Он осторожно взял ее за руки и слегка оттолкнул. Потом поднялся и медленно проговорил:
— Я думаю, нам пора вернуться.
Ее сузившиеся глаза на мгновение сверкнули, потом она пожала плечами:
— Хорошо, если ты этого хочешь, — сказала она.
— Да, именно этого я и хочу, — тихо подтвердил он.
Она встала и без всякого выражения на лице наблюдала, как он взял неоткрытую корзину, одеяло и положил их в кабриолет. Потом он помог ей сесть и пошел отвязывать лошадь. Заккес приготовился забраться в кабриолет, но в этот момент Дженни изо всех сил дернула поводья и крикнула: «Но!»
Лошадь рванула с места, и Заккес едва успел отскочить в сторону. Какое-то время он стоял, озадаченно почесывая затылок, и задумчиво смотрел на клубившуюся пыль, поднятую умчавшимся экипажем.
— Ад — это ничто по сравнению с яростью женщины, которой пренебрегли, — процитировал Заккес.
Затем, настраиваясь на долгий пеший путь в город, снял пиджак и перебросил его через плечо.
Почему, почему так? Он с грустью покачал головой. Почему женщины, которые ему встречались, поступали с ним подло и низко? Наверное, ему везло на жестоких и злобных созданий.
Дженни остановилась перед спальней Эленды, чтобы собраться и перевести дух. Неяркий свет бра отбрасывал на ее лицо зыбкие тени. Когда уверенная улыбка вновь тронула ее губы, она решительно постучала.
— Войдите, — громко сказала Эленда. Освещенная светом двух ламп, она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы.
Дверь медленно распахнулась, и в комнату проскользнула Дженни.
— Тетя… — нерешительно начала она.
— Да, дорогая, хорошо провела время?
— Я… я должна тебе признаться, тетя, — тонким, пронзительным голосом выпалила Дженни.
Эленда перестала причесываться и взглянула на отражение Дженни в зеркале.
— Слушаю тебя.
Дженни прижала руки к бокам.
— Мистер Хейл был сегодня со мной на пикнике.
— Вот как, а мне помнится, ты уверяла меня, что едешь с Лорендой.
— Да, так я и собиралась сделать, — закусила губу Дженни, — но в последнюю минуту она не смогла поехать.
— Понимаю. И ты пригласила мистера Хейла, несмотря на мой запрет ездить куда бы то ни было с молодыми людьми без моего ведома.
— Ах, нет, тетя! — быстро проговорила Дженни. — Все было не так, честное слово. Он пригласил меня пройтись, а так как корзина для пикника была собрана, я подумала, подумала… — Голос ее прервался.
— Что же было дальше?
— Тетя, — чуть слышно заговорила Дженни, голос ее задрожал, она обхватила себя руками, — это было ужасно! Просто ужасно! Он пытался меня поцеловать. Он… он обнял меня и…
Эленда выронила гребень, и он с громким стуком упал на туалетный столик. Она резко обернулась к Дженни: в глазах ее горел мрачный огонь.
— Если — я подчеркиваю это особо, Дженни Сью Клауни, — если мистер Хейл действительно попытался тебя поцеловать, значит… я очень сомневаюсь, что в том была его вина. Только ты во всем виновата. По моему глубокому убеждению, он человек порядочный, настоящий джентльмен. Ты поехала с ним на пикник без моего разрешения. Но хуже всего то, что ты вешаешься ему на шею самым бесстыдным образом. Не знаю, что это на тебя нашло, но позволь тебя предупредить, — она погрозила Дженни пальцем, — я вижу все.
Лицо Дженни стало пунцовым.
— Я считаю, тебе пора образумиться и перестать кидаться на шею молодым людям, будь это мистер Хейл или кто-то другой. Еще один подобный случай, и ты вообще из дома не выйдешь.
— Я больше не ребенок! — с вызовом выпалила Дженни. — Ты не можешь меня запереть. Мне уже восемнадцать лет.
— Это мы еще посмотрим, что я могу, а что нет!
— Я убегу, и ты меня никогда не найдешь!
— Прекрати! — неожиданно крикнула Эленда и добавила, понизив голос: — Не будь ребенком.
— Может, я не буду вести себя как ребенок, если ты перестанешь ко мне относиться как к маленькой.
— Поговорим об этом в другой раз, — устало вздохнула Эленда, — когда успокоимся. А пока иди спать. Завтра тебя ждет долгий трудовой день.
— Долгий день? — вопросительно посмотрела на нее Дженни.
— Именно так, — поджав губы, проговорила Эленда. — Ты не послушалась меня и завтра будешь работать в кафе и в обед, и в ужин. И так будет две недели.
У Дженни рот открылся от удивления.
— Но, тетя… — запротестовала она.
— И никаких возражений, если не хочешь неприятностей, — холодно отрезала Эленда. — Спокойной ночи.
Разговор был окончен. Дженни пробормотала что-то себе под нос.
— Ты что-то сказала? — резко спросила Эленда.
— Я пожелала тебе, тетя, спокойной ночи. — И Дженни с угрюмым видом вышла из комнаты.
Когда она ушла, Эленда вернулась к прерванному занятию. Она причесывалась, глядя в зеркало невидящим взглядом. Да, это грустно, но девочки изменились. Больше они не были детьми. Они осознали себя женщинами. Дженни исполнилось восемнадцать, Элизабет-Энн двумя годами моложе, но скоро обе перешагнут порог взрослой жизни. Кто знает, как долго будут они прислушиваться к советам тех, кто старше и, как принято считать, умнее и мудрее. «Нет, совсем не мудрее, если на то пошло», — печально думала Эленда. Это доказывало ее собственное прошлое, а ведь Дженни была ее родная кровь, хотя она не могла открыто сказать об этом. Скоро она не сможет быть им судьей, советчиком, перестанет влиять на их сердечные дела, их будущее. Возможно, еще некоторое время ей и удастся подталкивать их в том направлении, которое она считала правильным, но Эленда остро чувствовала, что скоро девушки выйдут из-под ее опеки. Сердце молодой женщины — очень сложный и тонкий инструмент, часто он глух к голосу рассудка.
И тут она снова услышала стук в дверь. Стучали внизу, у входа. Эленда медленно подняла голову, встала и, надев расшитый халат, вышла в прихожую. Она открыла дверь: на пороге стоял Заккес.
— Мистер Хейл? — удивилась Эленда.
Заккес снял шляпу и, прижав ее к груди, сказал:
— Мне неудобно беспокоить вас, мисс Клауни, в такой поздний час, — сказал он смущенно, — но я считаю, что нам нужно поговорить.
— Никакого беспокойства, пожалуйста, входите. — Эленда провела Заккеса в маленькую гостиную. — Садитесь, мистер Хейл. — Заккес уселся на диван, Эленда села в одно из кресел. — Слушаю вас, — сказала она.
Заккес откашлялся и начал:
— Мне бы хотелось поговорить о вашей племяннице Дженифер.
— Да, — сказала Эленда, чувствуя, как глаза словно закрывает пелена.
— Она попросила меня поехать с ней на пикник.
— Я знаю.
— Мисс Клауни, — кивнул головой Заккес, — не знаю, вправе ли я говорить об этом, но… — Он сжал губы и стал пристально разглядывать свои руки.
— Она вела себя нескромно?
— А как вы узнали? — удивился Заккес.
— Я видела, что к этому шло. Дженни очень своенравная и чересчур смелая. Здешняя жизнь кажется ей скучной. Простите ее, мистер Хейл. Я уверена, что вы вели себя как джентльмен.
Он кивнул и грустно улыбнулся.
— Спасибо, что вы мне обо всем рассказали, — тепло поблагодарила Эленда. — Думаю, будет лучше, если мы забудем об этом малоприятном происшествии.
— И еще одно, мисс Клауни.
— Да?
— Я еще хотел сказать…
— Да…
— Это касается другой вашей племянницы. Прошу вашего разрешения сводить ее в кинотеатр.
— Элизабет-Энн! Это чудесно! — Эленда хлопнула в ладоши от радости, и лицо ее словно осветилось. — Вы и не представляете, как много это для нее значит. Видите ли, судьба была к ней очень неласкова.
— Я так и подумал. — Он помолчал. — Я все хотел спросить… почему она постоянно носит перчатки?
— Пусть то, что я вам скажу, останется между нами, мистер Хейл.
— Ни единая душа об этом не узнает, — торжественно пообещал Заккес.
— Уверена, что так и будет. Дело в том, мистер Хейл, что в раннем детстве ей пришлось стать свидетелем трагической гибели родителей в огне пожара. Ее руки тоже сильно пострадали, были все в шрамах. Даже теперь, когда все зажило, она не может на них смотреть.
— Я никогда никому об этом не расскажу, — с грустью глядя на Эленду, сказал Заккес.
— Ценю вашу порядочность. — Эленда встала, за ней Заккес. — Спокойной ночи, мистер Хейл.
— Спокойной ночи, мисс Клауни.
4
Элизабет-Энн критически оглядела себя, стоя перед зеркалом, затем поправила прическу и нахмурилась.
Она чувствовала себя скованно и неловко. Собственное отражение в зеркале ее сильно удручало и не вызывало ничего, кроме мучительного стона.
«Он будет надо мной смеяться, — с горечью повторяла она про себя. — А еще хуже, если совсем не придет. Ну почему я согласилась с ним пойти? И подумать только, сколько хлопот было у тети со мной: сделала прическу, ушила платье, чтобы сидело как следует. И все зря. Ничего хорошего не вышло. Вид у меня неважный, да и чувствую я себя неприятно. Видно, мне на роду написано остаться старой девой».
На Элизабет-Энн было белое хлопчатобумажное платье с двумя рядами пуговиц, обтянутых материей. Застежка шла от воротника до самого подола. Пышные длинные рукава застегивались на пуговицы у запястий. Покрой платья подчеркивал ее стройную фигуру и тонкую талию. К лицу ей была и широкополая шляпа. Белые ленты тульи спускались на спину. Белые туфли, которые ей отдала тетя, слегка жали пальцы (слава Богу, у нас с тобой один размер обуви, радовалась Эленда). Этот наряд казался Элизабет-Энн каким-то карнавальным костюмом. Она не привыкла так тщательно наряжаться и чувствовала себя стесненно; непривычна была и новая прическа — ее золотистые волосы были взбиты и заколоты, отчего голова стала казаться значительно больше, а ко всему еще новая шляпа. Элизабет-Энн решила, что стала выглядеть взрослее, и это ее пугало.
Когда внизу постучали, она почувствовала, как в груди у нее все сжалось от страха. «Он уже здесь! Ой, Господи!» Она проворно захлопнула дверь, взгляд ее затравленно заметался по комнате, словно ища возможность скрыться. Она услышала шаги Эленды. Бежать было некуда.
Пути отступления были отрезаны.
Услышав голоса, Элизабет-Энн набрала в легкие побольше воздуха и задержала дыхание. Шаги приближались. Она медленно выдохнула. До нее долетали обрывки фраз, потом прозвучал мелодичный смех тети и зазвенело стекло бокалов.
«Я не могу даже двинуться с места, — простонала бедная девушка. — Ноги словно ватные. Господи, провалиться бы мне лучше на этом месте! Лучше умереть, чем так мучиться!»
Она снова услышала шаги Эленды, затем в дверь легонько постучали. Заглянув, Эленда с порога воскликнула:
— Ты чудесно выглядишь!
— Нет, тетя, наоборот, — закапризничала Элизабет-Энн.
Неожиданно Эленда нахмурилась.
— Ох! — только и смогла вымолвить она.
— Что такое?
Эленда влетела в комнату, проворно закрыла за собой дверь и стала расстегивать платье на Элизабет-Энн. Девушка недоуменно оглядела себя. Она очень нервничала и не заметила, что ворот платья перекошен: она пропустила одну петлю, и все двадцать пуговиц были застегнуты неправильно.
— Тетя, я так нервничаю, можно я останусь дома?
— Стой спокойно.
— Давай скажем, что я больна или еще что-нибудь. Я и правда больна. Все в животе крутит, и в туалет я часто хожу.
— Это все нервы, — тихо шептала Эленда. Она ободряюще улыбнулась, оглядела Элизабет-Энн и удовлетворенно кивнула. — Не волнуйся так. Мистер Хейл очень приличный молодой человек, и он не кусается. Сними шляпу и выйди в гостиную. Я приготовила пунш.
— Ой, тетя! — Девушка неуверенно сняла Кляпу.
— И чтобы я не слышала никаких «ой, тетя!» — погрозила Эленда пальцем. — Уже слишком поздно. Ты не маленькая школьница, которая от страха язык проглотила. Ты — девушка и должна себя соответственно вести. — Она поправила прическу Элизабет-Энн. — Ты замечательно выглядишь. — Подчиняясь внутреннему порыву, она поцеловала Элизабет-Энн в щеку, потом крепко взяла за руку и повела за собой.
Элизабет-Энн неохотно подчинилась.
— Расслабься, не будь такой скованной, — прошептала Эленда. — А знаешь, он тоже переживает, как и ты, — добавила она с улыбкой.
— Разве и он тоже волнуется? — удивилась Элизабет-Энн.
— И еще как. А теперь ступай, входи медленно и плавно, как принцесса. — Эленда отступила в сторону и, взяв Элизабет-Энн за талию, слегка подтолкнула вперед.
Девушка почти ввалилась в маленькую гостиную.
Представшая перед ней картина навсегда врезалась в память. За то время, пока она одевалась, Эленде удалось преобразить гостиную. Она застелила стол белой кружевной скатертью, успела принести цветы из гостиной и расставила их повсюду, так что комната благоухала. На буфете их ждала хрустальная чаша с пуншем и шоколадный торт.
А еще там был Заккес.
Как только Элизабет-Энн вошла в комнату, он вскочил, сжимая в руке букетик маргариток. Она сразу заметила, как нервно двигался у него кадык. Как ни странно, при виде его волнения она успокоилась, всякая неловкость прошла, она почувствовала себя свободно. Сняв шляпу, Элизабет-Энн легкой походкой пересекла комнату и, подойдя к молодому человеку, протянула ему свою руку в перчатке.
— Мистер Хейл, — несколько официально проговорила она, — вы оказали мне честь своим приходом.
— Благодарю вас, что позволили мне прийти, — сказал он, пожимая протянутую руку. Словно невидимые искры пробегали между ними, оба почувствовали это и были поражены.
— Садитесь, прошу вас, — словно очнулась Элизабет-Энн.
— Это вам, — сказал Заккес, протягивая ей букет.
— Благодарю, — промолвила Элизабет-Энн, и щеки ее зарделись. — Какая прелесть. — Она некоторое время смотрела на цветы, затем снова перевела взгляд на молодого человека. — Извините, я отлучусь, чтобы поставить их в воду, садитесь, пожалуйста.
Заккес сел, а она торопливо вышла в коридор и чуть не столкнулась с Элендой, которая лукаво ей подмигнула. Она уже держала вазу с водой. Элизабет-Энн быстро опустила туда цветы, взяла вазу и быстро вернулась. В гостиной она поставила вазу на крышку пианино и отступила, оценивающим взглядом окидывая композицию.
— Боюсь, что цветами вас не удивить, здесь их так много, — сказал Заккес, оглядывая комнату.
— Что вы, — рассмеялась Элизабет-Энн, — цветов не может быть слишком много. А ваши мне очень дороги. — Она села, он вежливо приподнялся.
— Осмелюсь заметить, — мягко проговорил Заккес, — вы прекрасно выглядите.
— Спасибо, — любезно ответила она. — Не хотите ли пунша?
— Мисс Клауни меня уже угостила. — Заккес кивнул в сторону столика из красного дерева. На мраморной крышке стоял бокал.
— Да, вижу. — Она улыбнулась и, хлопнув в ладоши, предложила: — Может быть, кусочек торта?
— Спасибо, немного погодя.
Эленда в коридоре улыбнулась. Все шло даже лучше, чем она ожидала. Оправив ладонями юбку, она вошла в гостиную.
— Элизабет-Энн может вам сыграть на пианино, — сказала, садясь, Эленда. — Она прекрасно играет. До сеанса в кинотеатре еще час, если хотите, она нам что-нибудь исполнит.
— Мне кажется, мистеру Хейлу совсем не интересно слушать мою игру, — застеснялась Элизабет-Энн.
— Напротив, — искренне запротестовал Зак-кес, — вы окажете мне честь.
— Ну, если вы так настаиваете, — пробормотала Элизабет-Энн.
— Да, пожалуйста, сыграйте.
Она поднялась, медленно подошла к инструменту, отодвинув стул, села и заиграла сонату Шопена.
Время летело незаметно. Час в гостиной промелькнул, словно несколько минут. Заккес просил Элизабет-Энн играть еще и еще и был удивлен уверенностью ее исполнения. Потом молодые люди отправились в кино, где посмотрели пятую часть еженедельного сериала. Когда они прогуливались по Мейн-стрит, Заккес купил мороженое.
— Вкусно, — сказала Элизабет-Энн, аккуратно слизывая клубничное мороженое и внимательно следя, чтобы не запачкать перчатки.
Заккес улыбнулся.
— Тетя не разрешает нам часто есть мороженое, говорит, это для того, чтобы мы не избаловались.
— Она очень мудрая женщина.
— Может быть, — сдвинула брови Элизабет-Энн. — Но иногда нам хочется, чтобы нас больше баловали, особенно Дженни. — Она искоса посмотрела на Заккеса. — Она ведь меня совсем не любит.
— Да что вы? — Он старался казаться безразличным, не выдать своих чувств.
— Это началось давно, еще в детстве, — покачала головой Элизабет-Энн, — когда тетя меня приютила. Дженни решила, что я хочу занять ее место в доме.
— Она и сейчас так считает? — удивился Заккес.
— Боюсь, что так, — нахмурилась она и вздохнула. — Дженни не хочет понять, что я не представляю для нее никакой опасности. Но она не может с этим согласиться.
Некоторое время они шли молча, потом заговорил он.
— Знаете, мне кажется это странным.
— Что?
— Я познакомился с вами совсем недавно, а у меня такое чувство, что мы знакомы очень давно.
Она чуть заметно улыбнулась.
— Я хотел сказать… не хочу вас смущать… я имел в виду, что с вами я чувствую себя свободно и легко. Мне кажется, что вы очень славный человек.
Элизабет-Энн раздраженно облизнула губы.
— Так все и считают. Славная. — Она недовольно поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Я думаю, нам пора вернуться.
Ее сузившиеся глаза на мгновение сверкнули, потом она пожала плечами:
— Хорошо, если ты этого хочешь, — сказала она.
— Да, именно этого я и хочу, — тихо подтвердил он.
Она встала и без всякого выражения на лице наблюдала, как он взял неоткрытую корзину, одеяло и положил их в кабриолет. Потом он помог ей сесть и пошел отвязывать лошадь. Заккес приготовился забраться в кабриолет, но в этот момент Дженни изо всех сил дернула поводья и крикнула: «Но!»
Лошадь рванула с места, и Заккес едва успел отскочить в сторону. Какое-то время он стоял, озадаченно почесывая затылок, и задумчиво смотрел на клубившуюся пыль, поднятую умчавшимся экипажем.
— Ад — это ничто по сравнению с яростью женщины, которой пренебрегли, — процитировал Заккес.
Затем, настраиваясь на долгий пеший путь в город, снял пиджак и перебросил его через плечо.
Почему, почему так? Он с грустью покачал головой. Почему женщины, которые ему встречались, поступали с ним подло и низко? Наверное, ему везло на жестоких и злобных созданий.
Дженни остановилась перед спальней Эленды, чтобы собраться и перевести дух. Неяркий свет бра отбрасывал на ее лицо зыбкие тени. Когда уверенная улыбка вновь тронула ее губы, она решительно постучала.
— Войдите, — громко сказала Эленда. Освещенная светом двух ламп, она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы.
Дверь медленно распахнулась, и в комнату проскользнула Дженни.
— Тетя… — нерешительно начала она.
— Да, дорогая, хорошо провела время?
— Я… я должна тебе признаться, тетя, — тонким, пронзительным голосом выпалила Дженни.
Эленда перестала причесываться и взглянула на отражение Дженни в зеркале.
— Слушаю тебя.
Дженни прижала руки к бокам.
— Мистер Хейл был сегодня со мной на пикнике.
— Вот как, а мне помнится, ты уверяла меня, что едешь с Лорендой.
— Да, так я и собиралась сделать, — закусила губу Дженни, — но в последнюю минуту она не смогла поехать.
— Понимаю. И ты пригласила мистера Хейла, несмотря на мой запрет ездить куда бы то ни было с молодыми людьми без моего ведома.
— Ах, нет, тетя! — быстро проговорила Дженни. — Все было не так, честное слово. Он пригласил меня пройтись, а так как корзина для пикника была собрана, я подумала, подумала… — Голос ее прервался.
— Что же было дальше?
— Тетя, — чуть слышно заговорила Дженни, голос ее задрожал, она обхватила себя руками, — это было ужасно! Просто ужасно! Он пытался меня поцеловать. Он… он обнял меня и…
Эленда выронила гребень, и он с громким стуком упал на туалетный столик. Она резко обернулась к Дженни: в глазах ее горел мрачный огонь.
— Если — я подчеркиваю это особо, Дженни Сью Клауни, — если мистер Хейл действительно попытался тебя поцеловать, значит… я очень сомневаюсь, что в том была его вина. Только ты во всем виновата. По моему глубокому убеждению, он человек порядочный, настоящий джентльмен. Ты поехала с ним на пикник без моего разрешения. Но хуже всего то, что ты вешаешься ему на шею самым бесстыдным образом. Не знаю, что это на тебя нашло, но позволь тебя предупредить, — она погрозила Дженни пальцем, — я вижу все.
Лицо Дженни стало пунцовым.
— Я считаю, тебе пора образумиться и перестать кидаться на шею молодым людям, будь это мистер Хейл или кто-то другой. Еще один подобный случай, и ты вообще из дома не выйдешь.
— Я больше не ребенок! — с вызовом выпалила Дженни. — Ты не можешь меня запереть. Мне уже восемнадцать лет.
— Это мы еще посмотрим, что я могу, а что нет!
— Я убегу, и ты меня никогда не найдешь!
— Прекрати! — неожиданно крикнула Эленда и добавила, понизив голос: — Не будь ребенком.
— Может, я не буду вести себя как ребенок, если ты перестанешь ко мне относиться как к маленькой.
— Поговорим об этом в другой раз, — устало вздохнула Эленда, — когда успокоимся. А пока иди спать. Завтра тебя ждет долгий трудовой день.
— Долгий день? — вопросительно посмотрела на нее Дженни.
— Именно так, — поджав губы, проговорила Эленда. — Ты не послушалась меня и завтра будешь работать в кафе и в обед, и в ужин. И так будет две недели.
У Дженни рот открылся от удивления.
— Но, тетя… — запротестовала она.
— И никаких возражений, если не хочешь неприятностей, — холодно отрезала Эленда. — Спокойной ночи.
Разговор был окончен. Дженни пробормотала что-то себе под нос.
— Ты что-то сказала? — резко спросила Эленда.
— Я пожелала тебе, тетя, спокойной ночи. — И Дженни с угрюмым видом вышла из комнаты.
Когда она ушла, Эленда вернулась к прерванному занятию. Она причесывалась, глядя в зеркало невидящим взглядом. Да, это грустно, но девочки изменились. Больше они не были детьми. Они осознали себя женщинами. Дженни исполнилось восемнадцать, Элизабет-Энн двумя годами моложе, но скоро обе перешагнут порог взрослой жизни. Кто знает, как долго будут они прислушиваться к советам тех, кто старше и, как принято считать, умнее и мудрее. «Нет, совсем не мудрее, если на то пошло», — печально думала Эленда. Это доказывало ее собственное прошлое, а ведь Дженни была ее родная кровь, хотя она не могла открыто сказать об этом. Скоро она не сможет быть им судьей, советчиком, перестанет влиять на их сердечные дела, их будущее. Возможно, еще некоторое время ей и удастся подталкивать их в том направлении, которое она считала правильным, но Эленда остро чувствовала, что скоро девушки выйдут из-под ее опеки. Сердце молодой женщины — очень сложный и тонкий инструмент, часто он глух к голосу рассудка.
И тут она снова услышала стук в дверь. Стучали внизу, у входа. Эленда медленно подняла голову, встала и, надев расшитый халат, вышла в прихожую. Она открыла дверь: на пороге стоял Заккес.
— Мистер Хейл? — удивилась Эленда.
Заккес снял шляпу и, прижав ее к груди, сказал:
— Мне неудобно беспокоить вас, мисс Клауни, в такой поздний час, — сказал он смущенно, — но я считаю, что нам нужно поговорить.
— Никакого беспокойства, пожалуйста, входите. — Эленда провела Заккеса в маленькую гостиную. — Садитесь, мистер Хейл. — Заккес уселся на диван, Эленда села в одно из кресел. — Слушаю вас, — сказала она.
Заккес откашлялся и начал:
— Мне бы хотелось поговорить о вашей племяннице Дженифер.
— Да, — сказала Эленда, чувствуя, как глаза словно закрывает пелена.
— Она попросила меня поехать с ней на пикник.
— Я знаю.
— Мисс Клауни, — кивнул головой Заккес, — не знаю, вправе ли я говорить об этом, но… — Он сжал губы и стал пристально разглядывать свои руки.
— Она вела себя нескромно?
— А как вы узнали? — удивился Заккес.
— Я видела, что к этому шло. Дженни очень своенравная и чересчур смелая. Здешняя жизнь кажется ей скучной. Простите ее, мистер Хейл. Я уверена, что вы вели себя как джентльмен.
Он кивнул и грустно улыбнулся.
— Спасибо, что вы мне обо всем рассказали, — тепло поблагодарила Эленда. — Думаю, будет лучше, если мы забудем об этом малоприятном происшествии.
— И еще одно, мисс Клауни.
— Да?
— Я еще хотел сказать…
— Да…
— Это касается другой вашей племянницы. Прошу вашего разрешения сводить ее в кинотеатр.
— Элизабет-Энн! Это чудесно! — Эленда хлопнула в ладоши от радости, и лицо ее словно осветилось. — Вы и не представляете, как много это для нее значит. Видите ли, судьба была к ней очень неласкова.
— Я так и подумал. — Он помолчал. — Я все хотел спросить… почему она постоянно носит перчатки?
— Пусть то, что я вам скажу, останется между нами, мистер Хейл.
— Ни единая душа об этом не узнает, — торжественно пообещал Заккес.
— Уверена, что так и будет. Дело в том, мистер Хейл, что в раннем детстве ей пришлось стать свидетелем трагической гибели родителей в огне пожара. Ее руки тоже сильно пострадали, были все в шрамах. Даже теперь, когда все зажило, она не может на них смотреть.
— Я никогда никому об этом не расскажу, — с грустью глядя на Эленду, сказал Заккес.
— Ценю вашу порядочность. — Эленда встала, за ней Заккес. — Спокойной ночи, мистер Хейл.
— Спокойной ночи, мисс Клауни.
4
Элизабет-Энн критически оглядела себя, стоя перед зеркалом, затем поправила прическу и нахмурилась.
Она чувствовала себя скованно и неловко. Собственное отражение в зеркале ее сильно удручало и не вызывало ничего, кроме мучительного стона.
«Он будет надо мной смеяться, — с горечью повторяла она про себя. — А еще хуже, если совсем не придет. Ну почему я согласилась с ним пойти? И подумать только, сколько хлопот было у тети со мной: сделала прическу, ушила платье, чтобы сидело как следует. И все зря. Ничего хорошего не вышло. Вид у меня неважный, да и чувствую я себя неприятно. Видно, мне на роду написано остаться старой девой».
На Элизабет-Энн было белое хлопчатобумажное платье с двумя рядами пуговиц, обтянутых материей. Застежка шла от воротника до самого подола. Пышные длинные рукава застегивались на пуговицы у запястий. Покрой платья подчеркивал ее стройную фигуру и тонкую талию. К лицу ей была и широкополая шляпа. Белые ленты тульи спускались на спину. Белые туфли, которые ей отдала тетя, слегка жали пальцы (слава Богу, у нас с тобой один размер обуви, радовалась Эленда). Этот наряд казался Элизабет-Энн каким-то карнавальным костюмом. Она не привыкла так тщательно наряжаться и чувствовала себя стесненно; непривычна была и новая прическа — ее золотистые волосы были взбиты и заколоты, отчего голова стала казаться значительно больше, а ко всему еще новая шляпа. Элизабет-Энн решила, что стала выглядеть взрослее, и это ее пугало.
Когда внизу постучали, она почувствовала, как в груди у нее все сжалось от страха. «Он уже здесь! Ой, Господи!» Она проворно захлопнула дверь, взгляд ее затравленно заметался по комнате, словно ища возможность скрыться. Она услышала шаги Эленды. Бежать было некуда.
Пути отступления были отрезаны.
Услышав голоса, Элизабет-Энн набрала в легкие побольше воздуха и задержала дыхание. Шаги приближались. Она медленно выдохнула. До нее долетали обрывки фраз, потом прозвучал мелодичный смех тети и зазвенело стекло бокалов.
«Я не могу даже двинуться с места, — простонала бедная девушка. — Ноги словно ватные. Господи, провалиться бы мне лучше на этом месте! Лучше умереть, чем так мучиться!»
Она снова услышала шаги Эленды, затем в дверь легонько постучали. Заглянув, Эленда с порога воскликнула:
— Ты чудесно выглядишь!
— Нет, тетя, наоборот, — закапризничала Элизабет-Энн.
Неожиданно Эленда нахмурилась.
— Ох! — только и смогла вымолвить она.
— Что такое?
Эленда влетела в комнату, проворно закрыла за собой дверь и стала расстегивать платье на Элизабет-Энн. Девушка недоуменно оглядела себя. Она очень нервничала и не заметила, что ворот платья перекошен: она пропустила одну петлю, и все двадцать пуговиц были застегнуты неправильно.
— Тетя, я так нервничаю, можно я останусь дома?
— Стой спокойно.
— Давай скажем, что я больна или еще что-нибудь. Я и правда больна. Все в животе крутит, и в туалет я часто хожу.
— Это все нервы, — тихо шептала Эленда. Она ободряюще улыбнулась, оглядела Элизабет-Энн и удовлетворенно кивнула. — Не волнуйся так. Мистер Хейл очень приличный молодой человек, и он не кусается. Сними шляпу и выйди в гостиную. Я приготовила пунш.
— Ой, тетя! — Девушка неуверенно сняла Кляпу.
— И чтобы я не слышала никаких «ой, тетя!» — погрозила Эленда пальцем. — Уже слишком поздно. Ты не маленькая школьница, которая от страха язык проглотила. Ты — девушка и должна себя соответственно вести. — Она поправила прическу Элизабет-Энн. — Ты замечательно выглядишь. — Подчиняясь внутреннему порыву, она поцеловала Элизабет-Энн в щеку, потом крепко взяла за руку и повела за собой.
Элизабет-Энн неохотно подчинилась.
— Расслабься, не будь такой скованной, — прошептала Эленда. — А знаешь, он тоже переживает, как и ты, — добавила она с улыбкой.
— Разве и он тоже волнуется? — удивилась Элизабет-Энн.
— И еще как. А теперь ступай, входи медленно и плавно, как принцесса. — Эленда отступила в сторону и, взяв Элизабет-Энн за талию, слегка подтолкнула вперед.
Девушка почти ввалилась в маленькую гостиную.
Представшая перед ней картина навсегда врезалась в память. За то время, пока она одевалась, Эленде удалось преобразить гостиную. Она застелила стол белой кружевной скатертью, успела принести цветы из гостиной и расставила их повсюду, так что комната благоухала. На буфете их ждала хрустальная чаша с пуншем и шоколадный торт.
А еще там был Заккес.
Как только Элизабет-Энн вошла в комнату, он вскочил, сжимая в руке букетик маргариток. Она сразу заметила, как нервно двигался у него кадык. Как ни странно, при виде его волнения она успокоилась, всякая неловкость прошла, она почувствовала себя свободно. Сняв шляпу, Элизабет-Энн легкой походкой пересекла комнату и, подойдя к молодому человеку, протянула ему свою руку в перчатке.
— Мистер Хейл, — несколько официально проговорила она, — вы оказали мне честь своим приходом.
— Благодарю вас, что позволили мне прийти, — сказал он, пожимая протянутую руку. Словно невидимые искры пробегали между ними, оба почувствовали это и были поражены.
— Садитесь, прошу вас, — словно очнулась Элизабет-Энн.
— Это вам, — сказал Заккес, протягивая ей букет.
— Благодарю, — промолвила Элизабет-Энн, и щеки ее зарделись. — Какая прелесть. — Она некоторое время смотрела на цветы, затем снова перевела взгляд на молодого человека. — Извините, я отлучусь, чтобы поставить их в воду, садитесь, пожалуйста.
Заккес сел, а она торопливо вышла в коридор и чуть не столкнулась с Элендой, которая лукаво ей подмигнула. Она уже держала вазу с водой. Элизабет-Энн быстро опустила туда цветы, взяла вазу и быстро вернулась. В гостиной она поставила вазу на крышку пианино и отступила, оценивающим взглядом окидывая композицию.
— Боюсь, что цветами вас не удивить, здесь их так много, — сказал Заккес, оглядывая комнату.
— Что вы, — рассмеялась Элизабет-Энн, — цветов не может быть слишком много. А ваши мне очень дороги. — Она села, он вежливо приподнялся.
— Осмелюсь заметить, — мягко проговорил Заккес, — вы прекрасно выглядите.
— Спасибо, — любезно ответила она. — Не хотите ли пунша?
— Мисс Клауни меня уже угостила. — Заккес кивнул в сторону столика из красного дерева. На мраморной крышке стоял бокал.
— Да, вижу. — Она улыбнулась и, хлопнув в ладоши, предложила: — Может быть, кусочек торта?
— Спасибо, немного погодя.
Эленда в коридоре улыбнулась. Все шло даже лучше, чем она ожидала. Оправив ладонями юбку, она вошла в гостиную.
— Элизабет-Энн может вам сыграть на пианино, — сказала, садясь, Эленда. — Она прекрасно играет. До сеанса в кинотеатре еще час, если хотите, она нам что-нибудь исполнит.
— Мне кажется, мистеру Хейлу совсем не интересно слушать мою игру, — застеснялась Элизабет-Энн.
— Напротив, — искренне запротестовал Зак-кес, — вы окажете мне честь.
— Ну, если вы так настаиваете, — пробормотала Элизабет-Энн.
— Да, пожалуйста, сыграйте.
Она поднялась, медленно подошла к инструменту, отодвинув стул, села и заиграла сонату Шопена.
Время летело незаметно. Час в гостиной промелькнул, словно несколько минут. Заккес просил Элизабет-Энн играть еще и еще и был удивлен уверенностью ее исполнения. Потом молодые люди отправились в кино, где посмотрели пятую часть еженедельного сериала. Когда они прогуливались по Мейн-стрит, Заккес купил мороженое.
— Вкусно, — сказала Элизабет-Энн, аккуратно слизывая клубничное мороженое и внимательно следя, чтобы не запачкать перчатки.
Заккес улыбнулся.
— Тетя не разрешает нам часто есть мороженое, говорит, это для того, чтобы мы не избаловались.
— Она очень мудрая женщина.
— Может быть, — сдвинула брови Элизабет-Энн. — Но иногда нам хочется, чтобы нас больше баловали, особенно Дженни. — Она искоса посмотрела на Заккеса. — Она ведь меня совсем не любит.
— Да что вы? — Он старался казаться безразличным, не выдать своих чувств.
— Это началось давно, еще в детстве, — покачала головой Элизабет-Энн, — когда тетя меня приютила. Дженни решила, что я хочу занять ее место в доме.
— Она и сейчас так считает? — удивился Заккес.
— Боюсь, что так, — нахмурилась она и вздохнула. — Дженни не хочет понять, что я не представляю для нее никакой опасности. Но она не может с этим согласиться.
Некоторое время они шли молча, потом заговорил он.
— Знаете, мне кажется это странным.
— Что?
— Я познакомился с вами совсем недавно, а у меня такое чувство, что мы знакомы очень давно.
Она чуть заметно улыбнулась.
— Я хотел сказать… не хочу вас смущать… я имел в виду, что с вами я чувствую себя свободно и легко. Мне кажется, что вы очень славный человек.
Элизабет-Энн раздраженно облизнула губы.
— Так все и считают. Славная. — Она недовольно поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39