Все эти безмятежно ползающие носители белка, наверное, должны были служить
снедью для подземной колонии. В чем я убедился на кухне, где работали
большие мясорубки с электроприводом. Румяные повара предложили мне
испробовать свои "червивые" пирожки, но я благоразумно отказался. Все-таки
отобедал каких-нибудь пару часов назад.
Потом гид-Саид любезно предъявил спальни "по интересам". Здесь стояли
двухярусные солдатские кровати, оставшиеся с военной поры. Но к каждой
койке пришпандорена была педально-рычаговая система. Кажется, для того,
чтобы сделать пробуждение еще более сладостным. Лежащие бойцы трудового
фронта, как выяснилось, имеют возможность с утреца порадовать себя
гимнастикой и заодно прибавить напряжения в электросеть.
Одна спальня полагалась для бойцов. Тут находились пирамидки, составленные
из крепких палок с рукоятями, напоминающих китайские тонфы, на крючьях
висели трехзвенные нунчаки, цепы и прочие приспособления для вышибания
мозгов и переламывания ручек-ножек. Какой-то упорный человек методично
толок пальцами кирпич в ступе, что, впрочем, не мешало ему посредством
педалей давать электроэнергию родному подземелью.
Другая спальня явно предназначалась для работяг. Потому что прямо в ней
располагались корыта с грязными робами, вычищенные кирки и лопаты. А также
колония почек, которую необходимо было обогревать с помощью дыхания и тех
самых педальных генераторов. К тому же отхожее место в углу было обсажено
улитками, специализирующимися по части фекалий.
С работы вернулся один из тех парней, что трудились в грибнице. Он взял
пару почек и выдавил что-то из них прямо в рот. А потом посадил одну из них
- трубчатую - к себе на шею и улегся в койку. Через минуту глаза его
прикрылись, а рот ощерился. Так с улыбочкой он и провалился в какой-то
отпад.
- Через полчаса товарищ работник очнется и снова с радостью отправится на
работу,- пообещал Никудыкин-Саид.
- А сколько у него длится, так сказать, рабочий день?
- Так сказать, двадцать четыре часа. Причем нам не требуется выплачивать
ему премиальные, сверхурочные и вывешивать его физиономию на доске почета.
- Правильно, уважаемый Саид. Как же иначе, если труд стал первейшей
необходимостью. А трудовое тело не требует ленивого вкушения пищи во время
обеденного времени. Насколько я понимаю, пролетарию достаточно в перерывах
между первой, второй и третьей сменами выдавить немного пользительного сока
из своего почковидного собрата-сосестры. Потом собрат-сосестра еще
поделится с ним дозой "покоя и тихого веселья". А чуть позже пролетарий
обогреет, оросит и подкормит своих собратьев-сосестер. Сидя же на горшке,
помечтает о близящейся гармонии, затем сыграет в шашки-шахматы с
башковитыми почками-троллями. Здорово организовано. Только немного
напоминает зверинец.
Я ехидничал, но уважительно, потому что дрожь пробирала. Из-за осознания
скрытой мощи новой системы. Каждый ведь тут доволен своей судьбой и
голосует руками-ногами "за". Еще, наверное, придется подо все это
подлаживатся.
- Причем тут зверинец, дорогой друг?- кротко отозвался Саид.- Эти почки -
части, органы человека, только отделенные от него. Они наделены
самостоятельным существованием и элементами разумности только в интересах
человека. В разных и специальных интересах. А что касается бесконечного
рабочего дня, то гляньте вокруг, сколько мы успели натворить всего за одну
неделю. Чего же мы сможем учудить за месяц, год? А если нас станет больше?
Но бесспорно, формы культурного отдыха, непротиворечащие труду, будут
поощряться. Например, художественное кормление червей, выращивание грибов
разных симбиотических видов а-ля икебана, ритмичные танцы и песни при
обслуживании механизмов и насаждений. Например, многим кишечнополостным
нравятся звуковые колебания наших голосов...
- Давайте, почтенный Саид, вернемся к карте Советского Союза,- предложил
я.- Наверняка, вы собираетесь его осваивать как целину.
- Карта нам сейчас не понадобится, потому что висит в голове... Как вы,
наверное, догадались, мы собираемся быть частью СССР, к тому же растущей, к
тому же самой передовой. Мы станем его центральной нервной системой,
постоянным источником стремлений и воли. И сам Союз начнет расти во все
стороны, на запад, юг и восток - так же, как наиболее жизнеспособное
растение отвоевывает землю у более слабых. В итоге, на гербе державы не зря
будет изображен земной шарик.
- Как к вашим задумкам отнесутся те, кто сейчас себя считает центральной
нервной системой?- поинтересовался я у растущей и самой волевой части
Советского Союза.
- А вы-то как думаете? Неужто вам кажется, что будут какие-то возражения со
стороны Бореева?
Да уж, Саид-Некудыкин в точку попал. Бореев бы вообще всех нас распотрошил
да развешал на электродах, и при этом никакая совесть его не куснула бы.
Ведь по его убежденному мнению, он делает хорошо не только себе, но и
институту, но и необъятному государству.
- Со стороны Михаила Анатольевича - вряд ли. Но свет не клином сошелся на
Борееве. Есть люди и повесомее.
- Вскоре им не придется выбирать. Есть же генеральная линия судьбы, мощный
целенаправленный поток воли, и если попробовать выбраться из него с
каким-нибудь особым мнением, то он обязательно размажет по окрестным
камням.
Остается признать, что Бореев, да и Сайко впридачу, давно воодушевились
идеями странной твари по имени Саид и упорно претворяют его сказку в нашу
быль. Вселение - это не байки, хоть назови его контаминацией метантропных
матриц. Но если по-честному, я всегда предпочитал рисковую "бабу-ягу" и
деда-генерала чекистам-опричникам вроде Затуллина, в которых, наверное,
пробовали вселяться только вурдалаки да бесы самого низкого пошиба.
Экскурсия тем временем продолжалась. Вместе с гидом, который по
совместительству являлся подземным вождем, - пока что только подземным,- я
очутился в комнате, где пребывала величественная Царь-Жопа. Собственно,
дамочка возлежала, повернувшись ко мне именно этим главным местом. Что меня
не удивило. Другое обстоятельство подействовало волнующим образом. В
дамских покоях присутствовало что-то вроде карниза с трубами, которые
наверняка подводили теплую воду. На карнизе висело, уцепившись корешками,
пять почек. Однако не тех видов, что я уже имел неудовольствие наблюдать
раньше.
С противоположной корешку стороне у почки находился пузырь, оплетенный
множеством трубочек и сосудов. Довольно прозрачный пузырь, в который можно
было заглянуть и порадоваться. Там плавал... человеческий эмбрион.
Молоденький еще, этакая рыбка. И в других пузырях то же самое творилось.
- А через месяц еще пять почек примут малышей,- Саид отечески нежно
улыбнулся.
- Вы любите детей?
- Я люблю, когда их много.
Ответ был исчерпывающим.
Мы покинули уютную "комнату матери и эмбриона".
- Кстати, я хотел предупредить, уважаемый Реза-Глеб, удрать отсюда
невозможно,- заботливо произнес Саид.- Говорю для вашего же блага.
- Да, я понимаю, эти ваши по-своему гуманные тролли и прочие разумные
почкования цацкаться не будут, они же при исполнении - претворяют
генеральную линию судьбы.
Саид-Некудыкин не стал отпираться. Он понимал, что действительность
красноречивее всяких слов. Вместо этого приотворил какую-то дверь.
- Зайдите-ка сюда, уважаемый.
Мы оказались в помещении, напоминающем одновременно пещеру и компьютерный
зал. Я с тоской озирался, догадываясь, что здесь готовится очередной удар
по неорганизуемым дегенеративным факторам. Затем стал предполагать, что в
этом странном месте из старой радиоаппаратуры собрана
информационно-вычислительная система с элементами мониторинга. На панели
явно располагалась светящаяся схема подземелий. Однако настолько
кодированная, что я в ней ничего не улавливал.
- Вот здесь производится неусыпный надзор за нашей территорией, включая
границы,- со сквозящей в голосе гордостью пояснил гид, он же вождь.
- Хотите сказать, что кругом у вас понатыкано датчиков-передатчиков?
- Слова приблизительные, но что-то вроде.
Подземный руководитель сколупнул с потолка почку, от которой тянулся
склизкий тяж к прочей слизи, что покрывала все вокруг сплошным слоем, как
масло бутерброд.
- Вот такая слизь - и есть наша проводная связь. А этих некапризных малышей
можно назвать датчиками...- Саид-Некудыкин аккуратно провел пальцем по
почке. Приласкал, что ли.
От дальнейших событий можно было легко лишиться остатков ума.
Вожак снял крышку с одного из ящиков, относящихся к самодельному
компьютеру. Внутри отсутствовали не только микросхемы, но и радиолампы.
Только почки, представляющие еще один вид этой гадости. Какие-то белесые,
ячеистые, морщинистые и сплетенные великим множеством слизистых волокон.
Что эта разновидность - самая умная и сообразительная, я сразу просек. Из
нее так и сочилась некая разумная сила. Даже внешне эти почки напоминали
мозги. Тем более, и гид пояснил:
- Вот это наши, так сказать, чипы, товарищ Глеб.
И только тут я заметил, что у мудрых ящиков, набитых почками и слизью,
колдует Фима Гольденберг.
Я подумал, что вот-вот состоится разоблачение - тогда Саид-Некудыкин узнает
про мои игры с подозрительными личностями и идеями, после чего начнет
шантажировать. Однако Фима посмотрел на меня тускло, как образцовый кретин.
Но я догадался, что под слоем бессознательной разумности и привитых
инстинктов, содержится что-то от прежнего Гольденберга. И эта старая
сущность старается не реагировать на меня, сохраняя в тайне мое
предназначение. Эх, мне бы еще самому знать, как можно безболезненно
отличиться.
Уже в коридоре я решил уточнить у довольного, судя по маске лица, гида:
- После всех сравнений и сопоставлений я так и не пришел к единому мнению,
зэк я здесь или нет?
- Что вы, ни в коем случае,- прямо-таки возмутился Саид-Некудыкин.- Вас не
пошлют ни на каторжные работы, ни на гладиаторские бои.
- Но затворить главную дверь с той стороны я тоже не могу?
- Нельзя выйти из вагона на полном ходу. Опасно для выходящего. У нас тут
поезд, несущийся в светлое будущее.- трогательно объяснил руководитель
подземелья.
- Однако я здесь и не для того, чтобы заниматься подземным отдыхом. Тем
более, он тут не в моде. Разве я не прав?
Вожак мудро, почти как Ильич, прищурился.
- Вскоре, уважаемый, ваш труд ничем не будет отличаться от досуга... Но
если точнее, мы займемся осуществлением моей старой затеи. Сделаем-ка из
вас вождя...
Опять - двадцать пять. Крепко же за меня взялись нечистые силы, ети их
налево. Может, действительно, моя матрица чем-нибудь хороша, может, она
что-то вроде лома?
- Да сделайте вы из себя вождя. Вы ведь уже не в позабытом-позаброшенном
Эль-Халиле, а рядом со столицей нашей родины.
- Я не в Эль-Халиле, но я всего лишь Некудыкин. Некудыкин - психически
больной человек. Его личность не сравнима с вашей - волевой и
содержательной.
- Это точно, я содержательный - надо еще узнать в каком смысле и какая
часть тела у меня особо передовая... Ну зачем вам моя воля? У вас своей
хватает - иначе как бы вы погоняли все это стадо... Вы же из человека блюдо
с почками умеете готовить.
Саид-Некудыкин досадливо втянул воздух.
- Почки - это второстепенное, несложное упражнение с матрицами, полезное в
данных условиях. Да, воля самое важное, вернее, ее собирание. Но даже волю
мы не намерены отнимать. Скорее - укреплять и направлять в нужную сторону.
Такие заботливые слова мог бы произнести и товарищ из ЦК. Да и чем
Саид-Некудыкин хуже товарищей из ЦК? Тоже ведь коммунизм хочет строить,
только фатальный и с биологическим уклоном. Зоокоммунизм.
- Когда все начнется?- умученным голосом спросил я.
- Сейчас. Сейчас вас проводят кое-куда и... преобразования начнутся тогда,
когда вы морально доспеете.
Подземный руководитель мелодично свистнул, и явились двое подопытных -
мигом, как летучие обезьяны из сказки. Опять же - бывшие подопытные. Эти
личности, чьи фигуры ранее напоминали знак вопроса, а штаны норовили
навсегда свалиться, сейчас выглядели спортивно, даже хищно. И, кстати, у
них имелись пистолеты Макарова, полученные в наследство от меня и Васи
Туманова. Это сразу настроило меня на серьезный лад. Я попал в грязные лапы
к психам, причем психам вооруженным. Это уже вам не оккультизм. Мозговое
вещество сразу заработало по-другому, более воинственно, и глаза стали
ухватывать всякие детали.
С Саидом мы расстались, причем я прошипел ему в спину "вожак бабуинов" и
"муравьиный царь", после чего он отправился волеизъявлять своему передовому
племени, а меня вооруженные психи проводили по коридору до лесенки. По
дороге мой обострившийся взор сфотографировал люк. Судя по этой примете,
где-то пониже него вода несла свое зыбкое тело. Потом я вместе с
сопровождающими спустился на этаж. Здесь тянулся еще один коридор. Я так
понял, что водяной поток движется сбоку, параллельным курсом. Меня подвели
к малоприятной низкой двери и я догадался, что это именно тот инкубатор,
где произойдет мое неполовое созревание.
Я немножко вспотел из-за психического перенапряжения. Надо ведь предпринять
что-нибудь агрессивно-разумное. Однако когда тебя держат на двух мушках,
особенно не пофокусничаешь. Сразу двоих вооруженных злыдней нейтрализовать
- это мне нынче не по зубам. И тут я приметил валяющуюся около двери
железяку, почти не ржавую, похоже, из приличного сплава.
Она мне непонятно почему приглянулась. Сразу захотелось приобрести ее в
собственность. Но один из сопровождающих уже отпер дверь и вежливым жестом
пригласил войти.
- Что-то мне не хочется туда. Я боюсь темноты. Может еще немного погуляем?-
искренне предложил я.
Они не стали стрелять или бить, а просто поработали чуток. Мои руки были
моментально вывернуты. После чего меня с ускорением три g зашвырнули в
темницу. Впрочем, мои ноги успели загрести железяку. Я едва успел выставить
руки, чтобы не впилиться носом в слизистый пол. После чего проехался на
пузе, как на санках.
Опять слизь. Везде слизь, везде пригляд. Я приподнялся, с трудом удерживая
расползающиеся руки. Сильно извозюкался. Без особого успеха почистил штаны,
потом стал присматриваться. Ничего интересного. То есть, ничего мешающего
сошествию с ума. Помещение напоминает карцер. Из мебели лишь деревянный
топчан с полуистлевшей полосатой "перинкой". Хочется верить, что вошки за
истечением многих голодных лет благополучно скончались. Впрочем местная
флора-фауна здесь присутствовала в изобилии. На стенах копошились слизни,
те, самые, что умеют превращаться в кровососущие пузыри-упыри. На потолке и
трубах присутствовали, как театральная массовка, незнакомые почки совсем уж
замысловатого вида, состоящие из множества пузырьков, которые слегка
фосфоресцировали и дрожали от каждого звука. Вот такие у меня теперь будут
товарищи-сокамерники, а может, наставники и учителя.
Я опрокинулся на топчан и попытался расслабиться. Какой очередной черт меня
дернул влезть в эту подземную дыру? Конечно, я стал мучительно думать о
том, что сверни чуть влево или вправо, то оставил бы Эль-Халиль побоку
вместе с Саидом и советскими военспецами. И проживал бы сейчас в
каком-нибудь Гонконге или Стамбуле вместе с Лизаветой, а, может быть, и не
с ней, а, например, с Гюльчатай или Чио-чио-сан. Конечно, я променял бы
служение высокому делу на мелкие дешевые радости, но жил бы вполне
счастливо и умер бы в положенный срок с улыбкой промеж щек.
Однако большое дело все время притягивало меня к себе. Сияющие высоты
коммунизма и сияющие низины биологизма. Рядом с этим сиянием всегда
трупаки, начисто лишенные жизненных соков. Меньшим жертвуется ради
большего. Потому что меньшее - якобы гнилое, нездоровое или просто
неважное... А вдруг меньшее окажется поважнее большего? Каким-нибудь
Эйнштейном или Нильсом Бором?
Впрочем, эти почки - классический пример того, чем можно спокойно
пожертвовать. Среди них нет незаменимых. Если даже окажется в их числе
Эйнштейн. Ведь на том же потолке найдутся десятки таких эйнштейнов.
Я подошел к густому ряду почек, расположившемуся на трубе.
- Ну что, будем дружить?
Я провел рукой над ними. Несмотря на их человеческое происхождение, хорошо
чувствовались и теребили меня терпкие пульсации чужого духа, внимательного
и враждебного. Я посадил несколько товарищей по камере на руку. Сразу
заощущал укольчики, впрочем, не страшнее тех, что причиняют матерые комары.
Почки брали мою кровь, и пока было неясно, что они об этом думают.
Можно было прилечь на топчан. Пузырчатые почки непрерывно маячили на
потолке перед моим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41