И все-таки ему далеко до оригинала.– Вы уже бывали в Тайту?– Да, и неоднократно, – равнодушно, словно речь шла о чем-то обыденном, произнес Марко. – Хубилай уже вывез из «старого города» некоторые правительственные службы. А я как член императорской гвардии должен быть всегда при нем, где бы он ни находился – в пустыне или в Тайту.Беатриче испытующе посмотрела на него: в его голосе прозвучали нотки иронии, словно он слегка потешался над ханом и его придворным этикетом.– Идем, Беатриче! – Маффео нахмурился и потер лоб, словно от внезапной головной боли. – Скоро обед, нам надо…– Дорогой дядюшка, не позволите ли мне сегодня ненадолго похитить вашу гостью? – спросил Марко. – Не окажете ли вы мне честь, Беатриче, разделить со мной трапезу? У моего дяди много дел в связи с предстоящим отъездом, и он просто не в состоянии уделить вам даже малую толику того внимания, которого вы заслуживаете.Она снова покраснела, злясь на себя. Этот парень потерял всякий стыд – что он себе воображает? Но, без сомнения, он красив – шарм, прекрасные манеры. К тому же его зовут Марко Поло. Не каждый день выпадает случай посидеть за столом с такой знаменитой исторической личностью.– А разве вы не заняты, как все? – сделала она слабую, не слишком искреннюю попытку оказать сопротивление.Марко засмеялся – приятный у него смех, проникает в душу, начисто вытесняя из сознания предостережения Саддина.– Нет. Большая часть моего имущества уже два года как в Тайту. А жалкие остатки упакуют слуги и без моей помощи. Итак, вы доставите мне радость? Пожалуйста, Беатриче!Умоляюще, словно стоя на коленях, Марко смотрел на нее. И все ее сопротивление растаяло от этого взгляда.– С удовольствием, – ответила она, стараясь не замечать неодобрительный взгляд Маффео.– Хорошо, тогда идемте! – И Марко предложил ей руку. – Дорогой дядюшка, надеюсь, вы извините нас?Беатриче взяла Марко под руку и степенно зашагала рядом с ним.
Некоторое время спустя она сидела напротив Марко на низком табурете, опустив руки в миску с водой. Потом, чувствуя себя сытой и довольной, осторожно приложила ко рту белую салфетку, которую протянула ей служанка. Повар Маффео каждый день готовил ей вкусные блюда, но давно она не ела с таким аппетитом.Марко устроил настоящее пиршество. Прозрачный мясной бульон с грибами и тончайшей лапшой, жареная утка с разными овощами под кисло-сладким соусом, жареные куриные крылышки, рыбные клецки на пару, речные раки в остром соусе и жареные макароны, приправленные умопомрачительными специями. Ко всему этому подавались, разумеется, рис и вкусный зеленый чай с ароматом жасмина.Наверное, обед ей так понравился потому, что прошел в приятном обществе. Слуга принес блюдо со свежими сливами, персиками и другими фруктами.До этого она всегда обедала в одиночестве. Маффео постоянно занят, единственная «собеседница» – Минг, которая прислуживала ей во время завтрака, обеда и ужина.Старуха китаянка – неподходящий партнер для застольных бесед.Марко – совсем другое дело: он оказался необычно живым рассказчиком.Ему нет и тридцати, но он многое повидал в жизни. Рассказал ей историю своего появления при дворе хана; о Тайту, о характере Хубилая и других членов императорской семьи; о чудесах, с которыми столкнулся во время своих продолжительных путешествий по огромной стране.Беатриче жадно ловила каждое его слово, впитывая как губка увлекательнейшие рассказы. Неудивительно, что даже столетия спустя описания его путешествий покорили весь мир. В лице Марко человечество потеряло великого писателя.– Маффео рассказывал мне, Марко, что многие в Шангду без радости воспринимают переселение в Тайту. – Слуга уже убрал со стола прекрасную посуду, расписанную цветами и драконами. – Что вы думаете об этом?– Я считаю это решение Хубилая очень мудрым. – Марко, задумавшись, держал в руках пиалу с чаем. – Тайту находится в сердце империи. Оттуда за короткое время легко попасть в самые удаленные части страны. Это имеет большое символическое значение. Тайту много значит для китайцев. В их глазах Хубилай не только монгольский хан, но и сын неба, повелитель народов, в том числе и китайцев. – Он помолчал, что-то обдумывая и улыбаясь. – Кроме того, торговые пути, связывающие Тайту с другими городами, намного благоприятнее. Посмотрите на эти свежие сливы и персики, которыми мы только что лакомились. Здесь, в Шангду, они редкий деликатес, на вес золота. А в Тайту каждый день приходят караваны из южных провинций, навьюченные фруктами и овощами.– Если рассуждать так, каждый должен быть благодарен хану за переезд в Тайту, и все-таки многие недовольны.Марко пожал плечами.– Везде есть глупцы, закоснелые, упрямые. – Он смахнул с колена зернышко риса. – Люди боятся перемен. Все новое категорически отвергается. Они забывают, что пятьдесят тысяч рабочих двадцать лет гнули спину, чтобы построить этот город, а сотням он стоил жизни. И вместо того чтобы радоваться, они выдумывают всякие мрачные пророчества.– Мрачные пророчества?– Да, есть тут такие старцы, шаманы и ясновидцы, которые якобы видели дурное предзнаменование. Утверждают, что этим переселением Хубилай прерывает связь с предками, обрекая себя и весь монгольский народ на гибель. Говорят, что правление Хубилая в Тайту не продлится и десяти лет, а потом его свергнут сами китайцы. – Марко снова пожал плечами. – Но все это бред выживших из ума стариков. Его нельзя принимать всерьез. Если бы и мы тогда послушались карканья одной старой ведьмы – по сей день сидели бы в своей лавке, рядом с площадью Святого Марка, и продавали украшения венецианским знатным дамам.– Да, вы наверняка правы. Но вам не кажется, что надо считаться с традициями, а особенно с верованиями людей? – спросила Беатриче.– Возможно. Но разве одна вера чем-то лучше другой? Если вера монголов больше не соответствует новой жизни, надо менять ее. – Марко улыбнулся. – Хан так и поступает. Не лучше ли и остальным монголам последовать примеру своего вождя, и тогда не будет никаких проблем?Беатриче не знала, что и ответить. Конечно, ей глубоко претили фанатизм и нетерпимость, но так легко обращаться с религией, как, очевидно, это свойственно Марко, она тоже не могла. Менять вероисповедание в зависимости от складывающихся жизненных обстоятельств в корне неправильно. Ведь такие люди способны, не задумываясь, войти в сговор и с дьяволом.– Уже поздно. – Она поймала себя на том, что смотрит на руку, где обычно носила часы. – Мне пора.– Но почему?! – воскликнул Марко. – Мне так хочется, чтобы вы остались! Маффео справится и один, а кроме того, у него сноровистая служанка.– Все это так, – она смущенно улыбалась, – но мне бы не хотелось взваливать на него всю работу. Возможно, я буду нужна. А если нет, меня по крайней мере не замучат угрызения совести.– Ну хорошо, не стану вас принуждать. – Марко помог ей встать и хлопнул в ладоши. – Один из моих слуг проводит вас к себе.– Благодарю за прекрасный обед.Марко с улыбкой поклонился и взял ее руку.– Это я должен благодарить вас – ваше присутствие придало особый блеск сегодняшнему дню. – Он поклонился и поцеловал ей руку. – Хочу лишь пожелать, чтобы наша встреча повторилась – в любое угодное вам время. Я в вашем распоряжении.Возвращаясь назад, Беатриче злилась на себя за то, что нарушила данное прошлой ночью слово: ей следовало быть более осторожной с Марко. Не прошло и пяти минут после того, как увидела его, – и все благие помыслы разлетелись в прах.«Какая же ты глупая курица! – ругала она себя. – Посмотри в свой паспорт – ведь тебе уже за тридцать! А ведешь себя так, будто тебе шестнадцать!»Возвратившись в свои апартаменты, Беатриче крайне изумилась тому, как далеко продвинулись слуги со сборами в дорогу. Повсюду стояли набитые соломой и опилками ящики, стены голые, оба стула и низкие столики исчезли. Один из слуг опустошал последние выдвижные ящички комода. В центре событий – Минг, раздающая команды направо и налево. Даже пострадавшая в пожаре девушка с плотно перевязанными ногами ковыляла по комнате, укладывая белье в дорожный сундук.Маффео сидел на постели и следил за всем происходящим. У него был слегка потерянный вид, словно он не понимал, как здесь оказался и что вообще происходит. Очнулся, только когда Беатриче обратилась к нему.– Все в порядке? – спросил он.Она не поняла, что он имеет в виду, но на всякий случай кивнула.– Кстати, я так сыта, что, наверное, откажусь от ужина. – И присела к нему.– А вообще? – Маффео бросил на нее взгляд отца, озабоченного тем, не потеряла ли только что девственность его единственная дочь.– Больше ничего, – раздраженно ответила она.Как ни трогательна его забота о ее здоровье, какое ему дело до нее? Она не его дочь. Кроме того, она достаточно взрослый человек, чтобы самой решать, что ей делать и с кем быть.– Прости меня. – Маффео дотронулся до нее. – Просто я волновался – тебя долго не было.Беатриче решила оставить все как есть – зачем портить ссорой такой приятный день.– Я могу быть чем-нибудь полезна?Маффео покачал головой.– Нет. Как видишь, Минг прекрасно справляется и без нас.Он вздохнул и снова молча уставился в пол. Беатриче мучилась – почему не задержалась подольше у Марко. Такой приятный собеседник и красивый мужчина, с ним так интересно – время пролетело незаметно. А здесь ей остается только сидеть на кровати и умирать от скуки. Ну что ж, и это надо пережить. В конце концов это не первая ее неудача. X Через два дня все вещи были собраны и упакованы. Драгоценные сундуки и шкафы, статуи и мелкие фигурки, стоявшие здесь раньше, завернули в одеяла и погрузили на повозки. Остались только голые стены. Каждая картина свернута в рулон, вставлена в бамбуковую трубку-футляр и упакована в ящик. Исчезли даже железные жаровни. Все помещения дворца опустели. Лишь изредка попадались слуги, волочившие по коридорам последний багаж – сундуки и корзины, набитые посудой, бельем, одеждой и всякими мелочами, которыми пользовались до последних дней.Беатриче вместе с Маффео медленно брела к воротам, укутанная в теплую, подбитую лисьим мехом зимнюю доху. Со своим большим животом она выглядела в ней как бесформенная, неуклюжая снежная баба.– Как странно, – обратилась она к Маффео, – я здесь не так давно и большую часть времени провела в четырех стенах, почти совсем не знаю города, а уезжать тяжело.Маффео положил ей руку на плечо, как бы утешая:– Не грусти, не отягощай прошлым свое сердце. На смену старому всегда приходит новое, зима сменяется весной. Шангду – прекрасный город, но и Тайту не хуже. В конце концов там тоже жизнь, как и здесь. Мы так же будем есть-пить, спать, спорить и снова мириться. И там начнутся свои интриги, борьба за власть. В сущности, ничего не изменится, только внешняя оболочка. Подобно змее, сбрасывающей старую кожу, Хубилай обновляет свою империю. Она становится больше и, дай бог, могущественнее. Но змея все та же.Беатриче задумалась. Маффео прав: в сущности, мало что меняется, и все же…– Мне кажется, я никогда больше не увижу Шангду, – тихо проговорила она.Посерьезневший Маффео кивнул:– Скорее всего, да. Но всегда помни, зачем ты здесь. Камень Фатимы привел тебя сюда. Он же возвратит тебя домой.– Только когда?Беатриче сама не понимала, хочет возвращаться или боится. Бывали дни, когда она очень тосковала по дому, друзьям и коллегам, по работе. Не хватало цивилизации: радио, телевидения, музыки, любимых рок-исполнителей – «Дорс», Бон Джови, картофеля-фри и колы, популярных журналов. Но, положа руку на сердце, она боялась возвращения к прежней жизни. Вернется в один прекрасный день в Гамбург, и вскоре ей предстоит стать матерью. Это так кардинально изменит ее жизнь, как не может изменить ее даже путешествие во времени. Думая об этом, она испытывала страх и сомнения – выдержит ли такую ответственность.– Когда – точно никто не знает, – ответил ей Маффео. – Все зависит от того, когда ты выполнишь свое задание. Обычно это происходит через год или немного раньше.– Откуда тебе известно? – спросила Беатриче. – А сколько раз уже тебя камень…– Не много. До сих пор у меня было два путешествия, но таких дальних, как твое, не было. Мой учитель, лама Фасга, многому научил меня. Это было около семи лет назад. Совершая путь к Хубилаю, мы незадолго до зимних холодов оказались в горах. Лама Фасга пригласил нас переждать зиму, укрывшись в его монастыре. И в это время он передал мне камень Фатимы. – Маффео улыбнулся. – Его самого камень много раз переносил в разные путешествия, как и прежних своих хранителей.– Прежних… хранителей? – переспросила Беатриче. – Кого ты имеешь в виду?– Предшественников Фасги. Более шести столетий камень передается от одного хранителя к другому, от одного ламы к следующему – всегда ламе. Во все века камень хранился в монастырях, скрытых в горах от посторонних глаз, от разных авантюристов, мерзавцев и воров, гонимых алчностью. Всегда они пытались завладеть камнем.– Пожалуйста, извини меня, что я так настойчиво расспрашиваю тебя, но почему именно тебе лама передал этот камень? Ведь ты не лама и даже не буддист. Ты европейский человек, случайно оказался в тех местах.– Поверь, я сам неоднократно, неделями, годами, задавал себе этот вопрос: почему мне? Почему именно я должен нести эту ношу? – Он замолчал ненадолго, потом продолжал: – Фасга дал мне камень, чтобы я передал его Хубилаю. Хан был когда-то учеником Фасги. Лама, как говорят, владел секретом, как создать большое государство, в котором царил бы мир и все народы жили бы одной семьей. Так вот… А Хубилай с незапамятных времен увлекался поисками религиозных и магических реликвий из различных уголков мира. Прибыв сюда, мы привезли, к примеру, масло от гроба Господня. – Опять умолк, стал думать, видимо, вспоминая. – Сначала я считал, что камень пополнит сокровищницу Хубилая. Но вот мы оказались в Шангду, и мне приснился сон. Кто-то сказал мне там, во сне, что я должен хранить камень в надежном месте, скрытом от глаз посторонних. И я поверил сну. – Он улыбнулся своим мыслям. – Но иногда мне казалось, что, быть может, и Фасге привиделся похожий сон: кто-то сообщил ему, что он должен передать камень мне. Пришла даже в голову мысль: уж не сам ли камень выбирает себе хранителя?Между тем они добрались до городских ворот. Огромная площадь была заполнена повозками, запряженными быками и лошадьми. Повсюду суетились и шумели люди, разъезжали всадники, проверяя, все ли готово, чтобы тронуться в путь. Беатриче плотнее запахнулась в доху, не зная, чего больше бояться – ледяной стужи, которая пронизывала ее до костей, или другого… Чудодейственная сила сосредоточена в этом осколке камня величиной с грецкий орех. Она держала его в кожаном мешочке, висевшем у нее на шее.Неужели правдива легенда, что существует множество осколков глаза Фатимы и когда-нибудь в далеком будущем удастся снова собрать их воедино? И что тогда? Какой невероятной силой должен обладать этот сложенный воедино глаз! Кто будет владеть камнем и как станет использоваться его магическая сила?Мечта о мире между мусульманами и представителями других вероисповеданий, живущими на Востоке, оказалась несбыточной. Нет, камень Фатимы не в силах что-либо изменить на этой земле!– Вон там наши лошади, – оторвал ее Маффео от этих мыслей. – Как ты хочешь ехать – верхом или в повозке вместе с Минг либо с другими женщинами? Или предпочитаешь паланкин?Сидеть в тесной повозке, набитой незнакомыми людьми, а возможно, и рядом с Минг – безрадостная перспектива. Побыть бы наедине со своими мыслями – ей есть о чем подумать. В паланкине она окажется одна, но при мысли о бесконечной тряске ее уже начало мутить.– Пожалуй, верхом. А если устану, всегда могу пересесть в повозку.Маффео кивнул и, подведя Беатриче к приземистой норовистой, шустрой рыжей кобыле, помог ей сесть в седло. Седло имело на удивление высокую заднюю луку и производило впечатление не только необычного, но и неудобного сиденья.В таком седле боли в пояснице обеспечены… Она попыталась найти удобное положение так, чтобы лука не впивалась ей в спину.Не успела это сделать, как раздался пронзительный свист: Он передавался по эстафете от одного всадника к другому и означал: настало время трогаться в путь. Лошади и повозки пришли в движение, образовав нескончаемую цепь длиной не менее километра. Кто в состоянии проследить, весь ли кортеж собрался в полном составе, не затерялся ли кто-нибудь в бескрайних коридорах Хрустального дворца?Когда выехали за ворота Шангду, солнце только всходило, кроваво-красным шаром поднимаясь из-за горизонта и заливая пурпурным светом небо, где еще мерцали звезды. Беатриче смотрела вверх в надежде отыскать редчайшее созвездие в форме глаза – она увидела в нем доброе предзнаменование.
Дул ледяной ветер, пронизывающий до костей, несмотря на теплую доху и шапку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Некоторое время спустя она сидела напротив Марко на низком табурете, опустив руки в миску с водой. Потом, чувствуя себя сытой и довольной, осторожно приложила ко рту белую салфетку, которую протянула ей служанка. Повар Маффео каждый день готовил ей вкусные блюда, но давно она не ела с таким аппетитом.Марко устроил настоящее пиршество. Прозрачный мясной бульон с грибами и тончайшей лапшой, жареная утка с разными овощами под кисло-сладким соусом, жареные куриные крылышки, рыбные клецки на пару, речные раки в остром соусе и жареные макароны, приправленные умопомрачительными специями. Ко всему этому подавались, разумеется, рис и вкусный зеленый чай с ароматом жасмина.Наверное, обед ей так понравился потому, что прошел в приятном обществе. Слуга принес блюдо со свежими сливами, персиками и другими фруктами.До этого она всегда обедала в одиночестве. Маффео постоянно занят, единственная «собеседница» – Минг, которая прислуживала ей во время завтрака, обеда и ужина.Старуха китаянка – неподходящий партнер для застольных бесед.Марко – совсем другое дело: он оказался необычно живым рассказчиком.Ему нет и тридцати, но он многое повидал в жизни. Рассказал ей историю своего появления при дворе хана; о Тайту, о характере Хубилая и других членов императорской семьи; о чудесах, с которыми столкнулся во время своих продолжительных путешествий по огромной стране.Беатриче жадно ловила каждое его слово, впитывая как губка увлекательнейшие рассказы. Неудивительно, что даже столетия спустя описания его путешествий покорили весь мир. В лице Марко человечество потеряло великого писателя.– Маффео рассказывал мне, Марко, что многие в Шангду без радости воспринимают переселение в Тайту. – Слуга уже убрал со стола прекрасную посуду, расписанную цветами и драконами. – Что вы думаете об этом?– Я считаю это решение Хубилая очень мудрым. – Марко, задумавшись, держал в руках пиалу с чаем. – Тайту находится в сердце империи. Оттуда за короткое время легко попасть в самые удаленные части страны. Это имеет большое символическое значение. Тайту много значит для китайцев. В их глазах Хубилай не только монгольский хан, но и сын неба, повелитель народов, в том числе и китайцев. – Он помолчал, что-то обдумывая и улыбаясь. – Кроме того, торговые пути, связывающие Тайту с другими городами, намного благоприятнее. Посмотрите на эти свежие сливы и персики, которыми мы только что лакомились. Здесь, в Шангду, они редкий деликатес, на вес золота. А в Тайту каждый день приходят караваны из южных провинций, навьюченные фруктами и овощами.– Если рассуждать так, каждый должен быть благодарен хану за переезд в Тайту, и все-таки многие недовольны.Марко пожал плечами.– Везде есть глупцы, закоснелые, упрямые. – Он смахнул с колена зернышко риса. – Люди боятся перемен. Все новое категорически отвергается. Они забывают, что пятьдесят тысяч рабочих двадцать лет гнули спину, чтобы построить этот город, а сотням он стоил жизни. И вместо того чтобы радоваться, они выдумывают всякие мрачные пророчества.– Мрачные пророчества?– Да, есть тут такие старцы, шаманы и ясновидцы, которые якобы видели дурное предзнаменование. Утверждают, что этим переселением Хубилай прерывает связь с предками, обрекая себя и весь монгольский народ на гибель. Говорят, что правление Хубилая в Тайту не продлится и десяти лет, а потом его свергнут сами китайцы. – Марко снова пожал плечами. – Но все это бред выживших из ума стариков. Его нельзя принимать всерьез. Если бы и мы тогда послушались карканья одной старой ведьмы – по сей день сидели бы в своей лавке, рядом с площадью Святого Марка, и продавали украшения венецианским знатным дамам.– Да, вы наверняка правы. Но вам не кажется, что надо считаться с традициями, а особенно с верованиями людей? – спросила Беатриче.– Возможно. Но разве одна вера чем-то лучше другой? Если вера монголов больше не соответствует новой жизни, надо менять ее. – Марко улыбнулся. – Хан так и поступает. Не лучше ли и остальным монголам последовать примеру своего вождя, и тогда не будет никаких проблем?Беатриче не знала, что и ответить. Конечно, ей глубоко претили фанатизм и нетерпимость, но так легко обращаться с религией, как, очевидно, это свойственно Марко, она тоже не могла. Менять вероисповедание в зависимости от складывающихся жизненных обстоятельств в корне неправильно. Ведь такие люди способны, не задумываясь, войти в сговор и с дьяволом.– Уже поздно. – Она поймала себя на том, что смотрит на руку, где обычно носила часы. – Мне пора.– Но почему?! – воскликнул Марко. – Мне так хочется, чтобы вы остались! Маффео справится и один, а кроме того, у него сноровистая служанка.– Все это так, – она смущенно улыбалась, – но мне бы не хотелось взваливать на него всю работу. Возможно, я буду нужна. А если нет, меня по крайней мере не замучат угрызения совести.– Ну хорошо, не стану вас принуждать. – Марко помог ей встать и хлопнул в ладоши. – Один из моих слуг проводит вас к себе.– Благодарю за прекрасный обед.Марко с улыбкой поклонился и взял ее руку.– Это я должен благодарить вас – ваше присутствие придало особый блеск сегодняшнему дню. – Он поклонился и поцеловал ей руку. – Хочу лишь пожелать, чтобы наша встреча повторилась – в любое угодное вам время. Я в вашем распоряжении.Возвращаясь назад, Беатриче злилась на себя за то, что нарушила данное прошлой ночью слово: ей следовало быть более осторожной с Марко. Не прошло и пяти минут после того, как увидела его, – и все благие помыслы разлетелись в прах.«Какая же ты глупая курица! – ругала она себя. – Посмотри в свой паспорт – ведь тебе уже за тридцать! А ведешь себя так, будто тебе шестнадцать!»Возвратившись в свои апартаменты, Беатриче крайне изумилась тому, как далеко продвинулись слуги со сборами в дорогу. Повсюду стояли набитые соломой и опилками ящики, стены голые, оба стула и низкие столики исчезли. Один из слуг опустошал последние выдвижные ящички комода. В центре событий – Минг, раздающая команды направо и налево. Даже пострадавшая в пожаре девушка с плотно перевязанными ногами ковыляла по комнате, укладывая белье в дорожный сундук.Маффео сидел на постели и следил за всем происходящим. У него был слегка потерянный вид, словно он не понимал, как здесь оказался и что вообще происходит. Очнулся, только когда Беатриче обратилась к нему.– Все в порядке? – спросил он.Она не поняла, что он имеет в виду, но на всякий случай кивнула.– Кстати, я так сыта, что, наверное, откажусь от ужина. – И присела к нему.– А вообще? – Маффео бросил на нее взгляд отца, озабоченного тем, не потеряла ли только что девственность его единственная дочь.– Больше ничего, – раздраженно ответила она.Как ни трогательна его забота о ее здоровье, какое ему дело до нее? Она не его дочь. Кроме того, она достаточно взрослый человек, чтобы самой решать, что ей делать и с кем быть.– Прости меня. – Маффео дотронулся до нее. – Просто я волновался – тебя долго не было.Беатриче решила оставить все как есть – зачем портить ссорой такой приятный день.– Я могу быть чем-нибудь полезна?Маффео покачал головой.– Нет. Как видишь, Минг прекрасно справляется и без нас.Он вздохнул и снова молча уставился в пол. Беатриче мучилась – почему не задержалась подольше у Марко. Такой приятный собеседник и красивый мужчина, с ним так интересно – время пролетело незаметно. А здесь ей остается только сидеть на кровати и умирать от скуки. Ну что ж, и это надо пережить. В конце концов это не первая ее неудача. X Через два дня все вещи были собраны и упакованы. Драгоценные сундуки и шкафы, статуи и мелкие фигурки, стоявшие здесь раньше, завернули в одеяла и погрузили на повозки. Остались только голые стены. Каждая картина свернута в рулон, вставлена в бамбуковую трубку-футляр и упакована в ящик. Исчезли даже железные жаровни. Все помещения дворца опустели. Лишь изредка попадались слуги, волочившие по коридорам последний багаж – сундуки и корзины, набитые посудой, бельем, одеждой и всякими мелочами, которыми пользовались до последних дней.Беатриче вместе с Маффео медленно брела к воротам, укутанная в теплую, подбитую лисьим мехом зимнюю доху. Со своим большим животом она выглядела в ней как бесформенная, неуклюжая снежная баба.– Как странно, – обратилась она к Маффео, – я здесь не так давно и большую часть времени провела в четырех стенах, почти совсем не знаю города, а уезжать тяжело.Маффео положил ей руку на плечо, как бы утешая:– Не грусти, не отягощай прошлым свое сердце. На смену старому всегда приходит новое, зима сменяется весной. Шангду – прекрасный город, но и Тайту не хуже. В конце концов там тоже жизнь, как и здесь. Мы так же будем есть-пить, спать, спорить и снова мириться. И там начнутся свои интриги, борьба за власть. В сущности, ничего не изменится, только внешняя оболочка. Подобно змее, сбрасывающей старую кожу, Хубилай обновляет свою империю. Она становится больше и, дай бог, могущественнее. Но змея все та же.Беатриче задумалась. Маффео прав: в сущности, мало что меняется, и все же…– Мне кажется, я никогда больше не увижу Шангду, – тихо проговорила она.Посерьезневший Маффео кивнул:– Скорее всего, да. Но всегда помни, зачем ты здесь. Камень Фатимы привел тебя сюда. Он же возвратит тебя домой.– Только когда?Беатриче сама не понимала, хочет возвращаться или боится. Бывали дни, когда она очень тосковала по дому, друзьям и коллегам, по работе. Не хватало цивилизации: радио, телевидения, музыки, любимых рок-исполнителей – «Дорс», Бон Джови, картофеля-фри и колы, популярных журналов. Но, положа руку на сердце, она боялась возвращения к прежней жизни. Вернется в один прекрасный день в Гамбург, и вскоре ей предстоит стать матерью. Это так кардинально изменит ее жизнь, как не может изменить ее даже путешествие во времени. Думая об этом, она испытывала страх и сомнения – выдержит ли такую ответственность.– Когда – точно никто не знает, – ответил ей Маффео. – Все зависит от того, когда ты выполнишь свое задание. Обычно это происходит через год или немного раньше.– Откуда тебе известно? – спросила Беатриче. – А сколько раз уже тебя камень…– Не много. До сих пор у меня было два путешествия, но таких дальних, как твое, не было. Мой учитель, лама Фасга, многому научил меня. Это было около семи лет назад. Совершая путь к Хубилаю, мы незадолго до зимних холодов оказались в горах. Лама Фасга пригласил нас переждать зиму, укрывшись в его монастыре. И в это время он передал мне камень Фатимы. – Маффео улыбнулся. – Его самого камень много раз переносил в разные путешествия, как и прежних своих хранителей.– Прежних… хранителей? – переспросила Беатриче. – Кого ты имеешь в виду?– Предшественников Фасги. Более шести столетий камень передается от одного хранителя к другому, от одного ламы к следующему – всегда ламе. Во все века камень хранился в монастырях, скрытых в горах от посторонних глаз, от разных авантюристов, мерзавцев и воров, гонимых алчностью. Всегда они пытались завладеть камнем.– Пожалуйста, извини меня, что я так настойчиво расспрашиваю тебя, но почему именно тебе лама передал этот камень? Ведь ты не лама и даже не буддист. Ты европейский человек, случайно оказался в тех местах.– Поверь, я сам неоднократно, неделями, годами, задавал себе этот вопрос: почему мне? Почему именно я должен нести эту ношу? – Он замолчал ненадолго, потом продолжал: – Фасга дал мне камень, чтобы я передал его Хубилаю. Хан был когда-то учеником Фасги. Лама, как говорят, владел секретом, как создать большое государство, в котором царил бы мир и все народы жили бы одной семьей. Так вот… А Хубилай с незапамятных времен увлекался поисками религиозных и магических реликвий из различных уголков мира. Прибыв сюда, мы привезли, к примеру, масло от гроба Господня. – Опять умолк, стал думать, видимо, вспоминая. – Сначала я считал, что камень пополнит сокровищницу Хубилая. Но вот мы оказались в Шангду, и мне приснился сон. Кто-то сказал мне там, во сне, что я должен хранить камень в надежном месте, скрытом от глаз посторонних. И я поверил сну. – Он улыбнулся своим мыслям. – Но иногда мне казалось, что, быть может, и Фасге привиделся похожий сон: кто-то сообщил ему, что он должен передать камень мне. Пришла даже в голову мысль: уж не сам ли камень выбирает себе хранителя?Между тем они добрались до городских ворот. Огромная площадь была заполнена повозками, запряженными быками и лошадьми. Повсюду суетились и шумели люди, разъезжали всадники, проверяя, все ли готово, чтобы тронуться в путь. Беатриче плотнее запахнулась в доху, не зная, чего больше бояться – ледяной стужи, которая пронизывала ее до костей, или другого… Чудодейственная сила сосредоточена в этом осколке камня величиной с грецкий орех. Она держала его в кожаном мешочке, висевшем у нее на шее.Неужели правдива легенда, что существует множество осколков глаза Фатимы и когда-нибудь в далеком будущем удастся снова собрать их воедино? И что тогда? Какой невероятной силой должен обладать этот сложенный воедино глаз! Кто будет владеть камнем и как станет использоваться его магическая сила?Мечта о мире между мусульманами и представителями других вероисповеданий, живущими на Востоке, оказалась несбыточной. Нет, камень Фатимы не в силах что-либо изменить на этой земле!– Вон там наши лошади, – оторвал ее Маффео от этих мыслей. – Как ты хочешь ехать – верхом или в повозке вместе с Минг либо с другими женщинами? Или предпочитаешь паланкин?Сидеть в тесной повозке, набитой незнакомыми людьми, а возможно, и рядом с Минг – безрадостная перспектива. Побыть бы наедине со своими мыслями – ей есть о чем подумать. В паланкине она окажется одна, но при мысли о бесконечной тряске ее уже начало мутить.– Пожалуй, верхом. А если устану, всегда могу пересесть в повозку.Маффео кивнул и, подведя Беатриче к приземистой норовистой, шустрой рыжей кобыле, помог ей сесть в седло. Седло имело на удивление высокую заднюю луку и производило впечатление не только необычного, но и неудобного сиденья.В таком седле боли в пояснице обеспечены… Она попыталась найти удобное положение так, чтобы лука не впивалась ей в спину.Не успела это сделать, как раздался пронзительный свист: Он передавался по эстафете от одного всадника к другому и означал: настало время трогаться в путь. Лошади и повозки пришли в движение, образовав нескончаемую цепь длиной не менее километра. Кто в состоянии проследить, весь ли кортеж собрался в полном составе, не затерялся ли кто-нибудь в бескрайних коридорах Хрустального дворца?Когда выехали за ворота Шангду, солнце только всходило, кроваво-красным шаром поднимаясь из-за горизонта и заливая пурпурным светом небо, где еще мерцали звезды. Беатриче смотрела вверх в надежде отыскать редчайшее созвездие в форме глаза – она увидела в нем доброе предзнаменование.
Дул ледяной ветер, пронизывающий до костей, несмотря на теплую доху и шапку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34