А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Зачем портить торжество победы ненужной спешкой? Разящий меч должен обрушиться на Элизабет-Энн и Заккеса в тот момент, когда они меньше всего ждут и ущерб будет наибольшим. Тогда она испытает непередаваемое наслаждение.
— Ты абсолютно уверена в том, что хочешь именно этого?
Она утвердительно кивнула.
— И еще одно, — сказала Дженни, стараясь, чтобы в голосе ее не прорвалось волнение. — Перед тем как нанести удар, я тебя предупрежу. Ты будешь иметь достаточно времени, чтобы найти подходящую замену.
— Даже не знаю, — медленно проговорил Текс. — Заккес — нужный для меня человек. Как я буду обходиться без него?
— А разве не ты говорил мне всего несколько дней назад, что незаменимых людей не бывает?
Текс пробормотал что-то в знак согласия.
— Ну, тогда и Заккеса Хейла можно тоже заменить.
— Положим, что так, — вздохнул Текс.
— А действительно, — медленно проговорила Дженни, — будет только справедливо, если ты предоставишь ему самому подобрать себе помощника. Если бы ты смог устроить так, чтобы он нашел себе замену, даже не подозревая об этом! Если Хейл настолько умен, как ты считаешь, я уверена, его выбор будет удачен.
— А знаешь, ты сущий Макиавелли.
Она пожала плечами.
— Нет, беру свои слова обратно. Ты все-таки не Макиавелли.
— Тогда кто же я?
— Саломея.
— И, видимо, Заккес станет моим Иоанном Крестителем?
— Да, если я позволю тебе заполучить его голову, — подчеркнул Текс.
— Это очень важно для меня, Текс, — медленно проговорила она. — Очень важно. — Ее рука вновь легла ему между ног.
— Но скажи по крайней мере, почему ты так против него настроена?
— Тут нет секрета. — Ее проворные пальцы нащупали под одеждой его член и почувствовали, как он стал напрягаться. Дженни про себя удовлетворенно улыбнулась. Рука ее начала делать плавные круговые движения, усиливая возбуждение. — Я настроена так против него потому, что он мне не нравится, кроме того, я презираю его жену.
— Но ведь вы вместе росли, — откликнулся Текс, прилагая все больше усилий, чтобы следить за дорогой. Но это становилось все труднее. Он облизнул пересохшие губы. Сознание его как бы разделилось на три части. Одна все больше подчинялась нарастающему сексуальному возбуждению, вторая следила за дорогой, а третья поддерживала разговор. — Вы же одно время были… были как сестры?
— Сестры! — презрительно фыркнула Дженни, рука ее на мгновение замерла, но потом снова продолжила движение. — Господи, да нет! — Она зло рассмеялась. — Я ее не могла выносить с самого начала. Она влезла в мою жизнь, украла у меня любовь тети, а сейчас преспокойно заполучит то, что по праву должно было принадлежать мне, — мой дом.
— Помню, ты говорила, что тебе не нужен этот дом.
— Да, не нужен, но мне невыносимо видеть, что он достался ей. — Пальцы ее задвигались быстрее и настойчивее, и Текс застонал, чувствуя, как возбужденную плоть сдавили два слоя одежды.
— Я хочу этого сейчас, Текс, — зашептала Дженни. — Давай займемся этим прямо здесь, в машине. — Ее глаза горели желанием.
— Ты в своем уме? — проворчал Текс, чувствуя в то же время, как его член еще больше напрягся, готовый приподнять ткань брюк. — Черт возьми, Дженни! — Он ударил по тормозам и съехал на обочину, остановил машину и посмотрел в зеркало заднего вида, затем осмотрел дорогу впереди. Они были одни. — Хорошо, — сказал он тихо, резко оборачиваясь к Дженни, — ты добилась своего, хотя это и против моей воли.
— И что же? — спросила она. В ожидании его решения голос ее подрагивал.
— Его ты получишь потом, а сейчас — меня.
Внезапно она обхватила его за шею и крепко прижала к себе.
— Спасибо, Текс, — зашептала она ему в ухо, дыхание ее было теплым, свежим и приятным.
Он заглянул ей в глаза, в который уже раз тщетно стараясь проникнуть в их туманную глубину.
— Почему ты меня благодаришь? — ответил он. — Ты ведь миссис Текс Секстон, и у нас очень много общего, не так ли, Дженни? Мы оба хотим одного и того же.
Она кивнула и, прильнув к его губам, стала их жадно покусывать, потом раздвинула их языком. Страсть, неуемное желание захватили ее целиком. Такого сильного порыва она еще не испытывала: вот и влага появилась между ногами. Ей пришло в голову, что удовольствие от физической близости многократно усиливается от сознания своей безраздельной власти над чьей-либо судьбой. Секс и власть. Соединенные вместе… именно слитые воедино, они давали ей ощущение всемогущества.
Она медленно отодвинула его от себя, пальцы ее проворно расстегивали его брюки. Протянув руку, она освободила от одежды его фаллос.
Он дрогнул в ее руке, плотный и напряженный, с резко обозначившимися венами. Она смотрела на него, жадно сверкая глазами, затем отвела назад крайнюю плоть, обнажив влажный гладкий кончик.
С непостижимой быстротой она наклонила голову и захватила его губами, голова ее заходила вверх и вниз, губы издавали чмокающие звуки. И все время в мозгу ее кружился вихрь мыслей о власти. Она почувствовала, что вот-вот должно произойти извержение семени. Услышала сдавленный вскрик Текса и в порыве всепоглощающей страсти насколько могла вобрала в себя его плоть, уткнувшись носом в завитки волос у основания фаллоса.
Сперма изливалась бурно, и Дженни торопливо поглощала ее, глоток за глотком, пьянея от сознания, что пьет из родника обретенной ею власти.
14
Лишь после похорон Эленды, став ее единственной наследницей по завещанию, Элизабет-Энн до конца осознала всю глубину утраты.
До чтения завещания все для нее было словно окутано дымкой, представляясь чем-то нереальным. Кроме того, отвлекали всевозможные заботы, связанные с организацией похорон, — нужно было заказать службу в церкви, сделать распоряжения насчет цветов. Так как Дженни порвала все связи с Элендой, все дочерние обязанности легли на плечи Элизабет-Энн. Она принимала друзей и знакомых, приходивших выразить свое искреннее соболезнование, но в итоге, как ни странно, она успокаивала и ободряла их, как и они ее. Общее участие несколько смягчало болезненную остроту свалившегося на нее горя, помогало преодолеть горечь и отчаяние первых тяжелых дней.
Элизабет-Энн поразило, сколько людей пришло на похороны. Она и не подозревала, какое высокое место занимала Эленда в обществе, и только после ее смерти стало ясно, скольким людям она была небезразлична. Искренность их чувств не вызывала сомнений, не была лишь простым сочувствием чужому горю. И если не все любили Эленду Ханну Клауни, то абсолютное большинство уважало и восхищалось ею.
Когда читалось завещание, Элизабет-Энн во всей полноте осознала горечь утраты. После водоворота событий первых дней она ощутила себя словно в вакууме. Боль была жестокой и мучительной. Эленда была для нее матерью, наставником, лучшим другом, поэтому свою утрату переживала она втрое сильнее, сознавая, что потеряла все сразу.
Чтобы собраться с силами, Элизабет-Энн еще больше сблизилась со своей семьей, стараясь так превозмочь свою боль. К своему удивлению, она обнаружила, что тетино наследство больше всего смягчает ее горе. Элизабет-Энн многие годы помогала Эленде в кафе и в гостинице, но теперь она почувствовала, что это совершенно разные вещи — просто работать или быть хозяйкой обоих заведений. Они забирали у нее все силы и все время, и она была рада этому. Элизабет-Энн боялась, что печальные воспоминания будут постоянно терзать ее душу, но в действительности ей пришлось забыть обо всем и целиком погрузиться в дела. И это было то, что нужно. Чем больше энергии отнимали у нее дела и повседневные заботы, тем меньше времени оставалось на то, чтобы предаваться горестным размышлениям.
Заккес предложил оставить свою работу у Текса, чтобы помочь ей, но она отказалась, чем и огорчила и обрадовала его.
— По крайней мере тебе не нужно уходить с работы сейчас, — пыталась она объяснить ему свой отказ. — Мне нужно, чтобы у меня не оставалось свободной минуты.
Но что поразило их больше всего, так это значительная прибавка к жалованью, которую предложил Текс в тот момент, когда Заккес собрался увольняться. Никто в здравом уме не мог отказаться от такой прибавки.
— Ты видишь сам, — сказала Заккесу Элизабет-Энн, — это судьба. — И впервые за многие недели одарила его мимолетной, чуть натянутой улыбкой. — У тебя своя работа, у меня — своя. Кроме того, если мы будем работать вместе, то кто из нас будет старшим? Ты или я? — На лице ее снова появилась слабая улыбка, она взяла его за руки. — Мы начнем ссориться, и дело закончится взаимной неприязнью. А мне этого совсем не хочется. — Она покачала головой. — И вообще для молодой четы даже вредно все двадцать четыре часа в сутки находиться рядом. И еще: когда ты возвращаешься домой после рабочего дня, я чувствую себя так, словно мы только что поженились.
Заккес посмотрел на жену сверху вниз. И хотя лицо у него оставалось серьезным, глаза и губы улыбались.
— Мама, — мягко сказал он, впервые так обращаясь к ней, — ты стала совсем другой, знаешь об этом?
Она внезапно рассмеялась, и этот смех после стольких грустных и тяжелых дней прозвучал музыкой в его ушах. Заккес тоже счастливо засмеялся и крепко обнял ее.
— А теперь иди, — сказала она, шутливо хлопнув его пониже спины. — Твой рабочий день, Заккес Хейл, закончен, а мой еще нет. Далеко нет.
Он улыбнулся и ушел, а она смотрела на него любовно и думала: «А почему бы ему не быть довольным, да и мне тоже? Давно пора критически взглянуть на жизнь. Мы многое пережили вместе, многое, от чего другие браки неминуемо распались бы. У нас подрастают три умные, милые дочки. Регине уже семь. — Элизабет-Энн нахмурилась. — Возможно ли? Как быстро пролетело время».
Потеря Эленды заставила по достоинству оценить все хорошее, что было в их жизни, что раньше принималось как должное.
Никто из них не жаловался на здоровье. Они были счастливы. В целом, несмотря на проблемы, с которыми ежедневно приходилось сталкиваться Заккесу, и разные ситуации, требовавшие напряжения сил, работа его была успешной — об этом свидетельствовала очередная прибавка жалованья. А важнее всего было то, что дело ему нравилось. Считалось, что работать на Секстонов невыгодно, однако выходило так, что Заккес, единственный из его служащих, мог опровергнуть это мнение. В Квебеке говорили: «Секстоны богатеют, а остальные беднеют». Но семья Хейлов пожаловаться на это не могла. Заккес много времени проводил на ранчо, однако видел Дженни крайне редко. По молчаливому уговору они избегали друг друга. А если встречи все же не удавалось избежать, она намеренно не обращала на него внимания, словно он был пустым местом, и проплывала мимо, как королева, с высоко поднятой головой. Заккеса это вполне устраивало.
Смерть Эленды явилась для всех тяжелым ударом, в остальном же их жизнь складывалась удачно, шла ровно и спокойно. Порой Элизабет-Энн думала, что все слишком уж гладко.
Они получили в наследство два дома и приличные сбережения. Конечно, не целое состояние, но не так уж и мало — вместе с их собственными накоплениями сумма выглядела вполне солидно. Их нельзя было назвать богатыми, но они являлись весьма состоятельной семьей с устойчивым финансовым положением. Им не надо было платить по счетам, и у них не имелось причин для беспокойства о черных днях. Сбережения позволили бы пережить трудные времена, если бы, не дай Бог, такое случилось. Ренту они тоже больше не платили. Хотя коттедж и обходился им дешево, они переехали в квартиру Эленды над кафе.
Каждый год был лучше предыдущего.
А потом стали поговаривать о строительстве нового шоссе. Предполагалось, что оно свяжет Браунсвилль с Ларедо, пройдя через поля в двух милях к северу от Квебека. Эта дорога должна была соединиться с другой магистралью, идущей от Ларедо к расположенному на побережье залива городу Корпус-Кристи.
Ничто не влияет так благотворно на торговлю, как развитие транспортных путей. Поэтому понятно то возбуждение, которое охватило жителей Квебека. Даже противники строительства в итоге превратились в его горячих сторонников. Не проходило и дня, чтобы кто-либо из жителей Квебека не приобретал автомобиль. Все меньше оставалось владельцев конных повозок, таких как Элизабет-Энн и Заккес. Вскоре эре гужевого транспорта суждено было закончиться навсегда. А причиной этому послужило появление новых крупных автомагистралей.
15
Со своего высокого сиденья в кабриолете Заккес оглядел окрестности. Ранний закат представлял собой живописное зрелище. Заходящее солнце окрасило небо во все оттенки оранжевого, желтого и красного, потратив на перистые облака более нежные пастельные тона — розового и лилового. Пожалуй, впервые он остался равнодушен к красотам заката.
Вокруг тоже не было ничего интересного. Большое поле, у которого его попросила остановиться Элизабет-Энн, сплошь заросло кустарником и высокой, по пояс, травой и, наверное, служило пристанищем лишь жукам да, возможно, змеям.
— Ну и как? — спросила Элизабет-Энн, подавляя волнение, как школьница перед экзаменом.
— Что как? — обернулся Заккес к жене. — Я ожидал увидеть какое-то особенное место. Но это… — Он махнул рукой, словно подчеркивая этим жестом невзрачность открывшейся ему картины. — Я вижу только поле, которому очень нужен полив…
— Нет, Заккес, — сказала она так серьезно, что он не рискнул продолжать, — это не простое поле, оно особенное. — Элизабет-Энн вышла из кабриолета и, стоя среди высокой травы, внимательно посмотрела на него.
Заккес остался сидеть неестественно прямо, на лице его отразилось смущение.
— Закрой глаза, — внезапно сказала она.
— Что? — не понял Заккес, вопросительно глядя на жену. Шутит она, что ли?
— Заккес, закрой, пожалуйста, глаза.
— Ну хорошо, — снисходительно улыбнулся он, сделав то, о чем его просили. — И что дальше?
— А теперь попытайся представить себе все, о чем я буду говорить.
Заккес кивнул и непроизвольно вздохнул.
— В пятнадцати ярдах от тебя проходит новое широкое шоссе. По ровному асфальтовому полотну в обоих направлениях мчится множество машин. — Она немного помолчала. — Ты слышишь этот шум?
— Если честно, то ничего не слышу, — нахмурился Заккес и отрицательно покачал головой.
Она что-то нетерпеливо пробормотала и подняла глаза к небу.
— Тогда представь, что слышишь, как идут машины.
Он кивнул, чтобы не расстраивать ее.
— Теперь можно открыть глаза?
— Нет, подожди. Слушай. Мимо тебя проносятся машины, но не только легковые. По шоссе движутся грузовики и автобусы. — Она повернулась, он догадался об этом, потому что голос зазвучал с другой стороны. — Ты их видишь?
Заккес с сомнением кивнул.
— Поле вокруг тебя преобразилось: сорняков больше нет, вместо них — аккуратно скошенная трава… за тобой — большое здание, выходящее фасадом на дорогу… оно одноэтажное и очень длинное, можно сказать, что это не одно, а несколько зданий вместе. — Голос Элизабет-Энн опять сменил направление: она не стояла на месте. — Каждый отдельный блок состоит из комнаты, ванной и крытой стоянки для автомобиля, а в центральной части общего здания располагается контора управляющего. Как раз там, где ты сейчас, дорога ответвляется. Слева установлен большой щит-указатель, освещаемый ночью. На нем написано: «Гостиница для туристов».
Заккес открыл глаза.
— Тебе нравится эта идея? — спросила она с надеждой в голосе, подходя к кабриолету. Глаза ее сияли.
— Да, идея неплохая, — кивнул он, соглашаясь.
— Ты только представь, какой доход станет приносить это предприятие. — Она внимательно взглянула на него. — Как ты думаешь, ведь это неплохое место для туристической гостиницы?
— В этом что-то есть, — осторожно ответил Заккес.
— Только подумай! На несколько сот миль вокруг другой гостиницы не будет. Дело, без сомнения, стоящее. Но для того чтобы все это осуществилось, мне нужно убедить одну из заинтересованных сторон.
Заккес сдвинул брови.
— И кто же эта вторая сторона?
— А ты угадай!
— Боюсь что-либо предположить.
— Ты же знаешь, — улыбнулась она, — я не из тех, кто зря тратит деньги. Но в этом случае дело стоит того, чтобы вложить в него средства. Заккес, это та возможность, которой я ждала. Такой шанс выпадает раз в жизни.
— Да, все правильно, но на этом можно и разориться. То, что ты предлагаешь, потребует целого состояния.
— У нас есть деньги, — тихо проговорила Элизабет-Энн.
— Ну, просто не знаю, — задумчиво сказал Заккес, потирая подбородок. — Нам нужно все хорошо обдумать. Мы не можем совершать безрассудные поступки. Нужно очень многое учесть. Расходы на строительство, финансирование, покупка земли.
— Последний пункт уже выполнен, — спокойно проговорила она.
— Что?!
— Земля наша, Заккес… Я ее уже купила.
— Я думал, что мы все вопросы решаем вместе, — удивленно посмотрел на нее Заккес. — Ведь мы так договорились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39