Только когда гром военных барабанов город всполошил, мы поняли, что войско чье-то у ворот стоит.
– Прибыли мы сюда с посланием, – сказал старец. – Знай и ведай, что все мы – слуги и рабы Хоршид-шаха, сына Марзбан-шаха, владыки страны Халеб, всего Туркестана, Ирака, Басры и Куфы, Сирии и окрестных стран. А послал нас шах Марзбан в эти края послужить сыну его Хоршид-шаху, который отправился сюда свататься к дочке шаха Фагфура, да только долгое время от него ни слуху ни духу нет. Вот и поручил нам шах, чтобы мы доставили к нему сына. Если же с ним беда случилась, то велел государь нам не оставлять в живых ни одного человека, прах города Чин в мешок собрать да в Халеб послать. Вот с чем мы пришли. Возвращайся и скажи это своему царю.
Тут Насур обрадовался, заулыбался и воскликнул:
– О государь мой, да ведь Хоршид-шах жив-здоров! Он падишах Чина, зять нашего шаха. А мы все – рабы его верные.
Как услышал тот старец, что Хоршид-шах живой и невредимый, возрадовался и возвеселился, а все его военачальники возликовали. Обратился он к Насуру с такими словами:
– Ступай передай наш привет Фагфур-шаху и скажи, что мы – рабы Хоршид-шаха, слуги шаха Фагфура. Прибыли мы из Халеба по приказу Марзбан-шаха, а всего нас сто тридцать тысяч.
Тут Насур поклон отдал и назад поехал. Прискакал к городским воротам, а они заперты, на крепостные стены народ вышел, всяческие камнеметные орудия приготовили: и манджаники, и эрадэ, и арусаки. Велел он все ворота открыть, въехал в город, видит, а улицы уж перегорожены, дороги перекрыты, в городе волнение и переполох. Закричал тут на них Насур:
– Убирайте все живей, завалы разберите, улицы разгородите, ворота отоприте! Украсьте город, радуйтесь и веселитесь, так как все это войско – наши люди.
С этими словами отправился он во дворец. Вошел туда, смотрит, шах Фагфур с трона спустился, сидит на земле в тоске и печали, а сановники его, тоже невеселые, вокруг него стоят, думу думают: мол, вражья сила подступила, придется на бой выходить, а сверх того с Армен-шахом сражаться надо… Как с ними справиться?
Как увидел Насур, что Фагфур-шах в таких горестях, сразу крикнул:
– О шах, не скажу, пока не наградишь меня за добрую весть! Успокойся, все хорошо и благополучно.
А у шаха в руках браслет был, больше тысячи динаров стоил. Он его Насуру отдал и молвил:
– О Насур, у меня сердце кровью обливается, но ты ведь всегда и отовсюду приносишь хорошие вести. Пусть бы твоим добрым словом все наши беды разрешились!
– О шах, – сказал тогда Насур, – взойди на свой трон, возрадуйся, ибо это войско принадлежит царю Халеба Марзбан-шаху, все они покорные слуги Хоршид-шаха и прибыли в его растяжение. А во главе их стоит старец важный и величавый. Поначалу он так сурово и строго речь повел, что и описать невозможно. Ну а уж потом сказал то, что я тебе говорю.
Обрадовался шах Фагфур, сел опять на тахт, приказал по всему городу объявить: «Будьте покойны, это наши люди пришли, верные слуги зятя и сына нашего Хоршид-шаха. А посему надо город украсить и убрать».
Потом он сказал своим вельможам:
– Благодать какая, что я не послушался того подлеца Мех-ран-везира и не убил Хоршид-шаха! А не то перебило бы нас это войско. Надо нам сей же час отправиться на них поглядеть, осведомиться, кто у них там главный.
Он велел открыть казну, выдать много золота, собрать городских поваров и приготовиться к встрече гостей, а еще возвестить, чтобы весь город своими делами занимался, потому что войны не будет. Дескать, кто трудится, пусть трудиться продолжает, кто торгует – свою прибыль получает, а других забот пусть никто не ведает. Возгласили все это глашатаи, и народ к своим занятиям вернулся.
А Фагфур тотчас собрался и вместе с тысячью приближенных и посланцев при полном параде из города выступил. Насур впереди ехал, дорогу показывал, пока не прибыли они в лагерь.
Отправился к старцу вестник, что, мол, шах Фагфур прибудет сейчас. А старец тот был Хаман-везир, с ним семеро богатырей, звали их так: одного – Хордаспшиду, другого – Хормоз-Гиль, третьего – Шерван Халаби, четвертого – Гораб Араби, пятого – Сорх Маргази, шестого – Шахак Рази и седьмого – Абре-Сиях. Выехал он с этими богатырями и с другими приближенными навстречу шаху Фагфуру и, едва увидел шаха, спешился, и вся его свита – вслед за ним. Подошел он к Фагфуру, поклон ему отдал.
Фагфур хотел тоже с коня слезть, но Хаман-везир ему не дозволил, стремя его облобызал. И вот все вокруг пешие, один Фагфур на коне. Говорит он:
– О старец, сядь в седло, не подобает мне ехать, а тебе пешим идти!
Хаман-везир поклонился и ответил:
– Я слуга покорный шаха, а шатер тут близко. Чтобы шаху почет оказать, можно и пешком пройтись.
Так и шел он вместе со всем своим войском у стремени Фагфур-шаха, а тот в седле возвышался с поводьями в руках, пока не подошли к тахту. Сошел Фагфур с коня и воссел на тахт, а Хаман-везир с поклоном перед ним встал. Фагфур-шах сказал:
– О благословенный старец, садись, мне такой почет не подобает, мы с тобой ровня!
Тут Хаман-везир сел, а Фагфур-шах начал расспрашивать:
– Кем ты состоишь при Марзбан-шахе? И зачем вы в наши края пожаловали?
– О шах, меня зовут Хаман-везир, я слуга покорный Марз-бан-шаха. Он меня доверием почтил, управление государством нашим мне поручил. А эти семь богатырей, что перед тобой стоят, один – Хордаспшиду, другой – Хормоз-Гиль, третий – Шерван Халаби, четвертый – Гораб Араби, те двое – Сорх Маргази и Шахак Рази, а еще один – Абре-Сиях. Они шахские военачальники, все это войско им подчиняется. А еще привез я тебе письмо от Марзбан-шаха.
С этими словами он достал письмо, поцеловал и положил перед Фагфур-шахом. Взял тот письмо, поцеловал, печать сломал и говорит:
– О великий везир, я знаю, что это письмо ты писал, а при мне нет никого знающего грамоту, лучше всего будет, если ты его и прочитаешь.
Хаман-везир принял у него письмо и начал читать. Тут те вельможи, которые сидели, поднялись. А написано там было вот что: «Во имя Аллаха, всевышнего владыки! Пишет это письмо царь Халеба Марзбан-шах, пребывая в заботе и горе, претерпевая страдания разлуки, с измученной душой, от скорби весь больной и от сына отторгнутый, к тебе, шаху Фагфуру, царю Чина, властелину земли, славному и справедливому, повелителю многотысячного войска, украшающему мир великодушием и правосудием, опоре справедливости. Коли получил ты мое письмо и постиг его смысл, знай, что есть у меня единственный сын, да не простой, а красавец писаный, прекрасный и могучий, разумный и добродетельный, нрава достойного и доблести несравненной, украшение мира, слава рода человеческого. Зовут его Хоршид-шах. Видно, судил так господь, что влюбился он и по воле божьей отправился сватать твою дочь Махпари. А ведь он у меня желанный и богом данный наследник! И вот уже три года минуло, как он меня оставил ради веления сердца и пребываю я в муках разлуки, так что белый свет мне стал немил. Покинули меня покой и терпение. Все мне кажется и мнится, что постигли сыночка моего беды неисчислимые, так что жизнь его в опасности, а жаловаться на то он не решается, дабы не пала вина на ваш высокий двор – недостойно это получится. Ведь на все воля божья, господь его хранитель и защитник от смерти, и от плена, и от темницы злой. И пришло мне известие, что бродит он бесприютный по миру, словно чужак безродный… Так вот, в тот же час, как прибудет это войско с моим главным и верным помощником Хаман-везиром, надлежит тебе оставить все дела и, не теряя времени, отослать ко мне сына моего Хоршид-шаха, свет очей моих, покой души моей и силу Духа, вместе с твоей дочерью. Не могу я больше сносить разлуку. Хоть я и посылаю ему сто тысяч динаров, чтобы он их тратил и расточал, как пожелает, пусть возвращается вместе с Махпари ко мне, чем скорее, тем лучше. А если, сохрани бог, хоть один волосок с головы моего сына упадет, то знай, что я дал войску приказ сжечь город Чин дотла, никого в живых не оставлять, а пепел собрать и в Халеб ко мне доставить. А коли мало будет тех ста тридцати тысяч воинов, что я послал, триста тысяч других вслед за ними на вас нашлю! Они всю страну вашу разорят и уничтожат, так что и не вспомнит никто, что там когда-то царство было. Ожидай со дня на день нашего прибытия!»
Когда шах Фагфур прочел это письмо и понял, что там написано, он в душе возблагодарил бога, что тот не дал ему беды наделать. Потом повернулся к Хаман-везиру и сказал:
– О избранный слуга нашего дорогого брата Марзбан-шаха, зачем ему понадобились все эти попреки и укоры из-за сына его? Да мы с него, бог видит, пылинки сдували! Хоршид-шах – наш любимый сын, я лелею и берегу его как зеницу ока. Правда, сейчас на нас Мачин войной пошел, войска послал под предводительством Газаль-малека, сына Армен-шаха. Они из-за Махпари нагрянули, хотят ее заполучить. Вот я и отослал Махпари в крепость Шахак, а Хоршид-шах против войска Мачина выступил и с ними сражается.
Тут Хаман-везир приказал свой шатер снимать. Фагфур говорит:
– О великий везир, задержись, отдохни от дорожных тягот, отведай нашего хлеба-соли, осчастливь город своим пребыванием и осмотри его. Да я ведь и сам войско собрал – сорок пять тысяч всадников, на помощь Хоршид-шаху выступаем.
Хаман-везир ответил:
– О государь, Марзбан-шах нам ничем другим заниматься не велел, мы ведь сюда не отдыхать прибыли. Сказано было, что, где бы ни был Хоршид-шах, мы должны при нем состоять. Коли он нынче войну ведет, как мы будем здесь прохлаждаться? Не подобает откладывать выполнение приказов! От приказа отступить – что измену допустить! Сколько времени отсюда до Хоршид-шаха добираться?
Фагфур сказал:
– Отсюда фарсангов двадцать будет, так что за два дня не дойти.
Хаман-везир больше не медлил, поднялся, велел шатры разбирать и не успел еще договорить, как шатер его сняли и войско двинулось в путь.
Собиратель известий и рассказчик повествует, что причины появления Хаман-везира были такие. Когда Хоршид-шах и Самак с Шогалем и Фаррох-рузом выбрались с Каменной улицы, Самак убил Шир-афкана и его схватили, Хоршид-шах и Фаррох-руз с Шогалем пошли в дом Зейд-айяра. Хоршид-шах из окошка кликнул Джомхура, родича своего, ему все поведал и письмо составил, где то, что с ним произошло, описал, а еще упомянул, чтобы побольше денег с войском прислали, и вручил то письмо Джомхуру.
А Джомхур добрался до своей страны, все рассказал и отдал письмо Марзбан-шаху. Прочел тот, все обстоятельства из письма узнал и стал о сыне горевать, плакать и рыдать. Потом созвал со всех областей войско, прибывших приветил и отправил в путь во главе с Хаман-везиром, а сам в другие края грамоты послал, новое войско призвал, чтобы побольше народу набрать и самому следом за Хаман-везиром выступить. И вот отправил он в дорогу Хаман-везира, и тот двинулся на поиски Хоршид-шаха, дабы ему послужить.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. О том, как Канун выкрал Махпари, как отвез ее в крепость Фалаки, а Хоршид-шах, разбив войско Газаль-малека, двинулся на Мачин
Собиратель известий и рассказчик повествует так. После того как Катран и Фаррох-руз сразились в тот день, они вернулись каждый в свою ставку отдыхать. Канун пришел, низко поклонился Газаль-малеку и сказал:
– О государь, я ведь прибыл для того, чтобы добраться до крепости Шахак и вывезти оттуда Махпари. Теперь, после того как Катран-пахлавана и других я освободил, пришло время этим заняться. Под счастливой звездой царевича я отправлюсь, чтобы забрать Махпари из крепости Шахак и вручить тебе – в ответ на проделки Самака.
Пока они об этом речь вели, вошел в шатер человек, поклонился и сказал:
– Я прибыл из Мачина с письмом от шаха.
Он достал письмо, положил его перед Газаль-малеком, а тот передал Шакару-писцу и велел прочесть.
Шакар стал читать, а там было написано так: «Сын мой, знай и ведай, что, после того как ты благополучно отбыл, а потом прислал письмо, что Махпари увезли в крепость Шахак, а Катрана захватили в плен, и попросил помощи, я послал войско, а вместе с ними отправился исфахсалар Канун, чтобы добыть головы Самака и Шогаля-силача, а Хоршид-шаха взять живьем и Махпари вывезти из той крепости. Пока Канун делал свое Дело – освобождал богатырей, здесь у нас Самак объявился и выкрал Дельарам, а еще множество утвари. Пропали также два сына Кануна. А когда ты прислал пленных Сиях-Гиля и Сама, Мехран-везир говорил, чтобы мы их казнили, но я не велел и отослал их в темницу к Термеше. Так их в ту же ночь похитили. Наверняка это все тех же рук дело! Опозорили мою тюрьму… И хотя до сих пор не установлено, кто это совершил, Мехран-везир говорит, что не кто иной, как Самак. Пока вы там продолжали ваши дела, которым конца нет, у нас здесь вон что случилось! Вот что я хотел тебе сообщить. Мир вам!»
Когда Шакар прочел письмо и Канун услышал, что сталось с его сыновьями, он заплакал и сказал:
– О горе, где теперь мои богатыри? Что с ними? Живы они или нет? Может, убили их?
Так он рыдал, пока Газаль-малек не стал его унимать:
– О богатырь, успокойся, ни у кого духу не хватит двух таких молодцов жизни лишить!
Очень Канун расстроился. Он воскликнул:
– Ну, Кафур, собирайся, съездим за Махпари в крепость Шахак, а потом отправимся разыскивать моих сыновей.
Только он это проговорил, как вбежал лазутчик и ударил шапкой оземь перед Газаль-малеком, восклицая:
– Берегись, царевич! Я прискакал из Чина – шах Фагфур войско в помощь Хор'шид-шаху посылает. А из Халеба от Марз-бан-шаха, отца Хоршид-шаха, прибыло сто тридцать тысяч воинов, сюда направляются. Если они все вместе подойдут, наше войско конями затопчут!
Царевич сразу спросил:
– А разве они уже прибыли?
– Пока нет, но, того гляди, подоспеют.
Насупился Газаль-малек и говорит Катрану:
– Ну, когда прибудут, тогда и поглядим. Хватит у нас сил – прекрасно, а нет – повернем назад в Мачин. До тех пор подождем, пока Канун Махпари привезет.
Канун, как услышал это, сказал:
– Уж мы своего добьемся.
А этот Канун был очень искусный писец. Он тотчас взял перо, чернильницу и составил Махпари письмо от лица Фагфура, написал его красивым почерком и прекрасным слогом. Сначала он помянул имя божье, а потом повел речь: «От Фагфура к дочери Махпари. Когда это письмо дойдет до тебя, дочь моя, царица мира, знай и ведай, что из страны Халеб от Марзбан-шаха прибыло войско в сто тридцать тысяч человек, он прислал их своему сыну Хоршид-шаху. Как я слышал, Хоршид-шах выехал на битву с врагом – они отправились ему на помощь. Я полагаю, и недели не пройдет, как они вернутся с победой. Тебе же надлежит, как только ты получишь это письмо, тот же час собраться и выехать сюда, чтобы за эту неделю красоту навести. Ведь когда Хоршид-шах благополучно возвратится, мы вас поженим, сыграем свадьбу, и тебе придется отправиться с Хоршид-шахом в Халеб. И не мешкай! Это письмо писано рукою Шахдара, доверенного человека Марзбан-шаха. Похоже, что с Хоршид-шахом он в родстве, так как тот выбрал среди всех именно его, чтобы он доставил тебя поскорее. Мир вам».
Канун закончил письмо, запечатал и сказал:
– Ну, царевич, ради твоего счастья отправляюсь за Махпари!
И он попросил, чтобы дали ему пятерых слуг, собрал с Кафу-ром все, что нужно-, и выехал из лагеря.
Когда они приблизились к крепости Шахак, поглядели, видят, стоит гора высокая, от других гор особняком. Господь своим могуществом сотворил ее так, что она верхушкой небесного свода достигает, а основанием упирается в Быка и Рыбу , а ведет к той крепости одна-единственная тропинка.
– Ну, если эту крепость боем брать, со всего мира войско и то ее не осилит, – сказал Канун. С этими словами двинулись они к крепости да притворились, будто со стороны Чина едут. Лала-Салех и Рухафзай у окошка сидели, наружу глядели. Видят, по дороге из Чина едут семеро всадников, путь к крепости держат. Подъехали ко входу, крикнули: дескать, мы письмо везем от шаха Фагфура к дочери его.
Лала-Салех, с тех пор как Самак захватил крепость и поручил ему смотреть за ней, постоянно сторожил у ворот, Махпари с Рухафзай и другими тоже были при нем. Лала-Салех сказал:
– Давай его сюда, мы поглядим.
Канун просунул письмо в дверную щелку, Лала-Салех отнес его Махпари, она распечатала и прочла все те россказни. Сказала царевна:
– Самак говорил, чтобы мы никому, кроме него и Хоршид-шаха, дверь не открывали, в крепость не впускали, чтобы обмана не получилось.
– Надо к воротам пойти, порасспросить их да послушать: верно ли, что письмо от твоего отца? – сказала Рухафзай.
Махпари вместе с остальными подошла к воротам. Лала-Салех крикнул:
– О благородный муж, как тебя зовут? Что-то я не видел тебя никогда.
– О Лала, – ответил Канун, – великий государь ведь написал, что мое имя – Шахдар и что я родственник Хоршид-шаха, приехал с войском, чтобы ему послужить. Скажи Махпари, что из той страны войско прибыло и меня послали за ней, чтобы доставить ее к отцу, а когда Хоршид-шах вернется, поженить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Прибыли мы сюда с посланием, – сказал старец. – Знай и ведай, что все мы – слуги и рабы Хоршид-шаха, сына Марзбан-шаха, владыки страны Халеб, всего Туркестана, Ирака, Басры и Куфы, Сирии и окрестных стран. А послал нас шах Марзбан в эти края послужить сыну его Хоршид-шаху, который отправился сюда свататься к дочке шаха Фагфура, да только долгое время от него ни слуху ни духу нет. Вот и поручил нам шах, чтобы мы доставили к нему сына. Если же с ним беда случилась, то велел государь нам не оставлять в живых ни одного человека, прах города Чин в мешок собрать да в Халеб послать. Вот с чем мы пришли. Возвращайся и скажи это своему царю.
Тут Насур обрадовался, заулыбался и воскликнул:
– О государь мой, да ведь Хоршид-шах жив-здоров! Он падишах Чина, зять нашего шаха. А мы все – рабы его верные.
Как услышал тот старец, что Хоршид-шах живой и невредимый, возрадовался и возвеселился, а все его военачальники возликовали. Обратился он к Насуру с такими словами:
– Ступай передай наш привет Фагфур-шаху и скажи, что мы – рабы Хоршид-шаха, слуги шаха Фагфура. Прибыли мы из Халеба по приказу Марзбан-шаха, а всего нас сто тридцать тысяч.
Тут Насур поклон отдал и назад поехал. Прискакал к городским воротам, а они заперты, на крепостные стены народ вышел, всяческие камнеметные орудия приготовили: и манджаники, и эрадэ, и арусаки. Велел он все ворота открыть, въехал в город, видит, а улицы уж перегорожены, дороги перекрыты, в городе волнение и переполох. Закричал тут на них Насур:
– Убирайте все живей, завалы разберите, улицы разгородите, ворота отоприте! Украсьте город, радуйтесь и веселитесь, так как все это войско – наши люди.
С этими словами отправился он во дворец. Вошел туда, смотрит, шах Фагфур с трона спустился, сидит на земле в тоске и печали, а сановники его, тоже невеселые, вокруг него стоят, думу думают: мол, вражья сила подступила, придется на бой выходить, а сверх того с Армен-шахом сражаться надо… Как с ними справиться?
Как увидел Насур, что Фагфур-шах в таких горестях, сразу крикнул:
– О шах, не скажу, пока не наградишь меня за добрую весть! Успокойся, все хорошо и благополучно.
А у шаха в руках браслет был, больше тысячи динаров стоил. Он его Насуру отдал и молвил:
– О Насур, у меня сердце кровью обливается, но ты ведь всегда и отовсюду приносишь хорошие вести. Пусть бы твоим добрым словом все наши беды разрешились!
– О шах, – сказал тогда Насур, – взойди на свой трон, возрадуйся, ибо это войско принадлежит царю Халеба Марзбан-шаху, все они покорные слуги Хоршид-шаха и прибыли в его растяжение. А во главе их стоит старец важный и величавый. Поначалу он так сурово и строго речь повел, что и описать невозможно. Ну а уж потом сказал то, что я тебе говорю.
Обрадовался шах Фагфур, сел опять на тахт, приказал по всему городу объявить: «Будьте покойны, это наши люди пришли, верные слуги зятя и сына нашего Хоршид-шаха. А посему надо город украсить и убрать».
Потом он сказал своим вельможам:
– Благодать какая, что я не послушался того подлеца Мех-ран-везира и не убил Хоршид-шаха! А не то перебило бы нас это войско. Надо нам сей же час отправиться на них поглядеть, осведомиться, кто у них там главный.
Он велел открыть казну, выдать много золота, собрать городских поваров и приготовиться к встрече гостей, а еще возвестить, чтобы весь город своими делами занимался, потому что войны не будет. Дескать, кто трудится, пусть трудиться продолжает, кто торгует – свою прибыль получает, а других забот пусть никто не ведает. Возгласили все это глашатаи, и народ к своим занятиям вернулся.
А Фагфур тотчас собрался и вместе с тысячью приближенных и посланцев при полном параде из города выступил. Насур впереди ехал, дорогу показывал, пока не прибыли они в лагерь.
Отправился к старцу вестник, что, мол, шах Фагфур прибудет сейчас. А старец тот был Хаман-везир, с ним семеро богатырей, звали их так: одного – Хордаспшиду, другого – Хормоз-Гиль, третьего – Шерван Халаби, четвертого – Гораб Араби, пятого – Сорх Маргази, шестого – Шахак Рази и седьмого – Абре-Сиях. Выехал он с этими богатырями и с другими приближенными навстречу шаху Фагфуру и, едва увидел шаха, спешился, и вся его свита – вслед за ним. Подошел он к Фагфуру, поклон ему отдал.
Фагфур хотел тоже с коня слезть, но Хаман-везир ему не дозволил, стремя его облобызал. И вот все вокруг пешие, один Фагфур на коне. Говорит он:
– О старец, сядь в седло, не подобает мне ехать, а тебе пешим идти!
Хаман-везир поклонился и ответил:
– Я слуга покорный шаха, а шатер тут близко. Чтобы шаху почет оказать, можно и пешком пройтись.
Так и шел он вместе со всем своим войском у стремени Фагфур-шаха, а тот в седле возвышался с поводьями в руках, пока не подошли к тахту. Сошел Фагфур с коня и воссел на тахт, а Хаман-везир с поклоном перед ним встал. Фагфур-шах сказал:
– О благословенный старец, садись, мне такой почет не подобает, мы с тобой ровня!
Тут Хаман-везир сел, а Фагфур-шах начал расспрашивать:
– Кем ты состоишь при Марзбан-шахе? И зачем вы в наши края пожаловали?
– О шах, меня зовут Хаман-везир, я слуга покорный Марз-бан-шаха. Он меня доверием почтил, управление государством нашим мне поручил. А эти семь богатырей, что перед тобой стоят, один – Хордаспшиду, другой – Хормоз-Гиль, третий – Шерван Халаби, четвертый – Гораб Араби, те двое – Сорх Маргази и Шахак Рази, а еще один – Абре-Сиях. Они шахские военачальники, все это войско им подчиняется. А еще привез я тебе письмо от Марзбан-шаха.
С этими словами он достал письмо, поцеловал и положил перед Фагфур-шахом. Взял тот письмо, поцеловал, печать сломал и говорит:
– О великий везир, я знаю, что это письмо ты писал, а при мне нет никого знающего грамоту, лучше всего будет, если ты его и прочитаешь.
Хаман-везир принял у него письмо и начал читать. Тут те вельможи, которые сидели, поднялись. А написано там было вот что: «Во имя Аллаха, всевышнего владыки! Пишет это письмо царь Халеба Марзбан-шах, пребывая в заботе и горе, претерпевая страдания разлуки, с измученной душой, от скорби весь больной и от сына отторгнутый, к тебе, шаху Фагфуру, царю Чина, властелину земли, славному и справедливому, повелителю многотысячного войска, украшающему мир великодушием и правосудием, опоре справедливости. Коли получил ты мое письмо и постиг его смысл, знай, что есть у меня единственный сын, да не простой, а красавец писаный, прекрасный и могучий, разумный и добродетельный, нрава достойного и доблести несравненной, украшение мира, слава рода человеческого. Зовут его Хоршид-шах. Видно, судил так господь, что влюбился он и по воле божьей отправился сватать твою дочь Махпари. А ведь он у меня желанный и богом данный наследник! И вот уже три года минуло, как он меня оставил ради веления сердца и пребываю я в муках разлуки, так что белый свет мне стал немил. Покинули меня покой и терпение. Все мне кажется и мнится, что постигли сыночка моего беды неисчислимые, так что жизнь его в опасности, а жаловаться на то он не решается, дабы не пала вина на ваш высокий двор – недостойно это получится. Ведь на все воля божья, господь его хранитель и защитник от смерти, и от плена, и от темницы злой. И пришло мне известие, что бродит он бесприютный по миру, словно чужак безродный… Так вот, в тот же час, как прибудет это войско с моим главным и верным помощником Хаман-везиром, надлежит тебе оставить все дела и, не теряя времени, отослать ко мне сына моего Хоршид-шаха, свет очей моих, покой души моей и силу Духа, вместе с твоей дочерью. Не могу я больше сносить разлуку. Хоть я и посылаю ему сто тысяч динаров, чтобы он их тратил и расточал, как пожелает, пусть возвращается вместе с Махпари ко мне, чем скорее, тем лучше. А если, сохрани бог, хоть один волосок с головы моего сына упадет, то знай, что я дал войску приказ сжечь город Чин дотла, никого в живых не оставлять, а пепел собрать и в Халеб ко мне доставить. А коли мало будет тех ста тридцати тысяч воинов, что я послал, триста тысяч других вслед за ними на вас нашлю! Они всю страну вашу разорят и уничтожат, так что и не вспомнит никто, что там когда-то царство было. Ожидай со дня на день нашего прибытия!»
Когда шах Фагфур прочел это письмо и понял, что там написано, он в душе возблагодарил бога, что тот не дал ему беды наделать. Потом повернулся к Хаман-везиру и сказал:
– О избранный слуга нашего дорогого брата Марзбан-шаха, зачем ему понадобились все эти попреки и укоры из-за сына его? Да мы с него, бог видит, пылинки сдували! Хоршид-шах – наш любимый сын, я лелею и берегу его как зеницу ока. Правда, сейчас на нас Мачин войной пошел, войска послал под предводительством Газаль-малека, сына Армен-шаха. Они из-за Махпари нагрянули, хотят ее заполучить. Вот я и отослал Махпари в крепость Шахак, а Хоршид-шах против войска Мачина выступил и с ними сражается.
Тут Хаман-везир приказал свой шатер снимать. Фагфур говорит:
– О великий везир, задержись, отдохни от дорожных тягот, отведай нашего хлеба-соли, осчастливь город своим пребыванием и осмотри его. Да я ведь и сам войско собрал – сорок пять тысяч всадников, на помощь Хоршид-шаху выступаем.
Хаман-везир ответил:
– О государь, Марзбан-шах нам ничем другим заниматься не велел, мы ведь сюда не отдыхать прибыли. Сказано было, что, где бы ни был Хоршид-шах, мы должны при нем состоять. Коли он нынче войну ведет, как мы будем здесь прохлаждаться? Не подобает откладывать выполнение приказов! От приказа отступить – что измену допустить! Сколько времени отсюда до Хоршид-шаха добираться?
Фагфур сказал:
– Отсюда фарсангов двадцать будет, так что за два дня не дойти.
Хаман-везир больше не медлил, поднялся, велел шатры разбирать и не успел еще договорить, как шатер его сняли и войско двинулось в путь.
Собиратель известий и рассказчик повествует, что причины появления Хаман-везира были такие. Когда Хоршид-шах и Самак с Шогалем и Фаррох-рузом выбрались с Каменной улицы, Самак убил Шир-афкана и его схватили, Хоршид-шах и Фаррох-руз с Шогалем пошли в дом Зейд-айяра. Хоршид-шах из окошка кликнул Джомхура, родича своего, ему все поведал и письмо составил, где то, что с ним произошло, описал, а еще упомянул, чтобы побольше денег с войском прислали, и вручил то письмо Джомхуру.
А Джомхур добрался до своей страны, все рассказал и отдал письмо Марзбан-шаху. Прочел тот, все обстоятельства из письма узнал и стал о сыне горевать, плакать и рыдать. Потом созвал со всех областей войско, прибывших приветил и отправил в путь во главе с Хаман-везиром, а сам в другие края грамоты послал, новое войско призвал, чтобы побольше народу набрать и самому следом за Хаман-везиром выступить. И вот отправил он в дорогу Хаман-везира, и тот двинулся на поиски Хоршид-шаха, дабы ему послужить.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. О том, как Канун выкрал Махпари, как отвез ее в крепость Фалаки, а Хоршид-шах, разбив войско Газаль-малека, двинулся на Мачин
Собиратель известий и рассказчик повествует так. После того как Катран и Фаррох-руз сразились в тот день, они вернулись каждый в свою ставку отдыхать. Канун пришел, низко поклонился Газаль-малеку и сказал:
– О государь, я ведь прибыл для того, чтобы добраться до крепости Шахак и вывезти оттуда Махпари. Теперь, после того как Катран-пахлавана и других я освободил, пришло время этим заняться. Под счастливой звездой царевича я отправлюсь, чтобы забрать Махпари из крепости Шахак и вручить тебе – в ответ на проделки Самака.
Пока они об этом речь вели, вошел в шатер человек, поклонился и сказал:
– Я прибыл из Мачина с письмом от шаха.
Он достал письмо, положил его перед Газаль-малеком, а тот передал Шакару-писцу и велел прочесть.
Шакар стал читать, а там было написано так: «Сын мой, знай и ведай, что, после того как ты благополучно отбыл, а потом прислал письмо, что Махпари увезли в крепость Шахак, а Катрана захватили в плен, и попросил помощи, я послал войско, а вместе с ними отправился исфахсалар Канун, чтобы добыть головы Самака и Шогаля-силача, а Хоршид-шаха взять живьем и Махпари вывезти из той крепости. Пока Канун делал свое Дело – освобождал богатырей, здесь у нас Самак объявился и выкрал Дельарам, а еще множество утвари. Пропали также два сына Кануна. А когда ты прислал пленных Сиях-Гиля и Сама, Мехран-везир говорил, чтобы мы их казнили, но я не велел и отослал их в темницу к Термеше. Так их в ту же ночь похитили. Наверняка это все тех же рук дело! Опозорили мою тюрьму… И хотя до сих пор не установлено, кто это совершил, Мехран-везир говорит, что не кто иной, как Самак. Пока вы там продолжали ваши дела, которым конца нет, у нас здесь вон что случилось! Вот что я хотел тебе сообщить. Мир вам!»
Когда Шакар прочел письмо и Канун услышал, что сталось с его сыновьями, он заплакал и сказал:
– О горе, где теперь мои богатыри? Что с ними? Живы они или нет? Может, убили их?
Так он рыдал, пока Газаль-малек не стал его унимать:
– О богатырь, успокойся, ни у кого духу не хватит двух таких молодцов жизни лишить!
Очень Канун расстроился. Он воскликнул:
– Ну, Кафур, собирайся, съездим за Махпари в крепость Шахак, а потом отправимся разыскивать моих сыновей.
Только он это проговорил, как вбежал лазутчик и ударил шапкой оземь перед Газаль-малеком, восклицая:
– Берегись, царевич! Я прискакал из Чина – шах Фагфур войско в помощь Хор'шид-шаху посылает. А из Халеба от Марз-бан-шаха, отца Хоршид-шаха, прибыло сто тридцать тысяч воинов, сюда направляются. Если они все вместе подойдут, наше войско конями затопчут!
Царевич сразу спросил:
– А разве они уже прибыли?
– Пока нет, но, того гляди, подоспеют.
Насупился Газаль-малек и говорит Катрану:
– Ну, когда прибудут, тогда и поглядим. Хватит у нас сил – прекрасно, а нет – повернем назад в Мачин. До тех пор подождем, пока Канун Махпари привезет.
Канун, как услышал это, сказал:
– Уж мы своего добьемся.
А этот Канун был очень искусный писец. Он тотчас взял перо, чернильницу и составил Махпари письмо от лица Фагфура, написал его красивым почерком и прекрасным слогом. Сначала он помянул имя божье, а потом повел речь: «От Фагфура к дочери Махпари. Когда это письмо дойдет до тебя, дочь моя, царица мира, знай и ведай, что из страны Халеб от Марзбан-шаха прибыло войско в сто тридцать тысяч человек, он прислал их своему сыну Хоршид-шаху. Как я слышал, Хоршид-шах выехал на битву с врагом – они отправились ему на помощь. Я полагаю, и недели не пройдет, как они вернутся с победой. Тебе же надлежит, как только ты получишь это письмо, тот же час собраться и выехать сюда, чтобы за эту неделю красоту навести. Ведь когда Хоршид-шах благополучно возвратится, мы вас поженим, сыграем свадьбу, и тебе придется отправиться с Хоршид-шахом в Халеб. И не мешкай! Это письмо писано рукою Шахдара, доверенного человека Марзбан-шаха. Похоже, что с Хоршид-шахом он в родстве, так как тот выбрал среди всех именно его, чтобы он доставил тебя поскорее. Мир вам».
Канун закончил письмо, запечатал и сказал:
– Ну, царевич, ради твоего счастья отправляюсь за Махпари!
И он попросил, чтобы дали ему пятерых слуг, собрал с Кафу-ром все, что нужно-, и выехал из лагеря.
Когда они приблизились к крепости Шахак, поглядели, видят, стоит гора высокая, от других гор особняком. Господь своим могуществом сотворил ее так, что она верхушкой небесного свода достигает, а основанием упирается в Быка и Рыбу , а ведет к той крепости одна-единственная тропинка.
– Ну, если эту крепость боем брать, со всего мира войско и то ее не осилит, – сказал Канун. С этими словами двинулись они к крепости да притворились, будто со стороны Чина едут. Лала-Салех и Рухафзай у окошка сидели, наружу глядели. Видят, по дороге из Чина едут семеро всадников, путь к крепости держат. Подъехали ко входу, крикнули: дескать, мы письмо везем от шаха Фагфура к дочери его.
Лала-Салех, с тех пор как Самак захватил крепость и поручил ему смотреть за ней, постоянно сторожил у ворот, Махпари с Рухафзай и другими тоже были при нем. Лала-Салех сказал:
– Давай его сюда, мы поглядим.
Канун просунул письмо в дверную щелку, Лала-Салех отнес его Махпари, она распечатала и прочла все те россказни. Сказала царевна:
– Самак говорил, чтобы мы никому, кроме него и Хоршид-шаха, дверь не открывали, в крепость не впускали, чтобы обмана не получилось.
– Надо к воротам пойти, порасспросить их да послушать: верно ли, что письмо от твоего отца? – сказала Рухафзай.
Махпари вместе с остальными подошла к воротам. Лала-Салех крикнул:
– О благородный муж, как тебя зовут? Что-то я не видел тебя никогда.
– О Лала, – ответил Канун, – великий государь ведь написал, что мое имя – Шахдар и что я родственник Хоршид-шаха, приехал с войском, чтобы ему послужить. Скажи Махпари, что из той страны войско прибыло и меня послали за ней, чтобы доставить ее к отцу, а когда Хоршид-шах вернется, поженить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36