Очень помогает в канализации.
Отто задумался. Басс заметил, что немец даже не притрагивался к гамбургерам.
— Однажды я был на экскурсии в Старой Европе, в Мюнхене. — неожиданно быстро заговорил Отто. — Там на кладбище есть такая комнатка сторожа… Знаешь, в XIX веке многие боялись, что их похоронят заживо. В этой сторожке висят колокольчики, и от каждого тянется верёвочка в какую-нибудь могилу.
Басс поперхнулся.
— Ты это к чему?
— Тисима мне сказал, что ты кладбищенские искины ремонтируешь.
— Ну, было дело… Случайная работа.
— А ты когда-нибудь видел могилы преступников?
Басс отложил гамбургер.
Это уже серьёзно. Он слышал истории на эту тему. Истории очень противоречивые. И проверять их не особенно хотелось. Даже попытка взлома Нового Арлингтона доставила ему в своё время кучу неприятностей. А ведь похороненные там политики и военные не считаются преступниками. Просто их искины проходят жёсткое редактирование, перед тем как попасть на кладбище.
— Ты имеешь в виду могилы людей, которых запрещено хоронить с искинами? Конечно, видел. Куда деваются их искины, я не знаю. Говорят, их стирают. А что, твой червяк… у него был такой искин?
— Хуже. У него была… Не знаю даже, как объяснить. В одной из тех печенин, что я перевозил, были скрипты полицейской системы под названием «Ригель». Это тоже искин, в базе которого… ну, общие черты поведения всех известных преступников.
— Персональные профили, — кивнул Басс. — Поэтому искины преступников и не попадают на кладбище. Чтобы кто-нибудь не повторил… Погоди, это тебе червяк рассказал?
— Он, он! Когда мы с ним счёт открывали, он мне подсказывал, как лучше делать. Потому что у него были все эти — как ты сказал? портфели?…
— Профили. — Басс попытался вспомнить что-нибудь из спецкурса криминальной психиатрии. — К примеру, бывает географическое профилирование. Чем дальше преступник отъехал от дома, тем тяжелее преступление.
— Да-да-да! А у этого Ригеля были и эмоциональные профили преступников, и электронные, и все прочие. Только он не повторял чужие преступления. Наоборот, он делал такие вещи, которые не попадают ни в какой известный профиль! Даже для передвижения по Сети у него были какие-то… «вычитающие» алгоритмы, что ли? Ты знаешь, что это такое?
— Только в самом примитивном приложении, — покачал головой Басс. — Для стеганографии. Скажем, ты посылаешь кому-то текст. Но основное, скрытое сообщение содержится не в словах, а в пробелах между ними. Число пробелов в одной строке — один символ, число пробелов в другой — следующий символ. Наверное, при больших объёмах данных так можно спрятать и скрипт целого распределённого искина.
«Это даже покруче будет, чем та нетварь, которая в Музее обитает, — добавил Басс про себя. Если он весь состоит из обрывков пустоты, а не из обрывков кода, его не засечёшь так запросто. За такую шкурку Марек бы у меня поплясал…».
Его собственный Червь Счастья опять побледнел на фоне того богатства, которое немец спустил в унитаз. Аппетит пропал, настроение вернулось к творческому пессимизму: скальпель интеллекта снова заработал. «Ещё неизвестно, взломал бы ты этого Ригеля или он тебя, — заметил внутренний собеседник. — Займись-ка лучше собственными червями.»
— Ладно, мне пора. — Басс резко встал и направился к вентиляционному тоннелю. Отто бросился наперерез, схватил за локоть.
— Так ты мне ничего не посоветуешь?
Советовать было нечего. В каком виде ленточный искин мог бы вернуться, если бы выжил? Гадать без толку. Поможет ли ассоциативный тест, которому Отто научился у японца? Басс вытащил из кармана «волшебный календарь». На экранчике снова горел стишок про зверей. А ведь если календарь составлен искином…
— Ты не очень-то надейся на игры со стишками, — наконец произнёс он.
— А как же мне… Он ведь может и человеческое тело захватить!
— Чушь. Даже если он выжил… Я бы на его месте в Сеть свалил, там диким искинам раздолье.
— Ну а вдруг? Если он вернётся, как я его отличу от человека?
Басс задумался. Глядя на Отто, очень хотелось сказать, что кроме тонкого ассоциативного мышления, человека отличает от машины лишь занудство.
Хотя нет, искин тоже может зациклиться на какой-нибудь задачке. Будет снова и снова искать недостающие данные, или кричать о том, что превышен лимит памяти в 2048 терабайт… А человек в такой ситуации скорее проявит неисправимый идиотизм, свяжет обрывки логической цепочки самым быстрым, самым глупым из всех возможных выводов, так что все вокруг обхохочутся.
Обхохочутся? Хм-м, а ведь это и есть отличительная реакция. Чисто человеческая, совершенно нелогичная — ну чему тут радоваться, если концы с концами не сходятся? Но человек смеётся, потому что именно так он мобилизует ресурсы мозга! Тот, кто при встрече с непонятным лёг и заплакал — тот давно уже вымер.
— Отличать можно по вкусу! — с серьёзным видом заявил Басс. — Помнишь, как у нас в институте искусственную кровь отличали? Вкус, как у настоящей, а радости никакой.
На лице Отто отразилась напряжённая работа мысли.
— Ты имеешь в виду биометрики? Инстинктивные реакции?
«Баг меня зарази, я опять забыл об этом», подумал Басс.
Если бы отсутствие у Отто чувства юмора приводило только к непониманию шуток, это было бы ещё терпимо. Но его серьёзность порой становилась просто заразительной и озадачивала самих шутников, открывая в их подколках совершенно неожиданные грани.
Как-то раз, ещё в институте, знакомые медички пристали к Отто с вопросом, что лучше — любить или быть любимым. Они явно собирались повеселиться, наблюдая, как их фривольные шутки смутят нелюдимого немца. Отто же без всякого смущения ответил, что любить самому конечно лучше, поскольку мозг влюблённого выделяет эндорфины, улучшающие самочувствие. В то время как человек, которого любит кто-то другой, лишён подобной тонизации и вынужден прибегать к помощи дополнительных средств. Ни одна из девушек, окруживших в тот момент немца, не смогла засмеяться — столь глубок и в то же время очевиден был его ответ.
Может, в этой заразительной серьёзности и состоял секрет выживания людей вроде Отто? Дарвин явно свалял дурака, игнорируя идею симбиоза. Может, тот, кто при встрече с неведомым впадал в депрессию, действительно вымер. Но тот, кто в этих случаях начинал доставать окружающих своим занудством… Даже если сейчас уйти, вопросы Отто все равно будут крутиться в голове.
Биометрический тест? Ну да, человека лучше всего отличает от машины именно биология. Но сколько сейчас людей с самыми разными имплантами и генетическими переделками! Взять того же Тисиму и его жаберных соотечественников. Зелёная кровь морских червей, пониженная температура за счёт замедления метаболизма. Лягушачья кожа, дельфиньи глаза с дырявыми зрачками… Не говоря уже об особенностях дыхания.
Вот если совместить биометрический тест с лингвистическим… Память тут же подбросила яркую картинку из прошлого: пьяные русские отпихивают от себя роботов и полицейских, выкрикивая загадочное слово «нетро», которое все знают, но никто не понимает. А потом один из них, сидя на тротуаре, неожиданно связно объясняет Бассу феномен нейроблоков — особых паттернов мозговой активности, которые возникают у скриптунов от долгой работы с искинами. Басс даже присел тогда рядом на расстеленную ряс-палатку русского, и они ещё целый час обсуждали методы борьбы с этими нейроблоками, делающими людей похожими на машины.
— Тест Тюрина… — начал Басс, но тут же осёкся.
Шитый Баг! Отто не пьёт! Да и сам Басс завязал, с тех пор как стал летать на скате. Хороши они будут, если станут алкоголиками по прихоти какого-то ленточного червя!
К тому же у русских, давно практикующих такие тесты, наверняка уже выработался иммунитет. А японцы, наоборот, с полстакана напиваются до белых хризантем.
…тебе не подходит, — закончил он после паузы. — Так что продолжай пока тестировать своими поэтическими играми. А ещё лучше — играй в Го.
— Но я не умею… Может, лучше шахматы?
— Шахматами выявляют евреев-аутистов, а не искины. Спроси у Тисимы, он тебе объяснит разницу. И научит играть заодно. Все японские мусорщики умеют играть в Го.
Из тоннеля повеяло сыростью. Басс прислушался. Так и есть — снаружи шёл санитарный дождь. Теперь придётся не только лететь, но и плыть: некоторые из вентиляционных тоннелей Горы служили ещё и водостоками.
— Тисима в последнее время редко бывает, — вздохнул Отто. — Говорят, у побережья Японии-17 появились медузы размером со стиральную машину.
— Ничего удивительного. Сами японцы — это люди размером с холодильник.
Отто снова наморщил лоб, не врубаясь. «Бесполезно», подумал Басс. Он быстро лёг на скат, придал лицу самое оптимистичное выражение и обернулся к Отто.
— Ты, главное, не паникуй. Сдох он скорей всего.
Отто вяло улыбнулся.
— Спасибо, Базель… Вот поболтал с тобой, вроде и полегче стало. Слушай, а долго учиться?
— Чему?
— В Го играть.
— До третьего дана дойдёшь и хватит, — уклончиво ответил Басс. И не дожидаясь, пока Отто закроет люк, рванул вперёд по тоннелю.
Обернулся он лишь на развилке. Залитая пластиком решётка светилась позади мелкими розовыми клетками, как игральная доска с оборванными краями.
Из тоннеля, ведущего наверх, полилась мыльная вода с любимым запахом старой мэрши.
«Убивал бы этих органических дизайнеров». Басс закрыл глаза, перевёл скат в режим автопилота и попытался внушить себе, что он — термит в своей естественной среде обитания.
Увы, слиться с окружающим миром и ощутить его гармонию в этот раз не удалось. Воображение упорно рисовало задний проход кита, обожравшегося кувшинкой лекарственной.
ЛОГ 15 (ВЭРИ)
Соловьиная трель киба умолкла, а противный ребёнок все орал и орал.
Судя по отсутствию других звуков, никаких серьёзных последствий авария не имела. Силовые экраны смягчили удар, но теперь все стояли в пробке. Торопливого идиота, который решил прорваться вперёд на ручном управлении, спровоцировал столкновение двух других кибов и врезался в знак «Сбросьте скорость!», уже вытащили из машины. Над чёрным веретеном его «мито-хонды» кружили два полифема дорожной полиции.
Вэри закрыла глаза, собираясь поспать ещё. Куда там! Убаюкивающее покачивание машины прекратилось из-за остановки — зато хищный вой ребёнка, сидящего впереди, вгрызался в мозги как палладиевый бур. Да ещё эта боль в низу живота, как будто решила подпеть…
А каким простым кабинетным бездельем казалась позиция старшей феи со стороны! Столько сил, столько нервов было потрачено, чтобы добраться до этой должности! Поучиться у Кои? Да пожалуйста, лишь бы только подальше от утомительной персональной работы с клиентами. Правда, эти сектантки чуть не угробили юную фею своими курсами по развитию памяти, невербальной коммуникации и всяких техник внушения… Ну и что, это все? Теперь можно занять кабинет управляющей и положить усталые ножки на стол?
Как бы не так! Секта Кои — лишь ещё одна ширма. Положила ножки на стол, а что толку? Голова все равно в работе целыми днями, благодаря Артели и Третьему Глазу, этому недремлющему спруту на затылке. Знали бы младшие феи, завидующие старшим… Какая уж тут беззаботная жизнь, если после целой недели такой утомительной штопки тебя вызывают на следующую в пять утра в воскресенье!
А ещё это глупый служебный роман… Без него хоть успела бы выспаться.
Нет, сама работа сделана на совесть. Особенно если учесть, что дыры, связанные с энками, относятся к разряду тяжёлых. Марта как-то рассказывала, что в былые века такие проблемы вызывало почти любое устное творчество, от эпосов до анекдотов. Но с развитием литературы, и особенно с её переходом в цифровой формат, эта форма прошивки стала более-менее управляемой. А теперь, с лицензированной наротерапией, и подавно. Язык — поистине магическая сила, когда большинство людей не умеют им пользоваться.
Энки и танки — дело другое. Старые, грубые и массовые формы прошивки, которые до сих пор не снимаются с производства из-за одной только дешевизны. И если в ментальных войнах танка ещё напоминает по действию стрелковое оружие ближнего боя, то энка — настоящая ковровая бомбардировка. Не успеешь и оглянуться, как она уже гремит по всем континентам, записанная в тысячи устройств, от музыкальных чайников до музыкальных пистолетов.
Неудивительно, что за любой мелодией с таким потенциалом идёт охота. При этом, однажды выпущенная на свободу, энка накрепко зависает в ушах миллионов людей. Так что если кто-то разок использует сильную энку для продвижения незначительного товара, её уже не остановишь, не сохранишь для более важной прошивки, вроде выборов в Конвент.
Для искинов-ткачей Артели в общем-то не проблема засечь такую мелодию ещё в первичном Сырьё. Выкопал ли кто старинные ноты, перевёл ли в музыку сетевой трафик или генный код СПИДа — все моментально ловится. Но одной зачисткой Сети тут не обойдёшься. Ведь всегда остаются люди, у которых мелодия вертится в голове. И хорошо, если речь идёт об одном композиторе. А вот если энка уже пошла по рукам перекупщиков…
«Ладно-ладно, нечего хвалиться», — оборвала себя Вэри. К тому времени, как её перебросили на Дело Морской Песни, над этой дырой уже изрядно поработали. Злополучную энку перекупил модельер из предвыборного штаба мэрши, и сам начал штопку. За ним и исправлять-то практически не пришлось. Один музыкант переел психоделического сыра, другого убило ударом тока в язык — «нарушение техники безопасности при работе с экспериментальным инструментом». Выступавшая с ними певичка в те же дни повстречала мужчину своей мечты и оставила шоу-карьеру ради тихого семейного счастья на необитаемом острове. От всех этих событий у менеджера развалившейся группы случился нервный срыв, но хороший курс амнестической терапии помог ему снова воспрять духом и заняться по-настоящему прибыльным бизнесом — торговлей недвижимостью на Луне.
Самой Вэри оставалось лишь поработать с людьми мэрши. Их старую калошу все равно бы переизбрали, сильная энка им была ни к чему. И хотя руководитель предвыборной кампании работал младшим модельером Артели, ниточки его личных амбиций выглядели слабовато. На всякий случай стоило подлатать паренька.
Может быть, из-за лёгкости этой штопки она и спорола такую глупость в финале? На худой конец, ограничилась бы сетевым флиртом… Так нет же, захотелось по-настоящему! Видно, слишком манил разгульный образ руководителя, что сложился во время работы в добреле. Так и виделось — Ванда-Длинные-Рукава, забросив на стол свои загорелые спицы, откровенничает с полоротыми младшими феями:
«Что вы, девочки, ну какой там „единственный“! Либо это „мужчина для верха“, либо „для низа“. Все в одном никогда не бывает, вот и заводишь как минимум пару. Что-что, имена перепутала? Ой да, они ужасно не любят, если их чужим именем назовёшь… Но это же как две нитки вдеть! Используйте общее прозвище для обоих. „Зайчик“, например, или „милый“. Да что я вам буду рассказывать — пару лет поработаете в нашем добреле, сами научитесь легко перестраиваться под любого.»
А ведь ты прекрасно видела, шпилька, как бедняжке Ванде пришлось перекраивать собственную модель. Коренастого парня из бара «Клевер» она поначалу держала за жеребца. Ох, как же она обалдела, когда молчаливый бармен-ирландец ловко срезал её в какой-то умной дискуссии — бывший врач не хуже неё разбирался в старинной литературе! Это было прямо как выстрел из тазера в нежный таз белокурой польки! Оказалось, что в этом парне вполне сочетаются и «мужчина для верха», и «мужчина для низа», а пристрастие к амнестической терапии позволяет ему забывать симпатичную Ванду после каждой встречи и совершенно не западать на её загорелые спицы.
Вот и ты завела себе «два в одном», идиотка. И делать-то ничего не пришлось. Модельер из мэрского штаба, цепкий живчик, все пять дней совместной работы зазывал к себе на футон, чтоб предаться «беспроводным удовольствиям». А тем временем его подчинённый, самый модный поэт континента, всю неделю забрасывал её танками — я мол, вырву себе все ногти ради беглого взгляда на ваш дзабутон…
Только все это было, пока она с этой парочкой через Сеть флиртовала. Пока наша тупая шпилька не вообразила, что дело практически сшито и можно немного расслабиться. Надо было просто послать туда младшую феечку для последней прошивки, а самой получить удовольствие одним из сотни других, проверенных способов. Но ей видите ли, романтики захотелось. Праздника хризантем с ледяными фонариками. Вот и согласилась, дурёха, провести ночь с мужчинами.
А наставница предупреждала: не прикалывайся так, шпилька, никогда не притачивай личную жизнь к работе. Ах, Марта, Марта, хитрая ведьма, ну куда же ты подевалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Отто задумался. Басс заметил, что немец даже не притрагивался к гамбургерам.
— Однажды я был на экскурсии в Старой Европе, в Мюнхене. — неожиданно быстро заговорил Отто. — Там на кладбище есть такая комнатка сторожа… Знаешь, в XIX веке многие боялись, что их похоронят заживо. В этой сторожке висят колокольчики, и от каждого тянется верёвочка в какую-нибудь могилу.
Басс поперхнулся.
— Ты это к чему?
— Тисима мне сказал, что ты кладбищенские искины ремонтируешь.
— Ну, было дело… Случайная работа.
— А ты когда-нибудь видел могилы преступников?
Басс отложил гамбургер.
Это уже серьёзно. Он слышал истории на эту тему. Истории очень противоречивые. И проверять их не особенно хотелось. Даже попытка взлома Нового Арлингтона доставила ему в своё время кучу неприятностей. А ведь похороненные там политики и военные не считаются преступниками. Просто их искины проходят жёсткое редактирование, перед тем как попасть на кладбище.
— Ты имеешь в виду могилы людей, которых запрещено хоронить с искинами? Конечно, видел. Куда деваются их искины, я не знаю. Говорят, их стирают. А что, твой червяк… у него был такой искин?
— Хуже. У него была… Не знаю даже, как объяснить. В одной из тех печенин, что я перевозил, были скрипты полицейской системы под названием «Ригель». Это тоже искин, в базе которого… ну, общие черты поведения всех известных преступников.
— Персональные профили, — кивнул Басс. — Поэтому искины преступников и не попадают на кладбище. Чтобы кто-нибудь не повторил… Погоди, это тебе червяк рассказал?
— Он, он! Когда мы с ним счёт открывали, он мне подсказывал, как лучше делать. Потому что у него были все эти — как ты сказал? портфели?…
— Профили. — Басс попытался вспомнить что-нибудь из спецкурса криминальной психиатрии. — К примеру, бывает географическое профилирование. Чем дальше преступник отъехал от дома, тем тяжелее преступление.
— Да-да-да! А у этого Ригеля были и эмоциональные профили преступников, и электронные, и все прочие. Только он не повторял чужие преступления. Наоборот, он делал такие вещи, которые не попадают ни в какой известный профиль! Даже для передвижения по Сети у него были какие-то… «вычитающие» алгоритмы, что ли? Ты знаешь, что это такое?
— Только в самом примитивном приложении, — покачал головой Басс. — Для стеганографии. Скажем, ты посылаешь кому-то текст. Но основное, скрытое сообщение содержится не в словах, а в пробелах между ними. Число пробелов в одной строке — один символ, число пробелов в другой — следующий символ. Наверное, при больших объёмах данных так можно спрятать и скрипт целого распределённого искина.
«Это даже покруче будет, чем та нетварь, которая в Музее обитает, — добавил Басс про себя. Если он весь состоит из обрывков пустоты, а не из обрывков кода, его не засечёшь так запросто. За такую шкурку Марек бы у меня поплясал…».
Его собственный Червь Счастья опять побледнел на фоне того богатства, которое немец спустил в унитаз. Аппетит пропал, настроение вернулось к творческому пессимизму: скальпель интеллекта снова заработал. «Ещё неизвестно, взломал бы ты этого Ригеля или он тебя, — заметил внутренний собеседник. — Займись-ка лучше собственными червями.»
— Ладно, мне пора. — Басс резко встал и направился к вентиляционному тоннелю. Отто бросился наперерез, схватил за локоть.
— Так ты мне ничего не посоветуешь?
Советовать было нечего. В каком виде ленточный искин мог бы вернуться, если бы выжил? Гадать без толку. Поможет ли ассоциативный тест, которому Отто научился у японца? Басс вытащил из кармана «волшебный календарь». На экранчике снова горел стишок про зверей. А ведь если календарь составлен искином…
— Ты не очень-то надейся на игры со стишками, — наконец произнёс он.
— А как же мне… Он ведь может и человеческое тело захватить!
— Чушь. Даже если он выжил… Я бы на его месте в Сеть свалил, там диким искинам раздолье.
— Ну а вдруг? Если он вернётся, как я его отличу от человека?
Басс задумался. Глядя на Отто, очень хотелось сказать, что кроме тонкого ассоциативного мышления, человека отличает от машины лишь занудство.
Хотя нет, искин тоже может зациклиться на какой-нибудь задачке. Будет снова и снова искать недостающие данные, или кричать о том, что превышен лимит памяти в 2048 терабайт… А человек в такой ситуации скорее проявит неисправимый идиотизм, свяжет обрывки логической цепочки самым быстрым, самым глупым из всех возможных выводов, так что все вокруг обхохочутся.
Обхохочутся? Хм-м, а ведь это и есть отличительная реакция. Чисто человеческая, совершенно нелогичная — ну чему тут радоваться, если концы с концами не сходятся? Но человек смеётся, потому что именно так он мобилизует ресурсы мозга! Тот, кто при встрече с непонятным лёг и заплакал — тот давно уже вымер.
— Отличать можно по вкусу! — с серьёзным видом заявил Басс. — Помнишь, как у нас в институте искусственную кровь отличали? Вкус, как у настоящей, а радости никакой.
На лице Отто отразилась напряжённая работа мысли.
— Ты имеешь в виду биометрики? Инстинктивные реакции?
«Баг меня зарази, я опять забыл об этом», подумал Басс.
Если бы отсутствие у Отто чувства юмора приводило только к непониманию шуток, это было бы ещё терпимо. Но его серьёзность порой становилась просто заразительной и озадачивала самих шутников, открывая в их подколках совершенно неожиданные грани.
Как-то раз, ещё в институте, знакомые медички пристали к Отто с вопросом, что лучше — любить или быть любимым. Они явно собирались повеселиться, наблюдая, как их фривольные шутки смутят нелюдимого немца. Отто же без всякого смущения ответил, что любить самому конечно лучше, поскольку мозг влюблённого выделяет эндорфины, улучшающие самочувствие. В то время как человек, которого любит кто-то другой, лишён подобной тонизации и вынужден прибегать к помощи дополнительных средств. Ни одна из девушек, окруживших в тот момент немца, не смогла засмеяться — столь глубок и в то же время очевиден был его ответ.
Может, в этой заразительной серьёзности и состоял секрет выживания людей вроде Отто? Дарвин явно свалял дурака, игнорируя идею симбиоза. Может, тот, кто при встрече с неведомым впадал в депрессию, действительно вымер. Но тот, кто в этих случаях начинал доставать окружающих своим занудством… Даже если сейчас уйти, вопросы Отто все равно будут крутиться в голове.
Биометрический тест? Ну да, человека лучше всего отличает от машины именно биология. Но сколько сейчас людей с самыми разными имплантами и генетическими переделками! Взять того же Тисиму и его жаберных соотечественников. Зелёная кровь морских червей, пониженная температура за счёт замедления метаболизма. Лягушачья кожа, дельфиньи глаза с дырявыми зрачками… Не говоря уже об особенностях дыхания.
Вот если совместить биометрический тест с лингвистическим… Память тут же подбросила яркую картинку из прошлого: пьяные русские отпихивают от себя роботов и полицейских, выкрикивая загадочное слово «нетро», которое все знают, но никто не понимает. А потом один из них, сидя на тротуаре, неожиданно связно объясняет Бассу феномен нейроблоков — особых паттернов мозговой активности, которые возникают у скриптунов от долгой работы с искинами. Басс даже присел тогда рядом на расстеленную ряс-палатку русского, и они ещё целый час обсуждали методы борьбы с этими нейроблоками, делающими людей похожими на машины.
— Тест Тюрина… — начал Басс, но тут же осёкся.
Шитый Баг! Отто не пьёт! Да и сам Басс завязал, с тех пор как стал летать на скате. Хороши они будут, если станут алкоголиками по прихоти какого-то ленточного червя!
К тому же у русских, давно практикующих такие тесты, наверняка уже выработался иммунитет. А японцы, наоборот, с полстакана напиваются до белых хризантем.
…тебе не подходит, — закончил он после паузы. — Так что продолжай пока тестировать своими поэтическими играми. А ещё лучше — играй в Го.
— Но я не умею… Может, лучше шахматы?
— Шахматами выявляют евреев-аутистов, а не искины. Спроси у Тисимы, он тебе объяснит разницу. И научит играть заодно. Все японские мусорщики умеют играть в Го.
Из тоннеля повеяло сыростью. Басс прислушался. Так и есть — снаружи шёл санитарный дождь. Теперь придётся не только лететь, но и плыть: некоторые из вентиляционных тоннелей Горы служили ещё и водостоками.
— Тисима в последнее время редко бывает, — вздохнул Отто. — Говорят, у побережья Японии-17 появились медузы размером со стиральную машину.
— Ничего удивительного. Сами японцы — это люди размером с холодильник.
Отто снова наморщил лоб, не врубаясь. «Бесполезно», подумал Басс. Он быстро лёг на скат, придал лицу самое оптимистичное выражение и обернулся к Отто.
— Ты, главное, не паникуй. Сдох он скорей всего.
Отто вяло улыбнулся.
— Спасибо, Базель… Вот поболтал с тобой, вроде и полегче стало. Слушай, а долго учиться?
— Чему?
— В Го играть.
— До третьего дана дойдёшь и хватит, — уклончиво ответил Басс. И не дожидаясь, пока Отто закроет люк, рванул вперёд по тоннелю.
Обернулся он лишь на развилке. Залитая пластиком решётка светилась позади мелкими розовыми клетками, как игральная доска с оборванными краями.
Из тоннеля, ведущего наверх, полилась мыльная вода с любимым запахом старой мэрши.
«Убивал бы этих органических дизайнеров». Басс закрыл глаза, перевёл скат в режим автопилота и попытался внушить себе, что он — термит в своей естественной среде обитания.
Увы, слиться с окружающим миром и ощутить его гармонию в этот раз не удалось. Воображение упорно рисовало задний проход кита, обожравшегося кувшинкой лекарственной.
ЛОГ 15 (ВЭРИ)
Соловьиная трель киба умолкла, а противный ребёнок все орал и орал.
Судя по отсутствию других звуков, никаких серьёзных последствий авария не имела. Силовые экраны смягчили удар, но теперь все стояли в пробке. Торопливого идиота, который решил прорваться вперёд на ручном управлении, спровоцировал столкновение двух других кибов и врезался в знак «Сбросьте скорость!», уже вытащили из машины. Над чёрным веретеном его «мито-хонды» кружили два полифема дорожной полиции.
Вэри закрыла глаза, собираясь поспать ещё. Куда там! Убаюкивающее покачивание машины прекратилось из-за остановки — зато хищный вой ребёнка, сидящего впереди, вгрызался в мозги как палладиевый бур. Да ещё эта боль в низу живота, как будто решила подпеть…
А каким простым кабинетным бездельем казалась позиция старшей феи со стороны! Столько сил, столько нервов было потрачено, чтобы добраться до этой должности! Поучиться у Кои? Да пожалуйста, лишь бы только подальше от утомительной персональной работы с клиентами. Правда, эти сектантки чуть не угробили юную фею своими курсами по развитию памяти, невербальной коммуникации и всяких техник внушения… Ну и что, это все? Теперь можно занять кабинет управляющей и положить усталые ножки на стол?
Как бы не так! Секта Кои — лишь ещё одна ширма. Положила ножки на стол, а что толку? Голова все равно в работе целыми днями, благодаря Артели и Третьему Глазу, этому недремлющему спруту на затылке. Знали бы младшие феи, завидующие старшим… Какая уж тут беззаботная жизнь, если после целой недели такой утомительной штопки тебя вызывают на следующую в пять утра в воскресенье!
А ещё это глупый служебный роман… Без него хоть успела бы выспаться.
Нет, сама работа сделана на совесть. Особенно если учесть, что дыры, связанные с энками, относятся к разряду тяжёлых. Марта как-то рассказывала, что в былые века такие проблемы вызывало почти любое устное творчество, от эпосов до анекдотов. Но с развитием литературы, и особенно с её переходом в цифровой формат, эта форма прошивки стала более-менее управляемой. А теперь, с лицензированной наротерапией, и подавно. Язык — поистине магическая сила, когда большинство людей не умеют им пользоваться.
Энки и танки — дело другое. Старые, грубые и массовые формы прошивки, которые до сих пор не снимаются с производства из-за одной только дешевизны. И если в ментальных войнах танка ещё напоминает по действию стрелковое оружие ближнего боя, то энка — настоящая ковровая бомбардировка. Не успеешь и оглянуться, как она уже гремит по всем континентам, записанная в тысячи устройств, от музыкальных чайников до музыкальных пистолетов.
Неудивительно, что за любой мелодией с таким потенциалом идёт охота. При этом, однажды выпущенная на свободу, энка накрепко зависает в ушах миллионов людей. Так что если кто-то разок использует сильную энку для продвижения незначительного товара, её уже не остановишь, не сохранишь для более важной прошивки, вроде выборов в Конвент.
Для искинов-ткачей Артели в общем-то не проблема засечь такую мелодию ещё в первичном Сырьё. Выкопал ли кто старинные ноты, перевёл ли в музыку сетевой трафик или генный код СПИДа — все моментально ловится. Но одной зачисткой Сети тут не обойдёшься. Ведь всегда остаются люди, у которых мелодия вертится в голове. И хорошо, если речь идёт об одном композиторе. А вот если энка уже пошла по рукам перекупщиков…
«Ладно-ладно, нечего хвалиться», — оборвала себя Вэри. К тому времени, как её перебросили на Дело Морской Песни, над этой дырой уже изрядно поработали. Злополучную энку перекупил модельер из предвыборного штаба мэрши, и сам начал штопку. За ним и исправлять-то практически не пришлось. Один музыкант переел психоделического сыра, другого убило ударом тока в язык — «нарушение техники безопасности при работе с экспериментальным инструментом». Выступавшая с ними певичка в те же дни повстречала мужчину своей мечты и оставила шоу-карьеру ради тихого семейного счастья на необитаемом острове. От всех этих событий у менеджера развалившейся группы случился нервный срыв, но хороший курс амнестической терапии помог ему снова воспрять духом и заняться по-настоящему прибыльным бизнесом — торговлей недвижимостью на Луне.
Самой Вэри оставалось лишь поработать с людьми мэрши. Их старую калошу все равно бы переизбрали, сильная энка им была ни к чему. И хотя руководитель предвыборной кампании работал младшим модельером Артели, ниточки его личных амбиций выглядели слабовато. На всякий случай стоило подлатать паренька.
Может быть, из-за лёгкости этой штопки она и спорола такую глупость в финале? На худой конец, ограничилась бы сетевым флиртом… Так нет же, захотелось по-настоящему! Видно, слишком манил разгульный образ руководителя, что сложился во время работы в добреле. Так и виделось — Ванда-Длинные-Рукава, забросив на стол свои загорелые спицы, откровенничает с полоротыми младшими феями:
«Что вы, девочки, ну какой там „единственный“! Либо это „мужчина для верха“, либо „для низа“. Все в одном никогда не бывает, вот и заводишь как минимум пару. Что-что, имена перепутала? Ой да, они ужасно не любят, если их чужим именем назовёшь… Но это же как две нитки вдеть! Используйте общее прозвище для обоих. „Зайчик“, например, или „милый“. Да что я вам буду рассказывать — пару лет поработаете в нашем добреле, сами научитесь легко перестраиваться под любого.»
А ведь ты прекрасно видела, шпилька, как бедняжке Ванде пришлось перекраивать собственную модель. Коренастого парня из бара «Клевер» она поначалу держала за жеребца. Ох, как же она обалдела, когда молчаливый бармен-ирландец ловко срезал её в какой-то умной дискуссии — бывший врач не хуже неё разбирался в старинной литературе! Это было прямо как выстрел из тазера в нежный таз белокурой польки! Оказалось, что в этом парне вполне сочетаются и «мужчина для верха», и «мужчина для низа», а пристрастие к амнестической терапии позволяет ему забывать симпатичную Ванду после каждой встречи и совершенно не западать на её загорелые спицы.
Вот и ты завела себе «два в одном», идиотка. И делать-то ничего не пришлось. Модельер из мэрского штаба, цепкий живчик, все пять дней совместной работы зазывал к себе на футон, чтоб предаться «беспроводным удовольствиям». А тем временем его подчинённый, самый модный поэт континента, всю неделю забрасывал её танками — я мол, вырву себе все ногти ради беглого взгляда на ваш дзабутон…
Только все это было, пока она с этой парочкой через Сеть флиртовала. Пока наша тупая шпилька не вообразила, что дело практически сшито и можно немного расслабиться. Надо было просто послать туда младшую феечку для последней прошивки, а самой получить удовольствие одним из сотни других, проверенных способов. Но ей видите ли, романтики захотелось. Праздника хризантем с ледяными фонариками. Вот и согласилась, дурёха, провести ночь с мужчинами.
А наставница предупреждала: не прикалывайся так, шпилька, никогда не притачивай личную жизнь к работе. Ах, Марта, Марта, хитрая ведьма, ну куда же ты подевалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60