Я лежал на пляже Рио-де-Жанейро, смотрел, как красивые люди раздеваются догола на карнавале, писал отвратительный роман и пил ледяное пиво из банок по одному доллару за штуку.
Тогда Брэд прислал мне еще одно письмо и сообщил, что окончательно решил отправиться в Европу и что мне пора возвращаться. Клэр тоже хотела вернуться. Я не хотел ехать домой, мне ни разу в жизни не хотелось уйти из паба, прилететь обратно в аэропорт или прекратить работу, но я дал слово, поэтому мы вернулись в Австралию. Брэд предложил нам пожить в его доме, пока он был в отъезде, но перед самым отъездом я купил крохотную однокомнатную квартиру в Розелле, которую сдавал, пока мы были в отъезде.
Я думал, что проработаю на АПО три месяца – две недели вместе с Брэдом и еще десять, пока он будет в командировке, надеялся, что мне будут платить редакторскую зарплату и ее потом хватит еще на год жизни, который я посвятил бы литературе.
Когда я переехал в новую квартиру, Клэр последовала за мной и привнесла в мою жизнь несколько дополнительных удобств, которые я обычно доверял профессионалам. К их числу относились готовка еды, которую я поручал поварам китайского ресторана «Лап Тонг Тай», и стирка одежды, за которую отвечала прачечная в Бёрчгроуве. Но перед приготовлением еды было необходимо сходить в магазин. Она составила список вещей, «совершенно необходимых» для обустройства домашней кухни. На первом месте стояли «хлебные крошки». Я даже не знал, что они считаются продуктом питания, и был уверен, что они относятся к отходам, и уж совершенно точно я никогда их не ел. Что там дальше по списку? Рыбья чешуя? Нет, чехлы для одежды. Чехлы вошли в категорию товаров, которые «мы тоже могли купить, раз уж идем в супермаркет». Мне бы никогда не пришло в голову покупать чехол для одежды. Я думал, что их выдают в прачечной. Зачем покупать что-то, чего у всех – и даже у меня – и так в избытке? На покупки ушло почти двести долларов, но, к моему удивлению, купленного едва хватило на три раза. Вернувшись домой, мы все распихали по ящикам. Даже пакеты. У каждой женщины, которую я знал, непременно был стратегический запас полиэтиленовых пакетов, как будто все они опасались, что пакеты скоро перестанут выпускать. Они выдаются бесплатно, с каждым днем их становится все больше и больше, и пространство, которое они занимают, обратно пропорционально степени удовольствия от обладания ими – но тетки от пакетов без ума.
Однажды я не смог найти свою ручку и спросил, не видела ли ее Клэр.
– Она в ящике для барахла, – ответила Клэр.
Судя по всему, «ящик для барахла» находился сразу же над ящиком для полиэтиленовых пакетов. В нем лежали мои вещи. Среди прочего барахла были отвертка, фотоаппарат, крем для обуви, молоток и липкая лента. По-моему, для этого ящика больше подходило наименование «ящик для полезных вещей», хотя все попытки ввести это наименование наталкивались на жесткое сопротивление.
Я рассказал об этой истории Крису, и он заявил:
– Держу пари, это третий ящик сверху.
Так оно и было. Крис продолжал:
– В первом ящике у вас лежат ножи, во втором – большие ножи, а в третьем – твои инструменты.
Мои старые баночки из-под маринованных огурцов, заполненные мелочью, исчезли с глаз долой, и их место заняли поваренные книги. Но хуже всего было то, что Клэр втайне добавляла в банки монеты по два доллара. Двухдолларовые монеты нельзя кидать в банку из-под огурцов! Господи боже мой, прошло всего два года, с тех пор как туда изредка стали попадать монетки по одному доллару. Клэр заставила полки очень полезными и экономящими время устройствами вроде соковыжималки, которая полностью устраняла трудоемкий процесс переливания сока из картонной коробки в стакан. Эта работа была разбита на несколько более простых составляющих: выбираешь апельсин – разрезаешь апельсин – выжимаешь из него сок. Повторить четыре раза.
Моя диета незначительно улучшилась, но в целом осталась без изменений. Клэр научилась готовить фирменные салаты «Лан Тонга» лучше, чем в ресторане. Что же касается одежды, то несколько первых попыток гладить мои рубашки потерпели полное фиаско. Эта часть работы вернулась к профессионалам.
Журналы Брэда переехали на новое место – в «Стоклэнд-хаус» на Каслрид-роуд, напротив заднего входа на Парк-стрит. Это здание было чище, но лифты по-прежнему отличались эксцентричностью. Вместе с нами переехал и женский отдел, и журналисты «Пикчер» и «Пипл» почувствовали воображаемое презрение со стороны лесбийской части издательства.
Я вернулся к своим обязанностям и вскоре обнаружил, что Брэд обманул меня – он не спешил оставить свой пост, потом я вспомнил, что он даже не обещал сделать этого. На самом деле он просто съездил в Великобританию, Францию и Италию на три недели и еще две недели посвятил отдыху в компании с винцом и шашлычком.
Итак, мне не следовало рассчитывать на сказочные богатства, которые я сам себе наобещал, но все-таки было приятно вернуться в АПО. Разум кипел от переполнявших его все эти девять месяцев нереализованных идей, которые явились ко мне незваными гостями. Я чувствовал себя совершенно свободным, потому что брат теперь жил вместе с Джо.
Я не знал, чем именно займусь, но верил, что у меня все получится.
«Пипл» и «Пикчер» были в опасности. Цензорский комитет издал в 1999 году новые рекомендации, в соответствии с которыми АПО приняло решение перейти к так называемой политике «единственной складки».
Цензоры постановили, что в свободно продающемся журнале можно печатать изображение женской груди, лобковой области и полового члена в расслабленном состоянии, но теперь каждая фотография могла быть запрещена, если имела «яркий генитальный акцент» или была «сексуального характера с изображением половых органов». На практике это означало, что расслабленный половой член можно показывать во всей его красе, но если на фотографии виднелись малые половые губы, то их следовало ретушировать. Поэтому некоторые модели были подвергнуты обязательной клиторидэктомии, а их наружные половые органы залечены до единственной складки. После этого журналы стали недостаточно откровенными и перестали выполнять одну из самых важных своих социальных функций – устранение тайны и страха.
Периодически в журналы приходили письма от женщин, которых беспокоило строение их собственных половых органов – они смущались тем, что у них было ровно в два раза больше половых губ, чем у наших моделей. Это стало основанием для новой волны противостояния, в котором «Пипл» и «Пикчер» выступали в качестве защитников истинного образа женского тела и утверждали, что дискриминационные цензорские установки смущали женскую часть населения.
АПО продолжало борьбу, потому что цензоры занимали явно более жесткую позицию именно по отношению к его журналам: им запрещалось иметь на своей обложке даже намек на ареолу соска, тогда как импортная «Афиша» и «художественные» журналы вроде «Блэк энд уайт» могли печатать там женщин с обнаженной грудью. Все было в порядке, если только соски не предназначались рабочему классу.
Цензорский комитет запретил использование на обложках слов вроде «задница», «мохнатка» или «трахать», а также «стояк», «корень» или «лобок». Запретили использовать даже слово «нунга» – неологизм, введенный в общее употребление журналом «Секстра», потому что, хотя цензоры и не знали наверняка, что именно оно обозначало, они догадывались, в каком значении его использовали в журнале.
Тогда же цензорский комитет предпринял идиотскую попытку заставить «Австралийский женский форум» несколько приглушить яркость сексуальных фантазий в письмах их читателей, что в конечном счете способствовало закрытию журнала. (Хелен Внук, последний редактор «Форума», подробно описывает хронику противостояния с цензорами в своей книге «Оторванные».)
В некоторых штатах «Пипл» и «Пикчер» присвоили первую категорию, после чего их стали продавать только в непрозрачных полиэтиленовых пакетах, через которые было видно только название. По мере того как журналы становились чище и сложнее для восприятия, Интернет становился все грязнее, дешевле и доступнее. Любой мужчина с эрекцией и утраченным воображением скорее нашел бы удовлетворение в бесплатных картинках из киберпрост-ранства, чем в наших нейтральных моделях без сосков на обложке и влагалищ внутри.
Продажи падали, вместе с ними снижался и доход от рекламы. Бум продаж видео по почте прошел, индустрия секса по телефону, которая пришла ему на смену, вымирала. Платный секс по телефону родился как вид работы на дому. Женщина, чаще всего живущая в Мельбурне или на Золотом Побережье, работала в комфортных условиях собственной квартиры, пока мужчина на другом конце провода мастурбировал в комфортных условиях своего жилища. Если женщина шла за покупками или обедала, мужчине приходилось подождать.
Технология номера 0055 впервые появилась в начале девяностых. Там чаще всего использовали магнитофонные записи разговоров о сексе, но звонивший мог поговорить и с настоящими женщинами. Операторы оценивали свои услуги довольно высоко – четыре доллара в минуту, – и итоговая сумма приходила абоненту вместе с телефонным счетом за месяц. Подобные конторы росли и развивались, принимали на работу все больше старушек, которые косили под молодых, толстые косили под тонких, уставшие – под возбужденных, и все как одна в деталях описывали свое нижнее белье и рассказывали, как они хотели орального секса. Телефонные центры раз и навсегда вывели из игры домашние линии, потому что в центрах ни один звонок не оставался без ответа. Даже если все работницы были заняты, система автоматически переключала звонившего какой-нибудь женщине.
Секс по телефону был пороком без жертвы, безопасной проституцией в эру СПИДа, но его очень часто критиковали люди, которым больше нечем было заняться. Независимый сенатор Брайан Харрадин сказал, что поддержит Джона Ховарда, только если правительство одобрит его систему обязательной регистрации в телефонных компаниях всех любителей домашнего онанизма. После этого услугой могли воспользоваться только обладатели специального кода и вся индустрия обвалилась в одночасье. АПО яростно боролось за своих рекламодателей и всячески пыталось представить их как совершенно необходимые организации, предоставляющие австралийским женщинам столь необходимую им занятость.
Тогда этот бизнес переместился в офшорные зоны и переключился на номера 0011. Прибыль снизилась, а в некоторых африканских государствах запретили вывоз денежных средств в Австралию. Где-то к 2000 году короткая жизнь австралийской службы секса по телефону оборвалась и наши журналы потеряли более тысячи страниц рекламы, которая стоила более двух миллионов долларов.
«Пикчер» и «Пипл» подвергались постоянному давлению. Меценат и любитель оперы Джей не очень-то сильно хотел, чтобы его имя ассоциировалось с порнографией, и стал все чаще задавать риторические вопросы вроде «А не пора ли нам прикрыть эту лавочку? А не прикупить ли нам в придачу к этим журналам парочку публичных домов?». Он был бы рад продать издания, несмотря на то что они до сих пор приносили прибыль. Но ни один человек с деньгами, достаточным опытом и энтузиазмом не продемонстрировал желание продолжить этот бизнес.
Сами журналы были уже не те, что раньше. Никто не мог справляться с обязанностями редактора «Пикчер» лучше Брэда, а неповторимый дух журналистики испарился сразу же после ухода Пола Туи, который в 1999 году перешел в журнал «Австралиец».
АПО пришлось пережить небольшой внутренний скандал, причиной которого стала ошибка с подписными индексами: несколько сотен подписчиков журнала для молодых родителей «Практическое воспитание» получили вместо него «Пикчер премиум», который распространялся как журнал первой категории.
В АПО говорили о судьбе «Пикчер» и «Пипл» не иначе как о «спланированном падении», в силу чего успех «Ральфа» приобрел особое значение как для Брэда, так и для всей компании. Карл отдал журналу всего себя. Он пригласил новых авторов, создал фантастическую колонку Ивонны Фирмин, которая вскоре стала самой популярной в журнале, начал выпускать ежегодное приложение «Секс и деньги». Ему часто бывало нелегко, например, когда Софи Фолкнер – модель, прославившая бюстгальтеры «Вандербра», – в последний момент отказалась сниматься, поэтому для майской обложки 2000 года Карлу пришлось использовать сомнительного качества рекламную фотографию. Я вернулся в Австралию, как раз когда вышел выпуск с Софи Фолкнер, продававшийся из рук вон плохо.
К сожалению, стремление «Ральфа» смешить читателей постепенно угасло: Карл не был очень смешным человеком – таким, каким был я. Некоторые материалы скатились до уровня бульварной прессы, содержание больше соответствовало рекламному, чем журнальному жанру. Например, Майкла Палина спросили, одинаково ли принимали его шоу зрители в Великобритании и России. Ответ на такой вопрос, очевидно, мог бы заинтересовать небольшую группу социологов, проводящих сравнительные исследования зрительских аудиторий. Это были просто слова, которыми заполняли пространство журнала – возврат к недожурналистике был неминуем. Брэд попросил Эша написать путеводитель по всем островам Южной части Тихого океана, а он побывал лишь на двух из них. Внештатный писатель, который никогда в жизни не бывал в Дубайях, сдал статью, в которой сообщал, что во всем эмирате не было ночной жизни. На самом же деле там есть больше трех сотен баров, и однажды я переползал из одного в другой до трех ночи.
АПО отказалось от моей тактики одновременного выпуска журнала с «Эф-эйч-эм», позволив тем самым нашим конкурентам вновь выйти вперед по продажам. В стране оставалось несколько тысяч верных читателей мужских журналов – чаще всего «Макса» или «Джи-кью», – когда им приходи,! черед выбирать себе новый журнал, они чаще всего переходили на «Эф-эйч-эм». И мне даже не требовалось смотреть на конкурирующее издание, чтобы понять почему: было достаточно взвесить его – он вырос на тридцать две страницы, в то время как «Ральф» остался прежним. Любой читатель, зайдя в магазин и обнаружив там два похожих журнала, практически в ста процентах случаев выбрал бы тот, который был на пятнадцать процентов толще.
Другой важнейшей проблемой по-прежнему оставалась Новая Зеландия. «Ральф» даже не отсылал туда столько экземпляров, сколько «Эф-эйч-эм» умудрялся продавать (мы поставляли пятнадцать тысяч, а они продавали двадцать, для этого им, вероятно, требовалось доставить туда все тридцать тысяч). Брэд взял меня на работу консультантом и пригласил на встречу с Джеем и его помощником Дэвидом Гарднером. На этом совещании я высказал предположение, что нам нужно либо поменять представителя в Новой Зеландии, либо начать выпуск специального новозеландского издания, а лучше – и то и другое. Меня попросили подумать еще, но я только и делал, что пытался найти выход из сложившейся ситуации. После встречи я отослал им по электронной почте письма, в которых признавался, что та форма, которую они избрали для общения, была мне очень неприятна. Больше Брэд никогда не приглашал меня на встречи, но мне разрешили попробовать сделать новозеландский журнал.
Брэд улетел в Лондон и оставил меня на пять недель исполняющим обязанности издателя «Ральфа», а заодно и «Пикчер» с «Пипл». Последние, как он меня заверил, могли сами о себе позаботиться, и я решил сконцентрироваться на «починке» «Ральфа». Но ни один из журналов не мог позаботиться о себе, так как в прессе началось обсуждение «единственной складки», и, улетая в Лондон, Брэд оставил меня разбираться с этой проблемой. Я даже не знал, что такая проблема существовала. Ее в действительности не было; как правило, для дизайнера не составляло труда найти изображение, на котором малые половые губы не были бы видны. Я не собирался появляться на телеэкране, потому что не хотел изображать негодование по этому поводу, а вместо себя отправил Карли. У нее хотя бы были половые губы.
Самым простым способом реанимировать журнал было поместить на обложку Анну Курникову. «Аннадзор» до сих пор оставался одним из самых популярных разделов журнала. Сотни австралийских мужчин гадали, как Анна выглядит в нижнем белье, а некоторые задумывались и о большем. Мы не могли даже рассчитывать на фотосессию с участием Анны, агенты которой, как нам казалось, должны были ненавидеть «Ральф», особенно после того как мы затеяли кампанию, чтобы отговорить ее выходить замуж за Сергея Федорова. Новое приложение «Сто одна самая сексуальная женщина мира» (на одну больше, чем у «Эф-эйч-эм») стало годовым бестселлером, поэтому я решил, что настала пора выпустить «Книгу Анны» – подборку фотографий сто одной самой сексуальной женщины мира, каждая из которых была Анной Курниковой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36