Пришедшее в ярость животное, с налитыми кровью глазами, устремилось на лошадь. Граф понял опасность, угрожавшую неблагоразумной амазонке, и решился встретить кабана раньше баронессы; он решился пожертвовать жизнью для спасения той, которую любил… Но Гонтран успел уже предупредить его. Одним прыжком маркиз очутился в десяти шагах от кабана и, с ножом в руке, приготовился встретить его. Ошеломленный граф услыхал вопль ужаса, рев зверя и крик торжества.Он увидал баронессу, покачнувшуюся от волнения на седле, кабана, распростертого на земле, смертельно раненного в плечо, и Гонтрана, наступившего на него в позе победителя.Граф опоздал, и ненависть его достигла крайних пределов. XXXIX Четыре часа спустя темная ночь окутала старый замок Керлор; ночь была теплая, лунная, июльская, насыщенная резким запахом, который нес с собою морской ветер.Блестящее и изысканное общество наполнило мрачный замок, обыкновенно молчаливый и унылый после кончины последнего барона Болье, а теперь внезапно оживившийся по мановению палочки двадцатилетней волшебницы. Все окрестное дворянство получило приглашение на бал, которым молодая баронесса Сент-Люс начала свою жизнь в деревне; в большой столовой старого замка за столом сидели пятьдесят приглашенных, а в тени парка, ярко освещенного, танцевала толпа, восхищенная непрерывно сменявшимися развлечениями.Гонтран и баронесса Сент-Люс были царями праздника. Маркиз, спасший неосторожную амазонку, сделался, благодаря своему подвигу, кавалером царицы бала. Гонтран, начавший ухаживать за нею, увлек баронессу и заставил ее совершенно забыть графа Степана.Бродя одиноко в одной из темных аллей парка, благородный москвич, снедаемый позором своей оплошности, искал предлога придраться к сопернику и убить его или самому пасть от его руки. От страшного волнения глаза графа сверкали, и он впивался ногтями себе в грудь, слушая обаятельные звуки долетавшего до него вальса: наконец, когда волнение графа достигло крайних пределов, он неожиданно направился на лужайку к танцующим. Баронесса Сент-Люс танцевала с Гонтраном, как некогда в Париже с графом на глазах у раздраженного Армана.Граф, бледный, как смерть, ждал, пока смолкнет оркестр и Гонтран проводит баронессу на место. Он сделал шаг по направлению к маркизу, и тот, догадавшись, в чем дело, вышел из круга танцующих и беспечно направился в одну из уединенных аллей парка.Граф пошел за ним и догнал его.— Милостивый государь! — окликнул он Гонтрана.Тот обернулся и поклонился.— Вы все уединяетесь, милостивый государь, — сказал он с полнейшим равнодушием, что еще более взбесило молодого русского, — хотя этот праздник восхитителен!— Вы находите? — насмешливо спросил граф Степан.— На вас трудно угодить, — простодушно заметил Гонтран, — если вы не соглашаетесь с этим.— Мне действительно трудно угодить…— Ну, что ж! — спокойно продолжал маркиз, прекрасно знавший, что самое верное средство рассердить человека — это не замечать, что он рассержен. — После ваших петербургских балов наши скромные бретонские празднества, конечно, кажутся вам жалкими.— Нисколько.— В таком случае я не знаю, чем объяснить ваш скучающий вид.— Здесь есть лица мне антипатичные, — надменно сказал граф.— В самом деле?— Вы, французы, называете эти лица отвратительными!— Честное слово, милостивый государь, — сказал Гонтран, — мне хотелось бы узнать, кто они такие…— Это очень нетрудно узнать вам, милостивый государь.— Вы думаете?— Пойдите в замок и посмотрите на себя в зеркало. Гонтран ожидал такого ответа. Он сделал шаг назад и холодно посмотрел на графа.— Вы нахал, милостивый государь! — проговорил он, отчеканивая каждое из этих слов.— Очень может быть. Маркиз пожал плечами.— Вы, может быть, обиделись уроком, который я дал вам по части охоты.— Может быть, и так.— И вы желаете, чтобы я дал вам еще урок на шпагах.— Очень буду рад.— Хорошо! — сказал де Ласи надменным тоном. — Надеюсь дать вам его после бала.— Отчего же не сейчас?— Да просто оттого, что я имею успех у баронессы и хочу позаботиться о дальнейшем.Последние слова окончательно вывели графа из себя.— Милостивый государь… — прохрипел он, — я люблю баронессу Сент-Люс.— И я так же, — спокойно заметил маркиз.— Но она любит меня, — продолжал с отчаянием русский.— Она полюбит меня, — возразил Гонтран, — каждому свой черед; так водится всегда.— Возможно и это.— Или я вас убью, или вы меня!— Я рассчитываю на последнее.Гонтран так посмотрел на графа, что менее храбрый человек, без сомнения, испугался бы.— Итак, не угодно ли сейчас же?— Извините, вы забываете, что ни у вас, ни у меня нет с собою шпаги: прошло то время, когда каждый дворянин носил шпагу.— Мы найдем шпаги в замке.— Положим.— Пойдемте в таком случае!— О-го, — спокойно заметил Гонтран, — вы, кажется, сильно спешите умереть.— Или убить вас…— Охотно допускаю это. Но, тем не менее, нужно быть последовательным во всем. Чтобы достать шпаги в замке, придется обратиться к такому человеку, за которого вы могли бы поручиться; притом наше отсутствие должно быть непродолжительным, чтобы не быть замеченным, иначе нам могут помешать.— Ну и что ж?— В замке, — продолжал де Ласи, — есть человек, на которого, мне кажется, можно положиться: это управляющий.— Капитан Ламберт?— Да. Он достанет нам шпаги и будет нашим свидетелем. Быть может, драться в присутствии одного свидетеля не принято, но не беда, — дерзко прибавил Гонтран, — ведь здесь деревня!Насмешка маркиза лишила графа последнего самообладания.— Я знаю, — продолжал Гонтран, — прекрасное местечко на берегу моря, в двухстах шагах от замка, на верхушке скалы. Там очень удобно драться и легко скрыть все следы дуэли.Маркиз расхохотался.— Мертвого человека, — пояснил он, — одним толчком ноги можно похоронить на дне океана. Вы найдете там самую лучшую могилу, о которой только может мечтать человек, убитый на дуэли.И Гонтран, поклонившись своему противнику, прибавил:— Итак, через час, на скале. Я приду туда.— И я не замедлю, — сказал граф.Гонтран вернулся на бал, танцевал еще минут двадцать и исчез. Граф же пошел искать полковника. Но того с час уже никто не видал. XL Куда же девался полковник?После обеда видели, как он то приходил, то опять уходил, за всей наблюдал и отдавал приказания.В то время, когда хозяйка и гости разбрелись по саду и парку, а слуги, исполнив свою обязанность, пили в буфетах, весь нижний этаж был почти совершенно пуст.Наика, прекрасная и благородная девушка, с редким самоотвержением исполняла, по обыкновению, долг приемной матери. Она проводила маленького Гектора в его комнату, заставила его на коленях прочесть вечернюю молитву, уложила его и, поцеловав в лоб, сказала:— Спи, дитя мое.Затем Наика, которой было всего двадцать лет и которая любила развлечения, как все девушки ее возраста, отправилась на бал. Этим-то моментом и воспользовался полковник. Он проскользнул в длинный коридор, который вел к главной лестнице, поднялся никем не замеченный в верхний этаж и очутился на площадке, куда выходили окна замка, обращенные к морю. Замок, как мы уже сказали, был расположен на почти отвесной скале. В средние века один из баронов де Болье выстроил узкую лестницу, спускавшуюся с площадки к песчаному берегу, представлявшему здесь удобное место для причала рыбачьих лодок.Полковник увидал человека, спокойно сидевшего на нижней ступеньке лестницы, и направился к нему. Увидав полковника, человек встал. Это был Жан.— Ты готов? — спросил его полковник.— Как видите, — ответил Жан.И он указал пальцем на песчаный берег. Полковник взглянул на подножье скалы и заметил при свете луны причалившую лодку и в ней человека.— В таком случае, идем… — сказал он. Жан пошел за ним.Оба сообщника на цыпочках прошли в комнату спавшего Гектора. Спальни госпожи Сент-Люс и Наики находились рядом, и дверь, служившая сообщением между ними, была открыта всю ночь.Около кровати Наики стояла кроватка маленького Гектора.Когда обе женщины уходили к себе и оставались одни, настоящая мать проявлялась, и г-жа Сент-Люс проводила долгие часы, любуясь на безмятежный сон своего малютки.Наика не заперла дверей. Ее комната, окна которой выходили в парк, примыкала к большой зале, через которую прошли полковник и Жан.— Что, если он проснется и закричит? — шепотом спросил Жан.Полковник покачал головой.— Дети спят очень крепко, — ответил он.Действительно, при свете ночника, стоявшего на камине, они увидали маленького Гектора, спавшего с полуоткрытым улыбающимся ротиком.— Нельзя же, однако, унести его раздетого, — заметил Жан.— Совершенно верно, — согласился полковник.— Так позвольте действовать мне. Я его разбужу, одену, и он последует за нами. Вот увидите.И Жан нежно позвал ребенка.— Гектор!Ребенок проснулся и начал звать мать.— Мой милый маленький Гектор, — сказал ласковым голосом Жан, — меня послала мама Наика.— Где же мама Наика? — спросил ребенок.— На балу, она танцует.— Ах, да, — пробормотал ребенок, — она веселится с мамой Бертой, а меня уложили спать… а мне совсем не хотелось спать!— Ну, так они послали меня за вами. Хотите одеться?— А ты оденешь меня?— Да.Жан взял ребенка на руки, поднял его с кроватки и проворно одел.— Теперь, — сказал он ему, — пойдемте. Полковник, все время стоявший в тени, вышел первый и прошел на площадку.Жан следовал за ним, ведя за руку малютку.— Однако, — спросил Гектор, — куда же ты меня ведешь? Разве мы идем не в парк?— Да, в парк, — отвечал Жан. — Но сначала я хочу показать вам отличную лодку.— Лодку! А где же эта лодка? — спросил в восторге ребенок.— Внизу, у скалы. Идемте.И так как ребенок шел недостаточно быстро, то слуга взял его на руки и начал спускаться по лестнице, которая вела к морю. Внизу, у лестницы, лодка ждала похитителей и ребенка.Жан прыгнул в лодку.— Куда мы едем? — спросил снова Гектор.— Мы прокатимся по морю, — сказал Жан и спросил полковника:— Полковник, когда мы приедем в Париж, что прикажете сделать с ним?— Жди моих приказаний, — ответил последний. Лодка отчалила и выехала в открытое море, а полковник медленными шагами вернулся в Керлор.Когда он дошел до площадки, то остановился на минуту, чтобы взглянуть на лодку, увозившую ребенка, быть может, навсегда, в то время, как мать танцевала, и злая улыбка, иногда появлявшаяся на его губах, исказила его лицо.«Теперь, — подумал он, — у меня самый лучший залог… один ребенок за другого! Я могу, гордо подняв голову, потребовать счастья для моего Армана!».Лодка быстро мчалась по направлению к Кемпену. Недалеко от города похитителя ожидала почтовая карета, которая должна была доставить его и ребенка в Париж.— Теперь, — сказал полковник, когда лодка исчезла вдали, — очередь за графом Степаном!Он спустился в парк, где молодой русский обегал все аллеи, отыскивая его.Это ожидание несколько успокоило графа; его лихорадочное раздражение перешло в холодный и сдержанный гнев, который так свойствен всем людям севера.Полковник угадал по его бледности, что вызов был сделан, и быстро направился к нему.— Полковник, — вполголоса сказал граф, — отойдемте в сторону… на одно слово…— Бог мой! Что с вами?— Ничего.— Вы бледны…— Вы находите? Есть у вас здесь шпаги?— Что? — спросил полковник, притворяясь глубоко удивленным.— Шпаги, — повторил граф.— Зачем? О, Господи!— Я хочу драться.— С кем?— С де Ласи.— С бароном или маркизом?— С маркизом. Я оскорбил его… Мы будем драться насмерть.— Вы его оскорбили?— Да, и он ждет меня… на скале.— Как? Сейчас?— Сейчас.— Вы оскорбляете во время бала в доме баронессы ее гостей!..Граф сильно сжал руку полковника.— Она сама всему виною, — сказал он, задыхаясь. — Она вызвала во мне ревность… и я ненавижу маркиза всеми силами души.— В таком случае, — холодно заметил полковник, — вы правы, его следует убить.— Шпаги! — повторил граф.— Пойдемте, — сказал полковник. — Керлор — старинный замок, и мы найдем здесь рапиры всех веков.Действительно, в Керлоре был зал, названный покойным бароном де Болье оружейным, где было собрано всевозможное оружие всех эпох: от мушкета до пистонного ружья, от шотландского палаша до современной фехтовальной шпаги.Сюда-то полковник привел графа Степана и сказал ему:— Выбирайте!Граф снял пару фехтовальных шпаг, попробовал сталь и сделал ими несколько движений в воздухе.— Теперь, — сказал он, — будьте моим секундантом.— Хорошо.— Повторяю вам, что между мною и маркизом дуэль эта будет насмерть.— Отлично! Но кто же будет секундантом маркиза?— Вы же.— Как я?— Он сам предложил мне это. «Одного секунданта вполне достаточно, — сказал он, — в таком случае не будет ни шума, ни скандала».— Маркиз прав. А где назначено встретиться?— Он выбрал площадку скалы, в ста шагах от замка. Он, ждет меня там.— Я знаю это место.Полковник и граф вышли из Керлора и пошли по тропинке к месту, назначенному Гонтраном. Последний уже дожидался их.Ночь была ясная; луна ярко освещала море.«Вот прекрасное время для смерти, — подумал полковник, дьявольски улыбаясь. — Для госпожи Сент-Люс настанет трагическое утро после бала: граф мертв, Гектор исчез… Арман будет отомщен!».Он шел впереди, держа шпаги под мышкой; граф следовал за ним и вследствие какой-то необъяснимой странности человеческого ума и сердца за час перед тем этот кипевший гневом и жаждавший мести человек теперь был погружен в меланхолию, сожалел о прошлом, думал о любви и жизни. Он шел, склонив голову и жадно вдыхая свежий ночной воздух.«Я должен убить маркиза, — говорил он себе, — потому что не хочу умереть».Полковник обернулся к нему.— О чем вы задумались, граф? — спросил он.— Я думаю, — сказал тот, вздрогнув, — что главная тайна жизни — это смерть. Кто знает, буду ли я жив через час?— Вы с ума сошли? Высчитывать шансы умереть, идя на дуэль, по-моему, непростительная глупость.— Ах! — вздохнул граф. — Я не думаю, что на свете есть человек храбрее меня. Однако какое-то странное чувство волнует меня…— Какое?— Мне кажется, что на мне должна оправдаться пословица: «Когда двое дерутся из-за женщины, то всегда бывает убит тот, кого она любила первым».Полковник пожал плечами.— Знаете ли, — продолжал граф Степан, — прошла только неделя после моей последней дуэли.Полковник вздрогнул.— Вы дрались? — поспешно спросил он.— Да.— Где?— В Париже.— С кем?— С молодым человеком, искавшим случая поссориться со мною за две недели перед тем, с которым случай столкнул меня в Опере.Полковник вдруг остановился посреди тропинки и обернулся к графу. Он побледнел, как смерть, и мрачное предчувствие овладело им…— Вообразите, — продолжал граф, — мне необычайно повезло на этот раз; молодой человек чуть не убил меня…Полковник едва переводил дыхание. Они стояли всего в нескольких шагах от места, где ожидал их Гонтран.— Скорее, граф, — закричал маркиз, — я жду вас уже двадцать минут!Эти слова заставили полковника и графа продолжать путь. Однако встревоженный полковник внезапно спросил своего собеседника:— А! Так вас чуть не убили?— Да.— Каким образом?— Мы дрались на пистолетах и должны были стрелять, идя друг другу навстречу… Я выстрелил первый…Полковник вздрогнул.— И… вы его убили? — спросил он с расстановкой, как будто каждое из этих четырех слов раздирало его горло.— Нет… я сделал два выстрела… Но он все шел ко мне. Вздох облегчения вылетел из груди полковника, и граф заметил наконец, какой интерес возбуждает в нем его рассказ.— Что с вами, полковник? — спросил он его.— Со мною? Ровно ничего.— Вы бледны и взволнованны…— Нет, нет; однако, продолжайте…В это время они подошли к Гонтрану, который им поклонился.— Тысячу извинений, — вежливо обратился он к русскому, — я чуть не потерял терпение; теперь уже полночь, гости баронессы разъезжаются, и дядя заметит мое отсутствие.— Я к вашим услугам.Полковник обернулся к Гонтрану, который также заметил его бледность и растерянность.— Граф, — сказал он, — рассказывал историю, сильно заинтересовавшую меня. Вы позволите ему докончить ее?— С удовольствием, — согласился маркиз.— Итак, — продолжал полковник, — после двух выстрелов вы не были ранены?— Нет, но это случилось против желания моего противника.— Как?— А вот увидите, — сказал граф. — Мы дрались за женщину.Полковник снова вздрогнул.— Я был избранником, а ему изменили.— Сударь! — резко прервал его полковник, — не угодно ли вам назвать имя вашего противника.— Зачем?— Затем, что я, мне кажется, знаю его.— Вы?— Да я.— В конце концов, я не вижу необходимость скрывать. Его зовут Арман Л…Полковник побледнел, как смерть.— Дальше? Дальше? — прохрипел он.— Честное слово! — добавил граф. — Я думал, что буду убит. Молодой человек подошел ко мне, приставил пистолет к моей груди и сказал: «Вы не поедете в Бретань».— Вышла осечка? — спросил Гонтран, понявший теперь, какое значение имел для полковника этот рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60