ст. 8 и 9 Основ уголовного законодатель-
ства Союза ССР и союзных республик преступления, пре-
дусмотренные ст. ст. 211, 211-2, 213, 252 УК РСФСР и со-
ответствующими статьями УК других .союзных республик,
должны рассматриваться как совершенные по неосторожно-
сти, поскольку субъективную сторону этих деяний опреде-
ляет неосторожное отношение лица к возможности наступ-
ления общественно опасных последствий при нарушении
им правил безопасности движения или эксплуатации тран-
спортных средств. \
Если по делу установлено, что причинение смерти или
телесных повреждений потерпевшему либо причинение ма-
териального ущерба охватывалось умыслом виновного, со-
деянное следует рассматривать как умышленное преступ-
ление против жизни и здоровья граждан либо государствен-
ного, общественного или; личного имущества> [26, 284].
ЦIаX2У осцовным в размежевании умышленных и не-
осторожных преступлений является отлошение лиц, совер-
шивших их, к последствиям своих действий. Это нагляд-
нее всего проявляется на стыке двух указанных форм вины:
косвенного умысла и преступной самонадеянности. И в пер-
цом и во втором случаях лицо сознает общественно опас-
ный характер своих действий, предвидит их общественно
опасные последствия. Однако в первом случае оно созна-
тельно допускает наступление этих последствий, во втором
же - рассчитывает их избежать. Таким образом, исходя из
законодательного определения, об умышленном деянии речь
может идти лишь тогда, когда лицо имеет намерение со- ,
вершить преступление; о неосторожном - когда у лица та-
кое намерение Отсутствует/Сознательный и волевой харак-
тер действий лица, совершившего неосторожное преступле-
ние, не дает еще оснований говорить об умышленности его
деяний в уголовно-правовом смысле. Хотя лицо, совершив-
шее неосторожное преступление, действовало сознательно,
хотя оно хотело совершить определенное действие, однако
это отнюдь не значит, что оно действовало умышленно.
В бытовом смысле о сознательном и волевом действии, ве-
роятно, можно сказать, что оно совершенно умышленно, но
в уголовно-правовом - этого сказать нельзя. В этом послед-
нем смысле <умысел> - не просто слово, в которое употреб-
ляющий его может вложить угодное ему содержание, а тер-
мин, в который законодатель вложил определенный смысл/
и без ущерба для дела социалистической законности едва
ли можно менять границы установленного законодателем
понятия. Поэтому вряд ли можно признать обоснованной
попытку раздельного анализа субъективной стороны при-
менительно к действию и его результату. По нашему мне-
нию, это противоречит содержанию терминов <умысел> и
<неосторожность>, определенному законодателем.
4. Позиция М. Д. Шаргородского не получила поддерж-
ки в советской уголовно-правовой литературе. Не получи-
ла она отражения и в судебной практике. По ряду дел, рас-
смотренных Верховным Судом СССР, со всей определен-
ностью проходит линия отрицания возможности соучастия
в неосторожных преступлениях.
Характерным в этом отношении является и дело А. и
Н., осужденных 15 декабря 1960 г. судебной коллегией по
уголовным делам областного суда Тувинской автономной
области. Они признаны виновными в том, что, работая шо-
ферами аэропорта в г. Кызыле, содействовали осужденно-
му по данному делу С. в нарушении правил движения авто-
транспорта. Суд признал установленным, что 31 октября
1960 г. А. и Н. не работали, расхаживали по городу по
своим делам. В конце рабочего дня они встретили С. на
автомашине. По предложению А., С. вместе с ними поехал
к столовой электростанции, где они распивали спиртные на-
питки. После этого они вернулись в аэропорт, а спустя не-
которое время опять поехали на автомашине-бензовозе в
столовую электростанции и снова распивали спиртные на-
питки.
В нетрезвом состоянии С., А. и Н. отправились на авто-
машине в центр города. По дороге они еще выпили вина и
затем в состоянии сильного опьянения разъезжали по ули-
цам. Сидевший за рулем С. вел машину с повышенной ско-
ростью, выключал свет в нарушение правил, не снижал ско-
рости на автобусных остановках. В результате он наехал
на людей, что повлекло человеческие жертвы. Затем, уве-
личив скорость, С. пытался скрыться. Н. и А. торопили его
поскорее уехать с места происшествия. Когда машина оста-
новилась у здания аэропорта, А. тщательно осмотрел ее,
отыскивая следы наезда, а Н., обнаруживший, что стек-
ло одной из фар разбито, обещал С. дать свое стекло для
замены. После этого С. поехал в гараж, а Н. и А. пошли к
своему знакомому.
Суд пришел к выводу, что А. и Н. явились соучастника-
ми преступления, совершенного С.: они втянули его в рас-
питие спиртных напитков, ездили с ним по городу, не при-
няли мер к пресечению нарушения правил безопасности дви-
жения, а после наезда на людей оказали С. содействие в
сокрытии следов преступления.
Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении
от 16 июля 1961 г. по делу А. и Н. указал, что <этот вывод
нельзя признать правильным. Из материалов дела усма-
тривается, что А. и Н" хотя и являлись шоферами, но 31 ок-
тября 1960 г. не работали, а разъезжали на автомашине, за-
крепленной за С., в качестве пассажиров, поэтому они не
могут нести ответственность как работники автомобильно-
го транспорта. Соучастие в виде пособничества предполага-
ет умышленное способствование исполнителю преступле-
ния в осуществлении им преступного намерения. Между тем
по делу не установлено, что А. и Н. вместе с С. распивали
спиртные напитки с целью совершения аварии с человече-
скими жертвами> [33, 18]. Пленум признал неправильным
и вывод суда о виновности А. и Н. в укрывательстве совер-
шенного С. преступления, поскольку ответственность за за-
ранее не обещанное укрывательство может наступить лишь
в случаях, специально предусмотренных Особенной частью
Уголовного кодекса. Исходя из этого, дело в отношении А.
и Н. было прекращено за отсутствием в их действиях соста-
ва преступления.
Мы остановились так подробно на этом деле потому,
что Пленум Верховного Суда СССР делает здесь вывод,
прямо противоположный тому, к которому при почти анало-
гичной ситуации пришел М. Д. Шаргородский. В обоснова-
ние возможности соучастия в неосторожных преступлениях
он приводит такой пример: <Когда А., едущий на легковой
машине, уговаривает правящего машиной ее владельца Б.
нарушить правили уличного движения и ехать со скоро-
стью 100 км в час, и по этой причине машина наезжает на
переходившую дорогу женщину, которая затем умирает от
последствий аварии, то Б. виновен в неосторожном убийст-
ве, предусмотренном ст. 139 УК РСФСР; его вина вырази-
лась в том, что он умышленно нарушил правила уличного
движения (сознательно их нарушил и желал этого) и не-
осторожно причинил смерть женщине (чего он не желал и
не допускал, надеясь на свое умение править машиной и
рассчитывая, что несчастного случая не будет). А. же не
может отвечать по ст. 139 УК, так как он своими действия-
ми непосредственно смерти женщине не причинил. Не же-
лая и не допуская смерти женщины, надеясь на умение Б.
править машиной, он рассчитывал, что несчастного случая
не будет, т. е. и он виновен в неосторожности в отношении
наступившей смерти женщины. Объективная же сторона
его действия заключается в подстрекательстве Б.> [239, 143}.
Верховный Суд СССР постоянно проводил и проводит
линию на невозможность признания соучастия в неосто-
рожных преступлениях. В постановлении Пленума Верхов-
ного Суда от 30 ноября 1962 г. по делу К., осужденного в
качестве соучастника совершенного Г. нарушения правил
безопасности движения автотранспорта, повлекшего смерть
X., указывается, что К. не может нести ответственности <как
соучастник совершенного Г. нарушения правил безопасно-
сти движения автотранспорта, поскольку это преступление
было совершено по неосторожности> [35, 20]. Это поста-
новление Пленума опубликовано под тезисом: <Соучастие
в неосторожных преступлениях невозможно>. В решениях
Верховного Суда СССР неоднократно подчеркивалось, что
для признания лица виновным в соучастии необходимо уста-
новить наличие умысла, направленного на содействие нс-
исполнителю преступления [36, 10-II], что пособником
может быть признано только лицо, <содействовавшее совер-
шению преступления> [34, 37-, 37, 30-31], именно пре-
ступления, а не действия юридически безразличного, что <от-
сутствие умысла на содействие совершению преступления
исключает уголовную ответственность за пособничество>
[38,33-35}.
5. Позиция Верховного Суда СССР в отношении невоз-
можности соучастия в неосторжных преступлениях каса-
ется не только случаев пособничества, но и подстрекатель-
ства. Эта мысль красной нитью прошла через постановле-
ние Пленума Верховного Суда СССР от 2 декабря 1959 г.
по делу П., в котором, в частности, подчеркивалось, что
<действия того или иного лица могут рассматриваться как
подстрекательство лишь в том случае, если доказано, что
()/ они совершены с прямым умыслом склонить другое лицо к
совершению преступления> [30, 36]. Развернутое ее обосно-
вание дано в Определении Судебной коллегии по уголовным
делам Верховного Суда РСФСР от 14 июля 1966 г. по делу
И. <По смыслу ст. 17 УК. РСФСР,-сказано в нем,-для
признания лица подстрекателем преступления необходимо
установить не только причинную связь между действиями
этого лица и действиями исполнителя преступления, но сле-
дует установить также и наличие у данного лица умысла,
направленного на достижение исполнителем определенных
преступных последствий> [44, 8-9].
Таким образом, судебная практика твердо стоит на по-
зиции, что подстрекательство и пособничество - действия
умышленные. А это означает, что точка зрения сторонников
возможности соучастия в неосторожных преступлениях не
только противоречит четкой линии советской уголовно-пра-
вовой теории, но и не отвечает практике судебных органов.
Попытку же аргументировать возможность соучастия в не-
осторожных преступлениях ссылкой на его законодательное
определение едва ли можно признать убедительной .
Прямое указание в законе на невозможность соучастия в неосто-
рожных преступлениях содержится, например, в УК КНР 1979 г. Часть
2 ст. 22 этого Кодекса закрепляет положение, в соответствии с кого-
4. Определение понятия соучастия
1. Дать определение понятия -это прежде всего раскрыть
его содержание , выявить и свести в систему те признаки,
которые в своей совокупности дают представление об опре-
деляемом объекте. В этом плане определение всегда высту-
пает как процедура придания терминам определенного эм-
пирического значения [84, 112, 116]. Вместе с тем нельзя за-
бывать, что определение - это абстракция, которая неиз-
бежно беднее эмпирической реальности, сущность которой
она должна отразить.
Приведенные выше объективные и субъективные при-
знаки соучастия дают возможность выявить наиболее об-
щие и существенные элементы понятия соучастия. К ним,
по нашему мнению, относятся: а) участие двух или больше-
го числа лиц в совершении одного и того же преступления;
б) совместность в осуществлении преступных действий, пред-
полагающая в качестве минимальной психической связи ме-
жду соучастниками знание подстрекателем и пособником о
деятельности исполнителя; в) умысел всех соучастников на
совершение определенных действий и достижение преступ-
ного результата. Суммируя эти признаки, можно опреде-
лить соучастие как совместное участие двух или более лиц
в совершении одного и того же умышленного преступления.
2. Это определение, выведенное из проанализированных
выше объективных и субъективных признаков соучастия
как института Общей части уголовного права, несколько
отличается от законодательного определения, данного в
ст. 17 Основ.
Прежде всего, в нем отсутствует указание на умысел
соучастников действовать совместно, так как, по нашему
мнению, умысел на совместность является элементом фа-
культативным, который может быть не у всех соучастников.
В нем также подчеркивается, что соучастие представляет
собой совместную деятельность двух или более лиц при со-
вершении умышленного преступления, что исключает почву
для конструкций неосторожного соучастия или соучастия в
неосторожных преступлениях, конструкций, решительно от-
вергаемых большинством советских криминалистов и прак-
тикой работы судебных органов. И, наконец, предлагаемое
рым <двое и более лиц, совместно совершивших преступление по неос-
торожности, не рассматриваются как соучастники преступления. Они
должны нести уголовную ответственность, подвергнуться различным на-
казаниям в соответствии с совершенным ими преступлением>.
Определение понятия, пишет Н. И. Кондаков, <в самом широком
смысле есть логическая операция, в процессе которой раскрывается со-
держание понятия> [122,355].
определение, в отличие от: законодательного, содержит ука-
зание на то, что соучастие представляет собой совместную
деятельность двух или более лиц при совершении одного и
того же умышленного преступления. Это положение счита-
ется бесспорным и, как справедливо замечает М. И. Ковалев,
должно получать закрепление в определении соучастия
[116,73/-132] 1.
Это определение соучастия как института Общей части
уголовного права сформулировано настолько обще, что под
него могут быть подведены любые формы соучастия, в том
числе и те, ответственность за которые непосредственно-
предусмотрена в статьях Особенной части Уголовного ко-
декса. Для того же, чтобы отразить многообразие зафик-
сированных в законе форм совместной преступной деятель-
ности, в науке уголовного права можетбыть дано и более
развернутое определение соучастия, охватывающее все сто-
роны этого института уголовного права. В частности, в нем
могло бы быть указано, что понятием соучастия охватыва-
ются как те случаи, когда между соучастниками существует
распределение ролей, как и те, когда все они участвуют в
осуществлении объективной стороны состава преступления,
предусмотренного в Особенной части Уголовного кодекса
(соисполнительство). или объединяют свои усилия в фор-
мах, специально выделенных в Особенной части Уголовного
кодекса (группа, группа, действующая по предварительно-
му сговору, преступная организация). Определение, вклю-
чающее все эти признаки, давало бы полное представление
о соучастии как институте уголовного права.
Глава 2. ФОРМЫ СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ
1. Криминологические и правовые критерии классификации
форм соучастия. Сложное соучастие
1. В уголовно-правовой теории вопрос о формах соучастия
в преступлении единообразного решения не получил. По-
пытка объяснить наличие расхождений в классификации
соучастия <трудностями систематизации весьма пестрых
проявлений соучастия и отчасти недостаточным; использо-
ванием в уголовном праве положений марксистско-ленин-
ской философии о соотношении содержания и формы со-
циальных явлений> [212, 111} едва ли может быть призна-
М. И. Ковалев приводит убедительные аргументы в пользу
включения в определение соучастия этого признака. И хотя он конст-
руирует свое определение соучастия в широком смысле, сказанное им
полностью применимо и к определению соучастия в узком смысле, т. е.
соучастию как институту Общей части уголовного права.
на обоснованной. Причина таких расхождений, думается,
в другом: в выборе неадекватных уголовному праву крите-
риев и оснований деления соучастия на формы.
Любая классификация объектов, изучаемых той или
иной наукой, может быть четкой и однозначной, если осно-
вание деления, во-первых, внутренне согласовано с кругом
исследуемых явлений, предметом этой науки, и, во-вторых,
является единым для всей классификации. Отступление от
этих требований неизбежно ведет к ошибкам как методоло-
гического, так и логического порядка, поскольку, в первом
случае, классификация отрывается от предмета науки, су-
щественных для него признаков изучаемых объектов, а во
втором - разрушается сама основа классификации.
Предметом уголовного права является отдельное пре-
ступление (общественно опасное деяние определенного ви-
да, запрещенное законом) и установленная за него ответ-
ственность, выражающая обобщенную оценку его общест-
венной опасности, данную законодателем в процессе его
криминализации. Поэтому уголовно-правовая классифика-
ция преступлений должна основываться либо на признаках
состава, отобранных в ходе криминализации данного вида
общественно опасных деяний, либо на характере и разме-
ре установленного за него наказания .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29