– Я обнаружила, что моряки ужасно суеверный народ, они верят, что женщина на борту корабля приносит несчастье. Но ведь это же нелепо, вы не согласны со мной, милорд?
При этом Джиллиан непроизвольно положила руку на руку графа. Улыбнувшись ей в ответ, он невнятно пробормотал что-то и почувствовал, как его пронзило желание. Лорд Уэссекс понимал, что это сумасшествие, но ответ был прост: он слишком долгое время был лишен женского общества. Правда, недавно он завел любовницу, но из простой физической потребности. Ни по какой иной причине им не овладело бы страстное желание назвать Джиллиан своей, согреться в лучах ее простодушной чувственности и сжимать ее в объятиях, пока она не признает, что принадлежит ему, и только ему. Он снова покачал головой. Очевидно, на него нашло умопомрачение. Как и любой другой человек, лорд Уэссекс сознавал, что долг велит ему выбрать супругу среди женщин, принадлежащих к высшему свету. Ему бы подошла дочь пэра или, возможно, титулованная молодая вдова, но никак не бедная, без всяких связей в обществе, совершенно чуждая светским условностям женщина. Он вынужден выбирать жену среди скучных пустышек, которые вертелись перед ним. И это несмотря на то, как высоко ценит он искренний смех Джиллиан, как ярко вспыхивают ее глаза, когда она смеется, какой золотой свет излучает она на солнце и каким золотым ореолом окружают волосы ее лицо – все равно он не мог на ней жениться.
– А почему нет, черт возьми? – не подумав, произнес он вслух.
Джиллиан вздрогнула, услышав боль в его голосе, и, сложив в улыбку нежные розовые губки, переспросила:
– Что «почему нет, черт возьми», лорд Уэссекс?
– Ничего. – Боже, как ему нравится ее непосредственность! – Это не имеет значения. Поклонитесь леди Филдинг, она старается привлечь ваше внимание.
Остановив коляску, чтобы Джиллиан могла поговорить с еще одной своей тетушкой, граф пристально разглядывал девушку, пока та разговаривала. «Джиллиан внучка графа и ведет себя вполне достойно, хотя и несколько неучтиво. Воспитание помогло бы исправить большинство ее угловатых манер, – размышлял лорд Уэссекс, хотя подсознательно понимал, что хочет только одного: смягчить ее характер, а не сломать его. – Почему бы не сделать предложение Джиллиан? Она приятная спутница, свободно разговаривает на злободневные темы и, видимо, много читает – ведь она сама смущенно призналась, что по возможности прочитывает ежедневную дядину „Таймс“. Мне по душе ее пытливый ум и любознательность – до известной степени. Моей задачей будет научить ее занять надлежащее ей место и выполнять обязанности графини Уэссекс. Она станет хорошей матерью моему сыну, – продолжал мечтать граф, тронув лошадей с места, – и подарит наследника, которого мне так не хватает. Ее добрая, скромная натура сулит ей счастье; она с удовольствием будет жить в провинции, из нее получится послушная жена, которая будет считаться с моими желаниями и не станет вторгаться в мою жизнь. – И чем больше лорд Уэссекс думал об этом, тем труднее ему становилось отыскать в девушке хоть какие-нибудь недостатки. – Она остроумна, весела и в то же время обладает мягким характером и благородством, которое…»
– Стойте! – крикнула Джиллиан в самое ухо графа, и он от испуга резко остановил лошадей.
Опершись на руку лорда Уэссекса, она перепрыгнула через его колени и выскочила из экипажа.
«Проклятие, она же попадет под колеса среди такого движения!» – выругался про себя граф и, бросив поводья груму, выпрыгнул вслед за Джиллиан, чтобы спасти свою будущую невесту, пока ее не раздавили. К тому времени, когда лорд Уэссекс догнал Джиллиан, он весь дрожал то ли от возмущения, то ли от испуга, а вероятнее всего, причиной было и то и другое, и сжимал и разжимал кулаки, стараясь удержаться и не задушить ее на месте. «Будь я проклят, если позволю этой безрассудной амазонке вывести меня из себя», – решил лорд Уэссекс, напомнив себе, что от природы он человек спокойный, выдержанный, способный управлять своими эмоциями, и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, вытер носовым платком вспотевший лоб.
– Какого черта вам вздумалось выскакивать из фаэтона подобным образом? – набросился он на девушку. – У вас что, совсем нет мозгов? Вы же могли погибнуть. – Она по крайней мере на десяток лет укоротила его жизнь, напугав своим безрассудным поступком.
– Т-ш-ш, милорд, – Джиллиан хмуро взглянула на него, сидя на корточках на тротуаре рядом с уличным оборванцем, – вы напугаете ребенка.
Лорд Уэссекс с недоверием уставился на нее и покачал головой: неужели она только что приказала ему замолчать? Никто, даже такая явно взбалмошная женщина, как Джиллиан, не мог быть столь глупым.
– Мисс Ли, – процедил он сквозь зубы, отчаянно пытаясь справиться с бушующим вулканом гнева у него внутри, – соблаговолите сообщить мне, почему вы сочли нужным оставить мой удобный и безопасный экипаж и очертя голову броситься через дорогу?
Джиллиан тихо приговаривала что-то маленькому, чрезвычайно грязному оборванцу. Лорд Уэссекс догадался, что это была девочка, только потому, что в ее грязном кулачке был зажат жалкий букетик увядших фиалок.
– Милорд, вы же должны понимать, что несчастный ребенок попал в беду и нуждается в нашей заботе.
Два карих глаза глянули на графа сквозь завесу спутанных волос, и чертенок, прижавшись к Джиллиан, имел наглость ему улыбнуться. Досчитав до десяти, лорд Уэссекс обратился к женщине, сидевшей перед ним на корточках:
– Я ценю вашу чувствительную душу и доброе сердце, мисс Ли, но сейчас не очень подходящее время поражать меня своими добрыми делами. Вы могли постра…
– Поражать вас моими добрыми делами, милорд?
Если граф не ошибался, то глаза женщины, медленно поднимавшейся перед ним на ноги, горели гневом. Он кивнул и указал на девочку, которая не отрывала жадного взгляда от его цепочки для часов.
– Я прекрасно понимаю, что вы ищете моего одобрения и желаете продемонстрировать свою заботу о тех, кому не повезло, но в этом нет необходимости.
Джиллиан смотрела на него, открыв рот. «Бог мой, до чего же он высокомерен! Поразить его, как же! Если бы этот красавец не путал так основательно мои мозги своим присутствием, всем своим видом подтверждая, что он распутник, – а я это точно знаю, – я бы одолжила ему немного своего ума. Вернее, того, что от него осталось», – мысленно высказалась Джиллиан.
– Милорд, дайте, пожалуйста, монету. – Нищенка дернула Джиллиан за рукав, напоминая о ее долге.
– Монету? – Лорд мрачно посмотрел на протянутую руку девушки.
– Да, подайте монету для ребенка.
Он был так удивлен этой просьбой, что мгновенно дал Джиллиан монету.
– Вот, дорогая, не огорчайся. – Она склонилась к девочке. – Я позабочусь о тебе, ты больше не будешь жить на улицах, страдать от голода, холода и оскорблений прохожих. Уверена, мои дядя и тетя будут счастливы тебя принять и взять на попечение. Конечно, ты получишь образование, возможно, станешь горничной у леди. Хочешь этого, милая? Безусловно, хочешь. Тебе не приходилось говорить по-французски? Как бы там ни было, вот тебе моя рука. Лорд Уэссекс отвезет нас куда-нибудь, где мы сможем тебя накормить, а потом проводит домой. Ты примешь ванну и…
Граф уже собрался было прервать Джиллиан, но осекся, потому что оборвашка грязно выругалась, выхватила монету из руки девушки и скрылась в толпе.
– Не говорите ничего! – Глядя вслед беглянке, Джиллиан с громким звуком захлопнула рот и обернулась к своему спутнику.
Мгновение он смотрел на нее, словно хотел воспротивиться ее приказанию, но затем молча взял под руку и повел к экипажу.
Часом позже, когда граф помогал Джиллиан выйти у дома ее дяди, она не могла совладать с дрожью при виде его холодного, застывшего лица. Несомненно, человек, переживший столько злоключений за время их поездки, должен был бы сейчас проявить какие-то эмоции: недовольство из-за происшествия с беспризорницей, раздражение по поводу ее горячего спора о том, что, судя по положению солнца и направлению ветра, они едут не туда. «И под конец этот досадный эпизод с его лошадьми… Но нет, лучше позабыть обо всем этом», – решила Джиллиан. Прощаясь, лорд Гранит задержал ее руку на мгновение дольше положенного, а когда она взглянула ему в глаза, перехватил ее взгляд и медленно поднес к губам ее руку. В голове Джиллиан не осталось ничего, кроме мысли о стоящем перед ней человеке, она громко сглотнула, смущенная его прикосновением, и попыталась придумать какое-нибудь извинение за ужасную прогулку, но не могла подобрать слов под всепроникающим, испытующим взглядом его серебристо-серых глаз.
– До завтра, мисс Ли.
Граф Уэссекс поклонился и направился к экипажу, а Джиллиан взлетела по ступенькам и вбежала в открытую дверь, на ходу поздоровавшись с лакеем «До завтра? Что он мог иметь в виду?» – спрашивала она у себя.
– Что он имеет в виду? – задала она вопрос Шарлотте, когда спустя три часа, лежа на животе на кровати кузины и болтая ногами в воздухе, наблюдала, как горничная завивает в локоны длинные белокурые волосы Шарлотты.
– Бог мой, Джиллиан, ну и клуша же ты. Не могу поверить, что ты на семь лет старше меня Он, несомненно, за тобой ухаживает. Как мрачный Рауль за Беатрис из «Замка Олмери».
– Ты о романе, который начинается с того, что перепачканная кровью героиня уверена, что убила отца, пытавшегося ее изнасиловать, а потом ей помогает добрый вегетарианец? – Джиллиан задумчиво теребила лежавшую перед ней пушистую шаль.
– Нет, это «Луиза, или Коттедж на болоте».
– Тогда это тот роман, – Джиллиан похлопала себя длинным пальцем по нижней губе, – где героиню, похищенную по приказу отца-злодея, бросили на съедение волкам и прочим хищникам, а потом ее едва не изнасиловали во французском замке?
– Нет, – чуть нахмурившись, покачала головой Шарлотта, – это «Лесной роман».
– Значит, это, должно быть, тот, в котором героиня душит гнусного лорда, пытающегося унизить ее достоинство, и подлый негодяй получает загадочную болезнь из-за ее страсти к любому, кто в брюках.
– Да, это «Олмери». Я не могу понять, почему из мадам де ла Рог сделали такую злодейку, но прекрасно понимаю ее увлечение графом. И блондином-лакеем. И естественно, этим мошенником-садовником. Однако, как я говорила, у лорда Уэссекса, несомненно, такая же романтичная душа, как у Рауля, который борется с похитителями, пиратами и накачавшимися бренди монахами из Клермона, чтобы обрести свою истинную любовь. И я безошибочно чувствую, что лорд Уэссекс готов на все это ради тебя.
– О да, – Джиллиан закатила глаза и фыркнула неподобающим образом, – почему я не поняла этого? Разумеется, в этом есть определенный смысл. Некто – богатый, невероятно привлекательный, несмотря на то что его считают убийцей, знатный господин, безумно влюблен в меня, бедную, конопатую, самоуверенную, неуклюжую простолюдинку. И как я могла не заметить столь очевидного?
– Оставь свой сарказм, кузина, он тебе не идет. У тебя достаточно шарма и без приданого, и без титула. Вероятно, лорд Уэссекс влюблен в тебя по уши. После того, что ты рассказала мне о вашей романтической прогулке по Гайд-парку, я нисколько в этом не сомневаюсь.
Закусив нижнюю губку, Джиллиан призадумалась над словами Шарлотты. У нее хватало здравого смысла понимать, что влечение, которое она испытывала к Черному Графу, выходит за рамки допустимого для мимолетного знакомства, и в минуту полнейшей откровенности она даже дала название этому чувству. Эта самая откровенность заставила ее признать, что такое мгновенное и ошеломляющее влечение было редким и, как правило, не находило отклика со стороны джентльмена. Из гордости Джиллиан хотелось, чтобы граф проводил время в ее обществе не потому, что ему скучно и больше нечем заняться, а потому, что считает ее остроумной, веселой и совершенно неотразимой.
– О каком шарме ты говоришь? – Она хмуро посмотрела на подругу, сидевшую за туалетным столиком.
– Что?
– Ты сказала, у меня достаточно шарма. Что именно ты имела в виду?
– Встань. – Жестом отпустив горничную, Шарлотта обернулась к кузине, вытянувшейся на кровати.
Джиллиан со вздохом поднялась и безуспешно постаралась разгладить помявшееся новое золотистое вечернее платье.
– Ты высокого роста, – объявила Шарлотта, поворачивая кузину и разглядывая ее с головы до пят.
– Это я знаю, – кисло ответила Джиллиан. – Я выше большинства мужчин.
– Но не выше графа. Ты макушкой достаешь ему до носа, и это хорошо.
Джиллиан снова закатила глаза, но на этот раз оставила комментарии при себе.
– У тебя красивая походка.
– Брось, кузина! Я спотыкаюсь чуть ли не на каждом шагу.
– Только когда не смотришь себе под ноги. А с этого мгновения, особенно в присутствии его милости, ты будешь следить, куда ступаешь.
– Это нелепо! – Джиллиан в отчаянии махнула рукой. – На самом деле я его всерьез не интересую, он просто проводит время, пока не найдет кого-либо подходящего для женитьбы.
– Зачем бы ему проводить время с тобой, когда есть немало подходящих дам, готовых броситься к его ногам?
– Я знаю, что забавляю его, – после некоторого раздумья сказала Джиллиан. Ее надежды и реальность были разделены глубокой черной бездной. – Его губы всегда кривятся, как будто он хочет улыбнуться, но не позволяет себе этого.
– Ага! Ты о совместимости! Это очень важно в семейной жизни. Мне не хотелось бы, чтобы ты чувствовала отвращение к своему мужу. Ну-ка, посмотрим… – Шарлотта продолжила осмотр Джиллиан. – Ты образованна, говоришь на трех языках и очень начитанна.
– Я знаю только классику, хотя мне понравились романы, которые ты дала мне почитать. Дядя Джонас не позволил бы мне их читать, он говорит, что они греховны и безнравственны и ведут к падению нравов.
– Уэссекс определенно человек, который ценит в женщине ум, независимо от того, что она читает. – Теперь пришел черед фыркнуть Шарлотте. – Я не представляю его рядом с такой самодовольной дурой, как Диана Темплтон. А ты?
– У нее огромное приданое. И огромный… э-э… зад. Мужчинам это тоже нравится.
– К тому же она дочь маркиза. Но ума у нее не больше, чем у обычной древесной лягушки. Нет, я уверена, твой ум привлекает лорда Уэссекса, а зад у тебя точно такой же, как у нее, следовательно, ты удовлетворяешь обоим требованиям. – Склонив голову, Шарлотта пристально взглянула на кузину. – Надеюсь, ты не стесняешься высказывать ему свои мысли.
– Ты когда-нибудь видела, чтобы я была способна придержать свой язык? – улыбнулась Джиллиан.
– Нет, – Шарлотта задумчиво смотрела на кузину, – но я не думаю, что с этим будет особая проблема. Как я себе представляю, Уэссексу нравится откровенность.
– Значит, я обладаю всеми необходимыми качествами, чтобы стать превосходной женой Черному Графу?
– Да, думаю, это так, – весело ответила Шарлотта, оглядывая себя в большом овальном зеркале.
– Есть только одно «но». – Что?
– Он не влюблен в меня.
– При чем тут любовь, если граф просит тебя выйти за него замуж? – Обернувшись, Шарлотта посмотрела на Джиллиан с мягкой, сочувственной улыбкой.
– Шарлотта! Я не представляю себе, как можно выйти замуж за человека, который тебя не любит. – Джиллиан смотрела на свои руки, комкавшие воздушный подол платья, затканного золотом, а Шарлотта с усталым умудренным видом, не соответствующим ее восемнадцати годам, смотрела на нее. – Но полагаю, теперь о любви речь не идет: никто больше не женится по любви.
– Только романтики и женщины из низшего сословия, – согласилась Шарлотта.
– Честно признаться, мы болтаем глупости, дорогая Шарлотта. – Разжав руку, Джиллиан ладонью разгладила воздушную ткань и, встретившись в зеркале с глазами кузины, улыбнулась ей. – Граф может пощипать и более пушистых голубок, чем я.
– Что ж, посмотрим, что будет завтра. – Оправив в последний раз платье, Шарлотта обернулась к кузине. – Если он снова нанесет нам визит и пригласит тебя кататься, это будет означать, что у него на тебя серьезные виды. Мама не позволит ему развлекаться с тобой, если у него неблаговидные намерения. Господи, уже второй гонг! Папа рассердится, если из-за нас задержится обед! – Девушки заспешили вниз, но Шарлотта задержалась, чтобы повертеться перед зеркалом на площадке лестницы. – Что ты наденешь завтра?
– Не все ли равно?
– Очень много значит, во что ты будешь одета! – Недовольно хмыкнув, Шарлотта побежала по лестнице вниз. – Не собираешься же ты снова появиться перед графом в домашнем платье, – бросила она на ходу. – Ты должна стремиться выглядеть опытной и элегантной, как это делаю я.
– Длинное платье не сделает меня опытной и элегантной, – рассмеялась Джиллиан и, взглянув на свое отражение в зеркале, скривилась, отвернулась и побежала вслед за кузиной. – У меня рыжие волосы, зеленые глаза и веснушки, Шарлотта, и я ни в коей мере не опытная и не элегантная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
При этом Джиллиан непроизвольно положила руку на руку графа. Улыбнувшись ей в ответ, он невнятно пробормотал что-то и почувствовал, как его пронзило желание. Лорд Уэссекс понимал, что это сумасшествие, но ответ был прост: он слишком долгое время был лишен женского общества. Правда, недавно он завел любовницу, но из простой физической потребности. Ни по какой иной причине им не овладело бы страстное желание назвать Джиллиан своей, согреться в лучах ее простодушной чувственности и сжимать ее в объятиях, пока она не признает, что принадлежит ему, и только ему. Он снова покачал головой. Очевидно, на него нашло умопомрачение. Как и любой другой человек, лорд Уэссекс сознавал, что долг велит ему выбрать супругу среди женщин, принадлежащих к высшему свету. Ему бы подошла дочь пэра или, возможно, титулованная молодая вдова, но никак не бедная, без всяких связей в обществе, совершенно чуждая светским условностям женщина. Он вынужден выбирать жену среди скучных пустышек, которые вертелись перед ним. И это несмотря на то, как высоко ценит он искренний смех Джиллиан, как ярко вспыхивают ее глаза, когда она смеется, какой золотой свет излучает она на солнце и каким золотым ореолом окружают волосы ее лицо – все равно он не мог на ней жениться.
– А почему нет, черт возьми? – не подумав, произнес он вслух.
Джиллиан вздрогнула, услышав боль в его голосе, и, сложив в улыбку нежные розовые губки, переспросила:
– Что «почему нет, черт возьми», лорд Уэссекс?
– Ничего. – Боже, как ему нравится ее непосредственность! – Это не имеет значения. Поклонитесь леди Филдинг, она старается привлечь ваше внимание.
Остановив коляску, чтобы Джиллиан могла поговорить с еще одной своей тетушкой, граф пристально разглядывал девушку, пока та разговаривала. «Джиллиан внучка графа и ведет себя вполне достойно, хотя и несколько неучтиво. Воспитание помогло бы исправить большинство ее угловатых манер, – размышлял лорд Уэссекс, хотя подсознательно понимал, что хочет только одного: смягчить ее характер, а не сломать его. – Почему бы не сделать предложение Джиллиан? Она приятная спутница, свободно разговаривает на злободневные темы и, видимо, много читает – ведь она сама смущенно призналась, что по возможности прочитывает ежедневную дядину „Таймс“. Мне по душе ее пытливый ум и любознательность – до известной степени. Моей задачей будет научить ее занять надлежащее ей место и выполнять обязанности графини Уэссекс. Она станет хорошей матерью моему сыну, – продолжал мечтать граф, тронув лошадей с места, – и подарит наследника, которого мне так не хватает. Ее добрая, скромная натура сулит ей счастье; она с удовольствием будет жить в провинции, из нее получится послушная жена, которая будет считаться с моими желаниями и не станет вторгаться в мою жизнь. – И чем больше лорд Уэссекс думал об этом, тем труднее ему становилось отыскать в девушке хоть какие-нибудь недостатки. – Она остроумна, весела и в то же время обладает мягким характером и благородством, которое…»
– Стойте! – крикнула Джиллиан в самое ухо графа, и он от испуга резко остановил лошадей.
Опершись на руку лорда Уэссекса, она перепрыгнула через его колени и выскочила из экипажа.
«Проклятие, она же попадет под колеса среди такого движения!» – выругался про себя граф и, бросив поводья груму, выпрыгнул вслед за Джиллиан, чтобы спасти свою будущую невесту, пока ее не раздавили. К тому времени, когда лорд Уэссекс догнал Джиллиан, он весь дрожал то ли от возмущения, то ли от испуга, а вероятнее всего, причиной было и то и другое, и сжимал и разжимал кулаки, стараясь удержаться и не задушить ее на месте. «Будь я проклят, если позволю этой безрассудной амазонке вывести меня из себя», – решил лорд Уэссекс, напомнив себе, что от природы он человек спокойный, выдержанный, способный управлять своими эмоциями, и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, вытер носовым платком вспотевший лоб.
– Какого черта вам вздумалось выскакивать из фаэтона подобным образом? – набросился он на девушку. – У вас что, совсем нет мозгов? Вы же могли погибнуть. – Она по крайней мере на десяток лет укоротила его жизнь, напугав своим безрассудным поступком.
– Т-ш-ш, милорд, – Джиллиан хмуро взглянула на него, сидя на корточках на тротуаре рядом с уличным оборванцем, – вы напугаете ребенка.
Лорд Уэссекс с недоверием уставился на нее и покачал головой: неужели она только что приказала ему замолчать? Никто, даже такая явно взбалмошная женщина, как Джиллиан, не мог быть столь глупым.
– Мисс Ли, – процедил он сквозь зубы, отчаянно пытаясь справиться с бушующим вулканом гнева у него внутри, – соблаговолите сообщить мне, почему вы сочли нужным оставить мой удобный и безопасный экипаж и очертя голову броситься через дорогу?
Джиллиан тихо приговаривала что-то маленькому, чрезвычайно грязному оборванцу. Лорд Уэссекс догадался, что это была девочка, только потому, что в ее грязном кулачке был зажат жалкий букетик увядших фиалок.
– Милорд, вы же должны понимать, что несчастный ребенок попал в беду и нуждается в нашей заботе.
Два карих глаза глянули на графа сквозь завесу спутанных волос, и чертенок, прижавшись к Джиллиан, имел наглость ему улыбнуться. Досчитав до десяти, лорд Уэссекс обратился к женщине, сидевшей перед ним на корточках:
– Я ценю вашу чувствительную душу и доброе сердце, мисс Ли, но сейчас не очень подходящее время поражать меня своими добрыми делами. Вы могли постра…
– Поражать вас моими добрыми делами, милорд?
Если граф не ошибался, то глаза женщины, медленно поднимавшейся перед ним на ноги, горели гневом. Он кивнул и указал на девочку, которая не отрывала жадного взгляда от его цепочки для часов.
– Я прекрасно понимаю, что вы ищете моего одобрения и желаете продемонстрировать свою заботу о тех, кому не повезло, но в этом нет необходимости.
Джиллиан смотрела на него, открыв рот. «Бог мой, до чего же он высокомерен! Поразить его, как же! Если бы этот красавец не путал так основательно мои мозги своим присутствием, всем своим видом подтверждая, что он распутник, – а я это точно знаю, – я бы одолжила ему немного своего ума. Вернее, того, что от него осталось», – мысленно высказалась Джиллиан.
– Милорд, дайте, пожалуйста, монету. – Нищенка дернула Джиллиан за рукав, напоминая о ее долге.
– Монету? – Лорд мрачно посмотрел на протянутую руку девушки.
– Да, подайте монету для ребенка.
Он был так удивлен этой просьбой, что мгновенно дал Джиллиан монету.
– Вот, дорогая, не огорчайся. – Она склонилась к девочке. – Я позабочусь о тебе, ты больше не будешь жить на улицах, страдать от голода, холода и оскорблений прохожих. Уверена, мои дядя и тетя будут счастливы тебя принять и взять на попечение. Конечно, ты получишь образование, возможно, станешь горничной у леди. Хочешь этого, милая? Безусловно, хочешь. Тебе не приходилось говорить по-французски? Как бы там ни было, вот тебе моя рука. Лорд Уэссекс отвезет нас куда-нибудь, где мы сможем тебя накормить, а потом проводит домой. Ты примешь ванну и…
Граф уже собрался было прервать Джиллиан, но осекся, потому что оборвашка грязно выругалась, выхватила монету из руки девушки и скрылась в толпе.
– Не говорите ничего! – Глядя вслед беглянке, Джиллиан с громким звуком захлопнула рот и обернулась к своему спутнику.
Мгновение он смотрел на нее, словно хотел воспротивиться ее приказанию, но затем молча взял под руку и повел к экипажу.
Часом позже, когда граф помогал Джиллиан выйти у дома ее дяди, она не могла совладать с дрожью при виде его холодного, застывшего лица. Несомненно, человек, переживший столько злоключений за время их поездки, должен был бы сейчас проявить какие-то эмоции: недовольство из-за происшествия с беспризорницей, раздражение по поводу ее горячего спора о том, что, судя по положению солнца и направлению ветра, они едут не туда. «И под конец этот досадный эпизод с его лошадьми… Но нет, лучше позабыть обо всем этом», – решила Джиллиан. Прощаясь, лорд Гранит задержал ее руку на мгновение дольше положенного, а когда она взглянула ему в глаза, перехватил ее взгляд и медленно поднес к губам ее руку. В голове Джиллиан не осталось ничего, кроме мысли о стоящем перед ней человеке, она громко сглотнула, смущенная его прикосновением, и попыталась придумать какое-нибудь извинение за ужасную прогулку, но не могла подобрать слов под всепроникающим, испытующим взглядом его серебристо-серых глаз.
– До завтра, мисс Ли.
Граф Уэссекс поклонился и направился к экипажу, а Джиллиан взлетела по ступенькам и вбежала в открытую дверь, на ходу поздоровавшись с лакеем «До завтра? Что он мог иметь в виду?» – спрашивала она у себя.
– Что он имеет в виду? – задала она вопрос Шарлотте, когда спустя три часа, лежа на животе на кровати кузины и болтая ногами в воздухе, наблюдала, как горничная завивает в локоны длинные белокурые волосы Шарлотты.
– Бог мой, Джиллиан, ну и клуша же ты. Не могу поверить, что ты на семь лет старше меня Он, несомненно, за тобой ухаживает. Как мрачный Рауль за Беатрис из «Замка Олмери».
– Ты о романе, который начинается с того, что перепачканная кровью героиня уверена, что убила отца, пытавшегося ее изнасиловать, а потом ей помогает добрый вегетарианец? – Джиллиан задумчиво теребила лежавшую перед ней пушистую шаль.
– Нет, это «Луиза, или Коттедж на болоте».
– Тогда это тот роман, – Джиллиан похлопала себя длинным пальцем по нижней губе, – где героиню, похищенную по приказу отца-злодея, бросили на съедение волкам и прочим хищникам, а потом ее едва не изнасиловали во французском замке?
– Нет, – чуть нахмурившись, покачала головой Шарлотта, – это «Лесной роман».
– Значит, это, должно быть, тот, в котором героиня душит гнусного лорда, пытающегося унизить ее достоинство, и подлый негодяй получает загадочную болезнь из-за ее страсти к любому, кто в брюках.
– Да, это «Олмери». Я не могу понять, почему из мадам де ла Рог сделали такую злодейку, но прекрасно понимаю ее увлечение графом. И блондином-лакеем. И естественно, этим мошенником-садовником. Однако, как я говорила, у лорда Уэссекса, несомненно, такая же романтичная душа, как у Рауля, который борется с похитителями, пиратами и накачавшимися бренди монахами из Клермона, чтобы обрести свою истинную любовь. И я безошибочно чувствую, что лорд Уэссекс готов на все это ради тебя.
– О да, – Джиллиан закатила глаза и фыркнула неподобающим образом, – почему я не поняла этого? Разумеется, в этом есть определенный смысл. Некто – богатый, невероятно привлекательный, несмотря на то что его считают убийцей, знатный господин, безумно влюблен в меня, бедную, конопатую, самоуверенную, неуклюжую простолюдинку. И как я могла не заметить столь очевидного?
– Оставь свой сарказм, кузина, он тебе не идет. У тебя достаточно шарма и без приданого, и без титула. Вероятно, лорд Уэссекс влюблен в тебя по уши. После того, что ты рассказала мне о вашей романтической прогулке по Гайд-парку, я нисколько в этом не сомневаюсь.
Закусив нижнюю губку, Джиллиан призадумалась над словами Шарлотты. У нее хватало здравого смысла понимать, что влечение, которое она испытывала к Черному Графу, выходит за рамки допустимого для мимолетного знакомства, и в минуту полнейшей откровенности она даже дала название этому чувству. Эта самая откровенность заставила ее признать, что такое мгновенное и ошеломляющее влечение было редким и, как правило, не находило отклика со стороны джентльмена. Из гордости Джиллиан хотелось, чтобы граф проводил время в ее обществе не потому, что ему скучно и больше нечем заняться, а потому, что считает ее остроумной, веселой и совершенно неотразимой.
– О каком шарме ты говоришь? – Она хмуро посмотрела на подругу, сидевшую за туалетным столиком.
– Что?
– Ты сказала, у меня достаточно шарма. Что именно ты имела в виду?
– Встань. – Жестом отпустив горничную, Шарлотта обернулась к кузине, вытянувшейся на кровати.
Джиллиан со вздохом поднялась и безуспешно постаралась разгладить помявшееся новое золотистое вечернее платье.
– Ты высокого роста, – объявила Шарлотта, поворачивая кузину и разглядывая ее с головы до пят.
– Это я знаю, – кисло ответила Джиллиан. – Я выше большинства мужчин.
– Но не выше графа. Ты макушкой достаешь ему до носа, и это хорошо.
Джиллиан снова закатила глаза, но на этот раз оставила комментарии при себе.
– У тебя красивая походка.
– Брось, кузина! Я спотыкаюсь чуть ли не на каждом шагу.
– Только когда не смотришь себе под ноги. А с этого мгновения, особенно в присутствии его милости, ты будешь следить, куда ступаешь.
– Это нелепо! – Джиллиан в отчаянии махнула рукой. – На самом деле я его всерьез не интересую, он просто проводит время, пока не найдет кого-либо подходящего для женитьбы.
– Зачем бы ему проводить время с тобой, когда есть немало подходящих дам, готовых броситься к его ногам?
– Я знаю, что забавляю его, – после некоторого раздумья сказала Джиллиан. Ее надежды и реальность были разделены глубокой черной бездной. – Его губы всегда кривятся, как будто он хочет улыбнуться, но не позволяет себе этого.
– Ага! Ты о совместимости! Это очень важно в семейной жизни. Мне не хотелось бы, чтобы ты чувствовала отвращение к своему мужу. Ну-ка, посмотрим… – Шарлотта продолжила осмотр Джиллиан. – Ты образованна, говоришь на трех языках и очень начитанна.
– Я знаю только классику, хотя мне понравились романы, которые ты дала мне почитать. Дядя Джонас не позволил бы мне их читать, он говорит, что они греховны и безнравственны и ведут к падению нравов.
– Уэссекс определенно человек, который ценит в женщине ум, независимо от того, что она читает. – Теперь пришел черед фыркнуть Шарлотте. – Я не представляю его рядом с такой самодовольной дурой, как Диана Темплтон. А ты?
– У нее огромное приданое. И огромный… э-э… зад. Мужчинам это тоже нравится.
– К тому же она дочь маркиза. Но ума у нее не больше, чем у обычной древесной лягушки. Нет, я уверена, твой ум привлекает лорда Уэссекса, а зад у тебя точно такой же, как у нее, следовательно, ты удовлетворяешь обоим требованиям. – Склонив голову, Шарлотта пристально взглянула на кузину. – Надеюсь, ты не стесняешься высказывать ему свои мысли.
– Ты когда-нибудь видела, чтобы я была способна придержать свой язык? – улыбнулась Джиллиан.
– Нет, – Шарлотта задумчиво смотрела на кузину, – но я не думаю, что с этим будет особая проблема. Как я себе представляю, Уэссексу нравится откровенность.
– Значит, я обладаю всеми необходимыми качествами, чтобы стать превосходной женой Черному Графу?
– Да, думаю, это так, – весело ответила Шарлотта, оглядывая себя в большом овальном зеркале.
– Есть только одно «но». – Что?
– Он не влюблен в меня.
– При чем тут любовь, если граф просит тебя выйти за него замуж? – Обернувшись, Шарлотта посмотрела на Джиллиан с мягкой, сочувственной улыбкой.
– Шарлотта! Я не представляю себе, как можно выйти замуж за человека, который тебя не любит. – Джиллиан смотрела на свои руки, комкавшие воздушный подол платья, затканного золотом, а Шарлотта с усталым умудренным видом, не соответствующим ее восемнадцати годам, смотрела на нее. – Но полагаю, теперь о любви речь не идет: никто больше не женится по любви.
– Только романтики и женщины из низшего сословия, – согласилась Шарлотта.
– Честно признаться, мы болтаем глупости, дорогая Шарлотта. – Разжав руку, Джиллиан ладонью разгладила воздушную ткань и, встретившись в зеркале с глазами кузины, улыбнулась ей. – Граф может пощипать и более пушистых голубок, чем я.
– Что ж, посмотрим, что будет завтра. – Оправив в последний раз платье, Шарлотта обернулась к кузине. – Если он снова нанесет нам визит и пригласит тебя кататься, это будет означать, что у него на тебя серьезные виды. Мама не позволит ему развлекаться с тобой, если у него неблаговидные намерения. Господи, уже второй гонг! Папа рассердится, если из-за нас задержится обед! – Девушки заспешили вниз, но Шарлотта задержалась, чтобы повертеться перед зеркалом на площадке лестницы. – Что ты наденешь завтра?
– Не все ли равно?
– Очень много значит, во что ты будешь одета! – Недовольно хмыкнув, Шарлотта побежала по лестнице вниз. – Не собираешься же ты снова появиться перед графом в домашнем платье, – бросила она на ходу. – Ты должна стремиться выглядеть опытной и элегантной, как это делаю я.
– Длинное платье не сделает меня опытной и элегантной, – рассмеялась Джиллиан и, взглянув на свое отражение в зеркале, скривилась, отвернулась и побежала вслед за кузиной. – У меня рыжие волосы, зеленые глаза и веснушки, Шарлотта, и я ни в коей мере не опытная и не элегантная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32