Рядом появилось ещё несколько таких же головожопых тварей.
Цветок они съели последним.
# # # #
Нормально прорасти удалось только с девятой попытки.
Может быть, их было и больше. Сол запомнил лишь те периоды, когда более-менее приходил в себя. Это было какое-то особое соотношение влажности и температуры, при котором обрывок корня снова оживал. Зрение возвращалось, когда новый росток разворачивался в лист — но до этой стадии ему удалось дожить лишь однажды. Он пророс тогда в огромном дупле и поначалу очень радовался своему убежищу — вот куда ливень уж точно не доберётся! Однако недостаток влаги оказался похуже ливневых вод. Уже засыхая, он все-таки успел дорастить один корешок до края дупла. Видимо, из этого обрывка он и вырос сейчас на новом месте.
Он снова был на земле. С виду место не отличалось от многих других, где ему доводилось прорастать. Нижние части толстых стволов, кочки с высокой травой… Возможно, он уже бывал здесь — просто в этот раз обратил внимание на другие детали.
Как и во время прошлых «посадок», слух вернулся гораздо позже зрения и совершенно с ним не сочетался. Источники звуков словно бы плавали между листьев Сола, но увидеть их так и не удавалось. Сначала Сол, как и раньше, игнорировал эти слуховые галлюцинации, списывая их на ошибку дремастера. Но пережитые приключения заставляли пересмотреть картину мира. Интуиция подсказывала: без качественного скачка он может надолго застрять между крайностями растительного существования — либо бездвижное сидение на одном месте, либо хаотичные перемещения по воле стихии.
Нужны новые ключи. Между тем, окружающий мирок довольно однообразен. И только звуки остаются загадкой. А двигаться в сторону загадочного — одна из лучших стратегий для прохождения дремля.
Через два дня он научился различать в хаосе звуков обрывки мелодий, которые особым образом задевали все его существо. Волнующая музыка всегда доносилась с севера — с самой несолнечной стороны.
Ещё через день, перебирая в памяти все, что касалось музыки, он понял, что это за мелодии.
Полгода назад Кэт подарила ему брелок-телефум. Не прожив и недели с этой игрушкой, постоянно приносящей ароматические послания от подруги, Сол объявил холодную войну пахучему подарочку. Полностью отрубить телефум означало бы обидеть Кэт. Поэтому он лишь попросил Маки найти и загрузить в брелок простенький синестетический конвертер, переводящий запахи в звуки.
Сол так привык к этим музыкальным «приветам», что совершенно позабыл об ароматической основе игрушки. И однажды решил послать Кэт ответный звуковой подарок — прямую трансляцию с концерта губных гитаристов. Конвертер, работающий в обе стороны, исправно перевёл музыку в запах, и уже в таком виде послание отправилось в Кэт. Кто мог знать, что весёленькая мелодия клик-н-скролла обернётся тухлыми яйцами с примесью жжёных волос?
То, что Сол слышал сейчас, было не музыкой, а запахом. И родной аромат звал ответить.
Крупная почка на конце побега лопнула, выпустив на волю большой красный цветок. Из цветка полился мелодичный свист.
Увы, радость открытия вскоре сменилась разочарованием. Так человек, долго слушавший музыку в наушниках, потом с удивлением обнаруживает, что кроме него, никто этой музыки не слышит. Сол хорошо слышал аромат своего цветка внутри бутона, но чувствительные клетки на дальних концах листьев подсказывали, что дальше мелодия распространяется именно так, как распространялся бы слабенький запах. Вместо того, чтобы разлетаться во все стороны, звук тонкой спиралью уплывал на юг — совсем не туда, откуда доносились мелодичные призывы других цветов. Общения не получалось.
Эх, разрастись бы на всю поляну! Сол без проблем определил запах соседней сосны — низкое, пульсирующее гудение, словно кто-то лениво наигрывает на контрабасе. Совсем не громко, зато как мощно! Звук буквально парил в воздухе со всех сторон, и лишь после порыва ветра можно было догадаться, что исходит он от толстого ствола, похожего на небоскрёб.
Сол поднатужился и вырастил ещё четыре цветка.
Как это часто бывает, задумка дала совсем не тот результат, ради которого все затевалось. Утомлённый цветоводством организм требовал немедленной подпитки. Корни потянулись глубже в землю, и один из них упёрся в камень. На вкус камень был кислым.
Новое питательное вещество взбодрило Сола. Он жадно тянул его до тех пор, пока не потерял сознание.
Очнулся он от укуса. Острые жвала, впившиеся в лист, вызвали не столько боль, сколько удивление. За то время, что Сол провёл без сознания, его листья стали такими жёсткими, что он их почти не чувствовал. Цветы пожухли, половина корней отсохла. Среди них был и тот корешок, что дотянулся до кислого камня. Видимо, это и спасло организм от полного отравления.
Но того, кто укусил Сола, это не спасло. Гусеница высоко подняла задницу и помахала ею в воздухе, словно отряхиваясь. Потом медленно сложилась пополам, распрямилась, и продолжая в том же духе, стала слезать с листа. По её передвижениям Сол понял, что все перепутал. То, что он принял за задницу гусеницы, было её невзрачной головой. Настоящая же задница — нагромождение фальшивых рогов и глаз — находилась с другой стороны.
Пока он размышлял, к чему нужна такая маскировка, гусеница спустилась на землю. Там её стало корчить.
Хотя полузасохшие листья сильно ухудшили зрение, Сол сумел разглядеть ещё пару гусениц, пасущихся в траве с южной стороны. Приближаться они не спешили. Сол заключил, что тварей привлёк запах цветов. Но к тому времени, как до него добралась первая гусеница, цветы завяли, и остальные не смогли его найти.
А если бы и нашли… Гусеница, рискнувшая напасть на отравленного Сола, бездвижно валялась у его корней, как маленький гнилой огурец. Изо рта у неё по-прежнему торчал кусок листа. «И так будет с каждым, у кого задница вместо головы!», мстительно резюмировал Сол.
Никогда ещё дождь не приносил ему такого удовольствия, как этой ночью. Сторонясь опасного направления на ядовитый камень, он выпустил несколько новых корней и быстро восстановил силы. Он опять был готов зацвести.
Только стоит ли?…
После дождя музыка, доносящаяся с севера, зазвучала громче прежнего. Сол представил себе, как там, на большой светлой поляне, растёт множество цветов — его собратьев, выросших из других обрывков тех же самых корней. И они так весело сигналят, так упорно зовут его… А вдруг утром ветер подует как раз в ту сторону? Тогда, если он раскроет цветок, до них донесётся его ответ. И может быть, они как-нибудь договорятся?
Но с другой стороны, его мелодия-запах опять привлечёт отвратительных гусениц! Обнаружив, что он больше не ядовит, они с удовольствием сожрут его на завтрак.
Так и не решившись зацвести, Сол заснул.
# # # #
Вопреки поговорке, утро ничуть не упростило ситуацию. Зато вспомнилась шутка знакомого трансактера о том, что близоруким живётся гораздо легче. Восстановленное за ночь зрение позволяло увидеть гораздо больше неприятностей.
Вчера он заметил рядом лишь двух гусениц, не считая той, что сдохла. Сегодня ими кишела вся видимая территория с южной стороны. Чёрные жвала беспрерывно двигались, поглощая траву. За жвалами, словно вагоны за локомотивами, тащились кишкообразные туловища. За ними следом из раскрашенных задниц тянулись длинные нити. Земляные кочки, корни деревьев — все покрылось вуалью блестящей паутины.
В панике Сол начал растить корень в сторону ядовитого камня. Всего ничего, каких-нибудь два сантиметра. Но чтобы проделать даже такой короткий путь, требовалось приличное время. За это время он немного успокоился и оценил ситуацию более трезво.
Гусеницы не спешили атаковать. Вероятно, они просто не замечали его, потому что он больше не цвёл. Так или иначе, армия головожопых ползла на север, обходя Сола с запада. Может, затаиться и подождать, пока они пройдут мимо?
Если бы не чутьё сценариста, Сол, наверное, так и сделал бы. Но чутьё подсказывало — в дремле настал очередной ключевой эпизод. Армия гусениц шла на поляну, откуда доносились мелодии других цветов. Его собратья ещё не знают о грозящей опасности и продолжают свои музыкальные разговоры.
Если он затаится, прожорливые твари сожрут не его, а их. Его старших братьев, чьи мелодии явно говорят о том, что они достигли какой-то новой ступени в этом странном дремле. И вот-вот достигнут следующей, если только кто-нибудь остановит или хотя бы задержит нависшую над ними опасность…
Но какой ценой? Сол прекрасно понимал, что за выбор ему предложен. В нормальных дремлях для домохозяек никогда не бывало подобных ключей. Зато в дремлях, сделанных по заказам различных сект, таких героических штучек хоть отбавляй.
Правда, там все это имеет более рациональную окраску — все религии так или иначе обещают что-нибудь в обмен на самопожертвование. В памяти Сола всплыли полные оптимизма фрагменты дремля, сделанного как учебное пособие для швейцарских протестантов из «Института христианской экономики и финансов».
Вот дюжина людей в белых хитонах и жёлтых сандалиях рассаживается на холме, обсуждая план операции «Изгнание торгующих из храма». Операция, согласованная с властями, должна помочь избавиться от коммерсантов, у которых секта частенько брала в долг. Неожиданно у подножья холма возникает большая толпа. Это обманутые вкладчики-простолюдины. Угрожая расправой, они обступают маленькую группу в белых хитонах. Но главный герой дремля, бородатый главарь экономистов, не поддаётся страху. Весёлые глаза внимательно осматривают толпу с вершины холма, находя узловую точку. Затем герой выхватывает из сумки каравай хлеба и бросает его в намеченное место. В толпе возникает потасовка. Те, кому удалось урвать кусок, благодарят бородатого и спорят с теми, кому не досталось. Бородатый тем временем достаёт ещё пару хлебов и расчётливо бросает в другие места толпы. Разрозненные потасовки переходят во всеобщую свалку. Под шумок группа в белых одеждах исчезает с холма.
Здесь так не получится, с грустью понял Сол. Ничего от себя не оторвёшь, не бросишь на безопасное расстояние. Тут скорее похоже на «Оборону Клонов». Из-за этого дремля, написанного по заказу раэлитов, Рамакришна и Ли даже поругались однажды во время обеда. Старый китаец в свойственной ему мягкой, но уверенной манере намекнул генеральному, что подобные дремли близки к недобросовестной рекламе. Каждый клон обладает собственным сознанием, и эти сознания вовсе не переселяются после смерти в тела других клонов, как это происходило в раэлитском дремле. Рамакришна же отвечал, что дремль фантастический и имеет право на существование хотя бы из-за того, что развивает полезную идею сотрудничества ради общего дела.
Легко сказать — общее дело! Сол даже не знал, каково оно. Может, его собратья вовсе не горят желанием с ним сотрудничать. Хотя, с другой стороны, именно они научили его цвести. И наверное, могли бы научить ещё многому…
Надо решиться. Сол собрался с духом… и выпустил цветочный побег. Мелодичный свист выплыл из бутона и полетел к югу, раскручиваясь широкой спиралью. Несколько гусениц остановились и подняли головы.
Пока они приближались, он тщетно пытался внушить себе, что самопожертвование ради общего дела — замечательный поступок. Увы, в отсутствие убедительного Рамакришны эта идея не приносила желанной радости. Он крутил её так и эдак, представлял себе благодарность спасённых собратьев — и все равно чувствовал, что это ужасно глупо.
И только когда первые головожопые твари начали вгрызаться в его листья, настроение переменилось. Видимо, оттого, что их укусы напрочь отогнали всю эту чушь насчёт гармоничной работы в команде. Зато вместо неё воображение снова нарисовало бородатого хитрюгу из христианского дремля. Парень в белом хитоне весело подмигивал Солу, как бы давая понять, что он и вправду поступает глупо, но правильно.
«Ешьте-ешьте пятый хлеб, я не считаю: это ж тело моё!», — мысленно процитировал в ответ Сол.
Корень, выпущенный в сторону ядовитого камня, в тот же миг достиг цели. Отравленные гусеницы начали скатываться с листьев. Но цветок продолжал призывно благоухать, и новые твари лезли по телам своих предшественниц, чтобы точно так же отравиться.
Может, это был всего лишь бзик умирающего сознания — но перед самым провалом во тьму Солу показалось, что он присутствует одновременно во всех кусочках листьев, застрявших в жвалах гусениц. «Научиться бы так…», подумал Сол, и тут же отрубился.
ЛОГ 14 (БАСС)
Волосы цвета морской звезды в саргассах. Плавные изгибы грудей, две идеальные капли плачущей красоты…
И эта жадная золотая рыбка у неё между ног.
— Кончай, Мари, дай поспать!
Он перевернулся на другой бок. Но мысль о том, что Мария просто так не успокоится, уже мешала скользнуть обратно в приятную пустоту утреннего сна. Тем не менее, следующие две минуты его никто не тревожил, и он снова начал засыпать. Как раз в этот момент Мария поцеловала снова.
Басс зарычал и услышал, как она отодвигается — но не уходит. Не нужно было даже открывать глаза. Достаточно её тени, упавшей на лицо, достаточно волны тепла от её дыхания. Не говоря уже о том, как она фумела — её предыдущие духи назывались «Дизель», но в этот раз она нашла нечто помощнее.
И конечно же, ничего на ней сейчас нет, кроме этих духов. Если протянуть руку, ладонь привычно ляжет на то местечко в самом низу её спины, твёрдый прохладный треугольник над копчиком, словно там под кожей затаилась маленькая камбала…
Мария ещё раз коснулась его губ своими. Намерения очевидны, и вариантов ответа немного. Либо упорно притворяться спящим, либо встать и поколотить Марию — что означало бы проснуться окончательно. Басс решил полежать — может, и обойдётся.
Память, однако, подсказывала, что он заблуждается.
Большинство привычек Марии, связанных с новыми сектами, проходили довольно быстро. И лишь желание позаниматься прямым натуральным сексом появлялось с упорным постоянством — хотя Басс забрал её у тантристов больше года назад. Её не останавливали даже его мрачные страшилки о том, что динозавры вымерли из-за слишком громких половых актов, убивавших своим шумом пищу и детёнышей. А обливание холодной водой как будто лишь усиливало её влечение.
В общем-то ничего ужасного. Басс несколько раз делал это в юности, ещё до Марии. Без этого, так же как без лихачества на скате, просто не брали в дворовую банду. Да и с Марией он стал жить не только потому, что Коралловая Гора считалась «семейным гнездом» и заполучить эту конуру на одного было бы затруднительно. Нет, Мария ему очень даже нравилась — особенно до того, как её сектофилия стала хронической. В отличие от многих женщин, она не любила трепаться, не требовала постоянных знаков внимания, не тратила понапрасну воду и ни разу не пыталась познакомить Басса с родителями. Зато всегда помнила, где что лежит, правильно солила еду, умела слушать и… В общем, с ней было не так одиноко.
При этом для Басса до сих пор оставалось загадкой, что же такого сама Мария находила в нем. Может быть, дело было в брачных гороскопах мормонов, к которым она пристрастилась после того, как он увёл её из нездоровой компании телепродавщиц? По крайней мере, тогда она постоянно твердила, что они с Бассом «предназначены друг для друга». По сравнению с глупостями, притащенными из других сект, это мормонское суеверие было вполне терпимо и даже приятно.
Но заниматься натуральным сексом регулярно и по собственной воле — это уж слишком! Ведь даже обычный эродремль вставляет куда сильнее. Врубил дремодем — и можешь мультиканально развлекаться с такими олимпийскими звёздами, от одного вида которых пульс удваивается. Хочется испытать извращённое чувство физического соучастия — ну, заведи эробота. А боишься прослыть киберастом — подключись через «Сексим» к профессиональной компфетке и крути с ней столько интерактов, сколько здоровье и кошелёк позволяют.
Конечно, кредитов зачастую не хватает и на самую дешёвую пиратскую компфетку. Но ведь если меломан или дремлин остаются без денег, они не пойдут к соседу с просьбой: «спой-ка мне что-нибудь из последнего альбома такой-то группы» или «давай-ка поиграем в рыцарей из того дремля про средние века». Так с какой же стати женщина, оставшаяся без новых эродремлей, бросается на свого мужчину, как бешеная?
Мария опять приблизилась, но с другой стороны. Запах жутких духов шибанул в нос, кончики волос пощекотали щеку. Басс собирался снова перевернуться, но тут с улицы донёсся глухой удар. В ответ дружно грянули птичьи трели сразу нескольких кибов.
Со сном придётся распрощаться. Хотя искин сразу же включил ушные фильтры, звук все-таки доставал. Два выходящих в башню туннеля — часть разветвлённой системы вентиляции и звукоизоляции Коралловой Горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Цветок они съели последним.
# # # #
Нормально прорасти удалось только с девятой попытки.
Может быть, их было и больше. Сол запомнил лишь те периоды, когда более-менее приходил в себя. Это было какое-то особое соотношение влажности и температуры, при котором обрывок корня снова оживал. Зрение возвращалось, когда новый росток разворачивался в лист — но до этой стадии ему удалось дожить лишь однажды. Он пророс тогда в огромном дупле и поначалу очень радовался своему убежищу — вот куда ливень уж точно не доберётся! Однако недостаток влаги оказался похуже ливневых вод. Уже засыхая, он все-таки успел дорастить один корешок до края дупла. Видимо, из этого обрывка он и вырос сейчас на новом месте.
Он снова был на земле. С виду место не отличалось от многих других, где ему доводилось прорастать. Нижние части толстых стволов, кочки с высокой травой… Возможно, он уже бывал здесь — просто в этот раз обратил внимание на другие детали.
Как и во время прошлых «посадок», слух вернулся гораздо позже зрения и совершенно с ним не сочетался. Источники звуков словно бы плавали между листьев Сола, но увидеть их так и не удавалось. Сначала Сол, как и раньше, игнорировал эти слуховые галлюцинации, списывая их на ошибку дремастера. Но пережитые приключения заставляли пересмотреть картину мира. Интуиция подсказывала: без качественного скачка он может надолго застрять между крайностями растительного существования — либо бездвижное сидение на одном месте, либо хаотичные перемещения по воле стихии.
Нужны новые ключи. Между тем, окружающий мирок довольно однообразен. И только звуки остаются загадкой. А двигаться в сторону загадочного — одна из лучших стратегий для прохождения дремля.
Через два дня он научился различать в хаосе звуков обрывки мелодий, которые особым образом задевали все его существо. Волнующая музыка всегда доносилась с севера — с самой несолнечной стороны.
Ещё через день, перебирая в памяти все, что касалось музыки, он понял, что это за мелодии.
Полгода назад Кэт подарила ему брелок-телефум. Не прожив и недели с этой игрушкой, постоянно приносящей ароматические послания от подруги, Сол объявил холодную войну пахучему подарочку. Полностью отрубить телефум означало бы обидеть Кэт. Поэтому он лишь попросил Маки найти и загрузить в брелок простенький синестетический конвертер, переводящий запахи в звуки.
Сол так привык к этим музыкальным «приветам», что совершенно позабыл об ароматической основе игрушки. И однажды решил послать Кэт ответный звуковой подарок — прямую трансляцию с концерта губных гитаристов. Конвертер, работающий в обе стороны, исправно перевёл музыку в запах, и уже в таком виде послание отправилось в Кэт. Кто мог знать, что весёленькая мелодия клик-н-скролла обернётся тухлыми яйцами с примесью жжёных волос?
То, что Сол слышал сейчас, было не музыкой, а запахом. И родной аромат звал ответить.
Крупная почка на конце побега лопнула, выпустив на волю большой красный цветок. Из цветка полился мелодичный свист.
Увы, радость открытия вскоре сменилась разочарованием. Так человек, долго слушавший музыку в наушниках, потом с удивлением обнаруживает, что кроме него, никто этой музыки не слышит. Сол хорошо слышал аромат своего цветка внутри бутона, но чувствительные клетки на дальних концах листьев подсказывали, что дальше мелодия распространяется именно так, как распространялся бы слабенький запах. Вместо того, чтобы разлетаться во все стороны, звук тонкой спиралью уплывал на юг — совсем не туда, откуда доносились мелодичные призывы других цветов. Общения не получалось.
Эх, разрастись бы на всю поляну! Сол без проблем определил запах соседней сосны — низкое, пульсирующее гудение, словно кто-то лениво наигрывает на контрабасе. Совсем не громко, зато как мощно! Звук буквально парил в воздухе со всех сторон, и лишь после порыва ветра можно было догадаться, что исходит он от толстого ствола, похожего на небоскрёб.
Сол поднатужился и вырастил ещё четыре цветка.
Как это часто бывает, задумка дала совсем не тот результат, ради которого все затевалось. Утомлённый цветоводством организм требовал немедленной подпитки. Корни потянулись глубже в землю, и один из них упёрся в камень. На вкус камень был кислым.
Новое питательное вещество взбодрило Сола. Он жадно тянул его до тех пор, пока не потерял сознание.
Очнулся он от укуса. Острые жвала, впившиеся в лист, вызвали не столько боль, сколько удивление. За то время, что Сол провёл без сознания, его листья стали такими жёсткими, что он их почти не чувствовал. Цветы пожухли, половина корней отсохла. Среди них был и тот корешок, что дотянулся до кислого камня. Видимо, это и спасло организм от полного отравления.
Но того, кто укусил Сола, это не спасло. Гусеница высоко подняла задницу и помахала ею в воздухе, словно отряхиваясь. Потом медленно сложилась пополам, распрямилась, и продолжая в том же духе, стала слезать с листа. По её передвижениям Сол понял, что все перепутал. То, что он принял за задницу гусеницы, было её невзрачной головой. Настоящая же задница — нагромождение фальшивых рогов и глаз — находилась с другой стороны.
Пока он размышлял, к чему нужна такая маскировка, гусеница спустилась на землю. Там её стало корчить.
Хотя полузасохшие листья сильно ухудшили зрение, Сол сумел разглядеть ещё пару гусениц, пасущихся в траве с южной стороны. Приближаться они не спешили. Сол заключил, что тварей привлёк запах цветов. Но к тому времени, как до него добралась первая гусеница, цветы завяли, и остальные не смогли его найти.
А если бы и нашли… Гусеница, рискнувшая напасть на отравленного Сола, бездвижно валялась у его корней, как маленький гнилой огурец. Изо рта у неё по-прежнему торчал кусок листа. «И так будет с каждым, у кого задница вместо головы!», мстительно резюмировал Сол.
Никогда ещё дождь не приносил ему такого удовольствия, как этой ночью. Сторонясь опасного направления на ядовитый камень, он выпустил несколько новых корней и быстро восстановил силы. Он опять был готов зацвести.
Только стоит ли?…
После дождя музыка, доносящаяся с севера, зазвучала громче прежнего. Сол представил себе, как там, на большой светлой поляне, растёт множество цветов — его собратьев, выросших из других обрывков тех же самых корней. И они так весело сигналят, так упорно зовут его… А вдруг утром ветер подует как раз в ту сторону? Тогда, если он раскроет цветок, до них донесётся его ответ. И может быть, они как-нибудь договорятся?
Но с другой стороны, его мелодия-запах опять привлечёт отвратительных гусениц! Обнаружив, что он больше не ядовит, они с удовольствием сожрут его на завтрак.
Так и не решившись зацвести, Сол заснул.
# # # #
Вопреки поговорке, утро ничуть не упростило ситуацию. Зато вспомнилась шутка знакомого трансактера о том, что близоруким живётся гораздо легче. Восстановленное за ночь зрение позволяло увидеть гораздо больше неприятностей.
Вчера он заметил рядом лишь двух гусениц, не считая той, что сдохла. Сегодня ими кишела вся видимая территория с южной стороны. Чёрные жвала беспрерывно двигались, поглощая траву. За жвалами, словно вагоны за локомотивами, тащились кишкообразные туловища. За ними следом из раскрашенных задниц тянулись длинные нити. Земляные кочки, корни деревьев — все покрылось вуалью блестящей паутины.
В панике Сол начал растить корень в сторону ядовитого камня. Всего ничего, каких-нибудь два сантиметра. Но чтобы проделать даже такой короткий путь, требовалось приличное время. За это время он немного успокоился и оценил ситуацию более трезво.
Гусеницы не спешили атаковать. Вероятно, они просто не замечали его, потому что он больше не цвёл. Так или иначе, армия головожопых ползла на север, обходя Сола с запада. Может, затаиться и подождать, пока они пройдут мимо?
Если бы не чутьё сценариста, Сол, наверное, так и сделал бы. Но чутьё подсказывало — в дремле настал очередной ключевой эпизод. Армия гусениц шла на поляну, откуда доносились мелодии других цветов. Его собратья ещё не знают о грозящей опасности и продолжают свои музыкальные разговоры.
Если он затаится, прожорливые твари сожрут не его, а их. Его старших братьев, чьи мелодии явно говорят о том, что они достигли какой-то новой ступени в этом странном дремле. И вот-вот достигнут следующей, если только кто-нибудь остановит или хотя бы задержит нависшую над ними опасность…
Но какой ценой? Сол прекрасно понимал, что за выбор ему предложен. В нормальных дремлях для домохозяек никогда не бывало подобных ключей. Зато в дремлях, сделанных по заказам различных сект, таких героических штучек хоть отбавляй.
Правда, там все это имеет более рациональную окраску — все религии так или иначе обещают что-нибудь в обмен на самопожертвование. В памяти Сола всплыли полные оптимизма фрагменты дремля, сделанного как учебное пособие для швейцарских протестантов из «Института христианской экономики и финансов».
Вот дюжина людей в белых хитонах и жёлтых сандалиях рассаживается на холме, обсуждая план операции «Изгнание торгующих из храма». Операция, согласованная с властями, должна помочь избавиться от коммерсантов, у которых секта частенько брала в долг. Неожиданно у подножья холма возникает большая толпа. Это обманутые вкладчики-простолюдины. Угрожая расправой, они обступают маленькую группу в белых хитонах. Но главный герой дремля, бородатый главарь экономистов, не поддаётся страху. Весёлые глаза внимательно осматривают толпу с вершины холма, находя узловую точку. Затем герой выхватывает из сумки каравай хлеба и бросает его в намеченное место. В толпе возникает потасовка. Те, кому удалось урвать кусок, благодарят бородатого и спорят с теми, кому не досталось. Бородатый тем временем достаёт ещё пару хлебов и расчётливо бросает в другие места толпы. Разрозненные потасовки переходят во всеобщую свалку. Под шумок группа в белых одеждах исчезает с холма.
Здесь так не получится, с грустью понял Сол. Ничего от себя не оторвёшь, не бросишь на безопасное расстояние. Тут скорее похоже на «Оборону Клонов». Из-за этого дремля, написанного по заказу раэлитов, Рамакришна и Ли даже поругались однажды во время обеда. Старый китаец в свойственной ему мягкой, но уверенной манере намекнул генеральному, что подобные дремли близки к недобросовестной рекламе. Каждый клон обладает собственным сознанием, и эти сознания вовсе не переселяются после смерти в тела других клонов, как это происходило в раэлитском дремле. Рамакришна же отвечал, что дремль фантастический и имеет право на существование хотя бы из-за того, что развивает полезную идею сотрудничества ради общего дела.
Легко сказать — общее дело! Сол даже не знал, каково оно. Может, его собратья вовсе не горят желанием с ним сотрудничать. Хотя, с другой стороны, именно они научили его цвести. И наверное, могли бы научить ещё многому…
Надо решиться. Сол собрался с духом… и выпустил цветочный побег. Мелодичный свист выплыл из бутона и полетел к югу, раскручиваясь широкой спиралью. Несколько гусениц остановились и подняли головы.
Пока они приближались, он тщетно пытался внушить себе, что самопожертвование ради общего дела — замечательный поступок. Увы, в отсутствие убедительного Рамакришны эта идея не приносила желанной радости. Он крутил её так и эдак, представлял себе благодарность спасённых собратьев — и все равно чувствовал, что это ужасно глупо.
И только когда первые головожопые твари начали вгрызаться в его листья, настроение переменилось. Видимо, оттого, что их укусы напрочь отогнали всю эту чушь насчёт гармоничной работы в команде. Зато вместо неё воображение снова нарисовало бородатого хитрюгу из христианского дремля. Парень в белом хитоне весело подмигивал Солу, как бы давая понять, что он и вправду поступает глупо, но правильно.
«Ешьте-ешьте пятый хлеб, я не считаю: это ж тело моё!», — мысленно процитировал в ответ Сол.
Корень, выпущенный в сторону ядовитого камня, в тот же миг достиг цели. Отравленные гусеницы начали скатываться с листьев. Но цветок продолжал призывно благоухать, и новые твари лезли по телам своих предшественниц, чтобы точно так же отравиться.
Может, это был всего лишь бзик умирающего сознания — но перед самым провалом во тьму Солу показалось, что он присутствует одновременно во всех кусочках листьев, застрявших в жвалах гусениц. «Научиться бы так…», подумал Сол, и тут же отрубился.
ЛОГ 14 (БАСС)
Волосы цвета морской звезды в саргассах. Плавные изгибы грудей, две идеальные капли плачущей красоты…
И эта жадная золотая рыбка у неё между ног.
— Кончай, Мари, дай поспать!
Он перевернулся на другой бок. Но мысль о том, что Мария просто так не успокоится, уже мешала скользнуть обратно в приятную пустоту утреннего сна. Тем не менее, следующие две минуты его никто не тревожил, и он снова начал засыпать. Как раз в этот момент Мария поцеловала снова.
Басс зарычал и услышал, как она отодвигается — но не уходит. Не нужно было даже открывать глаза. Достаточно её тени, упавшей на лицо, достаточно волны тепла от её дыхания. Не говоря уже о том, как она фумела — её предыдущие духи назывались «Дизель», но в этот раз она нашла нечто помощнее.
И конечно же, ничего на ней сейчас нет, кроме этих духов. Если протянуть руку, ладонь привычно ляжет на то местечко в самом низу её спины, твёрдый прохладный треугольник над копчиком, словно там под кожей затаилась маленькая камбала…
Мария ещё раз коснулась его губ своими. Намерения очевидны, и вариантов ответа немного. Либо упорно притворяться спящим, либо встать и поколотить Марию — что означало бы проснуться окончательно. Басс решил полежать — может, и обойдётся.
Память, однако, подсказывала, что он заблуждается.
Большинство привычек Марии, связанных с новыми сектами, проходили довольно быстро. И лишь желание позаниматься прямым натуральным сексом появлялось с упорным постоянством — хотя Басс забрал её у тантристов больше года назад. Её не останавливали даже его мрачные страшилки о том, что динозавры вымерли из-за слишком громких половых актов, убивавших своим шумом пищу и детёнышей. А обливание холодной водой как будто лишь усиливало её влечение.
В общем-то ничего ужасного. Басс несколько раз делал это в юности, ещё до Марии. Без этого, так же как без лихачества на скате, просто не брали в дворовую банду. Да и с Марией он стал жить не только потому, что Коралловая Гора считалась «семейным гнездом» и заполучить эту конуру на одного было бы затруднительно. Нет, Мария ему очень даже нравилась — особенно до того, как её сектофилия стала хронической. В отличие от многих женщин, она не любила трепаться, не требовала постоянных знаков внимания, не тратила понапрасну воду и ни разу не пыталась познакомить Басса с родителями. Зато всегда помнила, где что лежит, правильно солила еду, умела слушать и… В общем, с ней было не так одиноко.
При этом для Басса до сих пор оставалось загадкой, что же такого сама Мария находила в нем. Может быть, дело было в брачных гороскопах мормонов, к которым она пристрастилась после того, как он увёл её из нездоровой компании телепродавщиц? По крайней мере, тогда она постоянно твердила, что они с Бассом «предназначены друг для друга». По сравнению с глупостями, притащенными из других сект, это мормонское суеверие было вполне терпимо и даже приятно.
Но заниматься натуральным сексом регулярно и по собственной воле — это уж слишком! Ведь даже обычный эродремль вставляет куда сильнее. Врубил дремодем — и можешь мультиканально развлекаться с такими олимпийскими звёздами, от одного вида которых пульс удваивается. Хочется испытать извращённое чувство физического соучастия — ну, заведи эробота. А боишься прослыть киберастом — подключись через «Сексим» к профессиональной компфетке и крути с ней столько интерактов, сколько здоровье и кошелёк позволяют.
Конечно, кредитов зачастую не хватает и на самую дешёвую пиратскую компфетку. Но ведь если меломан или дремлин остаются без денег, они не пойдут к соседу с просьбой: «спой-ка мне что-нибудь из последнего альбома такой-то группы» или «давай-ка поиграем в рыцарей из того дремля про средние века». Так с какой же стати женщина, оставшаяся без новых эродремлей, бросается на свого мужчину, как бешеная?
Мария опять приблизилась, но с другой стороны. Запах жутких духов шибанул в нос, кончики волос пощекотали щеку. Басс собирался снова перевернуться, но тут с улицы донёсся глухой удар. В ответ дружно грянули птичьи трели сразу нескольких кибов.
Со сном придётся распрощаться. Хотя искин сразу же включил ушные фильтры, звук все-таки доставал. Два выходящих в башню туннеля — часть разветвлённой системы вентиляции и звукоизоляции Коралловой Горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60