Странно, но при этом она ощущала себя усталой – потому что ей никогда не удавалось погрузиться в глубокий сон, хотя она постоянно чувствовала себя не до конца проснувшейся.
– Это называется депрессией, дорогая, – сказала ей тетя Аида однажды по телефону, когда Стиви позвонила ей, чтобы извиниться за то, что она забыла о встрече с адвокатом, на которой тетушка просила ее присутствовать и которая касалась основания правления.
– Правда? – удивилась Стиви. – У меня никогда не бывало депрессии. Я не отношусь к тому типу людей, у которых они бывают.
– Значит относишься. То, о чем ты говоришь, – это классические симптомы. Именно так я чувствовала себя после смерти Вэна.
– Но со мной все в порядке, – сказала Стиви.
– Дорогая моя, ты художница, и к тому же ирландка. Твоя болезнь – это результат душевной боли, которую ты здесь переживаешь. Может быть, однажды, ты выпутаешься из этой любви, забудешь ее!
– Любви?
– Давай не будем притворяться дурочками, ладно? Мы так давно знаем друг друга, моя дорогая девочка. Дело в Джеке и Нелл. Они уехали, и ты страдаешь.
– Но также я думаю обо всей своей жизни, обо всех ошибках, которые я совершала, – сказала Стиви, и на ее глаза навернулись слезы, – о том, что привело меня к этой точке. Генри как-то сказал, что я была сиреной по имени Левкотея, влекущей к себе корабли мужчин, но всякий раз о скалы разбивался и мой собственный корабль. Тетя Аида, я действительно хотела на этот раз остаться на плаву, – говорила она, задыхаясь от подступающих рыданий.
– Я знаю, Стиви, – сказала тетя.
Стиви закрыла глаза. Солнечный свет полыхал на поверхности моря, озарял пляж чистым белым светом. Она не могла туда смотреть.
– У тебя то, что Хаун де ла Крус называл «темной ночью души», – сказала тетя Аида. – Через это надо пройти, дорогая. Оставайся со своим чувством как можно дольше и знай, что ты переживаешь что-то такое, чего никогда не знала до сих пор. И верь, что однажды забрезжит рассвет.
Стиви стояла, прижимая трубку к уху, все ее тело покачивалось, будто через него переливались волны отчаяния. Темная ночь… в такой прекрасный летний день. Она любила тетю Аиду и слишком доверяла ей, чтобы сопротивляться тому, что она говорила. Но она с трудом верила, что чувства отчаяния могут пройти. Летние краски казались тусклыми, серыми, как будто она потеряла цветное зрение, как это было после смерти матери. Она чувствовала, что, наконец, после столь многих иллюзорных попыток, она нашла последнюю любовь, самую счастливую на своем пути… и что теперь она ушла навсегда.
Тетя Аида прочитала молитву на гэльском, потом Стиви положила телефонную трубку и опять легла. Тилли лежала на кровати рядом с ней, прижавшись к правой ноге Стиви. Стиви нежно погладила ее. Кошка жила у нее так долго, Тилли прошла с ней через все. Стиви думала о том, что сказала ее тетушка… остаться со своим чувством. Она бросила взгляд через комнату на мольберт и на чистую бумагу. Она понимала, что ей надо работать, но не могла. Ее душа слишком болела.
Она получила от Нелл шесть открыток – одну с видом замка Инвернесс, на которой та написала: «Замок красивый, но и вполовину не такой волшебный, как у тети Аиды!», и одну из Лох-Несса. Остальные были посланы с Оркнейских островов, где ее отец занимался своим бизнесом, и сообщения Нелл были полны описаний песка, водорослей и раковин.
На этой неделе она получила письмо от Джека.
«Мы вроде бы поселились тут, – писал он. – Как дела у Аиды с основанием фонда? Я целиком окунулся в работу – занят проектированием мостов, связывающих нефтеперегонные заводы с другими поселениями на Оркнейских островах. Здесь в основном живут люди, работающие на нефтяных промыслах в Северном море. Нелл дала мне понять, что она чувствует по этому поводу, тем, что вырезала фотографию из газетной статьи про уток, которые гибнут из-за разливов нефти. Газета выходит в городе, в котором будет построен мой первый мост. Бедные птицы покрываются черной сырой нефтью, и Нелл написала на фотографии сверху обращение к тебе: "Стиви, напиши книгу про то, как убивают уток!" Всего девять лет, а она уже активист. Я знаю, что она скучает по тебе» .
Стиви посмотрела на фотографию, которая была вложена в письмо. Она уже видела много подобных картинок – водоплавающие птицы, просмоленные разлившейся нефтью, они не могут взлететь или уплыть и иногда остаются на воде, пока не утонут. Когда она была ребенком, такие фотографии причиняли ей боль, теперь вызывали гнев.
Во время других тяжелых периодов ее жизни она использовала свою работу, как средство пройти через них. Каждый из ее разводов был таким мучительным, и каждый она пересиливала выпуском очередной книги – и новой влюбленностью. Разрывы даже давали ей какую-то неукротимую энергию, ее так и тянуло к мольберту. Тогда она не поддавалась депрессии – так почему она появилась теперь?
Блистающий свет Хаббард-Пойнта за окном казался взрывом. Он рикошетом отскакивал от воды и белого песка. Цветы на заднем дворе впитывали свет, отражая его. Свет Хаббард-Пойнта был редкостным, невероятным – особенно со стороны дома Стиви на холме. Казалось, ее родители подобрали это место, заранее зная, что их дочь станет художником.
В летние дни, проведенные здесь, этот яростный свет всегда активизировал ее творчество – но сегодня она отворачивалась от него, сидя спиной к окну. Тьма внутри нее тянула ее вниз, и она не могла бороться с ней – даже блистающий солнечный свет не мог пробиться сквозь нее.
Когда зазвонил телефон, Стиви не пошевелилась. Ей не хотелось ни с кем говорить. Тилли тоже лежала рядом, равнодушная и не интересующаяся ничем. Стиви машинально считала звонки – пять раз, шесть, потом все-таки подняла трубку.
– Алло? – сказала она.
Она поклялась бы, что слышит, как целый Атлантический океан простирается над линией, извещая абонента о громадном пространстве… время остановилось, а потом она услышала невероятный, невозможный голос:
– Стиви! Это я!
– Нелл! – воскликнула Стиви, резко поднимаясь.
– Ты получила мои открытки?
– Да, получила – мне они понравились.
– Я сейчас на береговом патруле… я использую каждый случай, я каждый раз езжу на новое место с отцом. Здесь их много.
– Ну, в Шотландии очень длинное побережье, – сказала Стиви.
– Тебе понравилось, что я написала о странных раковинах и взморнике?
– Да, прекрасные репортажи, мисс Килверт.
Нелл хихикнула, и этот звук был таким нежным и близким, что Стиви услышала его в своем теле, в своем сердце.
– Говорят, что на острове Харрис розовый песок и пальмы – мы скоро поедем туда. Не по делам, а на уик-энд, – говорила Нелл, и ее голос звучал так возбужденно, что Стиви показалось, что она чувствует, как бьется ее сердце. «Подойди к телефону, появись здесь вместе с ней», – молча умоляла она кого-то.
– Отец доведет себя работой до смерти, – продолжала Нелл. – Он ничего не делает, кроме того, что все время сидит за своей чертежной доской! Мне приходится напоминать ему, чтобы он поел. Это кошмар.
Стиви улыбнулась новому в ее лексиконе выражению, потом спросила:
– А как ты? Ты уже видела свою школу? Встречалась со своим учителем?
– У-гу. Папа собирается все время быть в разъездах, так что у меня будет гувернантка. Она симпатичная. Мисс Робинсон. Я показала ей твою книгу.
– Показала?
– Она посмотрела на посвящение и сказала, что мы с тобой должны быть хорошими друзьями.
– Это так и есть, – проговорила Стиви. – Может быть, ты расскажешь ей про жизнь колибри…
– Конечно, расскажу – Я скучаю по тебе.
– О, я тоже, я так скучаю по тебе, Нелл.
Они помолчали несколько секунд, Стиви думала о том, не стоит ли Джек рядом.
– Я хочу назад, в Хаббард-Пойнт.
– Пляж всегда будет здесь, когда бы ты ни вернулась, – сказала Стиви с полными слез глазами.
– Я знаю.
– Продолжай свои репортажи пляжной девочки, – проговорила Стиви, – они великолепны.
– Буду, – сказала Нелл. – А они тебе, правда, помогают?
– Правда, – уверенно ответила Стиви. Прошла долгая минута молчания, потом Нелл ласково попрощалась и положила трубку.
Стиви опустилась ничком на подушку, прижимая к себе телефонную трубку. Гудки отзывались у нее в ушах. Закрыв глаза, она почти явственно видела Нелл: ее зеленые глаза, короткие каштановые волосы, открытую улыбку. Она видела рядом с Нелл Джека – они поднимались на холм, отец и дочь шли к ней в гости. Кажется, она уже слышала их голоса…
Но это были только гудки в трубке. Телефонный звонок, разговор с Нелл только обострили чувство одиночества. Она вспоминала слова тети Аиды. «Сохраняй свое чувство как можно дольше». Но это казалось невыносимым.
Тилли лежала неподвижно, погруженная в сон. Закрыв глаза, Стиви пыталась удержать в себе голос Нелл, звуки, которые она слышала совсем недавно – несколько минут назад, и вспомнить голос Джека, который она не слышала так давно. Но любимые голоса молчали…
Джек попал в настоящий круговорот разных дел – он был в чужой стране, ему надо было устроить жизнь Нелл и включиться в свою новую работу. Жилищный отдел инженерной фирмы IR – фирма называлась именем ее основателя, Айвена Романова – нашел для Джека и Нелл дом на окраине Инвернесса, в тени западного Хайленда. Этот дом принадлежал приходскому священнику; построенный в семнадцатом веке, он был из речного камня.
Первое впечатление, которое осталось в памяти Нелл, – она была слишком усталой от перелета; голодной, потому что терпеть не могла аэрофлотской еды; мрачной, потому что она настроила свои часы, чтобы они ежедневно звонили ровно в три часа – это было время, когда она попрощалась со Стиви и Пегги, и часы исправно звонили, напоминая ей о том, с чем она рассталась.
Они выбрались из такси, привезшего их из аэропорта, и оказались перед внушительным серым особняком георгианского стиля. Он был довольно красив, но было б нем что-то казенное.
– Что это? – спросила Нелл.
– Это наш дом, – ответил отец.
В дверях их встретила миссис Дэнси Дайрмуд, представлявшая жилищную службу IR. Ей было около тридцати пяти, она была миловидна, коротко подстрижена, одета в шерстяной костюм вишневого цвета. Она приветствовала их радостно и дружелюбно.
– Добро пожаловать в Шотландию, – сказала она приветливо, – мистер Килверт.
– Джек, – представился он – А это Нелл.
Дэнси улыбнулась и провела их по первому этажу – гостиничная столовая, кабинет, молельня, кухня, буфетная и то, что она назвала «комнатой для аранжировки цветов», пояснив, что жена викария обычно делала здесь венки и букеты для церковных церемоний. Нелл бросила на Джека задумчивый взгляд. Хотя комнат было и много, но они были маленькие, с низкими потолками. Была парадная лестница, начинавшаяся в маленьком холле, и лестница черного хода, которая вела наверх из кухни – крутая, почти вертикальная, которую Дэнси назвала «потайной лестницей».
Потом она показала им спальню – одну из шести. Стоя в дверях, Джек думал, насколько она похожа на все сдаваемые внаем помещения. Не важно, насколько дорогими или дешевыми были диваны и кровати, шторы и картины, в них нет души – как если бы никто не собирался жить здесь долго. Казалось, все предназначалось здесь для одной-двух ночевок. Он вспомнил дом Стиви, где в каждом дюйме присутствовало так много от нее самой, и его сердце затрепетало.
Джек засел за работу. IR планировала провести ряд вечеринок с коктейлями, чтобы познакомить его с коллегами и клиентами – руководители нефтяных компаний находились в Лондоне, Москве и Хьюстоне.
Его рабочий график был очень насыщен – он посетил Оркнейские острова, чтобы осмотреть места, где планировалось строить его мосты – эти современные сооружения должны были облегчить жизнь островитян, все еще пользующихся паромами для проезда к нефтеперегонным заводам. К счастью, там не было недостатка в красивых взморьях, которые Нелл могла посещать.
Цепочка из семидесяти островов протянулась на север от крайнего северного мыса Шотландии. После короткого перелета из Инвернесса они оказались на Лэдапуле, одном из семнадцати населенных островов. Пейзаж был диким и таинственным, беспокойное море и бесконечное небо, а на островах высились древние каменные капища и отдельные гигантские камни. Это напоминало Джеку давнишнюю поездку с родителями в Шотландию, когда маленькая Мэдди была так заинтригована таинственной мощью этих загадочных камней.
К сожалению, прямо в центре самых прекрасных бухт располагался нефтеперегонный завод «Брук Ойлс», и в этих бухтах ждали разгрузки огромные нефтяные танкеры – бросив якоря неподалеку от берега, множество судов, загруженных нефтепродуктами, загромождали доки в несколько рядов. Джек не мог не вспомнить о фотографии мертвых птиц, которую Нелл вырезала из газеты, и о книге, которую она просила Стиви написать, – книге про птиц, погибающих от разлива нефти.
Нелл сопровождала отца в поездках. Пока Джек разъезжал по дорогам, совещался с коллегами, осматривал планируемые участки, она занималась по своей школьной программе с мисс Робинсон. В свободное время она сбегала с дороги вниз на пляж – это была длинная полоса гальки вперемешку с песком вдоль гладкой, как стекло, защищенной бухточки. Этот вид напоминал Джеку Хаббард-Пойнт – бухта в форме месяца, окаймленная двумя мысами. Он почти видел в своем воображении плот, плот, на котором они со Стиви ласкали друг друга…
Он заставил себя вернуть внимание к новым коллегам, пока Нелл собирала на берегу раковины. Потом она подошла и встала рядом с ним, глаза у нее были решительные и смелые.
– Что-то не так? – спросил он ее во время перерыва.
– Ничего, – сказала она.
– Ты выглядишь расстроенной.
– Я просто задумалась, – сказала она. – Пытаюсь вспомнить все о пляже. То, что я могу сообщить пляжным девочкам.
– Ах, так, – произнес Джек.
Он полез в карман и протянул ей маленькую записную книжку и авторучку. Он не сказал ей, какой драгоценностью была эта ручка – подарок его сестры по случаю окончания колледжа.
– Зачем мне это? – спросила Нелл.
– Чтобы делать записи, – сказал он важно. – Чтобы ты не забыла ничего из того, что можешь сообщить пляжным девочкам.
Она церемонно кивнула в знак благодарности. Потом, когда взрослые опять возобновили совещание по поводу моста, она поплелась назад, вниз, на пляж.
– Итак, – произнес Виктор Бучанян, старший инженер IR.
Он был высокий и дородный, краснощекий, с густыми седыми волосами. Джек знал, что это был один из доверенных людей Айвена Романова – он подписывал назначение Джека. – Вы всегда возите с собой на места вашу дочь?
– Да, – сказал Джек.
– Хорошая няня помогла бы вам с этим.
– У нас есть гувернантка. Но я хочу, чтобы Нелл была со мной.
Виктор рассмеялся, а за ним и двое других – Лео Дерр, молодой, чисто выбритый англичанин, и Эйприл Магуир, всегда удивленная американка, коллега Джека по Массачусетскому технологическому институту и Строительному алюминию. Они работали вместе с ней не один раз – она способствовала ему в прямых переговорах с Романовым. Смех коллег звучал добродушно, и Джек тоже улыбнулся.
– Она нисколько не мешает моей работе, – сказал Джек, собираясь на Лэдепул.
– Мы просто подумали о вашей общественной жизни! – улыбнулась Эйприл.
– Она и есть моя общественная жизнь, – пробормотал Джек.
– Ну, мы о другом – тут у нас есть старые добрые традиции, – сказал Виктор. – Сегодня мы собираемся в «Золотое болото» – это такое местечко, где можно отведать виски из всех здешних винокурен. Место для любителей и знатоков… не для таких крошек.
Джек развел, руками, пытаясь изобразить огорчение. На самом деле он хотел как можно больше свободного времени уделять Нелл. Ее состояние было нестабильным с первого дня приезда в Шотландию. Опять вернулись ее ночные кошмары – правда, доктор Гэлфорд дал ему адрес в Инвернессе и он знал, к кому обратиться. Теперь Нелл тосковала не только об Эмме, она тосковала и о Стиви, Пегги и Мэделин. Она опять плакала по ночам. Как могло получиться, что он стремился избавить ее навсегда от потерь, а они становились все больше?
– Вы очень скоро захотите найти какое-нибудь хорошее детское учреждение, – сказала Эйприл доверительно, пока другие совещались, рассматривая планы.
Джек удивился лукавому блеску в ее глазах.
– Почему? – спросил он.
– Потому что к нашей команде присоединится еще один участник.
До Джека доходили слухи, что Айвен планирует сам курировать проект. Компания, «Брук Ойлс», была одной из фирм с самым большим числом клиентов, и Айвен был заинтересован, чтобы мост был построен вовремя и уложился в бюджет.
– Айвен? – спросил он.
Эйприл отрицательно замахала рукой, смеясь.
– Нет. Если бы появился Айвен, все были бы так заняты, что мы, возможно, и не попали бы в «Золотое болото». Кое-кто другой. «Наемник», как и вы… мы заключили субконтракт на часть работы с вашей старой компанией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Это называется депрессией, дорогая, – сказала ей тетя Аида однажды по телефону, когда Стиви позвонила ей, чтобы извиниться за то, что она забыла о встрече с адвокатом, на которой тетушка просила ее присутствовать и которая касалась основания правления.
– Правда? – удивилась Стиви. – У меня никогда не бывало депрессии. Я не отношусь к тому типу людей, у которых они бывают.
– Значит относишься. То, о чем ты говоришь, – это классические симптомы. Именно так я чувствовала себя после смерти Вэна.
– Но со мной все в порядке, – сказала Стиви.
– Дорогая моя, ты художница, и к тому же ирландка. Твоя болезнь – это результат душевной боли, которую ты здесь переживаешь. Может быть, однажды, ты выпутаешься из этой любви, забудешь ее!
– Любви?
– Давай не будем притворяться дурочками, ладно? Мы так давно знаем друг друга, моя дорогая девочка. Дело в Джеке и Нелл. Они уехали, и ты страдаешь.
– Но также я думаю обо всей своей жизни, обо всех ошибках, которые я совершала, – сказала Стиви, и на ее глаза навернулись слезы, – о том, что привело меня к этой точке. Генри как-то сказал, что я была сиреной по имени Левкотея, влекущей к себе корабли мужчин, но всякий раз о скалы разбивался и мой собственный корабль. Тетя Аида, я действительно хотела на этот раз остаться на плаву, – говорила она, задыхаясь от подступающих рыданий.
– Я знаю, Стиви, – сказала тетя.
Стиви закрыла глаза. Солнечный свет полыхал на поверхности моря, озарял пляж чистым белым светом. Она не могла туда смотреть.
– У тебя то, что Хаун де ла Крус называл «темной ночью души», – сказала тетя Аида. – Через это надо пройти, дорогая. Оставайся со своим чувством как можно дольше и знай, что ты переживаешь что-то такое, чего никогда не знала до сих пор. И верь, что однажды забрезжит рассвет.
Стиви стояла, прижимая трубку к уху, все ее тело покачивалось, будто через него переливались волны отчаяния. Темная ночь… в такой прекрасный летний день. Она любила тетю Аиду и слишком доверяла ей, чтобы сопротивляться тому, что она говорила. Но она с трудом верила, что чувства отчаяния могут пройти. Летние краски казались тусклыми, серыми, как будто она потеряла цветное зрение, как это было после смерти матери. Она чувствовала, что, наконец, после столь многих иллюзорных попыток, она нашла последнюю любовь, самую счастливую на своем пути… и что теперь она ушла навсегда.
Тетя Аида прочитала молитву на гэльском, потом Стиви положила телефонную трубку и опять легла. Тилли лежала на кровати рядом с ней, прижавшись к правой ноге Стиви. Стиви нежно погладила ее. Кошка жила у нее так долго, Тилли прошла с ней через все. Стиви думала о том, что сказала ее тетушка… остаться со своим чувством. Она бросила взгляд через комнату на мольберт и на чистую бумагу. Она понимала, что ей надо работать, но не могла. Ее душа слишком болела.
Она получила от Нелл шесть открыток – одну с видом замка Инвернесс, на которой та написала: «Замок красивый, но и вполовину не такой волшебный, как у тети Аиды!», и одну из Лох-Несса. Остальные были посланы с Оркнейских островов, где ее отец занимался своим бизнесом, и сообщения Нелл были полны описаний песка, водорослей и раковин.
На этой неделе она получила письмо от Джека.
«Мы вроде бы поселились тут, – писал он. – Как дела у Аиды с основанием фонда? Я целиком окунулся в работу – занят проектированием мостов, связывающих нефтеперегонные заводы с другими поселениями на Оркнейских островах. Здесь в основном живут люди, работающие на нефтяных промыслах в Северном море. Нелл дала мне понять, что она чувствует по этому поводу, тем, что вырезала фотографию из газетной статьи про уток, которые гибнут из-за разливов нефти. Газета выходит в городе, в котором будет построен мой первый мост. Бедные птицы покрываются черной сырой нефтью, и Нелл написала на фотографии сверху обращение к тебе: "Стиви, напиши книгу про то, как убивают уток!" Всего девять лет, а она уже активист. Я знаю, что она скучает по тебе» .
Стиви посмотрела на фотографию, которая была вложена в письмо. Она уже видела много подобных картинок – водоплавающие птицы, просмоленные разлившейся нефтью, они не могут взлететь или уплыть и иногда остаются на воде, пока не утонут. Когда она была ребенком, такие фотографии причиняли ей боль, теперь вызывали гнев.
Во время других тяжелых периодов ее жизни она использовала свою работу, как средство пройти через них. Каждый из ее разводов был таким мучительным, и каждый она пересиливала выпуском очередной книги – и новой влюбленностью. Разрывы даже давали ей какую-то неукротимую энергию, ее так и тянуло к мольберту. Тогда она не поддавалась депрессии – так почему она появилась теперь?
Блистающий свет Хаббард-Пойнта за окном казался взрывом. Он рикошетом отскакивал от воды и белого песка. Цветы на заднем дворе впитывали свет, отражая его. Свет Хаббард-Пойнта был редкостным, невероятным – особенно со стороны дома Стиви на холме. Казалось, ее родители подобрали это место, заранее зная, что их дочь станет художником.
В летние дни, проведенные здесь, этот яростный свет всегда активизировал ее творчество – но сегодня она отворачивалась от него, сидя спиной к окну. Тьма внутри нее тянула ее вниз, и она не могла бороться с ней – даже блистающий солнечный свет не мог пробиться сквозь нее.
Когда зазвонил телефон, Стиви не пошевелилась. Ей не хотелось ни с кем говорить. Тилли тоже лежала рядом, равнодушная и не интересующаяся ничем. Стиви машинально считала звонки – пять раз, шесть, потом все-таки подняла трубку.
– Алло? – сказала она.
Она поклялась бы, что слышит, как целый Атлантический океан простирается над линией, извещая абонента о громадном пространстве… время остановилось, а потом она услышала невероятный, невозможный голос:
– Стиви! Это я!
– Нелл! – воскликнула Стиви, резко поднимаясь.
– Ты получила мои открытки?
– Да, получила – мне они понравились.
– Я сейчас на береговом патруле… я использую каждый случай, я каждый раз езжу на новое место с отцом. Здесь их много.
– Ну, в Шотландии очень длинное побережье, – сказала Стиви.
– Тебе понравилось, что я написала о странных раковинах и взморнике?
– Да, прекрасные репортажи, мисс Килверт.
Нелл хихикнула, и этот звук был таким нежным и близким, что Стиви услышала его в своем теле, в своем сердце.
– Говорят, что на острове Харрис розовый песок и пальмы – мы скоро поедем туда. Не по делам, а на уик-энд, – говорила Нелл, и ее голос звучал так возбужденно, что Стиви показалось, что она чувствует, как бьется ее сердце. «Подойди к телефону, появись здесь вместе с ней», – молча умоляла она кого-то.
– Отец доведет себя работой до смерти, – продолжала Нелл. – Он ничего не делает, кроме того, что все время сидит за своей чертежной доской! Мне приходится напоминать ему, чтобы он поел. Это кошмар.
Стиви улыбнулась новому в ее лексиконе выражению, потом спросила:
– А как ты? Ты уже видела свою школу? Встречалась со своим учителем?
– У-гу. Папа собирается все время быть в разъездах, так что у меня будет гувернантка. Она симпатичная. Мисс Робинсон. Я показала ей твою книгу.
– Показала?
– Она посмотрела на посвящение и сказала, что мы с тобой должны быть хорошими друзьями.
– Это так и есть, – проговорила Стиви. – Может быть, ты расскажешь ей про жизнь колибри…
– Конечно, расскажу – Я скучаю по тебе.
– О, я тоже, я так скучаю по тебе, Нелл.
Они помолчали несколько секунд, Стиви думала о том, не стоит ли Джек рядом.
– Я хочу назад, в Хаббард-Пойнт.
– Пляж всегда будет здесь, когда бы ты ни вернулась, – сказала Стиви с полными слез глазами.
– Я знаю.
– Продолжай свои репортажи пляжной девочки, – проговорила Стиви, – они великолепны.
– Буду, – сказала Нелл. – А они тебе, правда, помогают?
– Правда, – уверенно ответила Стиви. Прошла долгая минута молчания, потом Нелл ласково попрощалась и положила трубку.
Стиви опустилась ничком на подушку, прижимая к себе телефонную трубку. Гудки отзывались у нее в ушах. Закрыв глаза, она почти явственно видела Нелл: ее зеленые глаза, короткие каштановые волосы, открытую улыбку. Она видела рядом с Нелл Джека – они поднимались на холм, отец и дочь шли к ней в гости. Кажется, она уже слышала их голоса…
Но это были только гудки в трубке. Телефонный звонок, разговор с Нелл только обострили чувство одиночества. Она вспоминала слова тети Аиды. «Сохраняй свое чувство как можно дольше». Но это казалось невыносимым.
Тилли лежала неподвижно, погруженная в сон. Закрыв глаза, Стиви пыталась удержать в себе голос Нелл, звуки, которые она слышала совсем недавно – несколько минут назад, и вспомнить голос Джека, который она не слышала так давно. Но любимые голоса молчали…
Джек попал в настоящий круговорот разных дел – он был в чужой стране, ему надо было устроить жизнь Нелл и включиться в свою новую работу. Жилищный отдел инженерной фирмы IR – фирма называлась именем ее основателя, Айвена Романова – нашел для Джека и Нелл дом на окраине Инвернесса, в тени западного Хайленда. Этот дом принадлежал приходскому священнику; построенный в семнадцатом веке, он был из речного камня.
Первое впечатление, которое осталось в памяти Нелл, – она была слишком усталой от перелета; голодной, потому что терпеть не могла аэрофлотской еды; мрачной, потому что она настроила свои часы, чтобы они ежедневно звонили ровно в три часа – это было время, когда она попрощалась со Стиви и Пегги, и часы исправно звонили, напоминая ей о том, с чем она рассталась.
Они выбрались из такси, привезшего их из аэропорта, и оказались перед внушительным серым особняком георгианского стиля. Он был довольно красив, но было б нем что-то казенное.
– Что это? – спросила Нелл.
– Это наш дом, – ответил отец.
В дверях их встретила миссис Дэнси Дайрмуд, представлявшая жилищную службу IR. Ей было около тридцати пяти, она была миловидна, коротко подстрижена, одета в шерстяной костюм вишневого цвета. Она приветствовала их радостно и дружелюбно.
– Добро пожаловать в Шотландию, – сказала она приветливо, – мистер Килверт.
– Джек, – представился он – А это Нелл.
Дэнси улыбнулась и провела их по первому этажу – гостиничная столовая, кабинет, молельня, кухня, буфетная и то, что она назвала «комнатой для аранжировки цветов», пояснив, что жена викария обычно делала здесь венки и букеты для церковных церемоний. Нелл бросила на Джека задумчивый взгляд. Хотя комнат было и много, но они были маленькие, с низкими потолками. Была парадная лестница, начинавшаяся в маленьком холле, и лестница черного хода, которая вела наверх из кухни – крутая, почти вертикальная, которую Дэнси назвала «потайной лестницей».
Потом она показала им спальню – одну из шести. Стоя в дверях, Джек думал, насколько она похожа на все сдаваемые внаем помещения. Не важно, насколько дорогими или дешевыми были диваны и кровати, шторы и картины, в них нет души – как если бы никто не собирался жить здесь долго. Казалось, все предназначалось здесь для одной-двух ночевок. Он вспомнил дом Стиви, где в каждом дюйме присутствовало так много от нее самой, и его сердце затрепетало.
Джек засел за работу. IR планировала провести ряд вечеринок с коктейлями, чтобы познакомить его с коллегами и клиентами – руководители нефтяных компаний находились в Лондоне, Москве и Хьюстоне.
Его рабочий график был очень насыщен – он посетил Оркнейские острова, чтобы осмотреть места, где планировалось строить его мосты – эти современные сооружения должны были облегчить жизнь островитян, все еще пользующихся паромами для проезда к нефтеперегонным заводам. К счастью, там не было недостатка в красивых взморьях, которые Нелл могла посещать.
Цепочка из семидесяти островов протянулась на север от крайнего северного мыса Шотландии. После короткого перелета из Инвернесса они оказались на Лэдапуле, одном из семнадцати населенных островов. Пейзаж был диким и таинственным, беспокойное море и бесконечное небо, а на островах высились древние каменные капища и отдельные гигантские камни. Это напоминало Джеку давнишнюю поездку с родителями в Шотландию, когда маленькая Мэдди была так заинтригована таинственной мощью этих загадочных камней.
К сожалению, прямо в центре самых прекрасных бухт располагался нефтеперегонный завод «Брук Ойлс», и в этих бухтах ждали разгрузки огромные нефтяные танкеры – бросив якоря неподалеку от берега, множество судов, загруженных нефтепродуктами, загромождали доки в несколько рядов. Джек не мог не вспомнить о фотографии мертвых птиц, которую Нелл вырезала из газеты, и о книге, которую она просила Стиви написать, – книге про птиц, погибающих от разлива нефти.
Нелл сопровождала отца в поездках. Пока Джек разъезжал по дорогам, совещался с коллегами, осматривал планируемые участки, она занималась по своей школьной программе с мисс Робинсон. В свободное время она сбегала с дороги вниз на пляж – это была длинная полоса гальки вперемешку с песком вдоль гладкой, как стекло, защищенной бухточки. Этот вид напоминал Джеку Хаббард-Пойнт – бухта в форме месяца, окаймленная двумя мысами. Он почти видел в своем воображении плот, плот, на котором они со Стиви ласкали друг друга…
Он заставил себя вернуть внимание к новым коллегам, пока Нелл собирала на берегу раковины. Потом она подошла и встала рядом с ним, глаза у нее были решительные и смелые.
– Что-то не так? – спросил он ее во время перерыва.
– Ничего, – сказала она.
– Ты выглядишь расстроенной.
– Я просто задумалась, – сказала она. – Пытаюсь вспомнить все о пляже. То, что я могу сообщить пляжным девочкам.
– Ах, так, – произнес Джек.
Он полез в карман и протянул ей маленькую записную книжку и авторучку. Он не сказал ей, какой драгоценностью была эта ручка – подарок его сестры по случаю окончания колледжа.
– Зачем мне это? – спросила Нелл.
– Чтобы делать записи, – сказал он важно. – Чтобы ты не забыла ничего из того, что можешь сообщить пляжным девочкам.
Она церемонно кивнула в знак благодарности. Потом, когда взрослые опять возобновили совещание по поводу моста, она поплелась назад, вниз, на пляж.
– Итак, – произнес Виктор Бучанян, старший инженер IR.
Он был высокий и дородный, краснощекий, с густыми седыми волосами. Джек знал, что это был один из доверенных людей Айвена Романова – он подписывал назначение Джека. – Вы всегда возите с собой на места вашу дочь?
– Да, – сказал Джек.
– Хорошая няня помогла бы вам с этим.
– У нас есть гувернантка. Но я хочу, чтобы Нелл была со мной.
Виктор рассмеялся, а за ним и двое других – Лео Дерр, молодой, чисто выбритый англичанин, и Эйприл Магуир, всегда удивленная американка, коллега Джека по Массачусетскому технологическому институту и Строительному алюминию. Они работали вместе с ней не один раз – она способствовала ему в прямых переговорах с Романовым. Смех коллег звучал добродушно, и Джек тоже улыбнулся.
– Она нисколько не мешает моей работе, – сказал Джек, собираясь на Лэдепул.
– Мы просто подумали о вашей общественной жизни! – улыбнулась Эйприл.
– Она и есть моя общественная жизнь, – пробормотал Джек.
– Ну, мы о другом – тут у нас есть старые добрые традиции, – сказал Виктор. – Сегодня мы собираемся в «Золотое болото» – это такое местечко, где можно отведать виски из всех здешних винокурен. Место для любителей и знатоков… не для таких крошек.
Джек развел, руками, пытаясь изобразить огорчение. На самом деле он хотел как можно больше свободного времени уделять Нелл. Ее состояние было нестабильным с первого дня приезда в Шотландию. Опять вернулись ее ночные кошмары – правда, доктор Гэлфорд дал ему адрес в Инвернессе и он знал, к кому обратиться. Теперь Нелл тосковала не только об Эмме, она тосковала и о Стиви, Пегги и Мэделин. Она опять плакала по ночам. Как могло получиться, что он стремился избавить ее навсегда от потерь, а они становились все больше?
– Вы очень скоро захотите найти какое-нибудь хорошее детское учреждение, – сказала Эйприл доверительно, пока другие совещались, рассматривая планы.
Джек удивился лукавому блеску в ее глазах.
– Почему? – спросил он.
– Потому что к нашей команде присоединится еще один участник.
До Джека доходили слухи, что Айвен планирует сам курировать проект. Компания, «Брук Ойлс», была одной из фирм с самым большим числом клиентов, и Айвен был заинтересован, чтобы мост был построен вовремя и уложился в бюджет.
– Айвен? – спросил он.
Эйприл отрицательно замахала рукой, смеясь.
– Нет. Если бы появился Айвен, все были бы так заняты, что мы, возможно, и не попали бы в «Золотое болото». Кое-кто другой. «Наемник», как и вы… мы заключили субконтракт на часть работы с вашей старой компанией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37