— У моего нетерпения совсем другие причины.— О которых, как я понял, вы не желаете говорить. Ладно, ладно. Посмотрим, — Пюизе осушил бокал и поднялся, собираясь уходить. — Я дам вам знать, когда буду готов к отъезду.Целый месяц его не видели на Брутон-стрит. Однако Кантэн слышал о нем, и, поскольку источником его сведений являлись эмигранты, все, что он слышал о графе, было не к чести последнего.Сперва они попробовали разузнать, что связывает Кантэна с человеком, которого без стеснения называли выскочкой и авантюристом.— Он мой друг. Во Франции он спас мне жизнь. Думаю, этого более чем достаточно.Таким или равно холодными ответами Кантэн осадил нескольких любопытных.На некоторое время злые языки поумолкли. Однако когда по городу разнеслась весть о том, что Пюизе действительно добился поддержки Питта и доверия принцев, они заработали с новой силой. Вспомнили и передавали из уст в уста, что в 1789 году он был избран в Генеральные штаты как представитель дворянства, но предательски голосовал за третье сословие. В душе он всегда был республиканцем, но поскольку даже революционеры отвернулись от него, он объявил Республике войну. Он хитростью втерся в доверие к принцам. Хитростью навязал себя шуанам, воспользовавшись смертью Руэри, стоявшего у истоков этого движения и превратившего его в грозную силу.Кантэн не скрывал своего презрения к этим слухам, справедливо приписывая их мелочной зависти к человеку, который обладал несомненным превосходством над завистниками и клеветниками.Защищая доброе имя Пюизе, он создал себе немало врагов, и некоторые эмигранты, в том числе Белланже и Д’Эрвийи, перестали посещать его академию.О’Келли близко к сердцу принял это дезертирство и с кислой миной смотрел на Пюизе и Кантэна, чье уважение к генералу все возрастало. Однако Кантэна занимали совсем другие мысли. Его нетерпеливое желание вернуться во Францию, чтобы быть рядом с Жерменой, еще более обострилось после того, как Пюизе рассказал ему о растущем духе терпимости и о трудностях, сопряженных с продажей национальной собственности, в которую перешли конфискованные у эмигрантов земли.Зерно, посеянное Пюизе, проросло, и в голове Кантэна созрел план. Воспользовавшись тем, что на Брутон-стрит часто приходил фехтовать сэр Фрэнсис Бэрдет, который недавно женился на дочери мистера Кауттса, он получил от него рекомендательное письмо к его тестю и отправился в Сити просить совета и помощи знаменитого банкира. Он получил то и другое, и вскоре в академии стало известно, что господин де Морле готовится нанести второй визит во Францию. Не успела эта новость дойти до Пюизе, как пасмурным вечером в конце марта он неожиданно явился к Кантэну и обрушил на него целый поток упреков.— Вы, кажется, шпионили за мной, — обиделся Кантэн.— Вы неправильно истолковываете мой интерес к вам, дитя мое.— Клянусь честью! Иногда вы проявляете ко мне прямо-таки отеческие чувства.От удивления у Пюизе вытянулось лицо. Затем он рассмеялся и мощной рукой ударил Кантэна по плечу.— Какое дьявольское бесстыдство! Или я не имею на это права? Разве я не могу похвалиться тем, что вы обязаны мне жизнью? А чем же еще может похваляться отец?— Кажется, я не забываю об этом.— Тьфу! Возможно и низко напоминать вам об этом! Но вы сами вынуждаете меня, обижаясь на мое участие к вам. А это тоже низость. Почему вы так спешите вернуться во Францию?— Чтобы вернуть себе Шавере. Я обо всем договорился. Имение продается. Я намерен купить его.— Пустая трата денег. Я уже говорил вам, что наши пушки выкупят его для вас. Но если вы так чертовски торопитесь, я не стану спорить.— Вы бы напрасно потеряли время.— Будь проклято ваше упрямство! — рассмеялся Пюизе. Затем его тон изменился, и он сказал серьезно. — Отговаривать вас было бы не в моих интересах. Раз вы решили ехать, то можете оказать мне услугу.Кантэн вдруг понял, что его беспричинная обида выглядит обыкновенной неблагодарностью, и ухватился за возможность хоть чем-то быть полезным человеку, перед которым он в неоплатном долгу.— Вам стоит только сказать.— Вот и хорошо. Дело срочное и совершенно особого свойства. Мне надо передать послание Корматену, но обязательно с человеком, лично известном Корматену или Тэн-теньяку, который сейчас находится в его лагере. Содержание этого послания не могу доверить бумаге. Слишком велик риск, что письмо попадет в руки республиканцев. Вы готовы выступить в роли моего посланца?— Да, разумеется. И с превеликой радостью. Где я найду Корматена?Пюизе ответил вопросом на вопрос:— Как вы предполагаете попасть во Францию?— Моя охранная грамота по-прежнему при мне.— Слишком опасно. С тех пор многое изменилось. Вы отправитесь на Джерси. Оттуда мой агент, — его имя я вам сообщу позднее — высадит вас на французский берег с окрестностях Сен-Брие. Далее вы поедете от одного надежного дома к другому, их я вам также укажу. А теперь слушайте внимательно.Далее Пюизе изложил Кантэну суть послания, которое тому надлежало передать. Он обо всем окончательно договорился с мистером Питтом. Флот под командованием сэра Джона Уоррена уже снаряжается для экспедиции. Он будет готов к выходу в море к началу июня; условленное место высадки во Франции — полуостров Киброн. Затем следовали подробности относительно оружия, боеприпасов и снаряжения, которое доставят английские корабли. Эти сведения содержались в записке, составленной таким образом, что ее можно было расшифровать, только пользуясь особым ключом; Пюизе вручил Кантэну эту записку, а также еще одну, написанную аналогичным способом, с подробными сведениями о силах, которые высадятся для подкрепления армии шуанов. Помимо полков, набранных в Англии из французских эмигрантов, численностью до трех тысяч человек, в них войдет около четырех тысяч английских солдат. В дальнейшем к ним присоединится находящийся теперь в Голландии двухтысячный контингент под командованием Сомбрея. Помимо всего прочего, будет проведена вербовка французских военнопленных в Англии из числа тех, кто пожелает таким способом получить свободу. Предполагалось, что их будет около тысячи.Действуя в соответствии с данной информацией, Корматену надлежало провести подготовку, чтобы триста тысяч шуанов, на которых они рассчитывают, в июне были готовы поднять оружие, как только британские корабли подойдут к Киброну.— Все это настолько важно, — закончил Пюизе, — что я поехал бы сам, если бы мое присутствие здесь не было так необходимо. Ни одному из здешних несносных эмигрантов я не мог бы доверить представлять меня в Англии. Я с тем меньшими колебаниями прошу вас об услуге, поскольку вы так или иначе твердо решили ехать во Францию. К тому же я понимаю, что, прося вас услужить мне, могу отплатить вам тем, что облегчу ваш собственный путь. По моим каналам связи вы будете путешествовать в полной безопасности, и во время каждой остановки получите поддержку и защиту.— И таким образом, — сказал Кантэн, — мы будем квиты.— Не раньше, чем я увижу вас хозяином Шавере на земле, вернувшейся в лоно монархии. Поверьте, мой мальчик, и то, и другое для меня одинаково важно.
Глава IIIВОЗВРАЩЕНИЕ
На борту бретонского рыболовного судна, для владельца которого ловля рыбы служила не более чем прикрытием его истинной деятельности, господин де Морле глухой ненастной мартовской ночью добрался до залива Сен-Брие. Бурная погода, специально выбранная для путешествия, с одной стороны, грозила кораблекрушением, с другой, уменьшала смертельную опасность, подстерегающую тех, кто нелегально высаживался на французское побережье.Ремисоль, хозяин судна и старый контрабандист, вместе с командой из двух человек занимался теперь куда более опасной контрабандой, чем контрабандный перевоз грузов в Англию. Он благословлял дувший в сторону залива неистовый западный ветер и проливной дождь, плотной стеной отделявший его судно от берега.Ремисоль, идя на немалый риск, примерно в двухстах ярдах от Эрги, велел опустить паруса, оставив их ровно столько, чтобы судно сохранило возможность маневрировать, развернул его бортом к ветру и, пока оно раскачивалось на волнах, с подветренной стороны спустил на воду шлюпку. Пересадка в шлюпку представляла для Кантэна отнюдь не самую малую опасность из тех, с которыми ему предстояло столкнуться. Скользя по залитой водой палубе, хватаясь за все, что попадалось под руку, он добрался до планшира, с помощью Ремисоля взобрался на него, отчаянно ухватился за выбоинку и сквозь окружающий мрак стал искать глазами темное пятно шлюпки на глянцевитой поверхности моря. Затем последовал головокружительный прыжок, и матрос, который спустился раньше Кантэна, поймав молодого человека, вместе с ним припал ко дну, чтобы шквальный ветер не сдул их с жалкой скорлупки, которую огромные морские валы кидали из стороны в сторону.Пока матрос работал веслом, Кантэн перебрался на корму. Шлюпка развернулась по ветру, и ее стало меньше бросать. Вскоре киль шлюпки зашуршал по гальке.— Поторопитесь, сударь, — предупредил Кантэна матрос.Одной рукой он прижал молодого человека к себе, а другую почти неразличимую во тьме, вытянул вперед. — Вон там Эрги. Видите мерцающий свет? Это деревня. Дорога на Нантуа справа от нее.— Благодарю вас. Я знаю. Я уже бывал здесь и не заблужусь.— Постарайтесь незаметно миновать линию береговой охраны. Между ее постами не больше сотни ярдов. Скажите спасибо за дождь. Он загнал их под крышу, а раз не видно огней, значит, они спят. Хотя трудно сказать наверняка. Так что идите осторожно. Да благословит вас Господь, сударь. Оттолкните шлюпку.Стоя по колено в воде, Кантэн выполнил просьбу матроса. Через мгновение шлюпка скрылась во тьме, и скрип уключин потонул в шуме волн, набегающих на прибрежную гальку.Какое-то время Кантэна меньше занимали ожидающие его трудности, чем как высадивший его на берег матрос отыщет судно, на котором из осторожности были погашены все огни. Прежде чем уйти с берега, он уловил сквозь шум ветра и моря слабый оклик и понял, с помощью какой хитрости шлюпка и судно отыщут друг друга.Закутавшись в насквозь промокший плащ, он стал медленно подниматься по берегом в сторону палаток береговой охраны. Ливень постепенно стихал, но ночная тьма оставалась такой же непроницаемой.Неожиданно перед ним появились неясные очертания какого-то строения. Кантэн остановился как вкопанный. Он едва не вошел в одну из палаток береговой охраны, расставленных на определенном расстоянии одна от другой в наиболее удобных для высадки местах побережья Бретани и Нормандии.Кантэн свернул вправо, но не успел сделать и нескольких шагов, как прямо перед ним тьму ночи расколол светящийся огнем конус. Испуганный этим внезапным и бесшумным взрывом света, он снова остановился, устремив взгляд на освещенную изнутри палатку.За светящейся парусиной двигались тени двух мужчин; голову одного из них покрывала искаженная до чудовищных размеров треуголка, и Кантэн сразу подумал, что ее обладатель собирается выйти наружу. Он инстинктивно припал к земле, и рука его, тоже инстинктивно, потянулась к курку пистолета в нагрудном кармане сюртука.Косая полоса яркого света из светящегося конуса вспорола ночь, но ее тут же заслонил силуэт человека, который появился у входа в палатку. Несколько секунд он стоял неподвижно, и Кантэн догадался, что стражник всего-навсего проверяет, не изменилась ли погода. Кантэн ничком лежал на песке и, благодаря судьбу за то, что свет не доходит до него, ждал. Доносились приглушенные голоса, но слов разобрать он не мог. Звуки песни, долетавшие из палатки, успокоили его. Черный силуэт скрылся, откинутый кусок парусины упал на место и яркая полоса потускнела. Но свет в палатке продолжал гореть, и поэтому Кантэн, поднявшись на ноги, боком двинулся в противоположном направлении и обычным шагом пошел не раньше, чем оказался между двумя следующими, погруженными во тьму, палатками.Благополучно миновав линию береговой охраны, он подошел к подножию дюн, которые зубчатой стеной высились над берегом. Опасаясь в темноте идти по их коварным склонам, Кантэн ползком, работая руками и коленями, стал подниматься наверх. С вершин самой высокой дюны, наконец-то отважившись выпрямиться во весь рост, он стал искать глазами огни Эрги и, увидев их, окончательно воспрянул духом. В темноте он слишком отклонился влево. Однако теперь, когда он полностью восстановил ориентацию, исправить ошибку не составляло труда. Не теряя из виду путеводный огонь, под проливным дождем, который с возросшей силой колотил его по спине и плечам, Кантэн, спотыкаясь, перешел через дюны.И вот он вышел на дорогу. Огни Эрги остались позади. Но Кантэн проделал ранее тот же путь с Пюизе и хорошо его знал. По дороге он пошел быстрее и на рассвете добрался до окрестностей Нантуа. Он определил свое местоположение по развалинам замка Гэмадек, чей мрачный силуэт четко вырисовывался на фоне светлеющего неба. Свернув с дороги, Кантэн обогнул холм, на котором стоял замок, и отыскал тропинку, ведущую через небольшую рощу к крестьянскому дому.Крестьянин признал в Кантэне спутника графа Жозефа и охотно дал ему приют. Весь день Кантэн проспал, а с наступлением ночи возобновил путь в сопровождении крепкой молодой крестьянки, которая служила ему проводником до Вилгурьо, где была намечена вторая остановка. Так, путешествуя ночью, отдыхая днем, он нашел дружеский приют сперва в Вильнуве, севернее Ламбаля, на чердаке дома госпожи де Керверсо, затем в Кенуа в скромном жилище сестер дю Гаж и, наконец, в Виль Луэ, в опасном соседстве с брошенным родовым замком Буарди, за которым «синие» вели постоянный надзор.Там на пятый день после высадки, не дожидаясь ночи, ибо малейшее промедление грозило опасностью, Кантэн нанял коня и поскакал к горному кряжу — Ангий — конечной цели своего путешествия.Оставив Монконтур, он поехал по проселочной дороге, по плодородным, ухоженным землям. Чем выше он поднимался, тем меньше признаков жизни и следов человеческого труда попадалось на его пути, и наконец с вершины горы он увидел, что в направлении департамента Морбиан перед ним простиралась унылая вересковая пустошь, кое-где поросшая зарослями кустарника, лишь далеко на горизонте виднелся густой, темный лес. Местность становилась все более дикой и пустынной: за несколько часов пути — ни шалаша, ни хижины, никаких признаков деятельности человека.Наконец, перед самым закатом Кантэн достиг голой вершины горы Бель-Эр, и на кряже Ангий показались одинокие серые строения, в которых он узнал жилище Жана Вильнева по прозвищу «Жан-Гора». Во всей округе он пользовался репутацией головореза, каковой был обязан, скорее всего, тому обстоятельству, что таверна его стояла в пустынной, безлюдной местности. Путешественники, совершающие переход через Мене в Менеак, редко заглядывали в нее.Когда, поднявшись по извилистой тропе на вершину кряжа, Кантэн остановился перед двумя длинными одноэтажными строениями, домашняя птица с шумом разлетелась, собака злобно залаяла. Одно из строений было таверной, другое служило амбаром и конюшней.На пороге появилась неряшливая босоногая девушка в красной юбке, неопрятная и смуглая, как цыганка. Недоверчивый взгляд блестящих черных глаз на угрюмом лице смерил Кантэна с головы до пят.— Вы здесь остановитесь?Вопрос, заданный резким голосом, скорее походил на оклик, чем на приглашение.— С вашего позволения, — Кантэн спешился. — Ужин и постель, если возможно.Девушка отвернулась и позвала кого-то в доме. В ответ появился крупный мужчина в куртке из козьей шкуры, серых штанах до колен настолько широких, что они больше напоминали юбку, и деревянных башмаках. Его голые ноги так заросли волосами, что казалось, будто он в чулках. Плоская обветренная физиономия, покрытая седой щетиной, производила зловещее впечатление в силу отсутствия в ней даже намека на мысль.— Хм! Ужин! Это можно. Есть свежезарезанный козленок, а может, Франсина и омлет вам поджарит, — он говорил глухим, монотонным голосом на наречии, которое Кантэн разбирал с трудом. — Франсина, отведи коня господина в конюшню.В полутемной узкой, грязной и дурнопахнущей общей комнате таверны, на полу которой барахтались в пыли несколько кур и индюшек, хозяин подозрительным взглядом оглядел гостя.— Откуда пожаловали?Кантэн специально назвал последний связной пункт, где он останавливался.— Ох! Ах! — на плоском лице хозяина не отразилось ничего, похожего на мысль. — И куда же вы направляетесь?— Это зависит от того, с кем я здесь встречусь.— Здесь? И с кем бы вам здесь встречаться? Это заброшенный дом. Мало кто сюда заезжает.— Мог бы заехать барон Корматен, если бы вы сообщили ему, что я его спрашиваю.— Какой еще барон? Нет-нет, — мужчина покачал головой и осклабился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Глава IIIВОЗВРАЩЕНИЕ
На борту бретонского рыболовного судна, для владельца которого ловля рыбы служила не более чем прикрытием его истинной деятельности, господин де Морле глухой ненастной мартовской ночью добрался до залива Сен-Брие. Бурная погода, специально выбранная для путешествия, с одной стороны, грозила кораблекрушением, с другой, уменьшала смертельную опасность, подстерегающую тех, кто нелегально высаживался на французское побережье.Ремисоль, хозяин судна и старый контрабандист, вместе с командой из двух человек занимался теперь куда более опасной контрабандой, чем контрабандный перевоз грузов в Англию. Он благословлял дувший в сторону залива неистовый западный ветер и проливной дождь, плотной стеной отделявший его судно от берега.Ремисоль, идя на немалый риск, примерно в двухстах ярдах от Эрги, велел опустить паруса, оставив их ровно столько, чтобы судно сохранило возможность маневрировать, развернул его бортом к ветру и, пока оно раскачивалось на волнах, с подветренной стороны спустил на воду шлюпку. Пересадка в шлюпку представляла для Кантэна отнюдь не самую малую опасность из тех, с которыми ему предстояло столкнуться. Скользя по залитой водой палубе, хватаясь за все, что попадалось под руку, он добрался до планшира, с помощью Ремисоля взобрался на него, отчаянно ухватился за выбоинку и сквозь окружающий мрак стал искать глазами темное пятно шлюпки на глянцевитой поверхности моря. Затем последовал головокружительный прыжок, и матрос, который спустился раньше Кантэна, поймав молодого человека, вместе с ним припал ко дну, чтобы шквальный ветер не сдул их с жалкой скорлупки, которую огромные морские валы кидали из стороны в сторону.Пока матрос работал веслом, Кантэн перебрался на корму. Шлюпка развернулась по ветру, и ее стало меньше бросать. Вскоре киль шлюпки зашуршал по гальке.— Поторопитесь, сударь, — предупредил Кантэна матрос.Одной рукой он прижал молодого человека к себе, а другую почти неразличимую во тьме, вытянул вперед. — Вон там Эрги. Видите мерцающий свет? Это деревня. Дорога на Нантуа справа от нее.— Благодарю вас. Я знаю. Я уже бывал здесь и не заблужусь.— Постарайтесь незаметно миновать линию береговой охраны. Между ее постами не больше сотни ярдов. Скажите спасибо за дождь. Он загнал их под крышу, а раз не видно огней, значит, они спят. Хотя трудно сказать наверняка. Так что идите осторожно. Да благословит вас Господь, сударь. Оттолкните шлюпку.Стоя по колено в воде, Кантэн выполнил просьбу матроса. Через мгновение шлюпка скрылась во тьме, и скрип уключин потонул в шуме волн, набегающих на прибрежную гальку.Какое-то время Кантэна меньше занимали ожидающие его трудности, чем как высадивший его на берег матрос отыщет судно, на котором из осторожности были погашены все огни. Прежде чем уйти с берега, он уловил сквозь шум ветра и моря слабый оклик и понял, с помощью какой хитрости шлюпка и судно отыщут друг друга.Закутавшись в насквозь промокший плащ, он стал медленно подниматься по берегом в сторону палаток береговой охраны. Ливень постепенно стихал, но ночная тьма оставалась такой же непроницаемой.Неожиданно перед ним появились неясные очертания какого-то строения. Кантэн остановился как вкопанный. Он едва не вошел в одну из палаток береговой охраны, расставленных на определенном расстоянии одна от другой в наиболее удобных для высадки местах побережья Бретани и Нормандии.Кантэн свернул вправо, но не успел сделать и нескольких шагов, как прямо перед ним тьму ночи расколол светящийся огнем конус. Испуганный этим внезапным и бесшумным взрывом света, он снова остановился, устремив взгляд на освещенную изнутри палатку.За светящейся парусиной двигались тени двух мужчин; голову одного из них покрывала искаженная до чудовищных размеров треуголка, и Кантэн сразу подумал, что ее обладатель собирается выйти наружу. Он инстинктивно припал к земле, и рука его, тоже инстинктивно, потянулась к курку пистолета в нагрудном кармане сюртука.Косая полоса яркого света из светящегося конуса вспорола ночь, но ее тут же заслонил силуэт человека, который появился у входа в палатку. Несколько секунд он стоял неподвижно, и Кантэн догадался, что стражник всего-навсего проверяет, не изменилась ли погода. Кантэн ничком лежал на песке и, благодаря судьбу за то, что свет не доходит до него, ждал. Доносились приглушенные голоса, но слов разобрать он не мог. Звуки песни, долетавшие из палатки, успокоили его. Черный силуэт скрылся, откинутый кусок парусины упал на место и яркая полоса потускнела. Но свет в палатке продолжал гореть, и поэтому Кантэн, поднявшись на ноги, боком двинулся в противоположном направлении и обычным шагом пошел не раньше, чем оказался между двумя следующими, погруженными во тьму, палатками.Благополучно миновав линию береговой охраны, он подошел к подножию дюн, которые зубчатой стеной высились над берегом. Опасаясь в темноте идти по их коварным склонам, Кантэн ползком, работая руками и коленями, стал подниматься наверх. С вершин самой высокой дюны, наконец-то отважившись выпрямиться во весь рост, он стал искать глазами огни Эрги и, увидев их, окончательно воспрянул духом. В темноте он слишком отклонился влево. Однако теперь, когда он полностью восстановил ориентацию, исправить ошибку не составляло труда. Не теряя из виду путеводный огонь, под проливным дождем, который с возросшей силой колотил его по спине и плечам, Кантэн, спотыкаясь, перешел через дюны.И вот он вышел на дорогу. Огни Эрги остались позади. Но Кантэн проделал ранее тот же путь с Пюизе и хорошо его знал. По дороге он пошел быстрее и на рассвете добрался до окрестностей Нантуа. Он определил свое местоположение по развалинам замка Гэмадек, чей мрачный силуэт четко вырисовывался на фоне светлеющего неба. Свернув с дороги, Кантэн обогнул холм, на котором стоял замок, и отыскал тропинку, ведущую через небольшую рощу к крестьянскому дому.Крестьянин признал в Кантэне спутника графа Жозефа и охотно дал ему приют. Весь день Кантэн проспал, а с наступлением ночи возобновил путь в сопровождении крепкой молодой крестьянки, которая служила ему проводником до Вилгурьо, где была намечена вторая остановка. Так, путешествуя ночью, отдыхая днем, он нашел дружеский приют сперва в Вильнуве, севернее Ламбаля, на чердаке дома госпожи де Керверсо, затем в Кенуа в скромном жилище сестер дю Гаж и, наконец, в Виль Луэ, в опасном соседстве с брошенным родовым замком Буарди, за которым «синие» вели постоянный надзор.Там на пятый день после высадки, не дожидаясь ночи, ибо малейшее промедление грозило опасностью, Кантэн нанял коня и поскакал к горному кряжу — Ангий — конечной цели своего путешествия.Оставив Монконтур, он поехал по проселочной дороге, по плодородным, ухоженным землям. Чем выше он поднимался, тем меньше признаков жизни и следов человеческого труда попадалось на его пути, и наконец с вершины горы он увидел, что в направлении департамента Морбиан перед ним простиралась унылая вересковая пустошь, кое-где поросшая зарослями кустарника, лишь далеко на горизонте виднелся густой, темный лес. Местность становилась все более дикой и пустынной: за несколько часов пути — ни шалаша, ни хижины, никаких признаков деятельности человека.Наконец, перед самым закатом Кантэн достиг голой вершины горы Бель-Эр, и на кряже Ангий показались одинокие серые строения, в которых он узнал жилище Жана Вильнева по прозвищу «Жан-Гора». Во всей округе он пользовался репутацией головореза, каковой был обязан, скорее всего, тому обстоятельству, что таверна его стояла в пустынной, безлюдной местности. Путешественники, совершающие переход через Мене в Менеак, редко заглядывали в нее.Когда, поднявшись по извилистой тропе на вершину кряжа, Кантэн остановился перед двумя длинными одноэтажными строениями, домашняя птица с шумом разлетелась, собака злобно залаяла. Одно из строений было таверной, другое служило амбаром и конюшней.На пороге появилась неряшливая босоногая девушка в красной юбке, неопрятная и смуглая, как цыганка. Недоверчивый взгляд блестящих черных глаз на угрюмом лице смерил Кантэна с головы до пят.— Вы здесь остановитесь?Вопрос, заданный резким голосом, скорее походил на оклик, чем на приглашение.— С вашего позволения, — Кантэн спешился. — Ужин и постель, если возможно.Девушка отвернулась и позвала кого-то в доме. В ответ появился крупный мужчина в куртке из козьей шкуры, серых штанах до колен настолько широких, что они больше напоминали юбку, и деревянных башмаках. Его голые ноги так заросли волосами, что казалось, будто он в чулках. Плоская обветренная физиономия, покрытая седой щетиной, производила зловещее впечатление в силу отсутствия в ней даже намека на мысль.— Хм! Ужин! Это можно. Есть свежезарезанный козленок, а может, Франсина и омлет вам поджарит, — он говорил глухим, монотонным голосом на наречии, которое Кантэн разбирал с трудом. — Франсина, отведи коня господина в конюшню.В полутемной узкой, грязной и дурнопахнущей общей комнате таверны, на полу которой барахтались в пыли несколько кур и индюшек, хозяин подозрительным взглядом оглядел гостя.— Откуда пожаловали?Кантэн специально назвал последний связной пункт, где он останавливался.— Ох! Ах! — на плоском лице хозяина не отразилось ничего, похожего на мысль. — И куда же вы направляетесь?— Это зависит от того, с кем я здесь встречусь.— Здесь? И с кем бы вам здесь встречаться? Это заброшенный дом. Мало кто сюда заезжает.— Мог бы заехать барон Корматен, если бы вы сообщили ему, что я его спрашиваю.— Какой еще барон? Нет-нет, — мужчина покачал головой и осклабился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42