Уже одно это многого стоило.
По знаку Тумада они остановились в нескольких шагах от Ранда. Тот открыл было рот, но, прежде чем успел заговорить, в его голове настойчиво зазвучал голос Льюса Тэрина.
Саммаэль и Демандред ненавидели меня… Ненавидели тем сильнее, чем больше почестей я им оказывал… Ненавидели еще до того, как предали свои души. Особенно Демандред. Я должен был убить его. Убить их всех! Землю выжечь, но убить! Выжечь всю землю!
Ранд, стоя с непроницаемым лицом, упорно твердил себе: Я – Ранд ал'Тор. Ранд ал'Тор. Я никогда не знал ни Саммаэля, ни Демандреда, ни всех остальных. Сожги меня Свет, я – Ранд ал'Тор.
Сожги меня Свет, слабым эхом откликнулся Льюс Тэрин. Это прозвучало как мольба. Затем голос Теламона истаял в неведомых глубинах сознания.
Воспользовавшись молчанием Ранда, заговорил Башир.
– Так ты и есть Мазрим Таим? – спросил он. Ранд с недоумением взглянул на салдэйца. Неужто это не Таим? Но нужно быть безумцем, чтобы присвоить себе это имя.
Рот пленника скривился в некоем подобии улыбки.
– Я просто побрился, Башир, – промолвил он, почесывая подбородок. В голосе его насмешка чувствовалась еще явственнее, чем во взгляде. – Здесь жарко, разве ты не заметил? Пожалуй, жарче, чем должно быть. Хоть Андор далеко на юге. Может, тебе нужны доказательства? Хочешь, чтобы я направил Силу? – Черные глаза пришельца блеснули. Он мельком взглянул на Ранда и вновь обернулся к Баширу. Лицо салдэйского лорда с каждым мгновением становилось все темнее. – Пожалуй, нет, здесь и сейчас этого делать не стоит. Я помню тебя, Башир. Тебе досталось от меня в Иринджаваре, прежде чем в небе появились эти видения. Впрочем, об этом знают многие. Что бы сказать такое, что может быть известно лишь тебе да Мазриму Таиму? – Он полностью сосредоточился на разговоре с Баширом и, казалось, вовсе забыл и об охранявших его солдатах, и о по– прежнему приставленных к его ребрам мечах. – Я слышал, будто ты держишь в секрете, что случилось с Мусаром, Хачари и их женами? – Насмешка исчезла. – Им не следовало, явившись под флагом переговоров, пытаться убить меня. Надеюсь, ты нашел им подходящее применение в качестве слуг? Ведь теперь их единственное желание – служить и повиноваться. Я вполне мог и убить их – они, все четверо, обнажили кинжалы.
– Таим! – прорычал Башир, схватившись за рукоять меча. – Ты…
Ранд успел встать перед ним и удержать за запястье, когда Башир уже наполовину вытащил клинок. Острия мечей четверых солдат и Тумада теперь определенно касались Таима, а возможно, и вонзились в него, но тот даже не вздрогнул.
– Зачем ты пришел? – спросил Ранд. – Увидеть меня или испытывать терпение лорда Башира? Если ты еще раз позволишь себе подобное, то я дам ему убить тебя Мое прощение распространяется на все совершенное тобой прежде, но это не значит, что ты и впредь можешь похваляться своими злодеяниями.
Прежде чем заговорить, Таим некоторое время внимательно смотрел на Ранда. Несмотря на жару, он почти
не потел.
– Увидеть тебя. Ты был одним из представших в том небесном видении. Говорят, тогда ты сражался с самим Темным.
– Нет, не с Темным, – отозвался Ранд. Башир не пытался освободиться, но Ранд чувствовал, как напряглись его мышцы, и понимал, что стоит отпустить руку. и меч салдэйца мгновенно поразит Таима. Разве что тот успеет использовать Силу. Или сам Ранд. Этого следовало избежать.
Удерживая запястье Башира, Ранд продолжил:
– С тем, кто назвался Ба'алзамоном. Я думаю, что на самом деле то был Ишамаэль. Позднее, в Тире, я убил его.
– Я слышал, что ты убил уже многих Отрекшихся. Думаешь покончить с ними всеми?
– А ты знаешь другой способ сладить с такими, как они? – спросил Ранд. – Или погибнут они, или весь мир. Уж не считаешь ли ты, что можно уговорить их отринуть Тень, как некогда они отринули Свет?
Положение становилось нелепым. Он вел беседу с человеком, в которого уперлись острия пяти мечей, выдавливая под кафтаном струйки крови, и вдобавок удерживал за руку другого, готового выхватить шестой меч,– и тот не ограничится струйкой. Хорошо еще, что солдаты Башира слишком дисциплинированны для того, чтобы действовать без приказа, а Башир рта не открывал. Восхищаясь хладнокровием Таима, Ранд продолжал говорить – быстро, но все же так, чтобы никто не подумал, будто он спешит:
– Каковы бы ни были твои преступления. Таим, они блекнут в сравнении со злодеяниями Отрекшихся. Случалось ли тебе подвергать пыткам целый город, заставлять тысячи людей мучить друг друга, истязать родных и близких? Семираг сделала это безо всякой причины, просто чтобы удостовериться, что ей такое под силу. И для забавы. Убивал ли ты детей? Грендаль убивала, да еще и утверждала, что делает это по доброте душевной: ведь малюткам не выжить одним, когда их родителей угонят к ней в рабство. – Ранд надеялся, что салдэйцы слушают хотя бы наполовину так же внимательно, как Таим, заинтересованно подавшийся вперед. Правда, надеялся он и на то, что они не станут задаваться лишними вопросами – например, откуда это ему известно. – Скармливал ли ты людей троллокам? Такое делали все Отрекшиеся – пленников, которые отказывались служить Темному, всегда отдавали троллокам, если не убивали на месте. А Демандред однажды отдал на съедение жителей двух захваченных им городов только потому, что ему показалось, будто они были недостаточно почтительны к нему еще до того, как он предался Тени. А вот Месана, та заводила в своих владениях школы. Детей там учили поклоняться Темному и убивать тех своих товарищей, которые учились недостаточно быстро или недостаточно усердно… Я могу продолжить. Могу перечислить все тринадцать имен, с первого до последнего, и с каждым из них связано не менее сотни таких же преступлений. Что бы ни натворил ты, с Отрекшимися тебе не сравниться. А теперь ты явился сюда, чтобы получить прощение, выразить мне покорность и вместе со мной во имя Света выступить на бой с Темным. Что же до Отрекшихся, то я намерен искоренить их всех. И ты поможешь мне в этом. Ради того тебе и даруется прощение. Поверь, ты заслужишь его сотню раз, прежде чем придет время Последней Битвы.
Рука Башира наконец расслабилась, и меч скользнул в ножны. Ранд едва сдержал вздох облегчения.
– Думаю, больше нет надобности караулить его так строго, – сказал Башир. – Уберите мечи.
Тумад и другие воины хоть и медленно, но опустили мечи и вложили их в ножны. Медленно, неохотно, но они это сделали. Затем заговорил Таим:
– Выразить покорность? Признаться, я думал скорее о соглашении между мной и тобой.
Салдэйские воины напряглись. Ранд не видел лица находившегося позади него Башира, но спиной почувствовал, что напрягся и тот. Девы не шелохнулись, лишь рука Джалани дернулась к вуали.
– Конечно,– продолжил Таим, склонив голову,– я готов быть младшим партнером. Но не забывай, что я имею дело с Силой уже давно и мог бы многому тебя научить.
Ярость накатила на Ранда с такой силой, что глаза подернула кровавая пелена. Он распинался здесь, рассказывая то, о чем никто не должен был знать, и наверняка породил множество слухов о себе и Отрекшихся. Все ради того, чтобы деяния Таима казались не столь ужасными. А этот малый имеет наглость говорить о каком-то соглашении!
Убей его! – зазвучал в голове разъяренный голос Льюса Тэрина. Убей его немедля! Убей его!
– Никаких соглашений! – взревел Ранд. – Никакого партнерства! Я – Возрожденный Дракон, Таим. Я! Если у тебя есть знания? которые могут мне пригодиться, я воспользуюсь ими, но ты будешь делать то, что я прикажу и когда я прикажу!
Таим без малейшего промедления опустился на одно колено.
– Я выражаю покорность Лорду Дракону и обязуюсь служить ему и повиноваться во всем. – Он встал, а уголки его рта дрогнули, он чуть ли не улыбался.
Тумад удивленно вытаращился.
– Не слишком ли быстро? – холодно заметил Ранд. Ярость все еще клокотала в нем: дай он ей волю, неизвестно, чем бы все кончилось. Убей его! Убей! Ты должен его убить! – не унимался Льюс Тэрин. Ранд вытеснил его крики из головы, и голос превратился в неразборчивое бормотание. По сути дела, ему не следовало так удивляться мгновенной перемене, произошедшей в Таиме. Та верен, особенно такой сильный, как он, порой воздействует на окружающих самым неожиданным образом. Но Ранд не мог избавиться от гнева, смешанного с подозрением.
– Ты провозгласил себя Возрожденным Драконом, вел войну в Салдэйе, был схвачен без сознания лишь потому, что тебя застали врасплох, и вдруг так быстро согласился подчиниться мне. Почему?
Таим пожал плечами:
– А какой у меня выбор? Оставаться одиноким преследуемым бродягой, в то время как ты будешь восходить к славе? И даже это только в том случае, если Башир или твои айильские женщины не прикончат меня прежде, чем я унесу ноги из города. Впрочем, коли они и дадут мне уйти, рано или поздно до меня доберутся Айз Седай. Сильно сомневаюсь, что Башня оставит Мазрима Таима в покое. Другое дело – последовать за тобой и разделить часть твоей славы. – Таим в первый раз огляделся по сторонам, окинул взглядом Дев и своих стражников и покачал головой. – Я ведь и вправду считал себя Возрожденным Драконом. А почему нет? Я умею направлять Силу и обладаю немалой мощью. Откуда мне было знать, что не я Возрожденный Дракон? Все, что мне требовалось, – выполнить одно из Пророчеств.
– Например, родиться на склоне Драконовой Горы, – язвительно заметил Ранд. – Ведь это Пророчество надлежало исполнить первым.
Губы Таима снова скривились, но улыбка не тронула его глаз.
– Историю пишут победители. Овладей Тирской Твердыней я, и никто бы не усомнился в том, что я был рожден на склоне Драконовой Горы Девой, чье лоно не знало мужчины, и что небеса отверзлись, дабы приветствовать мое появление на свет. Сейчас нечто подобное рассказывают о тебе. Но Твердыню захватил ты со своими айильцами, и весь мир должен признать Возрожденным Драконом тебя. Что ж, не буду спорить, признаю и я. И раз уж целый каравай мне не достанется, я готов довольствоваться хотя бы ломтем.
– Ты можешь добиться почестей. Таим, а можешь и не добиться. И прежде чем помышлять о славе, задумайся о том, что стало с другими, поступавшими так же, как ты. Логайн схвачен, укрощен и, по слухам, умер в Башне. Один, чье имя так и осталось неизвестным, обезглавлен Тайренцами в Хаддонском Сумрачье. Другой сожжен мурандийцами. Сожжен живым. Таим! То же самое четыре года назад иллианцы сделали с Горином Рогадом.
– Это не та судьба, о какой я мечтаю, – спокойно заметил Таим.
– А коли так, забудь о почестях и помни о Последней Битве. Все, что я делаю, делается ради Тармон Гай'дон. И то, что я прикажу делать тебе, тоже. Ты предназначен для этого!
– Само собой. – Таим развел руками. – Ты – Возрожденный Дракон, это я признаю открыто. Нас ожидает Тармон Гай'дон, в которой, согласно Пророчествам, ты одержишь победу. И грядущие предания расскажут о том, что твоей правой рукой был Мазрим Таим.
– Возможно, и так, – коротко откликнулся Ранд. Он слишком часто сталкивался с пророчествами, для того чтобы понять: зачастую их не следует понимать буквально. Как и то, что они ничего не гарантировали. По его мнению, пророчества лишь указывали, при каких условиях то или иное событие может, произойти, но это не значило, что даже при соблюдении их всех оно непременно произойдет. Одним из условий победы в Последней Битве некоторые Пророчества о Драконе настойчиво называли неминуемую гибель Возрожденного Дракона. Об этом Ранд предпочитал не думать. – Свет ниспослал тебе возможность, какая предоставляется не слишком часто. Совсем не часто. Итак, что нужного и полезного для меня ты знаешь? Можешь ли научить мужчину направлять Силу? И определить, способен ли он этому научиться?
В отличие от женщин, умеющий направлять Силу мужчина не мог просто ощутить подобную способность в другом. В отношении Единой Силы разница между мужчинами и женщинами была примерно такой же, как и в других отношениях: иногда тоньше волоса, а иногда больше, чем между шелком и камнем.
– Это в связи с объявленной тобой амнистией? Неужели нашлись дураки, желающие стать такими, как ты или я?
Башир, стоявший, скрестив руки на груди и расставив ноги, лишь смерил Таима презрительным взглядом, тогда как его солдаты беспокойно поежились. Но не Девы. Ранд до сих пор не знал, как относятся айильские воительницы к людям, откликнувшимся на его призыв, – по их виду ни о чем нельзя догадаться. Салдэйцам было труднее сохранять хладнокровие – слишком хорошо они помнили, что такое Лжедракон.
– Просто ответь мне. Таим. Если ты можешь делать то, о чем я спрашиваю, так и скажи. Если нет…
Ранд осекся – это уже говорил в нем гнев. Он не может отослать этого человека, хотя бы ему пришлось препираться с ним каждый день. Но Таим, кажется, думал иначе.
– Я могу и то и другое, – поспешно ответил он. – За все эти годы я нашел пятерых, правда, признаться, особо и не искал. Но только у одного из них хватило смелости пойти дальше проверки. – Он немного помолчал и добавил: – Бедняга сошел с ума через два года. Мне пришлось убить его, чтобы он не убил меня.
– Два года? А ты продержался гораздо больше. Как это вышло?
– Вижу, тебя это тревожит, – заметил Таим-и пожал плечами: – Не знаю. Ничем не могу тебе помочь, этого я действительно не знаю. Так уж вышло. Одно могу сказать: я в здравом уме, как… – Его глаза блеснули. – Как лорд Башир.
Ранд же в этом вдруг усомнился. Половина Дев вернулась к наблюдению за двором, остальные по-прежнему не сводили глаз с Таима. В нем видели возможную угрозу для Ранда, и если бы Девы сочли эту угрозу реальной… Тумад и его воины тоже держали руки на рукоятях мечей и готовы были выхватить оружие в любой миг. Коли Девы или салдэйцы решат убить Таима, он вряд ли сумеет вырваться со двора, невзирая на его способность направлять Силу, разве что Ранд ему поможет. Таим не мог не осознавать этого, однако обращал на салдэйцев и Дев не больше внимания, чем на колонны вокруг или каменные плиты под ногами. Это истинное бесстрашие, рисовка или что-то другое? Не признак ли приближающегося безумия?
Помолчав, Таим снова заговорил:
– Вижу, ты мне все еще не веришь. И то сказать, с чего бы? Но рано или поздно ты мне поверишь. А пока, в надежде на будущее доверие, я хочу сделать тебе подарок… – Из-за пазухи поношенного кафтана он достал сверток величиной примерно в два кулака.
Сдвинув брови, Ранд взял узел, нащупал внутри нечто твердое, и у него перехватило дыхание. Он поспешно размотал разноцветные тряпки', и в его руках оказался диск шириной с ладонь, точно такой же, какой был изображен на алом знамени над дворцом. Черно-белый диск, бывший символом Айз Седай до Разлома Мира. Он пробежал пальцами вдоль извилистой линии, разделяющей черную и белую половины.
Таких дисков, изготовленных из квеиндияра, существовало всего семь, и они представляли собой печати, удерживавшие Темного в его узилище. Две точно такие уже были у Ранда – он скрывал и оберегал их очень тщательно. Более чем тщательно. Ничто не могло сломать квеиндияр, даже Единая Сила. Краешек изящной чашечки, изготовленной из камня мужества, оставит царапину на стали или на грани алмаза – но три из семи печатей уже сломаны. Ранд видел их разбитыми своими глазами. Однажды он видел, как Морейн срезала с края одной из них тонкую щепочку. Печати слабели – одному Свету ведомо, как и почему. Под пальцами он ощущал гладкую и твердую поверхность квеиндияра – нечто среднее между тончайшим фарфором и полированной сталью, – но не сомневался, что диск разобьется, упав на каменные плиты.
Три печати уже сломаны, а три другие – с этой вместе – находились у Ранда. Где же седьмая? Только четыре печати ограждали человечество от Темного. Четыре, если седьмая еще цела. Только они стоят между людьми и Последней Битвой, и они ослабли. Насколько они еще крепки? Сколько еще продержатся?
Голос Льюса Тэрина зазвучал как гром Разбей их все… Ты должен разбить все. разбей… ты должен сломать… сломай… сломай сейчас же… разбей это…
Ранд задрожал от напряжения, пытаясь удалить этот голос, стряхнуть туман, словно паутина, облепивший его сознание. Мускулы ныли, будто он действительно боролся, причем боролся с гигантом. Постепенно, клочок за клочком, он вытеснил этот морок, бывший Льюсом Тэрином, в самые потаенные закоулки, в самые глубины своего разума, и тогда неожиданно понял, что говорит, – услышал собственный хриплый голос:
– Должен разбить, разбить сейчас, разбить, разбить, все разбить…
И еще он вдруг осознал, что держит печать над головой, готовясь с размаху швырнуть ее на каменные плиты. И наверное, швырнул бы, но Башир удержал его за руки.
– Знать не знаю, что это за штуковина, – тихо промолвил салдэйский лорд, – но. мне кажется, не стоит так сразу ее разбивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
По знаку Тумада они остановились в нескольких шагах от Ранда. Тот открыл было рот, но, прежде чем успел заговорить, в его голове настойчиво зазвучал голос Льюса Тэрина.
Саммаэль и Демандред ненавидели меня… Ненавидели тем сильнее, чем больше почестей я им оказывал… Ненавидели еще до того, как предали свои души. Особенно Демандред. Я должен был убить его. Убить их всех! Землю выжечь, но убить! Выжечь всю землю!
Ранд, стоя с непроницаемым лицом, упорно твердил себе: Я – Ранд ал'Тор. Ранд ал'Тор. Я никогда не знал ни Саммаэля, ни Демандреда, ни всех остальных. Сожги меня Свет, я – Ранд ал'Тор.
Сожги меня Свет, слабым эхом откликнулся Льюс Тэрин. Это прозвучало как мольба. Затем голос Теламона истаял в неведомых глубинах сознания.
Воспользовавшись молчанием Ранда, заговорил Башир.
– Так ты и есть Мазрим Таим? – спросил он. Ранд с недоумением взглянул на салдэйца. Неужто это не Таим? Но нужно быть безумцем, чтобы присвоить себе это имя.
Рот пленника скривился в некоем подобии улыбки.
– Я просто побрился, Башир, – промолвил он, почесывая подбородок. В голосе его насмешка чувствовалась еще явственнее, чем во взгляде. – Здесь жарко, разве ты не заметил? Пожалуй, жарче, чем должно быть. Хоть Андор далеко на юге. Может, тебе нужны доказательства? Хочешь, чтобы я направил Силу? – Черные глаза пришельца блеснули. Он мельком взглянул на Ранда и вновь обернулся к Баширу. Лицо салдэйского лорда с каждым мгновением становилось все темнее. – Пожалуй, нет, здесь и сейчас этого делать не стоит. Я помню тебя, Башир. Тебе досталось от меня в Иринджаваре, прежде чем в небе появились эти видения. Впрочем, об этом знают многие. Что бы сказать такое, что может быть известно лишь тебе да Мазриму Таиму? – Он полностью сосредоточился на разговоре с Баширом и, казалось, вовсе забыл и об охранявших его солдатах, и о по– прежнему приставленных к его ребрам мечах. – Я слышал, будто ты держишь в секрете, что случилось с Мусаром, Хачари и их женами? – Насмешка исчезла. – Им не следовало, явившись под флагом переговоров, пытаться убить меня. Надеюсь, ты нашел им подходящее применение в качестве слуг? Ведь теперь их единственное желание – служить и повиноваться. Я вполне мог и убить их – они, все четверо, обнажили кинжалы.
– Таим! – прорычал Башир, схватившись за рукоять меча. – Ты…
Ранд успел встать перед ним и удержать за запястье, когда Башир уже наполовину вытащил клинок. Острия мечей четверых солдат и Тумада теперь определенно касались Таима, а возможно, и вонзились в него, но тот даже не вздрогнул.
– Зачем ты пришел? – спросил Ранд. – Увидеть меня или испытывать терпение лорда Башира? Если ты еще раз позволишь себе подобное, то я дам ему убить тебя Мое прощение распространяется на все совершенное тобой прежде, но это не значит, что ты и впредь можешь похваляться своими злодеяниями.
Прежде чем заговорить, Таим некоторое время внимательно смотрел на Ранда. Несмотря на жару, он почти
не потел.
– Увидеть тебя. Ты был одним из представших в том небесном видении. Говорят, тогда ты сражался с самим Темным.
– Нет, не с Темным, – отозвался Ранд. Башир не пытался освободиться, но Ранд чувствовал, как напряглись его мышцы, и понимал, что стоит отпустить руку. и меч салдэйца мгновенно поразит Таима. Разве что тот успеет использовать Силу. Или сам Ранд. Этого следовало избежать.
Удерживая запястье Башира, Ранд продолжил:
– С тем, кто назвался Ба'алзамоном. Я думаю, что на самом деле то был Ишамаэль. Позднее, в Тире, я убил его.
– Я слышал, что ты убил уже многих Отрекшихся. Думаешь покончить с ними всеми?
– А ты знаешь другой способ сладить с такими, как они? – спросил Ранд. – Или погибнут они, или весь мир. Уж не считаешь ли ты, что можно уговорить их отринуть Тень, как некогда они отринули Свет?
Положение становилось нелепым. Он вел беседу с человеком, в которого уперлись острия пяти мечей, выдавливая под кафтаном струйки крови, и вдобавок удерживал за руку другого, готового выхватить шестой меч,– и тот не ограничится струйкой. Хорошо еще, что солдаты Башира слишком дисциплинированны для того, чтобы действовать без приказа, а Башир рта не открывал. Восхищаясь хладнокровием Таима, Ранд продолжал говорить – быстро, но все же так, чтобы никто не подумал, будто он спешит:
– Каковы бы ни были твои преступления. Таим, они блекнут в сравнении со злодеяниями Отрекшихся. Случалось ли тебе подвергать пыткам целый город, заставлять тысячи людей мучить друг друга, истязать родных и близких? Семираг сделала это безо всякой причины, просто чтобы удостовериться, что ей такое под силу. И для забавы. Убивал ли ты детей? Грендаль убивала, да еще и утверждала, что делает это по доброте душевной: ведь малюткам не выжить одним, когда их родителей угонят к ней в рабство. – Ранд надеялся, что салдэйцы слушают хотя бы наполовину так же внимательно, как Таим, заинтересованно подавшийся вперед. Правда, надеялся он и на то, что они не станут задаваться лишними вопросами – например, откуда это ему известно. – Скармливал ли ты людей троллокам? Такое делали все Отрекшиеся – пленников, которые отказывались служить Темному, всегда отдавали троллокам, если не убивали на месте. А Демандред однажды отдал на съедение жителей двух захваченных им городов только потому, что ему показалось, будто они были недостаточно почтительны к нему еще до того, как он предался Тени. А вот Месана, та заводила в своих владениях школы. Детей там учили поклоняться Темному и убивать тех своих товарищей, которые учились недостаточно быстро или недостаточно усердно… Я могу продолжить. Могу перечислить все тринадцать имен, с первого до последнего, и с каждым из них связано не менее сотни таких же преступлений. Что бы ни натворил ты, с Отрекшимися тебе не сравниться. А теперь ты явился сюда, чтобы получить прощение, выразить мне покорность и вместе со мной во имя Света выступить на бой с Темным. Что же до Отрекшихся, то я намерен искоренить их всех. И ты поможешь мне в этом. Ради того тебе и даруется прощение. Поверь, ты заслужишь его сотню раз, прежде чем придет время Последней Битвы.
Рука Башира наконец расслабилась, и меч скользнул в ножны. Ранд едва сдержал вздох облегчения.
– Думаю, больше нет надобности караулить его так строго, – сказал Башир. – Уберите мечи.
Тумад и другие воины хоть и медленно, но опустили мечи и вложили их в ножны. Медленно, неохотно, но они это сделали. Затем заговорил Таим:
– Выразить покорность? Признаться, я думал скорее о соглашении между мной и тобой.
Салдэйские воины напряглись. Ранд не видел лица находившегося позади него Башира, но спиной почувствовал, что напрягся и тот. Девы не шелохнулись, лишь рука Джалани дернулась к вуали.
– Конечно,– продолжил Таим, склонив голову,– я готов быть младшим партнером. Но не забывай, что я имею дело с Силой уже давно и мог бы многому тебя научить.
Ярость накатила на Ранда с такой силой, что глаза подернула кровавая пелена. Он распинался здесь, рассказывая то, о чем никто не должен был знать, и наверняка породил множество слухов о себе и Отрекшихся. Все ради того, чтобы деяния Таима казались не столь ужасными. А этот малый имеет наглость говорить о каком-то соглашении!
Убей его! – зазвучал в голове разъяренный голос Льюса Тэрина. Убей его немедля! Убей его!
– Никаких соглашений! – взревел Ранд. – Никакого партнерства! Я – Возрожденный Дракон, Таим. Я! Если у тебя есть знания? которые могут мне пригодиться, я воспользуюсь ими, но ты будешь делать то, что я прикажу и когда я прикажу!
Таим без малейшего промедления опустился на одно колено.
– Я выражаю покорность Лорду Дракону и обязуюсь служить ему и повиноваться во всем. – Он встал, а уголки его рта дрогнули, он чуть ли не улыбался.
Тумад удивленно вытаращился.
– Не слишком ли быстро? – холодно заметил Ранд. Ярость все еще клокотала в нем: дай он ей волю, неизвестно, чем бы все кончилось. Убей его! Убей! Ты должен его убить! – не унимался Льюс Тэрин. Ранд вытеснил его крики из головы, и голос превратился в неразборчивое бормотание. По сути дела, ему не следовало так удивляться мгновенной перемене, произошедшей в Таиме. Та верен, особенно такой сильный, как он, порой воздействует на окружающих самым неожиданным образом. Но Ранд не мог избавиться от гнева, смешанного с подозрением.
– Ты провозгласил себя Возрожденным Драконом, вел войну в Салдэйе, был схвачен без сознания лишь потому, что тебя застали врасплох, и вдруг так быстро согласился подчиниться мне. Почему?
Таим пожал плечами:
– А какой у меня выбор? Оставаться одиноким преследуемым бродягой, в то время как ты будешь восходить к славе? И даже это только в том случае, если Башир или твои айильские женщины не прикончат меня прежде, чем я унесу ноги из города. Впрочем, коли они и дадут мне уйти, рано или поздно до меня доберутся Айз Седай. Сильно сомневаюсь, что Башня оставит Мазрима Таима в покое. Другое дело – последовать за тобой и разделить часть твоей славы. – Таим в первый раз огляделся по сторонам, окинул взглядом Дев и своих стражников и покачал головой. – Я ведь и вправду считал себя Возрожденным Драконом. А почему нет? Я умею направлять Силу и обладаю немалой мощью. Откуда мне было знать, что не я Возрожденный Дракон? Все, что мне требовалось, – выполнить одно из Пророчеств.
– Например, родиться на склоне Драконовой Горы, – язвительно заметил Ранд. – Ведь это Пророчество надлежало исполнить первым.
Губы Таима снова скривились, но улыбка не тронула его глаз.
– Историю пишут победители. Овладей Тирской Твердыней я, и никто бы не усомнился в том, что я был рожден на склоне Драконовой Горы Девой, чье лоно не знало мужчины, и что небеса отверзлись, дабы приветствовать мое появление на свет. Сейчас нечто подобное рассказывают о тебе. Но Твердыню захватил ты со своими айильцами, и весь мир должен признать Возрожденным Драконом тебя. Что ж, не буду спорить, признаю и я. И раз уж целый каравай мне не достанется, я готов довольствоваться хотя бы ломтем.
– Ты можешь добиться почестей. Таим, а можешь и не добиться. И прежде чем помышлять о славе, задумайся о том, что стало с другими, поступавшими так же, как ты. Логайн схвачен, укрощен и, по слухам, умер в Башне. Один, чье имя так и осталось неизвестным, обезглавлен Тайренцами в Хаддонском Сумрачье. Другой сожжен мурандийцами. Сожжен живым. Таим! То же самое четыре года назад иллианцы сделали с Горином Рогадом.
– Это не та судьба, о какой я мечтаю, – спокойно заметил Таим.
– А коли так, забудь о почестях и помни о Последней Битве. Все, что я делаю, делается ради Тармон Гай'дон. И то, что я прикажу делать тебе, тоже. Ты предназначен для этого!
– Само собой. – Таим развел руками. – Ты – Возрожденный Дракон, это я признаю открыто. Нас ожидает Тармон Гай'дон, в которой, согласно Пророчествам, ты одержишь победу. И грядущие предания расскажут о том, что твоей правой рукой был Мазрим Таим.
– Возможно, и так, – коротко откликнулся Ранд. Он слишком часто сталкивался с пророчествами, для того чтобы понять: зачастую их не следует понимать буквально. Как и то, что они ничего не гарантировали. По его мнению, пророчества лишь указывали, при каких условиях то или иное событие может, произойти, но это не значило, что даже при соблюдении их всех оно непременно произойдет. Одним из условий победы в Последней Битве некоторые Пророчества о Драконе настойчиво называли неминуемую гибель Возрожденного Дракона. Об этом Ранд предпочитал не думать. – Свет ниспослал тебе возможность, какая предоставляется не слишком часто. Совсем не часто. Итак, что нужного и полезного для меня ты знаешь? Можешь ли научить мужчину направлять Силу? И определить, способен ли он этому научиться?
В отличие от женщин, умеющий направлять Силу мужчина не мог просто ощутить подобную способность в другом. В отношении Единой Силы разница между мужчинами и женщинами была примерно такой же, как и в других отношениях: иногда тоньше волоса, а иногда больше, чем между шелком и камнем.
– Это в связи с объявленной тобой амнистией? Неужели нашлись дураки, желающие стать такими, как ты или я?
Башир, стоявший, скрестив руки на груди и расставив ноги, лишь смерил Таима презрительным взглядом, тогда как его солдаты беспокойно поежились. Но не Девы. Ранд до сих пор не знал, как относятся айильские воительницы к людям, откликнувшимся на его призыв, – по их виду ни о чем нельзя догадаться. Салдэйцам было труднее сохранять хладнокровие – слишком хорошо они помнили, что такое Лжедракон.
– Просто ответь мне. Таим. Если ты можешь делать то, о чем я спрашиваю, так и скажи. Если нет…
Ранд осекся – это уже говорил в нем гнев. Он не может отослать этого человека, хотя бы ему пришлось препираться с ним каждый день. Но Таим, кажется, думал иначе.
– Я могу и то и другое, – поспешно ответил он. – За все эти годы я нашел пятерых, правда, признаться, особо и не искал. Но только у одного из них хватило смелости пойти дальше проверки. – Он немного помолчал и добавил: – Бедняга сошел с ума через два года. Мне пришлось убить его, чтобы он не убил меня.
– Два года? А ты продержался гораздо больше. Как это вышло?
– Вижу, тебя это тревожит, – заметил Таим-и пожал плечами: – Не знаю. Ничем не могу тебе помочь, этого я действительно не знаю. Так уж вышло. Одно могу сказать: я в здравом уме, как… – Его глаза блеснули. – Как лорд Башир.
Ранд же в этом вдруг усомнился. Половина Дев вернулась к наблюдению за двором, остальные по-прежнему не сводили глаз с Таима. В нем видели возможную угрозу для Ранда, и если бы Девы сочли эту угрозу реальной… Тумад и его воины тоже держали руки на рукоятях мечей и готовы были выхватить оружие в любой миг. Коли Девы или салдэйцы решат убить Таима, он вряд ли сумеет вырваться со двора, невзирая на его способность направлять Силу, разве что Ранд ему поможет. Таим не мог не осознавать этого, однако обращал на салдэйцев и Дев не больше внимания, чем на колонны вокруг или каменные плиты под ногами. Это истинное бесстрашие, рисовка или что-то другое? Не признак ли приближающегося безумия?
Помолчав, Таим снова заговорил:
– Вижу, ты мне все еще не веришь. И то сказать, с чего бы? Но рано или поздно ты мне поверишь. А пока, в надежде на будущее доверие, я хочу сделать тебе подарок… – Из-за пазухи поношенного кафтана он достал сверток величиной примерно в два кулака.
Сдвинув брови, Ранд взял узел, нащупал внутри нечто твердое, и у него перехватило дыхание. Он поспешно размотал разноцветные тряпки', и в его руках оказался диск шириной с ладонь, точно такой же, какой был изображен на алом знамени над дворцом. Черно-белый диск, бывший символом Айз Седай до Разлома Мира. Он пробежал пальцами вдоль извилистой линии, разделяющей черную и белую половины.
Таких дисков, изготовленных из квеиндияра, существовало всего семь, и они представляли собой печати, удерживавшие Темного в его узилище. Две точно такие уже были у Ранда – он скрывал и оберегал их очень тщательно. Более чем тщательно. Ничто не могло сломать квеиндияр, даже Единая Сила. Краешек изящной чашечки, изготовленной из камня мужества, оставит царапину на стали или на грани алмаза – но три из семи печатей уже сломаны. Ранд видел их разбитыми своими глазами. Однажды он видел, как Морейн срезала с края одной из них тонкую щепочку. Печати слабели – одному Свету ведомо, как и почему. Под пальцами он ощущал гладкую и твердую поверхность квеиндияра – нечто среднее между тончайшим фарфором и полированной сталью, – но не сомневался, что диск разобьется, упав на каменные плиты.
Три печати уже сломаны, а три другие – с этой вместе – находились у Ранда. Где же седьмая? Только четыре печати ограждали человечество от Темного. Четыре, если седьмая еще цела. Только они стоят между людьми и Последней Битвой, и они ослабли. Насколько они еще крепки? Сколько еще продержатся?
Голос Льюса Тэрина зазвучал как гром Разбей их все… Ты должен разбить все. разбей… ты должен сломать… сломай… сломай сейчас же… разбей это…
Ранд задрожал от напряжения, пытаясь удалить этот голос, стряхнуть туман, словно паутина, облепивший его сознание. Мускулы ныли, будто он действительно боролся, причем боролся с гигантом. Постепенно, клочок за клочком, он вытеснил этот морок, бывший Льюсом Тэрином, в самые потаенные закоулки, в самые глубины своего разума, и тогда неожиданно понял, что говорит, – услышал собственный хриплый голос:
– Должен разбить, разбить сейчас, разбить, разбить, все разбить…
И еще он вдруг осознал, что держит печать над головой, готовясь с размаху швырнуть ее на каменные плиты. И наверное, швырнул бы, но Башир удержал его за руки.
– Знать не знаю, что это за штуковина, – тихо промолвил салдэйский лорд, – но. мне кажется, не стоит так сразу ее разбивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21