Япония увязла в войне с Китаем всерьез и надолго. И говорить об одновременной войне с Китаем и Советским Союзом не было смысла – сил на это не хватало.
15 ноября 1938 года Орлов доложил Шапошникову справку о возможностях мобилизационного развертывания японской армии и «Боевое расписание японской армии и ее территориальное распределение по состоянию на 15 ноября 1938 года». Аналитики разведки собрали, систематизировали и проанализировали всю разведывательную информацию по Японии, и получился любопытный документ. В Китае было сосредоточено 28 пехотных дивизий и одна бригада; две кавалерийские, четыре артиллерийские и две мотомеханизированные бригады, две танковых и четыре зенитных полка. Всего 700 тысяч человек, 2000 орудий, 930 танков и 1346 самолетов. В Маньчжурии находилось 10 пехотных дивизий, три кавалерийские, четыре охранные и две мотомеханизированные бригады, а также гарнизоны УРов, две артиллерийские бригады, три полка тяжелой артиллерии, два зенитных и девять артиллерийских полков. Всего в Квантунской армии было 320 тысяч человек, 1268 орудий, 648 танков и 420 самолетов. К этому добавлялась группировка Корейской армии в составе двух дивизий с частями усиления общей численностью 54 тысячи человек. В остатке, то есть в Японии, на Сахалине и Формозе, оставались только три пехотные дивизии с частями усиления и обозно-тыловые части общей численностью в 333 тысячи человек при 914 орудиях, 120 танках и 300 самолетах. Немного на случай предполагаемой войны с Советским Союзом. В Китае шли упорные бои, и перебросить оттуда в Маньчжурию какое-то количество дивизий было невозможно. А переброска с островов на материк оставшихся трех дивизий не делала погоды.
За время войны в Китае японская армия увеличилась с 380 до 1677 тысяч человек, а число дивизий возросло с 21 до 44. И все равно воевать с Советским Союзом было нечем. Китайский фронт «съел» половину японской армии. Смешно было начинать войну с семью сотнями танков и шестью сотнями самолетов. Не говоря уже о том, что качество танковой и авиационной техники японской армии было значительно хуже, чем качество этой же техники в РККА. Так что все планы нападения на Советский Союз можно было не вынимать из сейфов до лучших времен.
Информация разведки и баланс сил учитывались Генштабом при разработке планов стратегического развертывания. Доклад об этом плане был написан 24 марта 1938 года начальником Генштаба Шапошниковым. Документ был настолько секретным, что его не доверили машинисткам, и все 40 страниц доклада Шапошников писал сам. Так в одном рукописном экземпляре этот документ и осел в архиве. Главная задача при разработке основ стратегического развертывания на Востоке заключалась в том, чтобы не допустить вторжения японских войск в пределы советского Дальнего Востока, нанести им решительное поражение в Северной Маньчжурии и удержать за собой побережье Тихого океана, Сахалин и Камчатку. Удержание Приморья считалось обязательным при любых обстоятельствах, поэтому здесь не допускалось ослабление группировки войск РККА.
В Генштабе считали, что наступление на сунгерийском направлении может носить лишь вспомогательный характер как операция, которая связывает приморское и благовещенское направления. Удар с благовещенского направления затруднялся переправой через Амур, а затем преодолением Малого Хинганского хребта. Но, несмотря на трудности, удар на этом направлении предусматривался потому, что мог содействовать продвижению советских войск из Забайкалья с задачей выхода в район Цицикара. Предполагалось, что с появлением наших крупных сил в Сунгарийской равнине южнее Цицикара в сочетании с наступлением от Благовещенска будет создано наиболее выгодное положение, которое может заставить японское командование отказаться от наступления на приморском направлении. План войны в Маньчжурии был наступательным, никакая оборона на границе за сооружениями УРов не предусматривалась.
Особое значение в докладе придавалось Монголии. Этот театр военных действий оценивался как плацдарм, прикрывающий железнодорожное сообщение Дальнего Востока с Восточной Сибирью и поэтому имеющий особое значение. Этот же плацдарм был выгоден для наступления в обход Большого Хинганского хребта с юга на Маньчжурскую равнину. Следовательно, территория МНР должна была обязательно удерживаться расположенными там советскими войсками совместно с частями МНРА. В докладе Шапошникова указывалось: «Для решения задач на Дальнем Востоке, в Забайкалье и МНР необходимо развернуть 40 стрелковых дивизий, одну горно-стрелковую дивизию на Сахалине, 8 отдельных стрелковых полков, 5 кавалерийских дивизий, 7 танковых бригад, 3 бронебригады в МНР, 3748 орудий, 3525 танков, 2998 самолетов (вместе с флотом), в том числе: бомбардировщиков – 1524, истребителей – 958, разведчиков – 457».
В докладе также давалась разбивка сил и средств по операционным направлениям. Сосредоточение таких сил обеспечивало существенное превосходство над силами Квантунской армии и обеспечивало успешные операции на территории Маньчжурии. Вот как выглядело это сосредоточение в плане Шапошникова:

На Востоке предполагается создать следующую группировку войск:
– на территории МНР – 57-й особый корпус в составе трех стрелковых дивизий, одной кавалерийской бригады, одной танковой и трех мотоброневых бригад и 100 самолетов.
– на забайкальском направлении – 14 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии, две танковые бригады и 682 самолета.
– на благовещенском направлении – 7 стрелковых дивизий и одна танковая бригада, а на сунгарийском направлении – 4 стрелковые дивизии и одна танковая бригада, на этих двух направлениях иметь 1012 самолетов.
– на приморском направлении – 10 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, 2 танковые бригады и 515 самолетов.
Считается, что с окончанием сосредоточения этих сил мы будем иметь превосходство над японскими войсками в пехоте и в технике (на 900 орудий, 2100 танков, а по самолетам – более чем в два раза).

Предполагалось, что для сосредоточения войск потребуется 35–45 дней. Однако в докладе оговаривалось, что если мы вступим в войну до окончательного сосредоточения японской армии, то наше превосходство в авиации и танках позволит нам, не ограничиваясь активной обороной, вести небольшие наступления на забайкальском и благовещенском направлениях. Основные положения доклада Шапошникова были использованы Генштабом при разработке летом 1945 года плана разгрома Квантунской армии. Доклад был рассмотрен 13 ноября 1938 года на заседании Главного Военного Совета и одобрен им. Но еще 26 мая по приказанию Наркома Обороны Блюхер был полностью ознакомлен с планом развертывания и записал задачи войск на Дальнем Востоке. Кроме того, ему были даны все другие расчетные данные.

* * *

1939 год начался с тревожных сообщений из Японии. 23 января Зорге сообщил информацию, полученную от майора Шолля, о растущей поддержке в японском генштабе действий в северном направлении и ускорении организации армейских групп в Маньчжурии. Военный атташе считал, что «это указывает на новую подготовку против СССР…» Такое же мнение было и у многих иностранных наблюдателей, находившихся в Токио. Но у Зорге и членов его группы была другая точка зрения. В своей телеграмме он сообщал: «Но я и другие думаем, что это не означает подготовку войны с СССР, так как японцы не в состоянии затевать войну сейчас, когда они с трудом удерживаются в Китае. Я полагаю, что японцы весной пойдут на военные провокации, которые приведут к частным инцидентам». Как показали дальнейшие события, информация Зорге была правильной и поступила в Москву своевременно. Но до Улан-Батора, где располагался штаб 57-го особого корпуса, она, очевидно, не дошла, а если и дошла, то не была принята во внимание. Ни командование корпуса, ни штаб, ни войска, расположенные в МНР, не были готовы к началу боевых действий.
Почему же на этот раз в качестве мишени для новой провокации и крупных инцидентов была избрана территория республики? В реестре жертв японской военщины очередь Монголии шла вслед за Маньчжурией. В японском генштабе давно поняли важность географического и стратегического положения Внешней Монголии (МНР). Официальная японская печать неоднократно обвиняла СССР в намерении использовать территорию МНР в качестве трамплина для «большевизации» Внутренней Монголии, Маньчжоу-Го и Китая. В правящих кругах Японии считалось, что снятие или хотя бы частичное ослабление этой «угрозы» явилось бы первым шагом на пути осуществления «континентальной политики» империи. С захватом Маньчжурии появилась идея создания «буферных зон» в пределах Внешней Монголии и Северного Китая. Всячески поощрялись сепаратистские движения Внешней Монголии, официально считавшейся составной частью Китая.
Правящие круги Японии мечтали о вхождении МНР в качестве составной чести в «Великую Монголию», которая должна находиться в «сфере сопроцветания великой Восточной Азии» под эгидой Японии. Японская военщина полагала, что если МНР окажется в сфере японо-маньчжурского влияния, то безопасность советского Дальнего Востока будет основательно подорвана, а в случае войны может сложиться такая ситуация, которая вынудит СССР без всякой борьбы оставить территорию всей Сибири. В японских оперативных планах МНР именовалась ключом к Дальнему Востоку, щитом, прикрывающим весьма уязвимую Транссибирскую магистраль, и базой для широких действий на территории Северного Китая. В связи с этим после Маньчжурии последовало вторжение японских войск в китайские провинции Жэхэ, Чахар и Суйюань, занимавшие охватывающее положение по отношению к юго-восточной части МНР, а также начало широкого строительства стратегических железных дорог в этих провинциях.
Вот оценка планов японского командования, данная в докладе о компании в районе Халхин-Гола, составленном Штабом 1-й Армейской группы сразу же после окончания конфликта:

«Не имея возможности и сил, в связи с действиями в Китае, организовать более широкие действия по захвату МНР – этого важнейшего для Японии военного плацдарма, в 1939 году японцы ставили перед собой более ограниченную задачу – захватить территорию МНР до реки Халхин-Гол. На ближайший период для японцев территория до Халхин-Гола являлась крайне необходимой и важной по следующим причинам:
Первое – японцы развернули строительство железной дороги Халун-Аршан – Ганьчжур, строя ее в обход Большого Хингана. По их плану дорога должна была пройти около высоты Номонхан Бурд Обо – в удалении от границы МНР не далее 2 – 3 километров, то есть под действительным пулеметным огнем противника.
Второе – Халхин-Гол и песчаные высоты по восточному берегу реки, в случае захвата их японцами и укрепления, создавали очень сильное прикрытие подступов к Хайлару и Халун-Аршану, в настоящее время пока очень слабо защищенных со стороны МНР».

Инициатором вторжения на территорию МНР было командование Квантунской армии, которое возлагало большие надежды на поддержку со стороны внутренней контрреволюции из числа феодальной знати и высшего ламаистского духовенства, составлявших «пятую колонну», а также на дезорганизованность Монгольской Народно-революционной армии (МНРА), обескровленной репрессиями 1937–1938 годов, когда было арестовано и уничтожено абсолютное большинство высшего и старшего командного состава МНРА. Учитывалось и то, что репрессии, начатые по примеру ежовских «чисток» в СССР, продолжались в МНРА и в начале 1939 года. Японское командование рассчитывало на то, что продолжавшиеся репрессии в частях 57-го корпуса еще больше ослабят группировку советских войск в МНР.
Уже во время халхингольских боев особисты НКВД продолжали обнаруживать «японскую агентуру», которая якобы существовала в штабе корпуса. К японским шпионам и «врагам народа» причислили начальника штаба корпуса Кущева, помощника начальника штаба Третьякова, начальника оперативного отдела штаба Ивенкова. Для большей солидности к ним добавили заместителя Главкома МНРА Лупсанданая и ряд других видных работников Полпредства и ЦК Народно-революционной партии МНР.
Упущений в боевой подготовке войск и в подготовке театра военных действий было много. Сказывались неопытность командного состава, халатность и, может быть, какое-то благодушие – надежда на то, что ничего серьезного не случится. Вот как оценивалась обстановка перед началом боев в докладе штаба:

«Командование 57 ОК (особого корпуса), в лице комдива Фекленко, советники МНРА, штабы 57 ОК и МНРА проявили преступную халатность в деле подготовки восточного направления к развертыванию боевых действий.
Этого района ни Командование 57 ОК и МНРА, ни их штабы совершенно не знало и там не бывало. Командиры соединений и их штабы также никогда ни на одном направлении не бывали и учений не проводили. Связь и управление на этом направлении также не были совершенно подготовлены, и все базировалось только на один провод до Тамцак-Булака. Никаких узлов связи подготовлено не было. Никаких оперативных расчетов, отработанных соображений и документов на сосредоточение советско-монгольских частей, на случай развертывания боевых действий ни в штабе 57 ОК, ни в штабе МНРА не оказалось. Части 57 ОК и части МНРА оказались очень плохо подготовленными, особенно плохо был подготовлен штаб 57 ОК…»

Оценка в докладе была жесткая. Конечно, если начальник штаба корпуса японский шпион, то оценка работы штаба в таком докладе, который предназначался высшему командованию, может быть только отрицательной. Но если спустя полвека отбросить все ложные обвинения, то все равно надо признать, что к возможным крупномасштабным конфликтам с частями Квантунской армии в 1939 году командование корпуса было не готово. И дело здесь не в том, что бои начались в восточном выступе. Начнись они в любом другом месте монголо-маньчжурской границы – результат первых столкновений был бы точно таким же. Не были мы готовы к серьезному конфликту, и исправлять просчеты и ошибки пришлось уже в ходе боев.
Бои на Халхин-Голе подробно описаны, с привлечением новых архивных документов, в биографических книгах о маршале Жукове, и нет смысла повторять уже написанное. Надо только отметить, что сразу же после начала майских боев началось новое усиление советских войск в дальневосточном регионе. Пополнялись людьми и боевой техникой части 57-го корпуса, переформированного в 1-ю Армейскую группу, пополнялись войска и боевая техника Забайкальского военного округа и части 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий. За летние месяцы по Транссибирской магистрали было перевезено много людей, танков и орудий. Все это позволило значительно увеличить мощь дальневосточной группировки и добиться еще большего превосходства над частями Квантунской армии.
В результате этих мероприятий на Дальний Восток было переброшено несколько стрелковых дивизий и множество других частей (бригады, полки, батальоны). Общая численность группировки увеличилась на 135 тысяч человек и составила 582 тысячи человек. Количество орудий и минометов за эти месяцы увеличилось на 3000 стволов и составило 8738 против 3700 по ту сторону границы. Танковая группировка увеличилась на 1300 машин и составила 6088 танков против 650 по ту сторону границы. Такая вот арифметика и такой баланс сил, если от фраз об угрозе японской агрессии перейти к бухгалтерии.
События 1939-го и начала 1940 годов коренным образом изменили стратегическую обстановку на западных и восточных границах страны. Из разных районов к границам перемещались войска. В результате развертывания Красной Армии осенью 1939-го и зимой 1940 годов изменился боевой состав пограничных военных округов. Поэтому Главный Военный Совет уже 21 ноября 1939 года рассмотрел состав Красной Армии, изменившийся после начатой в сентябре скрытой мобилизации. Был также рассмотрен вопрос об обстановке в Европе в связи с началом Второй мировой войны и на Дальнем Востоке в связи с событиями на Халхин-Голе. В новых условиях пятилетний план строительства вооруженных сил, разработанный ранее, был пересмотрен. В план были внесены значительные изменения, и это привело к тому, что старый план стратегического развертывания 1937 года утратил свою силу. Поэтому в Генштабе уже в начале 1940 года начали разработку нового плана стратегического развертывания. Летом был разработан первый вариант.
К этому времени на Дальнем Востоке были проведены серьезные организационные изменения. Импровизация лета 1939-го, когда для координации действий разрозненных сил Забайкальского военного округа, 57-го ОК, 1-й и 2-й ОКА была создана Фронтовая группа со штабом в Чите, уже не соответствовала сложившейся обстановке. В случае начала нового конфликта, а такой вариант летом 1940-го не исключался, управлять войсками под Владивостоком из Читы за несколько тысяч километров было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71