Если на рынке появлялся новый журнал, то дело было еще хуже: я мог читать его только со второго номера или после того, как будет оформлена подписка.
Я надеялся, что это проявление слабоумия, граничащего с дебильностью, будет игнорироваться так же, как и многие другие, и купил последний выпуск «Инсайд спорт», но мне отказались оплатить его. Я попытался получить с отдела рекламы свои семь долларов девяносто пять центов, у которого был практически неограниченный бюджет на «развлечения», но даже там не могли противодействовать директиве (разумеется, только поначалу, спустя пару месяцев все о ней благополучно забыли).
Я был вне себя от злости и половину времени на совещаниях проводил, требуя отмщения. Брэд предложил пойти к Джею и попросить сделать для меня исключение – как будто это было бы знаком позора, как белое перо или желтая звезда. Я не возражал. Брэд добился возмещения моих расходов и попытался превратить их в мое проклятие. Он сообщил другим редакторам, что они больше не могут получать деньги за купленные ими журналы, но такая возможность есть у меня, и они могут нести свои заказы мне, а я буду возвращать им деньги. На меня повалились заказы на покупку жесткого порно, я стал известен как покупатель журнала «Знаменитая плоть» и изданий для любителей очень полных женщин.
Все они забывали получать свои деньги, поэтому я заработал около тридцати баксов. Брэд считал – не совсем безосновательно, – что я готов полезть в драку при каждом удобном случае. Он стал общаться со мной только по крайней необходимости и минимально возможное время, даже несмотря на то что я уже перешел на общение с коллегами на английском.
Но на рождественской вечеринке он сменил гнев на милость, возможно, потому что ему больше не с кем было поговорить. Он постепенно замыкался. Чем больше людей он знал, тем больше в них разочаровывался. Его всегда окружала небольшая команда проверенных сотрудников, но и эта команда постепенно сократилась до размеров сборной Эфиопии по фигурному катанию. Он не доверял никому из «Пипл» или «Пикчер». Успех делал его жестким, так же как и меня.
Иногда я отключался от работы и думал о том, чем же я занимался. Я больше не хотел тратить жизнь на то, чтобы доказать, что она – совершенно бесполезная штука. Я вкладывал в «Ральф» все свои силы, все свои слова, всю свою любовь – и мне хотелось, чтобы это что-то да значило.
Несмотря на то, что каждое слово «Ральфа» было правдой – или, как минимум, правдивым отображением чьих-то представлений, – меня беспокоило, что мы обманываем наших читателей. Большинство женщин у нас были барменшами, моделями, рекламирующими нижнее белье, проститутками или стриптизершами. Мужчины все сплошь были солдатами, бандитами, наемными убийцами и парнями, которых только что покусала акула – их объединяло насилие. Раньше я хотел, чтобы так оно и было – меня завораживали эти демоны, но они имели весьма опосредованное отношение к реальному миру. Второе название «Ральфа» – «Библия австралийских парней» – было навязано нам читателями. Каждый месяц я получал все больше писем со словами: «Ваш журнал – моя Библия».
Поначалу меня это пугало. Мне казалось, что газеты и журналы – чистой воды мошенничество, двигатель реакционной идеологии, культурное оружие правящего класса. Я думал, что люди верят всему, что читают, и действуют, соответственно, как полчища Капитанов Дурацких. Я не наделял воображаемого читателя своей собственной способностью к интеллектуальной деятельности, по-моему, все они читали «Ральф» ради развлечения, грубого, надуманного веселья на один час в месяц. Отложив журнал в сторону, они могли увидеть, что их город вовсе не переполнен грудастыми, бисексуально ориентированными барменшами в бикини, ищущими возможности предаться групповому сексу, ничуть не больше там было и говорящих пингвинов или свободно разгуливающих шаверм. Я был действительно встревожен, когда получил письмо от одного школьника, который писал, что ждет не дождется, когда вырастет и сможет пить пиво в барах, гулять с девушками и держать дома пингвинов.
Я присоединился к маршу на Харбор-Бридж, участники которого шли под знаменами «Трансвеститы за примирение» и намеревались извиниться перед аборигенами. Я стал членом «Международной амнистии» только из-за того, что прочитал в одной латиноамериканской газете, как юристы этой общественной организации гонят по всему белу свету убийцу миллионов Пиночета. Пытаясь ограничить влияние моих собственных предрассудков на содержание «Ральфа», я одевал моделей в патронташи и беретки и заворачивал пингвинов в красные флаги – наверное, я напрасно сделал журнал таким аполитичным. Карл успел написать две сильные статьи – о влиянии ядерных испытаний на австралийских солдат из Миралинги и о беженце из Афганистана, – которые я не был готов опубликовать из-за их тем. Но я сохранил второй рассказ и напечатал его, когда американцы вторглись в Афганистан в 2001 году. Двое читателей прислали нам письма с благодарностью зато, что мы показали всем, что беженцы – отчаявшиеся создания, которые бегут от преследований и неминуемой гибели, а не жадные до денег миллионеры, не желающие стоять в очереди.
Я не написал ни слова, когда правительство превратило Австралию девяностых в Англию восьмидесятых, купив целое поколение на дивиденды от приватизации и не давая им повода задуматься о том, что наследие, которым они так активно торговали, не принадлежало им. Я видел все тех же недальновидных, ограниченных и циничных городских политиков, эксплуатирующих расовую нетерпимость, чтобы заполучить голоса дураков и еще больше унизить бедных в угоду богатым. Но в 2001 году Джон Говард отбросил страну в тридцатые, когда Великобритания отправляла целые корабли еврейских беженцев на верную погибель в Германию, и я почувствовал, что настала пора мне заговорить. (Страна катилась назад с пугающей скоростью, если бы я оставил эту проблему без внимания, к 2006 году мы опустились бы до уровня средневековой Англии.) Я связался с «Международной амнистией» и предложил им услуги чудаковатого, татуированного и пользующегося доверием аполитичных масс редактора мужского журнала «Ральф» в качестве пресс-атташе. Свою миниатюрную коллегу Мию Фридман я предложил в роли напарницы, хотя и не спросил при этом ее согласия. Но из «Амнистии» мне так и не перезвонили. Тем не менее мои усилия не прошли даром, и к 2004 году мы успели скатиться всего лишь до уровня Англии начала двадцатого века, когда там догадались создавать в Южной Африке концентрационные лагеря для буров.
Кризис 2000 года во Флориде напомнил мне о том, что были вещи и поважнее «Ральфа» – мысль, которая доставляла мне некоторое беспокойство.
Вечером в пятницу я обычно выпивал в «Глоуб», с удовольствием ругаясь с бывшим редактором «Австралийского женского форума» Хелен Внук, которая успела поработать во многих журналах АПО и была уверена, что я выпускаю порнографический журнал. Я был готов согласиться, что в «Ральфе» присутствовали некоторые элементы порнографии, в той же степени, что и в «Космополитен» или «Клео», но мне казалось, что в нашем журнале было и нечто большее. Даже если бы мне было поменьше лет и я купил бы «Ральф», то не стал бы мастурбировать над его страницами (что я считал обязательным признаком порнографии). При этом в своей книге «Оторванные» Хелен использовала определение порнографии как «откровенного описания или демонстрации действий сексуального характера», по которому «Ральф» мог считаться порнографическим изданием только с учетом мнения меньшинства цензоров по поводу черного круга, который появился в журнале в феврале 1999 года.
Я сказал Хелен, что порнография не причиняла никакого вреда ее потребителям, скорее, она разрушала души исполнителей. Ни одна женщина, когда-либо позировавшая для «Ральфа», не опустилась до секса с собаками, как стриптизерша из фильма Андре Дворкина.
Хелен, которая когда-то писала рецензию на «Собачью жизнь», спросила меня, много ли я знал стриптизерш, занимавшихся сексом с собаками. Тогда я впервые задумался над этим вопросом. Может быть, просто об этом не принято говорить, а может быть, не так много женщин в действительности развлекаются сексом с собаками или заставляют своих детей проделывать это со змеями. Порнофафия – по крайней мере в Австралии – оказалась не совсем тем, с чем боролись ее противники.
Женщины часто обижаются на мужские журналы. Я не раз слышал, что журналы пропагандируют только один-единственный тип телосложения. Это было правдой – мы наращивали груди и подрезали полные бедра, превращая реальных женщин в подобие Джессики Рэббит. Но, в отличие от женских журналов, мы не пытались сказать женщинам: «Вот как надо!» Мы и не думали говорить мужчинам: «Вот то, о чем нужно мечтать!» Мы говорили им: «Да вы только посмотрите на нее!» или «Эмма-а-а-а-а-а-а-а!» – и этого было достаточно, чтобы обидеть кого-то.
Чтобы получить представление о типах женского телосложения, которые пользовались популярностью у мужчин, достаточно было просмотреть любимое детище Брэда «Домашние девочки» – журнал первой категории, который выходил один раз в месяц. Там печатались фотографии стоящих на голове толстых женщин с бритыми лобками, и многие дальнобойщики использовали его для мастурбации.
Дез сменил Джеймса на посту редактора отдела фотоинформации и быстро стал новым духовным лидером коллектива. Он любил согласовывать сделки, добиваться скидок, бить по рукам и выходить победителем. Он был счастлив, когда ему удавалось сэкономить для нас тысячу долларов на одном снимке, но с тем же удовольствием он экономил двадцать центов на баночке кока-колы. Когда я вернулся из Южной Америки, он имел небольшой бизнес, продавая газировку по семьдесят центов за банку, в то время как в автомате ее можно было купить за доллар. Дез надеялся таким образом заработать на пятничное пиво, но чаще всего сам употреблял весь свой товар. Со временем он расширил ассортимент и стал продавать шоколад (его конкурентом была подарена нам коробка шоколада) и китайскую лапшу быстрого приготовления (всего было продано две упаковки).
Дез очень хорошо вел дела с фотомоделями, но мы наняли Мэдисон, бывшую модель, чтобы она помогала ему знакомиться с новыми девушками. Настоящей находкой для «Ральфа» оказались реалити-шоу. Совершенно неожиданно мужчины стали мечтать об обычных женщинах. Первое шоу «Большой брат» шло очень долго, благодаря ему на свет появились Джемма Гонид и Кристина Дэвис. Читатели пристально следили за каждым их движением, не засыпали всю ночь ради возможности хоть на мгновение увидеть их нижнее белье.
Джемма снялась в нашем специальном летнем выпуске: я так часто смещал даты выхода журналов, что в результате пришлось издать тринадцатый номер, чтобы вернуться в колею. Я хотел, чтобы этот номер стал лучшим «Ральфом» в истории, настоящим учебником жизни, без единого упоминания о личных пристрастиях журналистов. Мы включили в него сто поз для секса от Ивонны, сто ударов от Дома и сто футболок от Аманды. Журнал предоставлял исчерпывающие сведения о том, как следует трахаться, драться и одеваться. Там были двадцать полноформатных фотографий самых красивых девушек в Новой Зеландии и Австралии и настольная игра про Капитана Дурацкого. Было продано сто пятьдесят шесть тысяч двести двадцать девять экземпляров – абсолютный рекорд для всех мужских журналов мира на тот момент.
Читатели были в восторге, они понимали, как сильно мы старались, и знали, что мы старались для них.
Оставалась неоконченной всего одна битва – за Новую Зеландию.
Вскоре после того как Джей и Гарднер разрешили мне запустить новозеландскую версию «Ральфа», я встретился с человеком из «АПО – Новая Зеландия». Я четко объяснил, чего хочу: в каждом номере журнала будет несколько специальных страниц, посвященных Новой Зеландии, оплата дополнительной работы будет осуществляться за счет продажи примерно двадцати дополнительных страниц новозеландской рекламы. Мне не нужны были никакие дополнительные сотрудники, кроме менеджера по рекламе. Я планировал писать все тексты прямо в своем издательстве и сотрудничать с несколькими новозеландскими внештатными авторами.
Представитель АПО со всем согласился, но ничего так и не было сделано: именно так чаще всего поступают корпоративные служащие в любом уголке мира. Я попросил активнее работать с дистрибьюторами, чтобы те брали больше австралийских экземпляров. Они ответили, что натолкнулись на «явное отсутствие заинтересованности». Тогда я потребовал, чтобы АПО прямо признало, что не хочет издавать новозеландский «Ральф», но получил отказ. Поползли слухи, что «Эф-эйч-эм» планирует запуск своего новозеландского издания, тогда я получил электронное письмо, где было сказано: «Наш директор по продажам вчера получил два заказа на рекламу для «Ральфа». К концу недели я ожидаю от него бизнес-план».
Мы так и не получили ни заказ на рекламу, ни бизнес-план.
Мы решили запустить «Ральф – Новая Зеландия» самостоятельно, без рекламы, без увеличения тиража и без поддержки со стороны новозеландского офиса АПО. Нам был нужен человек, способный решать формальные вопросы, но когда люди из новозеландского АПО услышали, что я провел несколько консультаций с их отделом маркетинга, они пригрозили, что запретят своим служащим сотрудничать с нами. Мне очень хотелось нанять бандитов маори, чтобы убить их всех.
Мы все же заставили их взять у нас тридцать пять тысяч экземпляров специального выпуска с Джеммой, из них было продано двадцать семь тысяч восемьсот восемьдесят восемь. Двадцать процентов в остатке – это было неплохо. Чем больше экземпляров журнала доставляется, тем больше и продается. При остатке в восемнадцать процентов продажа считается полной. Моей целью было снизить возврат до двадцати восьми – тридцати процентов. Если бы тогда у нас взяли еще пять тысяч экземпляров, то продали бы еще не меньше двух тысяч. Для Новой Зеландии мы сделали другую обложку: с моделью Ники Уотсон, тогдашней подружкой владельца «Оклендских воинов». Продажи подтвердили истину, что хорошее местное издание вместе с хорошей местной девушкой могут побить «Эф-эйч-эм».
Выход на рынок Новой Зеландии в итоге оказался проще, чем мы ожидали. Там не было никакого предпочтения английским журналам. Не было никаких проблем с распространением: дистрибьюторская фирма «Гордон и Готч» предложила нам доставлять «Ральф» в те же киоски, где продавался «Эф-эйч-эм», но АПО отказалось.
Я становился более деспотичным и менее информированным и принимал все слишком близко к сердцу. Раньше, когда люди не делали свою работу, мне это казалось смешным. Они пеняли на общество, которое тратило их таланты на бессмысленный труд, отстаивали собственные права и не признавали поражения. Теперь я мыслил категориями Брэда и считал таких людей пустомелями или «бесполезными пожирателями кислорода». Мне хотелось собрать вместе всех писателей, которые не умели писать, фотографов, которые не умели фотографировать, распространителей, которые не умели распространять, и счетоводов, которые не умели считать деньги, погрузить их всех в вагоны для перевозки скота и отправить в лагерь производить что-нибудь полезное, вроде абажуров или мыла. Я стал настоящим идиотом-нацистом.
Я постоянно находился на грани срыва, все время оставаясь во власти «куриного бешенства». Я стучал по столам и пинал двери. Чем лучше работал «Ральф», тем злее я становился. Любая оплошность выводила меня из себя. Я не мог разговаривать без мата. Жизнь в издательстве стала очень нервной, все стало каким-то яростным, материальным, как будто приближалась кровавая развязка.
Однажды вечером один из сотрудников случайно рассыпал по полу чипсы. Решив стать человеком-пылесосом, виновник попросил Элизабет подержать его за ноги, пока он будет собирать чипсы ртом с пола. Но при этом случайно пнул Элизабет по голове. В другой раз тот же человек пнул ее по лицу, когда танцевал брейк, стоя на голове. Однажды я застал его лежащим на полу, извивающимся и хлопающим руками – он изображал бразильцев, занимающихся любовью. Когда Иван решил посмотреть, что было в пустой картонной коробке, здоровяк Эш повалил его в нее и захлопнул крышку.
Некоторые люди приходили в мой кабинет, закрывали за собой дверь и пускались в слезы. Каждый хотел прибавки к зарплате, повышения в должности или увеличения штата своего отдела. Когда Ивану случалось вылезать из картонной коробки, он занимался сексом по телефону со своей подружкой, которая жила за границей. Аманда была слишком занята бурно растущей модной секцией «Ральфа» и нашим модным журналом «Ральф стайл». Я не ходил на совещания и никому не хотел ничего поручать, я сам писал практически все статьи, диктовал вопросы для всех интервью, сочинял тексты для обложек и работал с Дэйвом над презентациями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36