А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я также тщу себя надеждой, потому что Катта и мне дорог. Но я не могу позволить эмоциям ослепить мой разум. Если вскоре твой брат не совершит что-то, подтверждающее наши надежды на его оправдание…
В голосе Императора явно чувствовалась угроза. Он коснулся ножен. Через минуту правитель снова повернулся к молодому офицеру:
— Есть еще сообщения или это все плохие новости на сегодня? Тадамото колебался, мысленно произнося молитву Ботахаре.
— Еще кое-что, господин. — От волнения у него пересохло во рту. — У госпожи Нисимы и госпожи Окары есть третья компаньонка.
— О!
Тадамото продолжил почти шепотом:
— Вероятно, госпожа Кицура Омавара вместе с ними. Император не отрываясь смотрел на свой меч.
— Достаточно на сегодня, полковник.
— Да, господин.
Яку Тадамото снова поклонился, коснувшись пола лбом, и, не поднимаясь, стал пятиться прочь из зала.
Аканцу Второй долгое время сидел неподвижно, глядя на меч. Подобное оскорбление Император не мог снести. Омавара наверняка надеется на свое имя и пошатнувшееся здоровье. Император наполовину обнажил клинок и снова с силой загнал его в ножны. Да, Император не имеет права предпринимать что-либо в открытую. Тут Омавара не ошибся. Но это не спасет старика. И Дом его тоже не спасет.
Император вдруг подумал о Кицуре, и сейчас ее красота казалась просто оскорбительной. Какая надменность! Император крепче сжал рукоять меча. Старинные роды никогда не примут Ямаку, в этом можно не сомневаться. Но другого пути нет. Если род Сёнто исчезнет, то остальные поймут свои ошибки. Осознают свои многочисленные ошибки.
С большой осторожностью Император положил меч на специальную подставку, усилием воли стараясь сдержать дрожь в руках. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он не подаст и виду, что это задело его честь. Ну что ж, нужно послать письмо и осведомиться о здоровье господина Омавары сегодня же. Можно поинтересоваться и тем, как прошло путешествие госпожи Омавары. Такое трогательное письмо. Пусть умирающий старик знает, в каком состоянии семейные дела. Все-таки настроение Императору не так легко испортить. Одна мысль о том, что произойдет с Домом Омавара, доставляла ему удовольствие.
Император сделал еще один глубокий вдох и выдох, затем громко хлопнул в ладоши. Сразу появился слуга.
— Послать за Оссей-сум, — приказал он. — Император желает видеть ее.
Осса-сум рвала любовные письма на мелкие кусочки, и мысли ее находились в полном смятении, когда ей сообщили о желании Императора видеть ее. Не важно, сейчас все это не важно. Если он обо всем знает, письма не имеют значения. Она довольно быстро выбрала наряд для визита, хотя многие женщины на ее месте могли посвятить такому занятию несколько дней. Однако процесс одевания не принес никакого облегчения.
Если Император узнает о ее свиданиях с Тадамото, то потеря интереса к ней Сына Неба уже не будет иметь никакого значения, хотя он и не призывал ее уже несколько недель. Он быстро забудет о том, что удалил девушку от себя, не сказав ни слова. Однако если кто-нибудь посмеет оказывать ей знаки внимания, Император придет в ярость, в этом можно не сомневаться.
Но они были так осторожны! Осса присела, потому что от страха подкосились ноги. Что будет с Тадамото? Знает ли Император? Ей даже думать об этом не хотелось. Девушка закрыла лицо руками. Нет, не этого она боится. Скорее всего это будет просто прощание. Ваше присутствие при дворе больше нецелесообразно. Вот подарок от Сына Неба, который восхищается вашими талантами. Говорят, в Чоу нужны танцовщицы, да и воздух там очень полезен для здоровья.
Неужели это будет сказано в присутствии Императора? Нет, думала Осса, вряд ли. Может, Император и в самом деле преподнесет подарок. А может, позволит остаться в императорской труппе сонса?
Она вспомнила о Тадамото. Он так искренне надеялся, что сможет уговорить Императора позволить Оссе остаться в столице. Девушка улыбнулась и, вставая, оглядела себя в бронзовом зеркале. Но когда Осса вышла из своих покоев и направилась в аудиенц-зал, ее уверенность улетучивалась с каждым шагом.
Дойдя до двустворчатых дверей, охраняемых стражниками, девушка побледнела и задрожала. Только благодаря упорным тренировкам в сонса ей удалось устоять на ногах.
Осса едва заметила двух стражников, распахнувших перед нею дверь. Войдя, девушка низко поклонилась и встала на колени, глядя прямо перед собой в пол. Ее охватил ужас, какого она не знала прежде.
— Прошу, Осса-сум, войди, — послышался знакомый голос. — Не волнуйся.
Осса закрыла глаза и снова поклонилась. У Императора плохо получалось скрывать гнев, но ей доводилось видеть, как он это делает. Видела она и как он играл в кошки-мышки с кем-нибудь, пока тот не начинал верить в свою безопасность. А затем давал выход гневу. Осса приподнялась и на коленях проползла несколько шагов, оставшись на почтительном расстоянии от возвышения, где возлежал Император.
— Как обстоят дела с танцами?
— Император слишком добр, расспрашивая об этом. Все хорошо.
— Рад слышать. А вот полковник Яку Тадамото много рассказывал о танцах.
Девушка закрыла глаза, стараясь удержать слезы. Даже не глядя на Императора, она знала, что на коленях у него лежит меч. Нарастающий страх порождал в ней желание пасть ниц и молить о прощении.
— Я ценю мнение младшего брата Яку, — продолжал Император, будто обращаясь к кому-то другому. — Приятно знать, что разучивание танцев продвигается. Это занятие требует немалых усилий, и я понимаю, почему у тебя остается так мало времени на другие дела. Что такое обязанности, может понять только Император. И зачастую обязанности, возложенные на Императора, не позволяют заняться тем, что по сердцу. Надеюсь, это не так в случае с труппой сонса?
Осса чувствовала, как кровь пульсирует в висках. Страх сковал ее.
— Простите меня, — с трудом выговорила девушка, — боюсь, я не совсем понимаю, что Император имеет в виду.
— Разве не танцы по сердцу танцовщице императорской труппы?
— А…
Осса вежливо улыбнулась, будто он сказал что-то остроумное.
— Понимаю, Осса-сум полностью подчинена танцу. Я даже ревную тебя иногда, но Император не должен поддаваться таким чувствам. — Он помолчал немного и продолжил: — Ты должна танцевать, а я вынужден целыми днями выслушивать доклады министров и канцлеров, хотя это мне не всегда по душе. А ты ревнуешь, когда я много занимаюсь государственными делами?
— Я… я не смею сравнивать Императора с танцами. Танец — это нечто тривиальное, обыденное по сравнению с государственными делами.
— Так считают многие, хотя я и не согласился бы с таким мнением. Сойдемся на том, что мы оба заняты делами большой важности, а все остальное — пустяки. — Осса знала, что Император пристально смотрит на нее, и старалась сохранять невозмутимый вид. — Ты согреваешь мое сердце, Осса-сум. За последние месяцы ты стала еще красивее.
— Ваши слова — честь для меня, государь.
— Мы не должны забывать о наших обязанностях, Осса-сум, а для наслаждений остаются редкие минуты.
Император протянул руку к девушке. Ее сердце замерло. Он не знает о Тадамото! Он позвал ее не из-за Яку Тадамото! Он просто желает ее. После нескольких месяцев забвения и унижения он снова желает ее! Осса закрыла глаза и постаралась сдержать слезы. Император снова хочет ее. Разве она недовольна? Девушка думала о Тадамото. Она ужасно боялась разоблачения. Если Император заподозрит ее, она не сможет ничего отрицать.
— Слезы, Осса-сум? — спросил Император. — Что-то случилось? Девушка покачала головой и улыбнулась.
— Слезы не всегда знак печали, господин.
Осса неохотно протянула руку Императору. Она уже почти забыла, какой он сильный мужчина. Император резко притянул девушку к себе и увлек на шелковые подушки. Она ударилась коленкой, но он, похоже, ничего не заметил.
Поцелуй, который раньше показался бы страстным, теперь был грубым. Его руки касались нежного тела, не заботясь о ее удовольствии, и не заставляли трепетать, как прежде. Аканцу склонился над поясом на ее наряде, и Оссе пришлось помочь ему справиться с парчовым узлом.
Император молча распахнул ее платье. Не было ни слов любви, ни нежного шепота на ушко. Осса не чувствовала ничего, кроме отвращения. Ей хотелось убежать. Теперь Осса точно знала, насколько сильны ее чувства к Тадамото. Император навалился на девушку всем телом, он тяжело дышал ей прямо в лицо.
5
Мало кто умел так терпеливо ждать, как брат Сотура. Он мог бы вспомнить всего два-три случая, когда проявил нетерпение, но и тогда Сотура быстро овладел эмоциями. В комнате, где он упражнялся в терпении, у одной стены стояла небольшая статуя Ботахары, а у другой, напротив, — простая, но очень изысканная икебана из кедровых лап и ветки осеннего клена. Эти две вещи помогали брату Сотуре сосредоточиться на медитации в течение нескольких дней, когда он не думал больше ни о чем постороннем. Но он едва ли мог припомнить случай, когда это «другое» не потребовало бы его внимания.
Сотура был уверен в том, что господин Сёнто больше не допустит встреч с братом Суйюном в Храме Чистого Ветра. Правитель теперь настаивал на том, чтобы встречи проходили во дворце, и таким образом Сёнто «не будет лишен поддержки своего советника в нынешнее суровое время». Конечно, брат Сотура немедленно согласился; кто же станет спорить с императорским ставленником, особенно если его зовут Сёнто. Теперь он непрерывно думал о предстоящей встрече.
Господин Сёнто известен своим умением убеждать, и Сотура боялся его влияния на своего бывшего ученика. Суйюн слишком важен для ботаистов, и нежелательно, чтобы он повторил путь прежнего духовного советника Сёнто. Братство не может позволить себе еще одного отступника. Сотура улыбнулся выбранному термину. Возможно, отступник — это слишком, но брат Сатакэ выбрал независимость. А независимость вовсе не поощрялась Братством.
Сотура настаивал на приватной беседе с Суйюном, а правительский дворец вряд ли подходил для этого. Сотура посмотрел на тонкие бумажные стены. Господин Сёнто не станет подслушивать, в этом можно не сомневаться. Сотура, конечно, не собирался требовать от молодого монаха чего-то невыполнимого, так что можно не опасаться подслушивания. Но было кое-что, о чем Сёнто не должен знать. Известие о расколе в Братстве может оказаться на руку некоторым партиям в Империи.
Итак, разговор с Суйюном должен быть приватным. Молодой советник-монах своими глазами видел армию в пустыне, а это серьезно. Сотуре просто необходима помощь Суйюна, хотя некоторые детали ему лучше не знать. Юный монах наверняка будет потрясен, если узнает, для чего нужна его информация.
Брат Сотура взглянул на статую Ботахары в обрамлении листьев и веток. На минуту он почувствовал смущение, будто божество посмотрело на него с укоризной. Сотура заставил себя немедленно отвлечься от этих мыслей.
В лабиринте залов дворца послышались шаги. Суйюн. Мастер ши-кван узнал эти шаги так же легко, как его почерк или стиль ши-кван. На лице Сотуры появилась улыбка, но она исчезла сразу, как только отодвинулась ширма. Теперь лицо мастера Ордена ботаистов стало непроницаемым.
Суйюн низко поклонился старшему брату. Мало кого он уважал больше, и хотя братья — ботаисты никогда не показывали свои эмоции, Суйюн не скрывал обожания к своему бывшему наставнику.
— Ваше присутствие — честь для Дома моего господина, брат Сотура.
— Так же как для меня честь — внимание господина Сёнто.
Оба монаха расположились на подушках, брошенных на циновки. Повисла пауза. Суйюн как младший ждал, когда заговорит Сотура.
— Мне нужно многое обсудить с тобой, брат Суйюн, но я так долго находился в помещении, что теперь с удовольствием побыл бы на свежем воздухе, если только это не причинит неудобство твоему господину. Вдруг ему понадобится твой совет.
Суйюн подумал и ответил:
— Я сообщу ему, что мы будем на Террасе Восхода. Там чудесно в это время дня. Годится, брат?
— Прекрасно, Суйюн-сум. Благодарю за внимание.
Слуга побежал с сообщением, а монахи отправились на террасу. Пока они шли, беседа протекала в строгих рамках «учитель-ученик». Сотура задавал вопросы, а Суйюн давал точные краткие ответы. Они даже немного пошутили. Непосвященный не заметил бы никакого напряжения в тоне их беседы.
Терраса Восхода была отличным местом: много солнца и никакого ветра. Холодный северный ветер, типичный для этого времени года, сменился утром ветром с моря, больше напоминавшим весну. В беседе, однако, присутствовала некоторая холодность.
Госпожу Кицуру сопровождали служанка и дочь одного из высокопоставленных военных чинов Сэй, но Кицура не помнила ни его имени, ни чина. Эта дочь исполняла роль фрейлины, и хотя поначалу она сильно раздражала, все же нельзя было не признать, что девушка совершенно очаровательна. Была в этом юном создании наивность и бесхитростность, что казалось даме из столицы особенно привлекательным, когда вокруг столько лжи. Кроме того, юная фрейлина обожала Кицуру и восхищалась ею. Это тоже сыграло свою роль.
А теперь девушка сгорала от нетерпения, желая познакомиться с госпожой Нисимой Фанисан Сёнто. К своему большому удивлению Кицура поймала себя на том, что пытается убедить молоденькую компаньонку в обычности Нисимы. Искушенная дама из столицы удивлялась раздраженности, вдруг появившейся в ее голосе.
Госпожа Кицура шла быстро, насколько позволял наряд. Ей не хотелось, чтобы спешка ее была заметна, но в мыслях она бежала. Нужно поскорее рассказать все новости кузине Нисиме.
Три женщины подошли к двери, ведущей на улицу. Кицура настояла на том, чтобы выйти и насладиться чудесным днем. Хотя ее предложение было встречено легким сопротивлением, никто не хотел отказываться от прогулки. На самом деле путь через улицу был короче. Окунувшись в солнечный день, обе компаньонки Кицуры рассмеялись. Было тепло. Ветер, доносившийся с моря, играл складками их элегантных нарядов и пытался растрепать сложные прически.
Кицуре пришлось поторопить подруг, а то начнут игру в облака: примутся отыскивать фигуры в небе. Да еще, пожалуй, они надеялись, что дама из столицы сложит стихи.
А дама из столицы испытывала легкое сожаление от того, что сама не могла вот так просто играть в облака или прогуливаться, болтая о пустяках. И более того, Кицура сожалела, что такие маленькие удовольствия уже никогда не будут ей доступны — не приличествуют положению. От этого ей сделалось немного грустно.
Важно поскорее сообщить Нисиме новости, поэтому — никаких задержек из-за глупостей. К великому разочарованию молодых женщин Кицура заставила их быстро пройти вдоль крытой террасы.
Все три дамы удивились, увидев на террасе двух мужчин, увлеченных беседой. Если бы это оказались не монахи, дамы смутились бы. Как расценивать подобную ситуацию? Три молодые женщины встречаются в саду с мужчинами в зимний день? Неслыханно!
Ходили слухи, что дамы в столице позволяли себе такие вещи, но женщины Сэй не имели никаких оснований подозревать в подобном недостойном поведении госпожу Кицуру и госпожу Нисиму. Как бы там ни было, они не очень доверяли слухам, а просто пересказывали друг другу услышанное, стараясь скрыть разочарование и негодование.
Монахи приветствовали дам двойным поклоном, те ответили так же, кроме госпожи Кицуры, которая просто кивнула — элегантно и скромно.
Монахи задали несколько вежливых вопросов, прежде чем Кицура объяснила, что им нужно продолжить путь, и заверила братьев-ботаистов в том, что их целью не была Терраса и что, хотя монахи весьма любезно готовы покинуть это место ради них, в этом нет необходимости. Дамам нужно спешить.
Итак, они отправились дальше, но дочь военачальника успела заметить, как Кицура встретилась взглядом с монахом, и взгляд этот показался ей игривым. Девушка отвернулась, старательно делая вид, что ничего не заметила. Сердце юной фрейлины учащенно забилось. Она пошла чуть быстрее, надеясь, что румянец на щеках припишут ветру.
Апартаменты госпожи Нисимы были не такими изысканными, к каким она привыкла, но дама со смехом рассказывала Кицуре, что они удобнее каюты. По правде говоря, комнаты были довольно симпатичные, но Нисима и Кицура считали, что все помещения во дворце несколько прохладнее, чем те, к каким они привыкли. Когда три дамы добрались до апартаментов Нисимы, она играла на арфе, так что Кицуру и ее спутниц встретила старинная мелодия, лившаяся из-за ширм будто отзвук далекого прошлого. Дочка офицера так расчувствовалась, что у нее слезы навернулись на глаза. Кицура не знала — то ли это музыка так подействовала на девушку, то ли тот факт, что девушка наконец получила то, о чем мечтала.
Узнав, что у нее гости, Нисима оставила инструмент и тщательно поправила платье, желая предстать в наилучшем виде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57