Я спросил, зачем он мне это все рассказывал. Он ответил, что я в их поселке новый человек и он просто хотел показать мне, где ближайшая выгребная яма.
Озадаченный и пузырящийся фенилаланином, я направился к выгребной яме и попросил всех сотрудников по одному зайти ко мне в кабинет и рассказать о своей работе. Потом я поведал им о своих планах, а они смотрели и думали: «Что это за лысый придурок?» или «Интересно, поднимет ли он мне зарплату?».
Ребята из отдела рекламы сидели с нами в одном офисе, Они были дружелюбные и расслабленные парни, но не могли продать рекламу, поэтому скоро их всех уволили.
Тим Скотт очень быстро перешел на должность редактора «Пикчер». Я повысил редактора отдела новостей до заместителя главного редактора, потому что его прежняя должность была не нужна. Я не нуждался и в заместителе, поэтому он скоро уволился.
Я взялся за корзину «Перебор» с ужасом и трепетом. Я чувствовал то же, что чувствовали настоящие боксеры, когда наблюдали за моими поединками. Как можно так лажать в чем-то, что настолько просто? Я объявил конкурс на худшую историю, которую обещал напечатать в журнале. В ответ стали приходить письма с рассказами гораздо лучше тех, что заполняли корзину.
Один потенциальный обозреватель из Западной Австралии позвонил мне, чтобы поинтересоваться моим мнением о его напыщенной, сумбурной писанине, в которой он утверждал, что белые парни-гетеросексуалы часто теряют работу по вине всяких меньшинств. Я оглядел свой офис, в котором было полно белокожих мужчин-гетеросексуалистов, и спросил, действительно ли его так волновала эта проблема.
В первых номерах «Ральфа» было много рассуждений. Я искоренил их все. Больше в журнале не будет ничьих мнений – даже моего.
Я начал издавать «Ральф» в марте 1998 года. Мой первый номер получился невероятно большим, на сто шестьдесят две страницы, с Эммой Харрисон на обложке. Пришлось издавать журнал с прицелом на распродажи, потому что этот номер уже пропустил все мыслимые сроки. Мы постарались выпустить номер побольше, потому что знали, что одновременно с ним выйдет первый австралийский «Эф-эйч-эм». Раньше единственным нашим соперником был маленький, бедненький любительский «Макс». Теперь нам противостояло качественное, дорогое, умное и проверенное издание.
Мужские журналы стали очень популярны. Тод вернулся из Мельбурна, чтобы стать редактором «Менз хелс», очень успешного американского журнала, права на издание которого в Австралии купил племянник Руперта Мердока – Мэтт Хэндбери. Он начал на пару недель раньше меня, и нас обоих пригласили на телевизионное шоу с Керри-Энн Кеннерли. Также ожидали редактора «Эф-эйч-эм» Нейла Риджуэя. Я скорее согласился бы забить гвоздь в камень собственным глазным яблоком, скорее стал бы пить воду из унитаза, чем пошел бы на телевидение. Пришлось попросить редактора по моде из «Космополитен» одолжить мне пару модных вещиц, чтобы хоть внешне походить на редактора мужского журнала.
Он дал мне желтый пиджак и узкие черные брюки, которые я никогда не надел бы, собираясь выйти на люди. Но хуже всего было то, что за день до съемки парикмахер раскритиковал мою прическу за десять долларов и приказал сбрить волосы, поэтому я поехал в студию со стрижкой под номер два, как лысый шмель.
АПО в спешке организовало для меня краткий курс по теории общения со средствами массовой информации. Мне сказали, чтобы я не смотрел в камеру, сделал свою мимику более живой и активней размахивал руками. Я трепетал от ужаса. Учась в школе, я весь год боялся рождественской пьесы, надеясь, что она будет посвящена рождению Иисуса и еврейских детей привлекать не станут. Шоу, на которое меня пригласили, было утренником, транслировавшимся на всю страну, с забавными костюмами, но без сценария.
Нейл появился в студии со своим директором по маркетингу, что отражало различия в маркетинговой политике «Эф-эйч-эм» и «Ральфа». Симпатяга Риджуэй, который раньше был редактором «Трэкс», поначалу несколько сторонился нас с Тодом, стараясь сохранить профессиональную дистанцию. Гримеры десятого канала напудрили наши лица, и мы принялись шутить о зеленых стенах комнаты, в которой сидели. Перед самым выходом в эфир маркетинговый директор Риджуэя (привлекательная женщина) обняла его на счастье, Тод (привлекательный мужчина) и я тоже обнялись.
Керри-Энн Кеннерли оказалась дружелюбной, оптимистичной девушкой со ртом обычного размера. Она распределила нас по стульям, как призы, которые кому-то предстояло сбивать из водяного ружья. Я сказал, что нервничаю. Она ответила, что все будет в порядке. Когда включили камеры, Кеннерли неожиданно стала больше, громче и страшнее, а рот у нее сделался больше головы.
В руках у Керри-Энн был «Ральф» с Эммой Харрисон и ее невообразимым бюстом. На обложке было написано «Эмма-а-а-а-а-а-а!». Кеннерли повернулась ко мне и сказала: «Эмма-а-а-а-а-а-а!» – при этом ее рот заполнил собой всю студию, весь мир, в него поместилась бы даже грудь Эммы Харрисон. На секунду я подумал, что она готова меня укусить.
Она спросила меня, что значило слово «Эмма-а-а-а-а-а-а». Я промямлил, что, мне кажется, это слово необязательно произносить так громко, – на этом моя роль была сыграна. После съемок Нейл, Тодд и я пошли в «Глазго-Арме» и страшно напились.
«Эмма-а-а-а-а-а-а!» стала лучшим номером «Ральфа», по продажам практически догнавшим самый первый номер. Его хорошо раскупали, потому что он был толстым, качественно переплетенным журналом с известной грудастой блондинкой на обложке. В бесплатном приложении, прикрепленном к журнапу сзади, красовались «Двенадцать самых горячих красоток с телеэкрана». Дизайн стал более простым и стильным. Кроме того, в номере было мало рекламы, и ее место заняла интересная информация. К сожалению, на модных страницах вновь появился Барри Крокер, на сей раз в футбольной форме. Ни один парень никогда не спросил бы у копа, что ему почитать, так почему же наш редактор отдела моды считал, что кто-нибудь поинтересуется у Барри Крокера, что ему надеть?
На этом с Барри и нытьем о феминизме было покончено. Это решение было важно как с коммерческой, так и с моральной точки зрения. Я провел тысячи ночей в сотнях пабов. Я говорил обо всем, о чем могут разговаривать мужчины, и ни разу мы не обсуждали феминизм. Немногие читатели «Ральфа» хоть раз в жизни встречали убежденную феминистку. К 1998 году феминизм поскучнел, он превратился в любимое занятие матерей наших девушек, что-то вроде рукоделия или бриджа. Этого не хватало для сенсационной статьи, разве что у феминисток вдруг стали бы отрастать третьи груди либо они начали выходить замуж за хомячков или увлеклись метанием лилипуток-лесбиянок.
Журналы печатаются для людей, любящих жизнь, и выступают в роли их адвокатов. Они не высказываются против чего бы то ни было. Отныне голос «Ральфа» должен был звучать только оптимистично, так же как у «Пикчер». Особое внимание уделялось лучшим темам: подружкам, шаверме, купальникам, вечеринкам, пабам, спорту, боевикам, комедиям, роботам, пришельцам и сбриванию брови твоего приятеля, когда тот засыпает на диване. Если какие-то вещи – например, уборка – приходятся не по вкусу, о них просто надо забыть. Во всяком случае, именно так поступают все мужчины.
Я запретил употребление слов «шлюха», «потаскушка», «уродина», «девица». Все женщины должны были стать детками, а деткам с обложки следовало поклоняться, как богиням. Мне никогда не хотелось читать о мужских темах. Это просто мусор. Никому не интересно, как меняется роль мужчины в современном обществе. Нет никаких «новых людей», или «чувственных современных мужчин», или «метросексуалов». Молодые мужчины остаются такими же, какими они были всегда – запуганными героями, оборванными жеребцами, нервно самоуверенными, злобно дружественными. Все они хотят драться как Брюс Ли, трахаться как Томми Ли и знать все, даже не открывая книг. Я это очень хорошо понимаю, потому что сам так и не вырос.
Так я улучшил журнал. Точно так же я его и ухудшил, когда начал читать «Майт» – небольшой американский журнал, в котором печатались забавные, игривые, эксцентричные истории, основанные на таких необычных идеях, как, например, собрать несколько человек по имени Фил Томсон в городе Фил Томсон, Пенсильвания. Делалось это ради фотографии, точнее, ради подписи к ней: «Слева направо: Фил Томсон, Фил Томсон, Фил Томсон, Фил Томсон». Тогда мне подумалось, что таких изданий во всем мире должно быть предостаточно, и я захотел превратить свой журнал в международный дайджест эксцентричности. «Майт» закрылся вскоре после того, как я пришел в «Ральф», но я не оставил своей мечты и покупал статьи из английских журналов «Индепендент» и «Санди телеграф».
Если как следует поискать, то можно найти любую статью. Всегда находится страна, где какой-то мужик хочет жениться на своем тракторе или у женщины обнаруживается сразу два влагалища, благодаря чему она может сожительствовать сразу с двумя сиамскими близнецами. Почему-то этой страной всегда оказывается Турция. У меня была возможность сделать журнал правдивым отображением жизни в Австралии, так зачем же болтать о Европе?
«Эф-эйч-эм» и «Менз хелс» переполняли «австрализированные» версии оригинальных статей из родительского журнала – только Лондон менялся на Мельбурн, Нью-Йорк на Сидней, Шеввиз на Хольденс, а «Спайс гелз» на сестер Миноуг. Через несколько месяцев я понял, что могу делать нечто большее.
Маркетологи любят спрашивать: «А в чем ваше главное отличие?»
Правильный ответ на этот вопрос начинается со слов: «Наше главное отличие в…», а заканчивается сокрушительным ударом в нос.
Тем не менее главным отличием моего «Ральфа» стала искренность. То, что, как утверждал журнал, происходило в Австралии на самом деле, происходило там на самом деле.
АПО удалось договориться с журналом «Максим» – самым популярным американским изданием «для парней». Это стало большим потрясением для всех, во-первых, потому что теперь «Ральф» был вынужден печатать неправдоподобные, но занимательные рассказы, а во-вторых, и это было гораздо хуже, потому что договор не распространялся на фотографии. Если мы покупали немного у «Максима, то платили в десять раз дороже, чем за австралийский материал, если покупали больше, то становились австралийским вариантом американского издания. В любом случае, за фотографии мы были вынуждены платить столько, сколько они запросили бы. От «Максима» нам были нужны только их фото с обложки. В издании мужских журналов, так же как и в жизни любого мужчины, самое сложное – это заставить женщину раздеться. «Максим» в этом отношении был более привлекателен, потому что мог предложить международную известность и большие деньги. Но по условиям соглашения он не брал на себя обязательств помогать нам.
Первой звездой «Ральфа» стала Мелисса Ткач, появившаяся у нас при непосредственном участии Ричарда Байица – фотографа, который снискал к себе расположение всех местных знаменитостей и их окружения. Байиц предложил журналу снимки Ткач с обнаженной грудью, но Седдону хотелось получить фотографии в стиле «Лоудид», то есть их следовало сделать более чувственными. Такие фотографии могут продать все что угодно, от солнцезащитного крема до спортивной машины. А теперь, впервые с шестидесятых годов, они продавали еще и мужские журналы.
«Ральф» продвигался как средство отпора феминизму, но с таким же успехом он мог бы считаться средством отпора порнографии. В те времена отчаявшийся американский «Пентхаус» вел неравный бой с порнографией в Интернете, в ходе этой борьбы его моделям все чаще приходилось мочиться прямо в объектив фотокамеры. Девушки «Ральфа» появлялись в коротких платьях и купальниках. Байиц переснял Ткач в более скромном варианте и уговорил звезду мыльных опер Тони Пирен сняться для обложки второго номера.
Модель должна выглядеть доступно, так, как будто ее с легкостью можно встретить на улице, но фотографы всегда инстинктивно стараются превратить их в кинозвезд. Каждый стилист хочет, чтобы снимок выглядел как картинка из «Космополитен». Журналу были нужны простые девушки с естественными прическами и макияжем, снятые при простом, равномерном освещении, но фотографы предпочитали более изощренную подсветку, оттенявшую каждую складку на коже.
«Ральф» получил права на снимки Натали Имбруглия, которая появилась на обложке журнала за три месяца до того, как стала всемирно известной певицей. Тогда она еще была просто известной участницей реалити-шоу «Соседи». Имбруглия стала первой моделью, чью грудь Крису пришлось увеличивать, чтобы она заполнила лифчик. Следом появились снимки Мелиссы Белл, она позировала обнаженной, но сидела сложив ноги и скрестив руки на груди. Мелисса только что родила, и Крис был вынужден основательно поработать над ее формами.
Затем настал черед «Эммы-ы-ы-ы-ы-ы!». Грудь Харрисон выпирала из декольте ее синего платья. А потом пришел я – и ничего не понял. Я знал, что «Лоудид» без ума от звезд сериалов, но мне казалось, что эта такая форма иронии. Тогда мне еще не приходило в голову, что между порнографией и модными журналами существует неразрывная связь. Мне казалось, что модные журналы были простым продолжением музыкальной прессы. Я объяснил Крису, что для меня главное – хорошие статьи и внешний вид журнала, а девочки с обложки – это его дело. Я спросил, зачем нам, собственно, нужны девочки на обложке. По его словам, история доказала, что женщины лучшие продавцы, чем мужчины. Но этот ответ не объяснял причины. Кто-то из отдела маркетинга сказал, что девушки вдохновляют. Какое-то время я раздумывал над значением этого слова и понял, что «вдохновлять» – это просто единственный глагол, который знают большинство маркетологов. Моей первой девушкой с обложки стала Лиз Уикс – вратарь австралийской национальной сборной по водному поло. Немецкие мужчины недавно выбрали ее самой сексуальной женщиной-спортсменкой в мире. А я и не знал, что в водном поло есть вратарь, я вообще не догадывался, что это, оказывается, командный вид спорта. Уикс выглядела как классическая девушка с пляжа Квинсленда: широкая, симпатичная, загорелая, уличная, спортивная и сильная. Она много тренировалась, от этого у нее наросли трицепсы, и мы их слегка подровняли. Она много плавала, от этого у нее увеличились бедра, и мы их тоже обрезали. Грудные мышцы выпирали из ее декольте, поэтому мы поменяли белье и слегка подретушировали снимок. Уикс стала известной благодаря водному поло, но мы сделали ее телосложение совершенно неподходящим для спорта; мы максимально приблизили ее фигуру к формам Мелиссы Ткач. На самом деле нашей целью стало приблизить формы всех женщин к формам Мелиссы Ткач.
Модельные агентства и фотостудии, которые ненавидели нашу рекламу и наше имя, уговаривали своих клиентов не работать с нами. Нам было сложно купить даже старые снимки, потому что многое зависело от «одобрения специалиста по печати и рекламе». Когда этот специалист, живущий где-нибудь на Беверли-Хилз или в Блумсбери, слышал, что его снимки хочет использовать журнал под названием «Ральф», то он хихикал и тряс головой, при этом часто ему в нос попадала кока-кола.
Со временем мы возвращались, предлагали большие суммы, но нам по-прежнему отвечали смехом. Пока «Ральф» изо всех сил пытался получить снимок очередной невезучей кинозвезды, вышел в свет первый номер австралийского «Эф-эйч-эм». У него была раскладная обложка, на которой красовались M ими Макферсон, Ила Фишер и Эмма Харрисон – и издатель не заплатил им ни цента.
Глава 8,
в которой Энтони Мандин гоняется за Соломоном Гаумоно, который гоняется за Машиной Наслаждения, у Мими Макферсон болит спина, а Шаверма ест собственное дерьмо
Работа редактора – это фантастический, обманчивый, изматывающий, всепоглощающий, отравляющий, ужасный, чарующий, душераздирающий, вызывающий привыкание, волшебный способ убить время. Утро длится ровно минуту, неделя заканчивается прежде, чем ты успел выйти пообедать, год складывается в месяц. Ты находишься в состоянии постоянного эмоционального запоя, заполняешь и опустошаешь, поздравляешь и бичуешь себя, влюбляешься и ненавидишь.
Следующий день начинается раньше, чем закончится предыдущий, ты постоянно пытаешься просчитать, что из запланированного на сегодня можно перенести на завтра. Если ты вовремя сдаешь материал наборщикам, в художественном отделе задерживают двадцать страниц, и один из дизайнеров заболевает, потом оказывается, что агенты по продаже рекламы наврали о количестве проданных страниц, и вам приходится срочно искать новую статью и иллюстрации к ней, чтобы заполнить образовавшуюся дыру. Вернувшись в издательство, вы находите свой кабинет запертым, потому что именно сегодня впервые за многие месяцы вы забыли ключи дома, а охранники обошли все помещения и заперли все двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36