Жую, а вокруг меня гиеновидные волки чихают и кашляют. Болезненные вот
такие животные, простуженные насквозь, нуждающиеся в аспирине и каплях в
нос. Однако при этом выдержанные и внимательные, в этом им не откажешь.
Благодаря поглощению дружественной копытной дичи силенок у меня стало
поболее, но все они уходили на дальнейшее кромсание и потрошение покойной
лани, на усиленное жевание и заглатывание, на рубку веток и собирание
хвороста. Хорошо еще, хоть день пасмурный, а то дымок моего костра издалека
бы ласкал вражеский взор. Поработал я с пару часов, а потом зафиксировал,
что тоже чихаю и вроде голова стала побаливать, да еще тяжесть в мозгах и
сонливость. Получается, болотные волки заразили меня гриппом. Имейся
возможность, сейчас бы всех их исцелил свинцовым лекарством.
Я поскорее принялся засовывать недокопченные куски мяса в вещмешок - доведу
их до ресторанной кондиции потом. Наполовину харчи засунул и чувствую -
температура у меня. Ну точно - грипп, которым я не болел лет двадцать. Тут
сразу и сырая моя одежда почувствовалась сквозь кожу, вызвав глубокий озноб
и стучание зубами. Из носа дождь, в горле - сушь. Куда пойти лечиться? Нет,
не хочется никуда тащиться, полежать бы, поболеть. И костерок как раз
имеется - чтобы и самому согреться, и одежку подсушить. Я поближе к
уголькам свои башмаки подвинул, на воткнутых в землю ветках разместил
рубашку, штаны, носки. Сам в куртку завернулся - она посуше оказалась - и в
тряпку, прихваченную на вездеходе, голову закутал. Заодно проглотил пару
заначенных табеток парацетамола. Стало тепло, озноб прошел, тяжелый сон
давай обхватывать и обкладывать мои глаза, уши, мозги.
И тут я вспомнил - волки. Посмотрел, а голубчики уже до десяти шагов
дистанцию вежливости сократили, скалятся радостно. Заразили, значит,
какой-то лихоманкой, а теперь собираются поживиться моей ланькой... Да и
мной самим закусят. Елки - как я раньше не догадался, что они имеют виды на
меня! Из последних сил, натужно одолевая сон, я навел ствол на животных и,
как добрый доктор Айболит, который никогда не жалел пилюль, дал очередь. За
двадцать шестой съезд! Четверых, по-моему, уложил на месте, три твари,
получив ранения разной степени тяжести, с визгом и скулежом поползли в
кусты... Ну что, поняли, зловреды, как иметь дело с майором
госбезопасности? В магазине осталось только тринадцать патронов, это была
последняя здравая мысль, что проползла в моем разгоряченном мозгу. Затем он
переключился совсем на другое, нездравое.
На сон. Наверное, это можно было назвать сном, в котором я единовременно
был зрителем - вернее, множеством зрителей, а также действующей силой -
если точнее, множеством действующих сил.
Я видел свое тело чуть ли не со всех сторон, будто мой глаз был размером с
полянку. Потом пространство многократно сложилось, образовав стопку, и тот
же огромный глаз просматривал сразу несколько фрагментов местности: кусочек
болота, кочку, торфяной островок, лужок, кустарник... Фрагменты резко,
скачками, меняли прозрачность, и суперглаз наблюдал, как в калейдоскопе, то
человека, бредущего по болоту, то людей, покуривающих на кочке, то мужчину
и женщину, обследующих торфяной островок, то парня, взволнованно бегущего
по лужайке, то труп, несуетно лежащий в кустарнике. Большинство из этих
личностей было мне знакомо. Остапенко, Маков, Хасан, Лиза Розенштейн,
американцы, виденные мной когда-то в деревне, а затем на надувной лодке,
мертвый Серега Колесников.
Потом я, пройдя через какую-то многоцветную завесу, раздулся облаком и
окутал всех этих недрузей-нетоварищей. Мой чувствующий полюс стал иметь
отношение ко всем этим живым и мертвым душам. Он стал точь-точь, как
электрон в валентном кристалле, что кружится почти одновременно вокруг
множества атомных ядер.
Я, будучи Ильей Петровичем, размышлял о фактически проваленном задании и
том, как все-таки достать шельму Фролова, где его проклятые следы, не от
него ли донесся звук выстрелов... Я, являясь Колей Маковым, на бегу
прикидывал, как бы половчее доложить товарищу подполковнику о том, почему
враги грохнули товарища старшего лейтенанта, а прапорщика оставили целым...
Я, как Хасан, искал вход туда, где его встретит небесный избранник Яхья и
напоит Живой Водой из Манда-ди-Хайя... Я, в шкуре охранника Джоди Коновера,
думал, что все это мероприятие не стоит тех монет, которые отстегивают в
Корпусе Мира, и неплохо бы в укромном уголке все-таки трахнуть докторицу
Лиззи... Я, будучи Лизой Розенштейн, прикидывал, был ли тот русский, что
одним метким выстрелом утопил их лодку, тем придурковатым гебистом, который
помог ей выкарабкаться из Большого Дома и Союза ССР...
Эти разномастные личности послушались моего приказа - вернее, какого-то
веления, прошедшего сквозь меня и облачившегося в их мысли,- что непременно
надо двигаться к той самой канаве и обязательно перебираться через нее.
...Ведь шельма Фролов побаловался стрельбой где-то на другой стороне
канавы...
Если товарища подполковника тут нигде не видно, значит он ушел в западном
направлении...
За канавой можно будет встретить феллахов и обо всем обстоятельно
распросить...
Там, наконец, получится прикупить жратвы и курева, а также обнаружить
проселочную дорогу, которая ведет в Эн-Насирию. В жопу всю эту
экспедицию...
Где-то за канавой стоит Яхья-избранник в благоухающем облаке, воссиявшем от
Источника Познания и Жизни, там найдется разгадка всему и ключ к
бессмертию...
Я стал даже мертвым Серегой.
Это было сложнее всего. В отличие от других персон, которые неохотно
принимали мой "электрон", заслоняясь сверкающими жгучими завесами, Серега
лопнул, как пузырь, и я сразу оказался в мрачной пустоте, тянущей из меня
силы.
Его приходилось поднимать и вести самому. Половина мышц уже не отвечала, но
оставшиеся я должен был контролировать и насыщать энергией. Приходилось
даже рассчитывать мышечную мощность, подводимую к костям. Серега был
подпорченной силовой схемой, к ней я должен был подать напряжение. И я
чувствовал его присутствие, как помеху; он напоминал кровососа, впившегося
под лопатку, которого и согнать никак.
Все эти люди, живые и неживые, перлись сознательно и бессознательно к
канаве, переходили через нее, далее перелезали через стену... А потом
валентный кристалл распался, я некой силой упругости был вышвырнут сразу
изо всех "ячеек" и вернулся в свое тело. Причем, измучился так сильно, что
из оживленного бреда сразу переместился в глубокий плотный сон.
Когда открыл глаза, занимался уже следующий день. Костерок давно погас, и
удивительно, что за это время меня никто не съел, не покусал, не поцарапал
и даже не облизал. Хотя на трупах волков прямо сейчас сидело несколько птиц
с хищным выражением на "лицах". Голова казалась более-менее ясной, и жар
вроде бы прошел. Зато, как выяснилось, зудела кожа на боку, на бедре, на
руке - в общем, на той стороне тела, которой я лежал на поверхности земли.
Вернее на траве. Я приподнялся и глянул, что там случилось... "Эбэна мать",
как выражается мой друг Хасан.
Кожа покраснела, покрылась волдырями, которые местами уже обратились в
отслаивающиеся струпья. Я провел правой рукой по левой - особенных болевых
ощущений никаких, просто отслоившаяся "шелуха" с легким кружением упала на
траву. И тут я заметил, что падают струпики на мелкие-мелкие соцветия с
остренькими пестиками и моментально там рассыпаются. После такой дележки
крохотные кусочки мертвой кожи проваливаются в бутоны, которые сразу
закрываются словно довольные рты. Да эта подлая растительность "бьет
лежачего", компенсируя свою кожно-нарывную деятельность введением
транквилизаторов! А сейчас, когда я оторвал бок от "травушки-муравушки",
успокаивающие средства переставали действовать. Проникший яд жег эпидерму с
все возрастающим садизмом, и унять его было никак. Не имел я в заначке
целительных мазей и лекарств-"тормозов" - ведь сбежал с "Василисы", как
говорится, в чем лежал.
Глубоким йоговским дыханием я отвлек себя от гадких ощущений, затем
заставил двигаться. Запад сейчас четко выделялся зоной сумрака на
горизонте. Почва под ногами вскоре увлажнилась, стала давать четкий след -
это мне не слишком нравилось. А потом вода захлюпала под ногами, и со всех
сторон принялись обступать заросли тростника. Вначале он был довольно
обычным, однако вскоре потянулся к небу, стал смахивать на бамбук. Не
тростник, а Тростник. Сразу вспомнилось, что у вавилонян сила, заставляющая
его разрастаться на болотах, считалась божеством по имени Нидаба.
Кстати, когда я вступил в этот тростниковый лес, мне заметно полегчало,
шкура-эпидерма перестала саднить, как прежде, и сменила красноту на более
спокойный цвет, волдыри же быстренько подсохли. Полчасика передохнул и с
зудежом было покончено, осталось только довольно приятное тепло.
Правда, в дальнейшем приятных моментов оказалось не так уж много. Тростник
тянул в высоту примерно на полтора человеческих роста, а вода доставала
порой до колена. Самое противное, что растительность была густо облеплена
какой-то слизью. Больше того, она в виде канатиков перекидывалась со стебля
на стебль. Крупные сгустки слизи имели что-то вроде ножек, тянущихся до
самого низу. Памятуя о недавнем опыте взаимодействия с травой-муравой, я
старался от этой гадости увиливать. Но затем понял, что непосредственно
коже, кроме легкого чувства омерзения, она передать ничего не может. По
крайней мере, сквозь куртку и брюки слизь не проникала.
Однако без вредительства не обошлось. Для разнообразия оно пришлось на
другие части тела. Виски стало ломить, там и затылок прихватило, сердце
принялось трепыхаться, и какой-то жар начал волнами раскатываться по мне.
Разогрев проводника тока при прохождении через неоднородное магнитное поле
- всплыла в моей заболевшей голове фраза из какого-то учебника. Плюс
подозрительными симптомами являются необычайный рост тростника и быстрое
заживление моих воспалений. Только откуда здесь магнитное поле достаточной
напряженности? Ниоткуда. Хотя эта слизь у меня на большом подозрении.
Очередное вредоносное чудо природы?
Потом я засек голоса. Не наши, американские. Двое галдят как на Бродвее,
метрах в сорока от меня. Один другого зовет именем Джоди. Джордан, Иордан,
все как-то на этом болоте подобралось со смыслом. С каким-то непонятным мне
смыслом. Сейчас можно подобраться и срезать обоих штатников одной очередью.
Но у меня всего тринадцать патронов. Эх, надо было-таки подскочить к
почившему Сереге и позаимствовать ненужный ему "Ингрэм". Ведь он эту
пушчонку тоже спер.
Немного погодя стало ясно, что американец всего один и просто пытается
общаться с кем-то по уоки-токи. Причем у него это плохо получается из-за
помех. Выходит, слизь действительно балуется электромагнетизмом.
Тогда есть все-таки резон подобраться поближе - а там или подстрелить
говоруна, или взять на мушку. Чтобы затем обобрать, то есть изъять в виде
трофеев оружие, лекарства, рацию, деньги, конечно, ценности. Хочешь не
хочешь, а придется побыть мародером, Робин Гудом, экспрориатором, как уж
угодно.
Я аккуратно двинулся на сближение с америкосом и уже видел его силуэт, как
вдруг застрекотали стволы. Вначале стреляли, кажется, в этого самого
американца, потому что мистер-твистер упал, но потом и сам стал отбиваться
огнем. Похоже, кто-то опередил меня. Маков или, скорее всего, Остапенко.
Это не входило в мои планы. Ведь штатник являлся моей законной поживой. Я
стал приглядываться и заметил в тростниковой гуще мелькающую квадратную
фигуру в камуфляже. Быстренько взял ее на мушку и произвел два выстрела. Не
попал, но приземистый боец быстренько куда-то скрылся. Очевидно, Остапенко
решил, что подоспел еще один цэрэушник и сразу смылся от греха подальше.
Очевидно, упавший американец тоже решил неверно - будто к нему на выручку
торопится его дружок Джоди, - поэтому беспечно проглядел меня. Я выскочил
на раненого буржуя так быстро, что ему и рыпнуться было некуда. Дуло моего
автомата, не мигая, пялилось на лежащего парня, а мой голос использовал
английский язык (конечно же, без американского акцента):
- Эй, ты, собачий кал, слушай меня внимательно и не рыпайся. Я только что
тебе оказал услугу, благодаря который ты будешь продолжать свою
вредительскую антисоветскую жизнь. Но оплата - немедленно...
Пистолет-пулемет аккуратно отбрось в мою сторону. Только не балуйся, у меня
всегда найдется на тебя лишняя пуля.
Вначале, при моем возникновении, физиономия парня вся разъехалась, как
будто к нему явился Каменный Гость с тенью отца Гамлета впридачу. Затем
штатник попробовал собрать мужественную мордень. Однако, мое указание
выполнил в точности. Я подобрал оружие. ФМГ, складной пистолет-пулемет под
девятимиллиметровый патрон. Неплохая штучка.
- Еще оружие есть? Магазины к ФМГ? Продукты доставай - друзья познаются в
еде. Твердую валюту, кстати, не забудь выложить на травку. Ничто
человеческое мне не чуждо, в том числе и зелененькие.
Последняя фраза превратила ужас в удивление. Штатник напористо спросил:
- Ты что, не русский разведчик?
- Я русский, понял? Однако сам по себе, поэтому испытываю дефицит налички.
А ты знаешь, что деньги портят человека?
- Нет,- парень аж распахнул совок, услышав странный тезис.
- Они тебя настолько испортили, что ты стал стрелять в меня с лодки.
- Это Джоди. Лиз говорила ему, что человек в кустах не из той группы, с
которой мы столкнулись раньше. А Джоди все равно застрочил из своего
дерьмострела... В итоге, наша лодка отправилась на дно.
Он повторил это несколько раз, пока я доссматривал его рюкзак и
пересчитывал "выручку". Еще триста долларов - существенное пополнение
валютных резервов. А в мешке нашлись американские харчи, жевательная
резинка, курево, бинты, лекарства какие-то, даже запасные футболки с
зазывной надписью "Girl, use me in bed", трусы и белые носки в синюю
полоску. Вот сволочь американская, чистеньким всегда хочет быть.
- Кто тебя сюда звал, паразит ты мелкий? А ну говори.
- Логану и Коноверу, двум психованным ирландцам, больше всех надо - они
намерились доказать, что Советы не только распылили возбудителя болезни,
но, вдобавок, настраивают население против нас. С помощью слухов и всякого
такого дерьма. Эти бараны вначале наведались на сломанную советскую
амфибию...
- Стоп, как вы за ней следили?
- Логан говорил, что у него чутье на красных. Вообще, благодаря ему мы и
унесли задницы, когда прорвало дамбу. Да, у нас еще радар был...
Если этот типчик не пытается надрать меня, то надо признать, что друг Апсу
был занят тем, что пособлял заокеанскому врагу. Следующее признание
пленного меня взбудоражило куда больше.
- Тот человек, что сидел внутри амфибии, подорвал себя и машину гранатой...
Дробилин, эх, Дробилин! Мозги умные, а голова дурная. Как бы американцы эту
аппаратуру вывезли из Ирака? А Петрович просто дурачина, как же оставил
балбеса Дробилина одного, да еще с гранатой в кармане.
-... Логана при взрыве зацепило осколком. Тогда он предложил Коноверу, мне
и Джо Рифмэну проследить за теми советскими, что ушли со своей машины. Джо
отказался, но согласилась его жена Лиз Роузнстайн. Может, потому что хотела
покувыркаться на лужайке с Джоди. В общем, Логан и Рифмэн остались в
деревне, забыл ее название...
Да, узнаю я повадки Джо, Иосифа Рейфмана - трусливый типчик.
- Ну, парень, не лучшие вы тут лужайки для траханья подобрали. Заклеили бы
лодку каким-нибудь говном и плыли бы назад... Тебя в какую ягодицу ранило?
Он показал на ногу, чуть выше колена. Я присмотрелся - похоже кость не
задета, однако истечь кровью может. Не стоило, наверное, останавливаться,
но я быстренько перевязал подбитую конечность трофейным же бинтом. Вместо
того, чтоб пристрелить гада...
- Ну, живи пока, парень. Как там тебя?
- Тим, Тим Джулиани.
- Не попадайся мне больше на глаза, мистер Джулиани, или сделаю форточку в
голове. Взбитый крем видел? Вот такими у тебя мозги станут.
И я отвалил по-быстрому со своей добычей. Метров триста спустя, словно
какой-нибудь пацан, обрадованный подарками батьки, я умылся водичкой из-под
ног и набросил все, что можно было, из новых шмоток. Вдобавок откусил
приличный кусок "Голд Салами", умял батончик "Кэдбери", закусил земляничным
джемом, зажевал все это "Ригли Сперминтом" и завершил удовлетворение,
задымив "Уинстоном". Ну, просто картинка для американской рекламы.
Советский чекист, истекая слюной и вожделением, набрасывается на западные
товары. А ведь неправда.
Я не то, что некоторые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41