– Семнадцать?
– Почти восемнадцать.
– Почему ты сказала так про Рут Энн?
– Потому что она маленькая кокетка – изысканная на вид, но пустая, как скучный день.
У Джека отвисла челюсть – вот как, ей почти восемнадцать. Занимаясь своими делами, он как-то не заметил, что Мэдди и ее подруги выросли. Но чего она добивалась, насмешничая над Рут Энн – его подругой и самой популярной девушкой в Саут-Католик?
– Мне кажется, это не твой тип, – сказала Эмма, шагнув вперед и опустив свои очки на нос, глядя прямо ему в глаза. – Мне казалось, что ты слишком умен, чтобы влюбиться в девицу вроде нее. Пайн Мэнор! Право же!
– Это потому, что ты собираешься в Уэллсли?..
– Ага! Значит, ты обратил внимание!
– Почему ты хочешь именно туда?
– Потому что я хочу блестящей карьеры и потому что я хочу ходить на свидания к парням из «Эм-ай-ти», – сказала она, лукаво улыбаясь. – Что ты делаешь, встречаясь с девушкой, которая ходит в частную школу, более известную, как «Пайн Метресс»! Разве этого достаточно для такого продвинутого, умного парня, как ты?
– Что ты вообще-то об этом знаешь?
– Я росла, дожидаясь тебя, Джек Килверт, – прошептала Эмма, – и я знаю об этом больше, чем ты думаешь…
Джеку хотелось поцеловать Эмму прямо тогда. Он влюбился в нее три дня назад – в ту минуту, когда она протянула ему свое полотенце. Он боролся с этим чувством семьдесят два часа, эта борьба продолжалась все последующие дни. Они с Рут Энн были постоянной парой. Но Эмма была права – Рут Энн ему было недостаточно. Он чувствовал вину, пронизывающую его, когда говорил с ней. Он пытался доказать себе, что ее красоты достаточно для того, чтобы сделать мужчину счастливым, а их отношения – это то, о чем мечтал бы любой. Почему бы и не он?
Но с тех пор, как появилась Эмма…
У нее был самый замечательный способ завоевания его сердца – восхваляя и критикуя его одновременно. Эта практика никогда не отказывала. Она располагала его к себе, внушая, что необходима ему, и это больше, чем что-либо иное на свете, делало ее для него самой желанной.
Странным было то, что у Эммы было гораздо больше общего с Рут Энн, чем он мог предположить. Так много того, на что в юности не обращают внимание за чисто внешней стороной. Они выглядели прекрасной парой, они забыли, как они существовали поодиночке. Но их души были совершенно закрыты друг для друга. Джек никогда даже не предполагал, чего в действительности хочет Эмма, важным было, в конечном счете, то, что отнимало ее у него и у Нелл.
Действительно ли она любила его? Или она просто хотела доказать себе, что она может заполучить его?
Теперь, один в ночи, прижимая к груди свою дочку, он испытывал такую же бурю в своей душе, бурю, которая метала молнии и грохотала громом стыда: чтобы как-то умиротворить себя, он укачивал свою малышку как можно нежнее.
– Все хорошо, Нелл, – приговаривал он. – Все просто прекрасно…
Слова звучали так неубедительно. Могла ли Нелл чувствовать, что сердце его разрывается в грудной клетке? Если у нее и были какие-то представления о том, что творится в его голове, то те слова, которые он выкрикнул бы ее матери, покинувшей их, навсегда ранили бы ее.
Буря пронеслась над проливом Лонг-Айленда, оставив после себя тишину, прохладу и чистый воздух. Все было пронизано сыростью. Удивительнее всего было то, что Нелл крепко спала. Ее дыхание было таким ровным, как в младенчестве, когда Эмма еще была с ними. Она даже не пошевелилась, когда отец положил ее в кровать.
– Нелл, – позвал он тихо, чтобы проверить.
Она спала, как спит смертельно усталый человек.
Джек испытал полное изнеможение, увидев это. Он и сам устал. Небо было совершенно чистым. Он взглянул на часы: половина шестого. Он был так напряжен, что казалось, вот-вот взорвется. После грозы было прохладно, но он весь пылал. Если поторопиться, он может сбегать и быстро искупаться. До пляжа было меньше минуты хода.
Завязав кроссовки, он еще раз проверил, спит ли Нелл: да, спит. Он бесшумно выскользнул наружу, закрыв за собой дверь. Он начал спускаться вниз по извилистой тропинке легкой рысцой, но быстро перешел на спринт, соревнуясь в скорости с собственными чувствами. Бег отдавался в ушах. Берег уснул. Над головой в темной синеве неба сверкали звезды. Ему хотелось закричать так, чтобы разбудить весь мир. Разбудить Эмму.
Когда он добрался до того места променада, где впервые встретил свою жену, он снизил темп. В груди побаливало, и он похлопал по ней рукой. Что, если он сейчас вдруг умрет? Это было бы такое облегчение, боль исчезла бы, прошло бы смятение от нахлынувшей неприязни к Эмме, от негодования на нее за теперешние страдания его и Нелл, и не было бы никаких мыслей. Но мысль о том, что пришлось бы оставить Нелл, отрезвила его, прогнала все сомнения.
С приближением рассвета светлая дымка появилась на востоке, освещая небо. Звезды казались белыми шарами, а ярче всех сияла утренняя звезда. Джек сел на скамью на променаде, чтобы снять кроссовки. И тут он увидел Стиви.
Она перешла мостки в двенадцати ярдах от него, в полной тишине. Она едва ли выглядела как человек, вышедший из темноты, она скорее походила на призрак. Он видел ее прыжок на песок, потом легкий бег по твердому берегу, ниже полосы прилива. Она остановилась почти рядом с тем местом, где он сидел. На миг ему показалось, что она его заметила. Он затаил дыхание.
Но она повернулась в сторону пролива. Казалось, она пристально всматривается во что-то на востоке, приветствуя наступающий день. Она широко раскинула руки, как бы желая обнять все вокруг. Джек почувствовал, что этот образ он запомнит надолго. Он напряг зрение, чтобы видеть сквозь темноту, и увидел, как ее платье упало на песок.
Ее обнаженное тело белело в свете звезд. Он увидел изгибы ее груди и бедер и глубоко и медленно вздохнул. Он пересел на самый край скамейки. Она вошла в воду сразу, не остановившись, чтобы привыкнуть к ее холоду.
Он следил за ее головой, за сильными ударами рук, она уплывала по прямой. Венера, висевшая на западе, освещала ее след. Джек вытянул шею, чтобы не терять ее из виду. Он чувствовал себя виноватым, предателем. Но его вывел из равновесия всплеск страсти, и ему хотелось только добежать до кромки воды, нырнуть, быстро поплыть и встретить Стиви в морских волнах.
На момент он потерял ее из вида, накатил страх – где она? Не случилось ли что? Он всматривался в воду вокруг наплавного мостика, около пятидесяти ярдов от берега и большого утеса, стоявшего позади него.
Она не нуждалась в спасении: она обогнула плот и плыла прямо к большому утесу. Джек вспомнил, как он плавал туда, когда был мальчишкой. Утес был большой, гранитный, настоящее место кораблекрушений. Его поверхность была покрыта мидиями и морскими уточками, в шторм туда выбрасывало сети для ловли омаров, их части свисали с зазубренных скальных обнажений. Джек проследил, как она вышла из моря, поднялся на вершину утеса. Она была обнаженной и прекрасной, и черная вода оттеняла серебристое сияние ее тела. Она вновь раскинула руки, как будто раскрывая объятия невидимому возлюбленному, а потом быстро нырнула в воду, постепенно приближаясь к берегу. Увидит ли она его? Сердцебиение у Джека участилось. Он разрывался пополам – от сознания, что должен скрыться, и желания встать так, чтобы она его увидела.
Но он не двигался. Она купалась перед рассветом. Это был ее берег. Он знал, что по справедливости это так. Она владела этим белым песком, глубоким синим морем, гранитом, кварцем, лунным камнем и морской гладью, таинственными морскими травами, она была владычицей этих мест. Все эти люди, которые приходили сюда днем полежать на солнце и сидели на своих подстилках, под своими зонтами и в своих шезлонгах, исчезли, подчиняясь тайной магии.
Стиви владела этим. Тихо отступая, Джек почти начинал верить, что это она вызвала бурю, остудила ночь. Ему хотелось остаться, чтобы еще раз увидеть ее тело, только еще ближе, посеребренное морской водой. Он был в трансе. Одна его часть хотела ощутить вкус соли на ее коже, другая знала, что это было преступно, хотя и не знала, почему. Однако желание дождаться ее было таким сильным, что он чувствовал, как его тянет вниз, вниз – к полосе прилива.
Надеясь, что она его не видит, он быстро схватил свою обувь и бросился назад по песчаной дорожке, к дому, где спала его дочь.
Стиви увидела Джека на променаде, когда заканчивала свой заплыв. Ее сердце затрепетало – ждал ли он ее? Видел ли он ее обнаженной? Как ей выйти из воды, если он будет там стоять? Она следила за ним с неприязнью, как будто он собирался подойти к ней. Но вместо этого он отвернулся, подобрал свои ботинки и заторопился прочь.
Берег был снова ее берегом, как и каждый день в это время. Ей хотелось ощутить покой и слияние с таинственным ритмом земли – то, что она ощущала всегда, но вместо этого она почувствовала почти бешенство.
Глядя на него, в эти короткие секунды перед тем, как он отвернулся, она ощутила его острую тоску. Она могла прочесть ее в его позе. Она знала это сердцем, потому что чувствовала то же самое. Со времени детства, с тех пор, как ушла ее мать, Стиви не оставляло чувство безнадежной жажды любви, она удовлетворяла его всеми возможными способами. Она влюблялась так сильно и так неудачно, путешествовала и старалась бежать от себя самой, пыталась дотянуться до звезд, которые на поверку оказывались дешевыми лампочками.
Эта жажда была глубокой и неизменной, она знала, что будет продолжать искать любовь до тех пор, пока не найдет ее. И она также знала, что каждый день находит ее во всем: в природе, в своих предрассветных купаниях, в Тилли и своих птицах, в секретах и интимностях Нью-Йорка. Она надеялась, что этот мужчина обретет ее в том, что у него есть всегда и никогда не исчезнет, – в любви своей дочери. Она удивилась – кто же оставался с Нелл, пока он находился на берегу? Может, у него есть подруга? А может, нет…
Во всяком случае, ничто не объясняло ее волнения, которое она ощущала, когда натягивала платье на голые плечи, бежала босиком по песку и через деревянный мостик, вверх по каменной лестнице. Каждое ощущение отзывалось уколом в ее сердце. Она слышала быстрые редкие капли, срывающиеся, когда она собирала маленьких жучков из серебристой паутины среди покрытой росой травы: «волшебной скатерти», как она называла ее в детстве.
Она думала о том, что однажды сказал ей отец: «Стиви, есть два способа видеть мир. Ты можешь верить либо в то, что в мире нет ничего таинственного, либо в то, что тайна скрыта в каждой мелочи». И собираясь покормить свою благоденствующую ворону, она думала и о том, каким образом она почувствовала, что Джек наблюдает за ее купанием, и о том, что у нее не было выбора между способами видеть мир, но она верила в тайну.
– Хочешь споем «Лимонное дерево»? – спросила Нелл во время прогулки с группой двумя днями позже. – Меня научила моя тетя.
Пегги обрадовалась:
– Мама с Тэрой тоже поют эту песню. Они кружатся, играя на гитаре. Это просто здорово.
– Держу пари, Стиви тоже ее поет, – сказала Нелл. Ей нравилось произносить это имя: Стиви. – Стиви дала мне книгу, которую она сама написала. У нее есть тетя, которая и вдохновила ее стать художницей.
– Сверхъестественно, ведьма-художница!
– А ведьма спела бы «Лимонное дерево»? – поддразнила Нелл.
– Может быть, она любит обращать детей в лимоны! – в свою очередь, дразнила Пегги.
Они вышли из воды и расположились на полотенце Нелл, свое Пегги накинула на плечи.
Вся группа сидела кружком, так было удобнее рассказывать им о том, что некоторым здешним коттеджам почти сто лет и как, задолго до того, как они были построены, индейцы Востока охотились и рыбачили на этих скалистых берегах, и как позже художники из Блэк-холла приезжали сюда писать картины.
– Используйте мысленные образы, – говорила она детям. – Представьте себе побережье в ином свете.
Нелл нравились такие задания. Вот они с Пегги решили исследовать побережье, и, делая это, Нелл знала, что она посетит места, где когда-то гуляли ее мать, тетя и Стиви. Они остановились у магазина Фоули, посмотрели в ящик с любовными открытками и посетили мыс, где сидели на камнях, следя за кем-то, кто рыбачил с гребной шлюпки, потом они пересекли больше задних дворов, чем Нелл могла себе представить, с укромными садиками и незаметными птичьими садками…
Несколько дней спустя они лежали в песке – без подстилок – на Малом Пляже, другом тайном местечке, до которого они дошли по лесной тропе. Они собрали лучшие морские стеклышки из тех, что Нелл находила до этого, в том числе два редких синих осколка. Глядя в небо, Нелл подумала о картине тети Аиды в комнате Стиви. Пегги рассказывала ей о школе в Блэк-холле, а Нелл – о переезде в Бостон из Атланты.
– И поэтому у тебя такой симпатичный выговор? – спросила Пегги.
– Да. Я южанка.
– А я из Новой Англии.
– Мне нравится, как ты говоришь, – сказала Нелл. – Звучит, как у моей мамы. Она тоже была с севера. И папа тоже.
– Хм, ты мне об этом не рассказывала, но как… как же это произошло?
Вопрос заставил Нелл приподняться. Ее грудь сдавило плотно-плотно, а голова ушла в плечи. Она покачала головой – она никогда не сможет говорить об этом.
– Я расскажу тебе, – сказала Пегги, подтянувшись, чтобы сесть рядом с ней, – что случилось с моим отцом. Это было ужасно. Я только тебе рассказываю, потому что я хочу, чтобы ты знала, что не только твоя мама… у других родители тоже умирают.
– Мне снится это по ночам, – прошептала Нелл. – Моя мать уходит. Я теряю ее все время. И я думаю, если она умерла, то и я могу умереть тоже. Как будто бы меня никогда и не было. И я боюсь засыпать. Я стараюсь сделать так, чтобы отец держал меня, пока я не устану настолько, что не смогу открыть глаза. Думаю, что, если он меня крепко держит, я не смогу уйти. – Ее охватило чувство прикосновения матери – легкие движения ее пальцев, гладивших затылок, когда она причесывала ей волосы. Они были нежные, как летний бриз. Отец пытался, но его руки такие грубые…
– Я знаю только то, что мама рассказала мне на мосту, где папина машина…
Глаза Нелл широко раскрылись.
– Автомобильная авария?
– Да, что-то вроде того, – сказала Пегги, ее лицо горело от волнения. – Ну, в общем, его убили. А машину сбросили в реку.
– Моя мать тоже погибла в автомобильной аварии, – сказала Нелл.
– Правда? – спросила Пегги, ее губы дрожали.
– Она еще была жива после этого. Я думала, что с ней все будет в порядке. Я хотела ей…
– Как это с ней случилось?
Нелл сжалась, обхватила колени руками, как будто стремясь стать как можно меньше. Она не может говорить об этом. Но что-то в самой Пегги побуждало рассказать ей эту историю, найти слова, которыми можно описать, как умерла ее мать. Вдобавок ее смущала внезапная смена ощущений, она не могла говорить. Пегги же сидела, ожидая, и ее лицо ничего не выражало. Наконец, Нелл собралась.
– Они ехали домой с моей тетей, – сказала Нелл. – Это был тетин день рождения. Они с мамой уезжали на уик-энд. – Она сглотнула. Слова, казалось, разрывают ее горло, как будто у каждого были когти. – Это в первый раз мама уехала от меня.
– Она была всегда с тобой?
Нелл кивнула:
– Тетя прилетела, и она арендовала специальную машину на день рождения. Спортивную машину. Красивую, красную… Они поехали на остров Сент-Саймон… раньше я любила остров Сент-Саймон… это лучший пляж на побережье Джорджии…
– И с ними случилась авария?
– У-гу..
– Ты разозлилась на свою тетю, когда потом ее увидела?
– Я ее не видела, – сказала Нелл.
– Потому что ты ненавидишь ее после того, что случилось?
– Нет… – Нелл сгребла горсть песка и стала сыпать его сквозь пальцы на колено.
Песчинки соединялись в тонкие бледные струйки, падающие на ее кожу. Она повторяла это снова и снова. Странно, но ей казалось, будто этот песок был в ее горле. Как будто она проглотила много песка, и он мешал ей глотать.
– Я люблю свою тетю, – сказала она.
– Почему же ты с тех пор ее не видела?
– Отец ей никогда этого не простит, – сказала Нелл. – Того, что случилось.
Подруги затихли. Нелл взяла осколки морских стеклышек, которые она собрала, и погладила их большим пальцем.
Ее мать однажды сказала ей, что морские стеклышки формируются долго. Надо выбрасывать назад кусочки, которые были не готовы – те, что еще острые и блестящие, а не те, гладкие, окатанные морем. Снова закрыв глаза, она думала о матери, тете, о Стиви. Она бы не удивилась, если они сидели когда-то на этом же месте.
Она размышляла, не были ли ее морские стеклышки теми самыми, не они ли их подбирали и затем выбрасывали в волны, потому что они не были обточенными.
Как было бы прекрасно, если бы было так, думала Нелл. О, это было бы так чудесно…
Глава 8
Последующие три утра были темными и безоблачными, и каждый раз, когда Стиви переходила мостик, собираясь купаться, она смотрела на променад и видела ожидавшего там Джека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37