— Это не ваши деньги! Там, на вокзале, вы тоже не очень-то позволяли Зиле разговаривать. Давайте их сюда, а потом треплите себе языком хоть день и ночь. А не то сейчас же в управление.
— С таким жадным шакалом действительно не сговориться. — И Саусайс отдал Крауклису конверт с четырьмя тысячами лат, который тот левой рукой быстро сунул в карман, не выпуская из правой револьвера.
— Сейчас некогда пересчитывать. Здесь точно? Если нет, берегитесь! С обманщиком и я не сдержу слова.
— Все точно, сам пересчитывал. — Будто подавившись, Саусайс глухо закашлялся. Еще не кончил он кашлять, как Озол выскочил из своего убежища и, кинувшись на Крауклиса сзади, вырвал у него револьвер. От неожиданности тот не успел оказать сопротивление и опомнился только уже обезоруженный. Да сопротивляться было и невозможно: Саусайс размахивал револьвером у самого его носа.
— Сдавайся! — яростно завопил Озол. — Иначе мы тебя свяжем.
Узнав Озола, Крауклис побледнел. Дело приняло серьезный оборот, о сопротивлении нечего было и думать. Он глухо пробормотал:
— Сдаюсь. Сопротивляться нет смысла.— И, обернувшись к Саусайсу, прошипел: — Мы еще встретимся. Такие подлости не забываются.
— Бесспорно, встретимся, я тоже ничего не забыл! — высокомерно бросил Саусайс.
— Оставим угрозы. Давайте обыщем арестованного, — скомандовал Озол. Вынув из кармана Крауклиса деньги, он расхохотался:
— Недурная добыча! С нашего жалованья такую кучу денег и за год не накопишь. — Потом он достал записку с номерами кредиток и начал сверять их. Саусайс все время торжествующе улыбался, Крауклис же стоял, как пришибленный. От волнения у него подергивалось лицо, побелели губы. Он не сомневался в том, что ему теперь обеспечены несколько лет исправительного дома. Исковеркана вся жизнь, потеряна невеста. .. Деньги Саусайса он предназначал на свадебные расходы и подвенечный наряд для невесты. Теперь, вместо фрака и белого жилета, на него наденут арестантскую куртку. Эх, взимал бы он лучше поборы с мелких воришек, чем связываться с таким крупным мошенником: разве возьмешь его голыми руками!
Сверив деньги с записанными номерами и втихомолку пересчитав их, Озол спокойно сунул пачку кредиток в карман. Спрятав туда же и револьвер Крауклиса, он бросил на своего коллегу уничтожающий взгляд.
— Ну? Номера полностью совпадают. Теперь пошли в управление к начальству. Пусть полюбуются красивыми делишками своего Крауклиса.
— Разве мы не составим сейчас же протокол? — спросил Саусайе.
— Пока нет. Я потом приглашу вас в управление, — спокойно ответил Озол. Он встал, попрощался с хозяином и повел арестованного к дверям. Идя по лестнице, Озол насмехался над Крауклисом:
— Ну что, теперь видишь, как это приятно — быть схваченным на месте преступления? Даже язык отнялся! Так чувствуют себя почти все те, кого мы ловим каждый день.
— Где у тебя совесть? Собака! Этого я тебе век не забуду, — бормотал Крауклис, не подымая глаз.
— Забывать не забывай, только не собачься. — Выйдя на улицу, Озол добавил: — нос кверху! И пой: «Стали чижика ловить, чтобы в клетку посадить. Чу, чу, не хочу, я из клетки улечу!»
Крауклис бросил на Озола изумленный взгляд. — Правда?! — вскричал он, еще не веря своему счастью.
— Ну конечно! Ты хотел разбогатеть один, а теперь поделимся. Благодари. бога и всех святых, что этот окаянный мошенник обратился именно ко мне! С кем-нибудь другим у тебя такой номер не прошел бы. В следующий раз держи ухо востро и бери сколько дают. Повторная встреча всегда опасна — они же нас ненавидят. Кроме того, на кредитках есть номера. Вот, выпустят золотую монету, тогда вздохнем свободнее. ..
— Теперь я верю, что ты мне друг! — со слезами в голосе воскликнул Крауклис, растроганно пожимая руку Озола.
— Не будь сентиментальной невестой, к которой вернулся пропавший жених. Лучше помоги мошеннику Саусайсу дожидаться, пока я вызову его в управле-'
ние! — смеясь, проговорил Озол, высвобождая свою руку.
— Оставим его в покое по делу Зиле, чтоб он поскорее забыл свои деньги. Расплатился он щедро. — Крауклис разоткровенничался и выложил коллеге всю комбинацию с бывшим офицером. Озол, в свою очередь, рассказал, как Саусайс его нашел и как они договаривались. Потом он вернул Крауклису отобранный револьвер и две пачки по тысяче лат. От души посме- явшись над Саусайсом, они расстались наилучшими
друзьями.
Саусайе был в таком восторге от блестяще удавшейся поимки Крауклиса, что в этот вечер не только пошел с Валентиной в кинематограф, но даже повел ее потом ужинать в ресторан. У него еще было в кармане около пятисот лат, отобранных у Аустры. Оставшиеся у Озола четыре Тысячи он тоже считал спасенными и надеялся вскоре получить их обратно.
Наконец наступил день собрания акционеров общества «Цеплис» — день, которого с таким нетерпением ожидали Саусайе и Нагайнис. Теперь Цеплис должен пасть, а Саусайе сесть на его место. Исход собрания был не безразличен и для Дзилюпетиса, Леймана и Зариня: Нагайнис всячески подзуживал их, рассказывая о Цеплисе самые сногсшибательные новости. К ним прибавилось еще ограбление сейфа и арест бухгалтера за подделку векселя. Все это доказывало, что Цеплис не сумел подобрать себе добросовестных помощников. После банкротства Зутиеа и его отъезда за границу Цеплис хозяйничал бесконтрольно, поскольку третий член правления, депутат Цирулис, думал только о предстоящих выборах в сейм и о сохранении своего мандата. Заседания правления не проводились, Цирулис не отзывался ни на одно приглашение. Ему было просто некогда — предвыборные собрания поглощали все время. Правда, на заседаниях правления от Циру-лиса и в прежние времена было мало толку. Но тогда
он, бывало, хоть посидит полчасика и подпишется под решениями. Теперь же его невозможно вытащить и для этого. Главные акционеры были в курсе дела и возлагали все надежды на общее собрание. Кроме того, Дзилюпетис, Лейман и Заринь были озабочены судьбою кредитов Латвийского банка и операцией по закладу кирпича. Только бы это сошло с рук! Ведь многие предприятия и фирмы отказываются выплачивать Латвийскому банку даже проценты по полученным ссудам, требуя новых кредитов на уплату процентов. Таким образом, размеры ссуд все возрастают, а деньги в назначенные сроки не возвращаются. Чтобы не списывать в убыток всю сумму ссуды, банк вынужден предоставлять все новые и новые кредиты, искусственно поддерживая на поверхности безнадежных утопленников. Нынешние великие финансисты Лейман, Заринь, Дзилюпетис и многие другие до мировой войны служили в банках простыми помощниками кассиров или счетоводами. Там они насмотрелись на такое явление, что банк ссужает различные фирмы деньгами, предоставляет им кредиты и по истечении известного срока получает свои деньги обратно. Хотя в,те времена никто из этих господ никогда не вдавался в суть дела, теперь они подражали всему тому, что творилось до войны. И действительно, все шло как в довоенные времена, с той только разницей, что теперь занимать деньги хотел каждый, а из ссуженных денег не возвращалось в банк ни сантима. Разгадать эту загадку пытались многие, но безуспешно. Люди предпочитали банкротиться или бежать за границу, лишь бы не возвращать Латвийскому банку свои долги. Все кричали, что им дали слишком мало денег, отсюда все несчастья и неудачи в делах. На Дзилюпетиса, Зариня и Леймана сыпались упреки со всех сторон. Одни кричали, что кредитная политика неправильна и денег роздано слишком много; другие уверяли, что кредитная политика неправильна, так как денег раздают слишком мало. Единственное спасение — это снижение курса, лата, чтобы все могли с легкостью избавиться от долгов. Этот вопрос совершенно серьезно обсуждали крупные политические партии, втихомолку обещая своим
избирателям постараться, чтобы стоимость лата в ближайшее время упала как можно ниже. Подобные обещания обеспечивали им на очередных выборах немало голосов: каждому крестьянину хотелось бы уплатить свои тысячные долги ведерком масла, а торговцу — бочонком сельдей, как еще совсем недавно они расплачивались связкой льна или ящиком маргарина; почему же история не может повториться — в нашем самостоятельном государстве? Мы сами издаем законы, и сами можем менять их по своему разумению!
На собрании акционеров все шло как по-писаному. На Цеплиса накинулись все, начиная от Нагайниса и кончая Дзилюпетисом, который не преминул заметить, что хозяйничанье было легкомысленным, ибо без всякой нужды начато строительство форменных дворцов |для рабочих, что поглотит огромные средства. Это совершенно лишняя роскошь, поскольку рабочим хватает квартир в окрестных домах. Да и во временных бараках отлично можно жить; чего еще надо рабочему человеку! Всю энергию следовало обратить на производство и экспорт кирпича. Дворцы для рабочих можно строщь, когда не знаешь, куда девать деньги.
Хотя все акционеры были настроены против Цеп-лиса, однако последние утверждения Дзилюпетиса попытался оспаривать депутат сейма Клявинь, указавший, что на улучшение жизни рабочих не следует жалеть средств. Нельзя же вечно только порабощать и эксплуатировать! Если рабочие живут в человеческих условиях, никому не' стыдно признаться, что он является совладельцем данного предприятия. Клявинь приготовился к длинному выступлению, но депутат Осис указал ему, что здесь не сейм и что речь идет не о государственных, а о личных деньгах, и подобные мероприятия лишь уменьшают дивиденды. Клявинь подумал-подумал и замолчал, первый раз в жизни искренне согласившись с Осисом. Нельзя, в самом деле, играть своими деньгами так же легкомысленно, как государственными!
Цеплис с видимой неохотой начал оправдываться и перечислил достигнутые успехи, отметив также, что своей работой он укрепил положение предприятия. Но
его выступление никого не убедило, потому что он и сам не верил своим словам. Всеобщее настроение так и осталось враждебным к нему. Цирулис сидел нахохлившись в углу, изо всех сил стараясь никого не рассердить. Ведь у каждого из присутствующих имеется на следующих выборах в сейм по крайней мере один голос; обиженный человек никогда не будет голосовать за Цирулиса и, может быть, именно этот голос решит судьбу его мандата. .. Поэтому лучше поменьше говорить, а побольше расспрашивать и обещать людям все, чего, они пожелают. Так Цирулис поступал и на митингах. Сначала он выспрашивал у собравшихся, чего они желали бы от государства и от правительства. Высказанные пожелания Цирулис сводил вместе и в пламенной речи еще усиливал их вдвое, а то и втрое. Такой прием без осечки обеспечивал ему огромный успех, и люди уходили с собрания удовлетворенные, как будто они уже получили все, что просили. Кроме того, каждый из них уносил с собой портрет депутата Цирулиса, причем на обороте его были перечислены все мероприятия, проведенные данным депутатом в сейме. Список этих мероприятий в каждом округе выглядел по-иному, и если сложить их вместе, то оказалось бы, что Цирулис один проделал работу, возложенную на весь сейм, а остальные депутаты лишь тормозили его усилия. Не будь этих остальных депутатов, Цирулис совершил бы такие дела, что даже само существование сейма -на долгие времена стало бы абсолютно излишним, потому что ему просто нечего было бы делать. После длинных обличительных речей акционеры общества «Цеплис» приступили к выборам. В правление прошли Саусайс, Нагайнис и Лусис. Кандидатуру Цеплиса никто даже не выставлял. Директором-распорядителем присутствующие акционеры выбрали Эдмунда Саусайса — единогласно, так как и сам Цеплис отдал за него свои многочисленные голоса. Член правления Лусис получил довольно много голосов, Нагайнис же с трудом пробрался в правление. Цеплис
еще посмеялся над ним, заметив, что Нагайнис настолько потолстел, что его едва-едва пропихнули в правление. Нагайнис отрезал в ответ:
— Зато господин Цеплис растолстел уж настолько, что вовсе не смог туда пролезть!
По результатам голосования так и нельзя было установить, каким же количеством акций фактически обладает сейчас Цеплис, и потому у всех собравшихся осталось впечатление, будто к Саусайсу и Нагайнису перешли акции обанкротившегося Мартина Зутиса. Никому и в голову не пришло, что Цеплис продал им свои собственные акции!
Депутатов Осиса, Цирулиса и Клявиня не выдвинули в правление потому, что выборы в сейм были уже на носу, и никто не мог знать, попадут ли рпи в сейм. Если их не выберут в сейм, то и в правлении «Цеплиса» им нет места. Это лишний раз доказало, что накануне выборов депутату — грош цена!
После, оглашения результатов выборов большинство акционеров потихоньку ускользнули, чтоб не пришлось разговаривать с забаллотированным Цеплисом. Это были малодушные люди, избегавшие открытой борьбы и всегда нападавшие на противника исподтишка, уверяя при этом, что они перед ним ни в чем не виноваты. Цеплис провожал их иронической усмешкой — эти жалкие беглецы даже не подозревали, что их воображаемая жертва сама же все и подстроила так, чтобы оказаться жертвой. Однако некоторые акционеры досидели до конца. Среди них был и Дзи-люпетис: ему еще надо было выяснить с Цеплисом некоторые вопросы. Улучив удобный момент, он с виноватым видом подошел к Церлису и начал:
— Ну, пусть молодые покажут, на что они способны. Новая метла чище метет. И вам будет поспокойнее. Вы уже вдоволь набегались и намучились.
— Я еще не чувствую себя настолько усталым, чтобы спешить на покой. Но если таково мнение господ акционеров, то мне ничего другого не остается, кроме покоя. И какого черта я с.вами спутался, неужели ж сам не мвг выстроить завод? Денег было достаточно. Хоть знал бы, ради чего бегал! А так выхо-
дит, что я только приготовил тепленькое местечко для какого-то мальчишки. Вперед мне наука. — Цеплис прикинулся обиженным, чувствуя, что злорадствующий Нагайнис не сводит с него глаз. «Пусть, пусть покуражится! — думал он. — Посмотрим, что-то он запоет, когда кирпичи опять превратятся в глину».
— Из-за таких пустяков, господин Цеплис, не стоит волноваться. Ничто не вечно! Так же и меня в один прекрасный день могут прогнать из банка и посадить на мое место какого-нибудь Яна или Микеля. Куда пойдешь, кому скажешь? Когда две партии борются за власть, они 'не щадят простых смертных.
— Да, но банк основали не вы, и вам все равно, кто там во главе — Давис или Микель! А «Цеплис» — это была моя идея, и я воплотил ее в жизнь. Я бы ничего не сказал, если б на мое место пришел опытный, рассудительный человек. Но вы суете туда желторотого юнца, которого может одурачить каждый, имеющий хоть каплю смекалки! Он сядет в галошу и разорит «Цеплис» очень скоро. Как бы господам акционерам самим не пришлось горько пожалеть об этом! — многозначительно произнес Цеплис.
Дзилюпетис сразу насторожился. Его задели слова Цеплиса о том, что во главе банка может находиться Давис или Микель. Его как раз звали Давис; уж не хочет ли Цеплис поставить его на одну доску с Мике-лем Нагайнисом? Нет, это уж было бы наглостью со стороны Цеплиса! Лучше скорее отмести подобное сравнение.
— Я-то ведь тоже не был сторонником Саусайса. Но что оставалось делать?
— Да чего там еще делать! Вы не были сторонником Саусайса, но попали под влияние Микеля Нагай-ниса и пристроили его зятя на тепленькое местечко. — Цеплис говорил столь убедительно и с таким возмущением, что, хочешь не хочешь, приходилось верить в искренность его слов. Но если бы Дзилюпетис только заметил радостных чертиков, прыгавших у Цеплиса в глазах, он сразу убедился бы, до чего тот доволен всем ходом событий! Однако Дзилюпетис даже никогда не
осмеливался смотреть людям в глаза. Подобно большинству наш.их финансистов, до войны он был мелким банковским чиновником, пределом мечтаний которого являлась ничтожная прибавка жалованья. Привычка не смотреть людям в глаза сохранилась у него и теперь, в наши дни, когда его называли замечательным финансистом, и он сам почти верил этим восхвалениям. Видимо, на Дзилюпетисе исполнилось самое недоброе цыганское пожелание — он сделался надменным. Но по натуре Дзилюпетис остался тем же трусливым и падким до мелкой наживы довоенным чиновником. Вряд ли еще кто-нибудь из всей огромной армии латвийских государственных служащих так дрожал за свое место, как Дзилюпетис. Нынешняя высокая должность казалась ему волшебным сном, от которого когда-нибудь придется пробудиться. Дзилюпетис не чувствовал себя директором банка, а только пытался изображать директора; впрочем так делали почти все, занимавшие в государстве высокое положение. Поэтому его особенно задело ироническое замечание Цеплиса насчет Дависа и Микеля, и он переменил тему разговора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45