Но ведь разработка иностранных дипломатов велась другим управлением КГБ. Зачем мне лезть в чужую «епархию»?
— Ладно, лети, куда хочешь. Сообщи только дату вылета.
В Москве его удалось поселить в «плюсовой» номер и тут удалось обнаружить кое-что интересное.
По записям бесед мы обнаружили, что «Али» кому-то разболтал про свои контакты со мной, отзывался о нашем сотрудничестве (начиная с издания книги) в насмешливо-язвительном тоне. Ничего себе друг!
Информацией о работе египетского посла в Москве я у него не интересовался.
Али шлялся по ресторанам, приводил в номер девиц легкого поведения, которые в то время еще не носили звания «путаны».
Не было еще такого слова в нашем лексиконе.
Уже в Москве я написал по делу оперативной разработки следующее заключение:
«Али обладает определенными информационными возможностями.
Хитрый, не всегда искренний человек. Требует дополнительной проверки».
«Али» вернулся в Каир и работу с ним начал вести мой сменщик. Вначале от него поступали интересные шифртелеграммы.
Они поступали «наверх».
И вдруг случился сбой.
Что-то в них стало настораживать, появилась дезинформация. Возникла необходимость проверки. В тайник заложили «совершенно секретную» информацию, попросили «Али» изъять ее и передать нам. По всем показателям тайника, он эту информацию в форме документа изъял, но нам заявил, что ничего не нашел.
Вырывший яму попал в нее сам.
Мой сменщик во время отпуска с горечью и обидой упекал меня в том, что я подсунул ему «подставу». В ответ на эти стенания я показал ему заключительную строку своего отчета: «требует дополнительной проверки».
— Ведь написано черным по белому, что это не готовый агент, а полуфабрикат!
Возражать моему сменщику было нечем, но обижаться на самого себя — дело неблагодарное.
А впрочем, зря я тогда, еще во время первой встречи, не придал значения его насмешливому взгляду!
Не был ли тот молчаливый свидетель моего предложения сотрудником местной контрразведки?
Единственным утешением от контакта с «Али» было то, что книга была представлена и понравилась Никите Сергеевичу Хрущеву, а я получил благодарность за ее издание от руководства КГБ.
Оперативная техника — друг разведчика
На очередной встрече с оперативным контактом «Авгур» ошарашил меня.
— Лев! Должен тебя предупредить, что тот человек, которому ты вчера выдал тридцать фунтов, является «изменником».
«Авгур» не назвал мне конкретного имени, но я уже понял, что мне для начала надо прикрыть свои вчерашние действия.
— Не понимаю, что ты вкладываешь в понятие «изменник». Он попросил у меня взаймы дать ему денег. Мы старые друзья и я не мог отказать ему в такой просьбе.
— А разве твоей друг, как ты его называешь, возвращал ранее полученные от тебя суммы, которые ты ежемесячно передавал ему?
Более чем прозрачный намек!
Я был вынужден перевести разговор на другую тему, так как знал, что «Авгур» больше мне ничего не скажет.
Он имел «корни» в местной контрразведке, но никогда до конца не раскрывал своих карт. Играл «втемную».
Предпочитал говорить намеками, без ссылок на источник той или иной пикантной информации.
Его можно было назвать доброжелателем по отношению к нашей точке.
Он неоднократно заявлял, что является другом нашего посольства. Однажды он назвал «изменником» одного из контактов нашего оперативного сотрудника и перечислил даже документы, которые тот должен был получить от своего источника.
Лично я перевел слово «изменник» («хаин» по-арабски) как синоним слова «подстава». Мне, конечно, стало не по себе. Все дело в том, что вчера у меня были две встречи с источниками и каждому я дал по тридцать фунтов. Который из них был «изменником»? Следовало срочно во всем разобраться. Чтобы развеять возникшие сомнения и подтвердить или опровергнуть достоверность сообщения «Авгура», решили проверить «изменника» при помощи оперативной техники в форме подслушивающего устройства.
Запросили Центр.
Через некоторое время получили деревянный пенал длиною в 15-20 сантиметров с двумя шипами.
Резидент, покрутив в руках это изделие, разочарованно крякнул, вздохнул и сказал:
— Ничего себе техника — на грани фантастики! Выкручивайся как можешь. Просить у Центра другой жучок я не буду!
Дело происходило летом.
Температура приближалась к сорока градусам.
В пиджаках никто не ходил, брюки-клеш тогда были не в моде.
В газету такой брусок не завернешь, к ноге его не привяжешь.
Как быть? Я решил до окончания проверки острых вопросов «изменнику» не задавать, информации не требовать, вести светские беседы, а на встречи приходить с портфелем.
Встречи проходили у него в служебном кабинете.
Пришел один раз, вынул из портфеля бутылки с пивом. Посидели, поговорили, выпили пива.
В другой раз принес большую деревянную матрешку — подарил. На следующей встрече вынул из портфеля книги. Сделал вид, что интересуюсь архитектурой каирских мечетей.
Мне нужно было как-нибудь найти предлог, чтобы хозяин покинул свой кабинет минут на пять, чтобы укрепить технику под письменным столом.
Наконец (ну сколько можно таскаться с портфелем!) такой предлог нашелся и хозяин оставил меня одного.
Дрожащими руками я укрепил закладку. Техника была приведена в состояние боевой готовности. Наступил новый этап использования ее возможностей.
— У меня есть для тебя важное сообщение.
— Какое?
— Скажу тебе одну новость, но поклянись, что никому и никогда ее не расскажешь. Даже под пыткой!
Это было сказано с таким таинственным видом, что вызвало неподдельный интерес. Я затягивал паузу.
— Клянусь духом своего отца!
В устах араба это серьезное заявление, более сильным может быть лишь клятва на Коране. Но к этому я прибегать не стал, ведь я не был мусульманином, ни в бога, ни в черта не верил, и мой собеседник это знал.
Тут я сообщил такую выдумку, что будь она реальной, она произвела бы эффект разорвавшейся бомбы.
Для того, чтобы ее сочинить, понадобилось несколько дней.
Мы попрощались.
Я зашел в парикмахерскую, подстригся.
Затем посетил кофейню.
Не спеша выпил две чашки кофе. Прошло часа два. Сел в машину, и быстро, подгоняемый любопытством, приехал в посольство, вынул кассету и стал прослушивать запись беседы.
После моего ухода лента ничего не производила.
Затем я услышал, как хозяин кабинета набирает какой-то номер.
— Слушай! У меня был человек с портфелем (оказывается, я уже имел такое кодовое обозначение!). Он сообщил, что…
И тут я услышал точный пересказ моей сенсации.
Хозяин кабинета клятву нарушил.
Вера в его искренность и честность испарились, как утренний туман над Нилом под лучами солнца.
Я попросил у помощника резидента определить по щелчкам телефонного диска номер абонента изменника.
Но это не удалось. Тогда еще не было возможности установить «жучок» внутрь телефона.
Через несколько дней подслушивающее устройство было изъято.
Больше им никто в точке пользоваться не захотел.
Будучи в отпуске, я решил зайти в отдел оперативной техники, чтобы устроить там «сцену у фонтана».
— Вы что, ребята, разграбили «музей» чекистской славы и направляете его экспонаты в загран-точки?
— А в чем, собственно говоря, дело? Какие претензии?
— Дело в том, что вы направили в Каир деревяшку длиной в 20 сантиметров. Допотопная техника! Попробуй ее незаметно установить и также незаметно вынести. Трепка нервов!
— Ладно, в следующий раз снабдим тебя более современным изделием.
Такой случай представился мне лишь спустя несколько лет, после возвращения в Москву.
Звонок по телефону оперативной связи от высокого начальства.
— Лев Алексеевич! В Москву прилетает Али. Вы его должны знать.
— Да, знаю! Но мы только знакомы. Хитрый, неоткровенный тип. Активной его разработкой я не занимался.
— Его надо проверить. Точка сообщает, что есть ряд подозрительных моментов. Бригаду «наружки» выбить не удалось. Необходимо задействовать возможности оперативной техники. Указание туда я уже дал.
— Понял!
Вот так я снова оказался у «технарей» и был принят тем же сотрудником, который считал Каир недостойным передовых образцов подслушивающих устройств.
— Я уже получил указание от руководства помочь вам. Какие будут соображения?
— Жду от вас предложений! Ведь я не знаю, как далеко вперед шагнула ваша техника, на какую ступень она поднялась после деревянных брусков.
— Да вы злопамятны!
— Просто памятен. Помню и хорошее и плохое.
— Может быть, поселить нашего клиента в «плюсовой» номер?
— Мало пользы! В гостинице он лишнего болтать не будет! Нужны другие варианты.
Специалист по технике задумался. Потом он вдруг неожиданно заявил:
— Пиджак!
— Что пиджак?
Я оглядел свой костюм, думая, что он обнаружил на нем какое-то пятно.
— Нам нужен пиджак нашего клиента на полчаса.
— И что же будет дальше?
— Это уже наше дело. Зашьем ему в пиджак что-то похожее на рубль.
— Бумажный?
— Хватит острить! Техника по размеру напоминает наш металлический рубль.
«Случайно» встретил Али на пути в гостиницу. Тепло поздоровались, зашли в бар. Выпили. Поговорили обо всем м ни о чем.
Потом я обратился к нему с просьбой: использовать его заграничный паспорт и пригласить меня в сауну с бассейном.
— Что такое сауна?
— Это особая баня, которая сбавляет вес и укрепляет мужскую силу.
Больше аргументов в пользу посещения этого моющего предприятия я привести не смог, но и они подействовали.
Мы были то в сухой парилке, то плавали в бассейне.
— Спасибо за посещение такой бани. На Востоке их нет, — сказал Али.
— И тебе спасибо за твой заграничный паспорт, который позволил получить такое удовольствие. Простым москвичам попасть сюда трудно.
Оперативная техника в пиджачке Али позволила выяснить истинные цели его поездки в Москву.
В завершении эссе о «волчьих ямах» и капканах, о «подсадных утках», расставляемыми местными контрразведчиками, можно сказать, что их размер, убойная сила и другие показатели в большой степени зависят от уровня межгосударственных отношений.
А внешняя разведка в таких случаях занимает нейтральную позицию.
Бангкок, семидесятые…
Алексей Полянский
В том, что английский писатель Джозеф Редьярд Киплинг ошибался, утверждая, что Восток никогда не сойдется с Западом, я убедился в 1975 году, приехав в Бангкок в долгосрочную командировку.
В этом городе меня удивило необычное сочетание восточной экзотики и западного модернизма. Архитектура таиландской столицы разнолика и космополитична. Город застраивался в последнее время с помощью иностранных фирм и каждая вносила в архитектуру таиландской столицы что-то свое. Фешенебельные здания из стекла и бетона, шикарные многоэтажные супермаркеты, современные гостиничные комплексы уживались рядом с буддийскими храмами, построенными в традиционном тайском стиле особняками с зелеными лужайками, чисто восточными лавками и базарами, кафе и закусочными на открытом воздухе.
Улицы Бангкока буквально заполонены всевозможным транспортом, и здесь тоже приходится наблюдать контрасты. Современные «мерседесы» и «вольво» медленно двигаются в сплошном потоке с допотопными повозками и велосипедами.
Мне предстояло досконально изучить Бангкок, без этого невозможна работа оперативного сотрудника резидентуры. И знать таиландскую столицу надо несколько иначе, чем знают этот город его жители. Разведчик должен видеть город под совершенно другим ракурсом. Ему нужно подбирать автомобильные и пешие проверочные маршруты, на которых он сможет выявить наружное наблюдение контрразведки, кафе и рестораны для встреч с агентурой и связями, места проведения тайниковых операций и моментальных передач разведывательных материалов и многое другое, необходимое для оперативной работы в городе.
А этой работы было много. Таиланд был «задействован» по двум основным тогдашним направлениям деятельности нашей внешней разведки — американскому и китайскому. Только что закончилась длившаяся более десяти лет вьетнамская война, которая донельзя сблизила Таиланд с США. Американцы построили на территории Таиланда несколько крупных авиабаз, с которых авиация ВВС США совершала боевые вылеты для бомбардировок Вьетнама, в Бангкоке находилось свыше тысячи американских военных советников и специалистов, американское посольство в Таиланде по численности было одно из самых больших в мире. Так что на отсутствие объектов для ведения вербовочной работы среди американцев нашим разведчикам в Бангкоке жаловаться не приходилось.
Китайцы также представляли для нас интерес, по некоторым данным, в Таиланде их проживало около десяти миллионов, у многих были родственники в КНР, которых они посещали. Развивались политические и торговые отношения между Бангкоком и Пекином.
Только что в соседней с Таиландом Камбоджей к власти пришли «Красные кхмеры», устроившие там страшную резню. Страна стала закрытой для иностранных представителей и источником основной информации о положении в Камбодже стал Таиланд, на территории которого было создано несколько лагерей для камбоджийских беженцев.
Одним словом, поле деятельности для наших разведчиков было большое. И я быстро начал включаться в работу…
В 1975 году Таиланд установил дипломатические отношения с КНР. На молодых людях появились майки с тайскими и китайскими флагами и надписями «Китай наш друг», которые бесплатно раздавались на состоявшейся в Бангкоке выставке товаров из КНР. В то же время в местной прессе почти ежедневно публиковались сообщения о подрывной деятельности нелегальной компартии Таиланда, вооруженные отряды которой действовали в отдаленных провинциях страны. Для многих оставалось загадкой, кто является «спонсором» этой компартии. Пекин в последнее время начисто открестился от своих тайских единомышленников, хотя в пятидесятые и шестидесятые годы не скрывал связей с таиландскими коммунистами. Теперь китайское руководство, клянясь в любви и дружбе Таиланду, заверяло, что не имеет никакого отношения к таиландским «красным» и намекало, что те через Ханой получают помощь Москвы. И мы, и вьетнамцы опровергали подобные домыслы. Одним словом, никому не хотелось быть причастным к осуществляемому компартией Таиланда террору. Некоторые газеты сообщали, что в Таиланде независимо друг от друга действуют две компартии — пропекинская и промосковская, или провьетнамская.
Но подобного рода информация не воспринималась реальной силой таиландского общества — высокопоставленными военными. Генералы, главная поддержка королевской семьи, были уверены, что Китай никогда не прекращал поддержку таиландской компартии и продолжает связи с ней, чтобы при случае использовать ее как рычаг давления на правительство Таиланда. К мнению военных прислушивался и сам король. Это никак не устраивало китайское руководство и его лоббистов в Таиланде. Нужно было во чтобы то ни стало доказать обратное…
С Утаем, малоизвестным местным журналистом, я познакомился на приеме в одном из тайских министерств. Тогда ему было около пятидесяти. Журналистикой занимался всю сознательную жизнь. Работал во многих газетах, одно время даже сам издавал небольшой журнал. На визитке, которую я от него получил, он значился главным редактором газеты, которую я потом ни в одном справочнике по прессе так и не нашел. Позднее мне удалось выяснить, что он живет главным образом за счет переводов с английского на тайский, которые делает для бюро АПН в Бангкоке.
Утай позвонил мне через несколько дней после нашего знакомства и сказал, что со мной хотят встретиться его друзья. Я ничего уточнять не стал, назначил им встречу у себя дома на утро следующего дня.
Тогда я не мог предположить, что эта. встреча !будет столь неординарной. Просто полагал, что Утай попросит меня порекомендовать кого-то из его друзей на работу в одно из совучреждений в Таиланде или обратится еще с какой-нибудь просьбой подобного рода. Поэтому я не стал сообщать резиденту о предстоящей встрече.
Около десяти утра я увидел из окна, как к моему дому подъехал темно-синий джип. Из него вышло трое тайцев, одним из них был Утай. Поприветствовав гостей, я предложил им расположиться на веранде. В декабре в Бангкоке по утрам не так жарко и приятно провести встречу на открытом воздухе. Тут же Утай представил мне своих спутников. Одному из них, смуглому и похожему на малайца, на вид было немногим за тридцать. Позднее мои предположения подтвердились. Касем, под таким именем его представил мне Утай, был мусульманином, выходцем из приграничной с Малайзией тайской провинции Яла. Другой товарищ Утая, имени я его тогда не запомнил, внешне напоминал китайца. В разговор, который шел по-английски, он не вступал, скорее всего, не владел этим языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Ладно, лети, куда хочешь. Сообщи только дату вылета.
В Москве его удалось поселить в «плюсовой» номер и тут удалось обнаружить кое-что интересное.
По записям бесед мы обнаружили, что «Али» кому-то разболтал про свои контакты со мной, отзывался о нашем сотрудничестве (начиная с издания книги) в насмешливо-язвительном тоне. Ничего себе друг!
Информацией о работе египетского посла в Москве я у него не интересовался.
Али шлялся по ресторанам, приводил в номер девиц легкого поведения, которые в то время еще не носили звания «путаны».
Не было еще такого слова в нашем лексиконе.
Уже в Москве я написал по делу оперативной разработки следующее заключение:
«Али обладает определенными информационными возможностями.
Хитрый, не всегда искренний человек. Требует дополнительной проверки».
«Али» вернулся в Каир и работу с ним начал вести мой сменщик. Вначале от него поступали интересные шифртелеграммы.
Они поступали «наверх».
И вдруг случился сбой.
Что-то в них стало настораживать, появилась дезинформация. Возникла необходимость проверки. В тайник заложили «совершенно секретную» информацию, попросили «Али» изъять ее и передать нам. По всем показателям тайника, он эту информацию в форме документа изъял, но нам заявил, что ничего не нашел.
Вырывший яму попал в нее сам.
Мой сменщик во время отпуска с горечью и обидой упекал меня в том, что я подсунул ему «подставу». В ответ на эти стенания я показал ему заключительную строку своего отчета: «требует дополнительной проверки».
— Ведь написано черным по белому, что это не готовый агент, а полуфабрикат!
Возражать моему сменщику было нечем, но обижаться на самого себя — дело неблагодарное.
А впрочем, зря я тогда, еще во время первой встречи, не придал значения его насмешливому взгляду!
Не был ли тот молчаливый свидетель моего предложения сотрудником местной контрразведки?
Единственным утешением от контакта с «Али» было то, что книга была представлена и понравилась Никите Сергеевичу Хрущеву, а я получил благодарность за ее издание от руководства КГБ.
Оперативная техника — друг разведчика
На очередной встрече с оперативным контактом «Авгур» ошарашил меня.
— Лев! Должен тебя предупредить, что тот человек, которому ты вчера выдал тридцать фунтов, является «изменником».
«Авгур» не назвал мне конкретного имени, но я уже понял, что мне для начала надо прикрыть свои вчерашние действия.
— Не понимаю, что ты вкладываешь в понятие «изменник». Он попросил у меня взаймы дать ему денег. Мы старые друзья и я не мог отказать ему в такой просьбе.
— А разве твоей друг, как ты его называешь, возвращал ранее полученные от тебя суммы, которые ты ежемесячно передавал ему?
Более чем прозрачный намек!
Я был вынужден перевести разговор на другую тему, так как знал, что «Авгур» больше мне ничего не скажет.
Он имел «корни» в местной контрразведке, но никогда до конца не раскрывал своих карт. Играл «втемную».
Предпочитал говорить намеками, без ссылок на источник той или иной пикантной информации.
Его можно было назвать доброжелателем по отношению к нашей точке.
Он неоднократно заявлял, что является другом нашего посольства. Однажды он назвал «изменником» одного из контактов нашего оперативного сотрудника и перечислил даже документы, которые тот должен был получить от своего источника.
Лично я перевел слово «изменник» («хаин» по-арабски) как синоним слова «подстава». Мне, конечно, стало не по себе. Все дело в том, что вчера у меня были две встречи с источниками и каждому я дал по тридцать фунтов. Который из них был «изменником»? Следовало срочно во всем разобраться. Чтобы развеять возникшие сомнения и подтвердить или опровергнуть достоверность сообщения «Авгура», решили проверить «изменника» при помощи оперативной техники в форме подслушивающего устройства.
Запросили Центр.
Через некоторое время получили деревянный пенал длиною в 15-20 сантиметров с двумя шипами.
Резидент, покрутив в руках это изделие, разочарованно крякнул, вздохнул и сказал:
— Ничего себе техника — на грани фантастики! Выкручивайся как можешь. Просить у Центра другой жучок я не буду!
Дело происходило летом.
Температура приближалась к сорока градусам.
В пиджаках никто не ходил, брюки-клеш тогда были не в моде.
В газету такой брусок не завернешь, к ноге его не привяжешь.
Как быть? Я решил до окончания проверки острых вопросов «изменнику» не задавать, информации не требовать, вести светские беседы, а на встречи приходить с портфелем.
Встречи проходили у него в служебном кабинете.
Пришел один раз, вынул из портфеля бутылки с пивом. Посидели, поговорили, выпили пива.
В другой раз принес большую деревянную матрешку — подарил. На следующей встрече вынул из портфеля книги. Сделал вид, что интересуюсь архитектурой каирских мечетей.
Мне нужно было как-нибудь найти предлог, чтобы хозяин покинул свой кабинет минут на пять, чтобы укрепить технику под письменным столом.
Наконец (ну сколько можно таскаться с портфелем!) такой предлог нашелся и хозяин оставил меня одного.
Дрожащими руками я укрепил закладку. Техника была приведена в состояние боевой готовности. Наступил новый этап использования ее возможностей.
— У меня есть для тебя важное сообщение.
— Какое?
— Скажу тебе одну новость, но поклянись, что никому и никогда ее не расскажешь. Даже под пыткой!
Это было сказано с таким таинственным видом, что вызвало неподдельный интерес. Я затягивал паузу.
— Клянусь духом своего отца!
В устах араба это серьезное заявление, более сильным может быть лишь клятва на Коране. Но к этому я прибегать не стал, ведь я не был мусульманином, ни в бога, ни в черта не верил, и мой собеседник это знал.
Тут я сообщил такую выдумку, что будь она реальной, она произвела бы эффект разорвавшейся бомбы.
Для того, чтобы ее сочинить, понадобилось несколько дней.
Мы попрощались.
Я зашел в парикмахерскую, подстригся.
Затем посетил кофейню.
Не спеша выпил две чашки кофе. Прошло часа два. Сел в машину, и быстро, подгоняемый любопытством, приехал в посольство, вынул кассету и стал прослушивать запись беседы.
После моего ухода лента ничего не производила.
Затем я услышал, как хозяин кабинета набирает какой-то номер.
— Слушай! У меня был человек с портфелем (оказывается, я уже имел такое кодовое обозначение!). Он сообщил, что…
И тут я услышал точный пересказ моей сенсации.
Хозяин кабинета клятву нарушил.
Вера в его искренность и честность испарились, как утренний туман над Нилом под лучами солнца.
Я попросил у помощника резидента определить по щелчкам телефонного диска номер абонента изменника.
Но это не удалось. Тогда еще не было возможности установить «жучок» внутрь телефона.
Через несколько дней подслушивающее устройство было изъято.
Больше им никто в точке пользоваться не захотел.
Будучи в отпуске, я решил зайти в отдел оперативной техники, чтобы устроить там «сцену у фонтана».
— Вы что, ребята, разграбили «музей» чекистской славы и направляете его экспонаты в загран-точки?
— А в чем, собственно говоря, дело? Какие претензии?
— Дело в том, что вы направили в Каир деревяшку длиной в 20 сантиметров. Допотопная техника! Попробуй ее незаметно установить и также незаметно вынести. Трепка нервов!
— Ладно, в следующий раз снабдим тебя более современным изделием.
Такой случай представился мне лишь спустя несколько лет, после возвращения в Москву.
Звонок по телефону оперативной связи от высокого начальства.
— Лев Алексеевич! В Москву прилетает Али. Вы его должны знать.
— Да, знаю! Но мы только знакомы. Хитрый, неоткровенный тип. Активной его разработкой я не занимался.
— Его надо проверить. Точка сообщает, что есть ряд подозрительных моментов. Бригаду «наружки» выбить не удалось. Необходимо задействовать возможности оперативной техники. Указание туда я уже дал.
— Понял!
Вот так я снова оказался у «технарей» и был принят тем же сотрудником, который считал Каир недостойным передовых образцов подслушивающих устройств.
— Я уже получил указание от руководства помочь вам. Какие будут соображения?
— Жду от вас предложений! Ведь я не знаю, как далеко вперед шагнула ваша техника, на какую ступень она поднялась после деревянных брусков.
— Да вы злопамятны!
— Просто памятен. Помню и хорошее и плохое.
— Может быть, поселить нашего клиента в «плюсовой» номер?
— Мало пользы! В гостинице он лишнего болтать не будет! Нужны другие варианты.
Специалист по технике задумался. Потом он вдруг неожиданно заявил:
— Пиджак!
— Что пиджак?
Я оглядел свой костюм, думая, что он обнаружил на нем какое-то пятно.
— Нам нужен пиджак нашего клиента на полчаса.
— И что же будет дальше?
— Это уже наше дело. Зашьем ему в пиджак что-то похожее на рубль.
— Бумажный?
— Хватит острить! Техника по размеру напоминает наш металлический рубль.
«Случайно» встретил Али на пути в гостиницу. Тепло поздоровались, зашли в бар. Выпили. Поговорили обо всем м ни о чем.
Потом я обратился к нему с просьбой: использовать его заграничный паспорт и пригласить меня в сауну с бассейном.
— Что такое сауна?
— Это особая баня, которая сбавляет вес и укрепляет мужскую силу.
Больше аргументов в пользу посещения этого моющего предприятия я привести не смог, но и они подействовали.
Мы были то в сухой парилке, то плавали в бассейне.
— Спасибо за посещение такой бани. На Востоке их нет, — сказал Али.
— И тебе спасибо за твой заграничный паспорт, который позволил получить такое удовольствие. Простым москвичам попасть сюда трудно.
Оперативная техника в пиджачке Али позволила выяснить истинные цели его поездки в Москву.
В завершении эссе о «волчьих ямах» и капканах, о «подсадных утках», расставляемыми местными контрразведчиками, можно сказать, что их размер, убойная сила и другие показатели в большой степени зависят от уровня межгосударственных отношений.
А внешняя разведка в таких случаях занимает нейтральную позицию.
Бангкок, семидесятые…
Алексей Полянский
В том, что английский писатель Джозеф Редьярд Киплинг ошибался, утверждая, что Восток никогда не сойдется с Западом, я убедился в 1975 году, приехав в Бангкок в долгосрочную командировку.
В этом городе меня удивило необычное сочетание восточной экзотики и западного модернизма. Архитектура таиландской столицы разнолика и космополитична. Город застраивался в последнее время с помощью иностранных фирм и каждая вносила в архитектуру таиландской столицы что-то свое. Фешенебельные здания из стекла и бетона, шикарные многоэтажные супермаркеты, современные гостиничные комплексы уживались рядом с буддийскими храмами, построенными в традиционном тайском стиле особняками с зелеными лужайками, чисто восточными лавками и базарами, кафе и закусочными на открытом воздухе.
Улицы Бангкока буквально заполонены всевозможным транспортом, и здесь тоже приходится наблюдать контрасты. Современные «мерседесы» и «вольво» медленно двигаются в сплошном потоке с допотопными повозками и велосипедами.
Мне предстояло досконально изучить Бангкок, без этого невозможна работа оперативного сотрудника резидентуры. И знать таиландскую столицу надо несколько иначе, чем знают этот город его жители. Разведчик должен видеть город под совершенно другим ракурсом. Ему нужно подбирать автомобильные и пешие проверочные маршруты, на которых он сможет выявить наружное наблюдение контрразведки, кафе и рестораны для встреч с агентурой и связями, места проведения тайниковых операций и моментальных передач разведывательных материалов и многое другое, необходимое для оперативной работы в городе.
А этой работы было много. Таиланд был «задействован» по двум основным тогдашним направлениям деятельности нашей внешней разведки — американскому и китайскому. Только что закончилась длившаяся более десяти лет вьетнамская война, которая донельзя сблизила Таиланд с США. Американцы построили на территории Таиланда несколько крупных авиабаз, с которых авиация ВВС США совершала боевые вылеты для бомбардировок Вьетнама, в Бангкоке находилось свыше тысячи американских военных советников и специалистов, американское посольство в Таиланде по численности было одно из самых больших в мире. Так что на отсутствие объектов для ведения вербовочной работы среди американцев нашим разведчикам в Бангкоке жаловаться не приходилось.
Китайцы также представляли для нас интерес, по некоторым данным, в Таиланде их проживало около десяти миллионов, у многих были родственники в КНР, которых они посещали. Развивались политические и торговые отношения между Бангкоком и Пекином.
Только что в соседней с Таиландом Камбоджей к власти пришли «Красные кхмеры», устроившие там страшную резню. Страна стала закрытой для иностранных представителей и источником основной информации о положении в Камбодже стал Таиланд, на территории которого было создано несколько лагерей для камбоджийских беженцев.
Одним словом, поле деятельности для наших разведчиков было большое. И я быстро начал включаться в работу…
В 1975 году Таиланд установил дипломатические отношения с КНР. На молодых людях появились майки с тайскими и китайскими флагами и надписями «Китай наш друг», которые бесплатно раздавались на состоявшейся в Бангкоке выставке товаров из КНР. В то же время в местной прессе почти ежедневно публиковались сообщения о подрывной деятельности нелегальной компартии Таиланда, вооруженные отряды которой действовали в отдаленных провинциях страны. Для многих оставалось загадкой, кто является «спонсором» этой компартии. Пекин в последнее время начисто открестился от своих тайских единомышленников, хотя в пятидесятые и шестидесятые годы не скрывал связей с таиландскими коммунистами. Теперь китайское руководство, клянясь в любви и дружбе Таиланду, заверяло, что не имеет никакого отношения к таиландским «красным» и намекало, что те через Ханой получают помощь Москвы. И мы, и вьетнамцы опровергали подобные домыслы. Одним словом, никому не хотелось быть причастным к осуществляемому компартией Таиланда террору. Некоторые газеты сообщали, что в Таиланде независимо друг от друга действуют две компартии — пропекинская и промосковская, или провьетнамская.
Но подобного рода информация не воспринималась реальной силой таиландского общества — высокопоставленными военными. Генералы, главная поддержка королевской семьи, были уверены, что Китай никогда не прекращал поддержку таиландской компартии и продолжает связи с ней, чтобы при случае использовать ее как рычаг давления на правительство Таиланда. К мнению военных прислушивался и сам король. Это никак не устраивало китайское руководство и его лоббистов в Таиланде. Нужно было во чтобы то ни стало доказать обратное…
С Утаем, малоизвестным местным журналистом, я познакомился на приеме в одном из тайских министерств. Тогда ему было около пятидесяти. Журналистикой занимался всю сознательную жизнь. Работал во многих газетах, одно время даже сам издавал небольшой журнал. На визитке, которую я от него получил, он значился главным редактором газеты, которую я потом ни в одном справочнике по прессе так и не нашел. Позднее мне удалось выяснить, что он живет главным образом за счет переводов с английского на тайский, которые делает для бюро АПН в Бангкоке.
Утай позвонил мне через несколько дней после нашего знакомства и сказал, что со мной хотят встретиться его друзья. Я ничего уточнять не стал, назначил им встречу у себя дома на утро следующего дня.
Тогда я не мог предположить, что эта. встреча !будет столь неординарной. Просто полагал, что Утай попросит меня порекомендовать кого-то из его друзей на работу в одно из совучреждений в Таиланде или обратится еще с какой-нибудь просьбой подобного рода. Поэтому я не стал сообщать резиденту о предстоящей встрече.
Около десяти утра я увидел из окна, как к моему дому подъехал темно-синий джип. Из него вышло трое тайцев, одним из них был Утай. Поприветствовав гостей, я предложил им расположиться на веранде. В декабре в Бангкоке по утрам не так жарко и приятно провести встречу на открытом воздухе. Тут же Утай представил мне своих спутников. Одному из них, смуглому и похожему на малайца, на вид было немногим за тридцать. Позднее мои предположения подтвердились. Касем, под таким именем его представил мне Утай, был мусульманином, выходцем из приграничной с Малайзией тайской провинции Яла. Другой товарищ Утая, имени я его тогда не запомнил, внешне напоминал китайца. В разговор, который шел по-английски, он не вступал, скорее всего, не владел этим языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33