он молниеносно поднялся наверх; дорога была ему известна. Добравшись до площадки, он прислонился к стене, так как перед его глазами не переставая кружились и плавали огоньки. Его подхватили чьи-то руки, но он знал, что это были руки друзей.
— Сюда, в спальню, — услышал он голос Кьюлека.
С лестницы донеслась тяжелая поступь, но Джессика снова крикнула звенящим от страха и волнения голосом: «Закройте глаза!» Ослепительная вспышка на сей раз парализовала все вокруг убийственной белизной. Послышались вопли и громыханье скатывающихся с лестницы тел. Бишоп не столько увидел, сколько почувствовал, что Джессика вбежала в комнату и быстро закрыла за собой дверь. Он протер глаза, пытаясь избавиться от мелькания радужных пятен.
— Быстрее, надо забаррикадировать вход сюда! — крикнул Кьюлек, дернув Бишопа за руку.
Джессика заперла дверь и поспешила к довольно массивному туалетному столику.
— Крис, Эдит, помогите! — Она уже отодвигала его от стены.
Бишоп поморгал и постепенно начал различать очертания предметов. Света, проникающего сквозь длинную стену-окно, было как раз достаточно, чтобы он разглядел женщин, пытающихся передвинуть стол. Бишоп присоединился к ним, и скоро тот был приперт к двери.
— Давайте придвинем кровать! — крикнул Бишоп. И когда ее поставили на спинку, он с удовлетворением отметил, что кровать тоже очень тяжелая. Она привалилась к туалетному столу, укрепив баррикаду. А в коридоре уже гремели шаги, кто-то ходил в комнате за стеной. Бегущих там, судя по звуку, становилось все больше; наконец они остановились за дверью. Ручка повернулась, и Бишоп приналег на наспех сооруженную баррикаду, жестом призывая остальных сделать то же самое. На дверь обрушился град ударов, от которых осажденные вздрагивали каждый раз, хотя и ожидали нападения.
Дверь содрогалась, но выдерживала.
— Что это за люди? Откуда они взялись? — Джессика стояла возле Бишопа, и он различал в полумраке белеющее пятно ее лица.
— Некоторые, очевидно, явились прямо из тюрьмы. Должно быть, сбежали во время бунта.
— Но среди них и женщины, и еще какие-то люди. Они в ужасном состоянии!
— Это пропавшие без вести! Наверняка! Одному Богу известно, как они дошли до такого состояния!
— Какого? — спросил Кьюлек, вместе со всеми налегавший на перевернутую кровать.
— Они невероятно грязны и одеты в какие-то лохмотья, — пояснил Бишоп. — К тому же они выглядят совершенно истощенными. Первый, которого я выбросил, был слаб, как котенок.
Удары стали сильнее — должно быть, осаждавшие нашли что-то тяжелое и начали таранить дверь.
— Это первые жертвы Тьмы, — мрачно констатировал Кьюлек. — Та сила, которая ими овладела — какова бы она ни была, — безразлична к их жизни. Используя их, она их разрушает.
— А наиболее сильные — это ее последние жертвы? Например, заключенные?
— По-видимому, да.
Внезапно баррикада подалась, и Бишоп понял, что сломался замок. Он еще сильнее уперся каблуками в покрытый ковром пол и навалился на кровать, дотянувшись свободной рукой до туалетного столика, чтобы придать всему сооружению хоть какую-то устойчивость. Эдит Метлок медленно сползла на пол и начала раскачиваться, стоя на коленях и обхватив руками голову.
Раздавшийся сзади грохот заставил их всех обернуться. Джессика прикрыла лицо в ожидании, что в комнату снова полетят осколки. В этот момент в стекло ударился какой-то черный предмет.
— Они бросают в окно камни, — затаив дыхание, сказал Бишоп. И вдруг понял, что удары в дверь прекратились. — Держите кровать! — предупредил он Кьюлека и Джессику, отходя от баррикады. В темноте он обо что-то споткнулся и не удержался от улыбки, увидев, что это фотоаппарат, снабженный прямоугольной приставкой: Джессика использовала против гнавшейся за ним толпы фотовспышку, которая ослепила и остановила их своим кратковременным, но мощным светом.
Когда он подошел к окну, очередной камень ударился о стекло, и Бишоп инстинктивно отпрянул. На его счастье, закаленное стекло было очень прочным и не разбилось, несмотря на то что на месте удара появилась белесоватая трещина. Бишоп осторожно подкрался к окну и выглянул на улицу. Спальня выходила на задний двор с садиком, и он увидел в тени деревьев великое множество фигур. Какой-то человек у него на глазах выломал из ограды кирпич и отступил на газон, сильно отклонившись назад для броска. Но кирпич так и не долетел до цели: выскользнув из разжавшихся пальцев, он упал на траву.
Человек отступил, не сводя глаз с окна, из которого наблюдал Бишоп, и нырнул в кустарник. Все остальные тоже посте — пенно исчезали.
Услышав рядом шаги, Бишоп обернулся. Эдит Метлок пристально смотрела поверх деревьев на раскинувшийся вдали город.
— Они ушли, — сказала она. — Голоса исчезли. К окну подошли Джессика и Кьюлек.
— Что заставило их отступить? — недоверчиво спросил Бишоп. — Ведь у нас не было никаких шансов выстоять.
Голос Кьюлека выдавал его страшную усталость; Бишоп заметил, что прорезанное глубокими морщинами лицо старика тоже осунулось от усталости. И вдруг до него дошло, что он рассмотрел все это потому, что стало достаточно света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41