Он был трезвый Ч но очень печальный. Вскоре рядом с ним появилась э
та вторая Ч села на корточки и замерла, удивленно наблюдая за его пальца
ми.
Ч А я и не знала, что ты это умеешь, Ч голос девчонки в топоте и бормотани
и тоннеля слышал только потасканный гитарист.
Ч Я много что умею, детка, Ч ответил он, настраивая инструмент. Ч И я эти
м зарабатывал тысячи. А теперь сижу здесь… Что бы ни произошло Ч значит, т
ак и надо. Что на благо, что во вред Ч знает только бог. Синяки и тумаки Ч л
учшая награда, присуждаемая тем, кто еще не сдох, Ч пропел он и прижал стр
уны хлопком ладони: Ч Танцуй, дочка. Воровать я тебе не позволю; учись зар
абатывать честно… хоть и поздно, по-моему.
Ч Нет, ты спой еще, Ч попросила она. Ч А матом можешь?
Ч Не хочу. Ты любишь ругань Ч а понимаешь, что она такое?
Ч Это Ч когда резко, Ч заявила Маска. Ч Чтоб отшибло.
Ч Это как рвота, только словами. Причем при всех и кому-то на платье. А я ар
тист, Маска, ар-тист. Я все должен делать красиво, даже злиться. Хватит втро
е сложенной сидеть, танцуй. Не Чара, так я тобой займусь…
Ч Я ж тебе сказала, что умею только танцы для мужчин, Ч напомнила Маска.
Ч Это надо раздеться…
Ч Ничего не надо. Голышом не танцевать, а в витрине лежать надо, как натур
альная курица. Попробуй: руками не маши, ноги держи собранно Ч чтоб пятка
от пятки далеко не отходила…
Маска решила попытаться Ч упрятала руки в карманы и начала выкаблучива
ть что-то вроде медленной чечетки, потряхивая волосами и тихо кружась на
месте, на слух поймав ритм, Фанк стал подыгрывать ей в такт Ч и скоро улыб
нулся; у колючей на язык и нрав куклы чувство ритма было, кто-то ей вложил е
го в В1С.
Ч Я иду, иду, иду, Ч заунывно, словно мантры, начала подпевать гитаре Маск
а, вскидывая лицо к пыльным лампам на потолке. Ч Я по льду, по льду, по льду.
Я пою, пою, пою. Эту песенку мою. Аа-аа-аа. Ц-ц-ц-ц-ц.
Ч Эта песня ни о чем, Ч качая головой, подхватил Фанк ее случайный напев.
Ч Стих Ч как в ухо кирпичом. Музыка Ч как дрель в стене. О тебе и обо мне.

К обшарпанным ботинкам Фанка и сапожкам Маски полетели первые монетки, п
ока редкие Ч то пять томпаков, то два, а то арги, но чаще белые томпаки. У Ма
ски хватило ума не подбирать подаяние, но то, что люди готовы платить за пе
рвое, что взбрело в голову, ей показалась удивительным и интересным.
Так они освоились в тоннеле вечером, потом стали устраиваться на ночлег.
Бесцельно блуждать ночью по узлу Фанк Маске отсоветовал Ч мирно спящие
бродяги меньше раздражают полисменов.
Ч А ЗНАЕШЬ, СОЧИНЯТЬ ТАК ПРОСТО! Ч поделилась счастьем по радару Маска,
потеснее прижимаясь к Фанку. Ч ТОЛЬКО СЛОГИ СЧИТАЙ, И ЧТОБЫ РИФМА. ТЮРЬМА
Ч ДЕРЬМА, ХАРЧИ Ч ТОРЧИ…
Ч НЕ ПРИМЕНЯЙ ЭТИ РИФМЫ, Ч перебил Фанк. Ч ЗАВТРА Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, КАК ЭТО
ДОЛЖНО БЫТЬ.
Среди ночи Маска все же отправилась в круглосуточный комп-холл, замечен
ный неподалеку Ч «Поглядеть в сетях», а с утра в понедельник уселась по-т
урецки, вдобавок согнувшись, с плакатом, где Фанк очень заметно вывел кар
андашом для губ Ч «ИДИ К СВЕТУ, ЗАБЫТАЯ ПАМЯТЬ! ВСЁ БЕСКОНЕЧНО, ПРАВДА? МИ
РОЗДАНИЕ…», Маска готова была признать себя круглой дурой, если в плакат
е есть какой-то смысл (она раз семь его перечитала, все больше недоумевая),
но Фанк лучше разбирался в психологии зрителей и не прогадал Ч любой, ко
му эта ахинея попадалась на глаза, пытался понять ее и притормаживал, а Фа
нк встречал его дружеским кивком и музыкой; рядом с ними двоими нет-нет да
накапливалось пять-шесть озадаченных. И лица многих из них понемногу св
етлели, будто от Фанка вместе со звуком исходило и неяркое сияние. Голос е
го стал другим, чужим для Маски, но почему-то неуловимо знакомым людям, ше
дшим по тоннелю, и они вслушивались, пытаясь понять Ч где, где они слышали
этот голос?

Мы все еще грустим, когда ухо
дит лето.
И, как и прежде, ждем, когда вернется вновь.
Нам скоро тридцать лет, а мы еще поэты.
Избравшие своей религией любовь.

Мы баловни небес Ч
Бог бьет, а значит, любит.
Мы узники тюрьмы с названием «Судьба».
И время, наш палач, пробьет Ч и как отрубит
Где ж ангел номер семь и где его труба?..

Ч Душевно, Ч заметил мужчина, с виду мелкий служащий, доставая бумажку
с надписью «ONE BASS».

«Мы все еще скорбим о прежни
х неудачах
И все-таки хотим, чтоб что-нибудь сбылось.
Смеемся без причин, а после горько плачем
И долго смотрим вдаль Ч куда ж все унеслось?

Нам хочется сбежать туда, гд
е все иначе,
Туда, где круглый год безумствует весна,
Где листья и цветы зима под снег не прячет,
Где осень ни к чему и старость не нужна.»

Еще один басс осенним листом порхнул к подметкам Фанка; он и не кивнул, скл
оненный к струнам и занятый долгим проигрышем. Поток отрывал людей, прин
осил новых; спохватившись, Маска приспособила под деньги упаковочный ме
шочек Ч и снова заслушалась, жадно впитывая слова, так не похожие на злой
«Крысиный марш» Хлипа или будоражащие «Грязные дела» Канка Йонгера.

«Отчего дети плачут, рождаяс
ь на свет?
Оттого ль, что назад возвращения нет?
От предчувствия жизни, что ждет впереди
Или так, от неясного чувства в груди?

Горем вымощен путь от родин
до седин.
И младенец кричит оттого, что один.
Было двое Ч и вот он исторгнут наружу,
Из родного тепла в одинокую стужу

Приходя, все мы плачем и горь
ко кричим.
Почему же тогда уходить не хотим?
Почему и в начале пути, и в конце,
и в его середине Ч слеза на лице?..

Ч Оооуууу, Ч только и сказала она, поводя из стороны в сторону измазанн
ым лицом. Ч Потом, когда будем дома Ч спой это всем, а? Ну пожжжжалуйста… т
очняк, Гильза будет в отвале. Ты сам это придумал?
Ч Нет, Ч Фанк поднял голову. Ч Это мой хозяин написал.
Ч А кто он был?
Ч Несчастный человек. Он умер. И давай больше не будем о нем.

ГЛАВА 5

Казалось бы, при таком изобилии красивых упаковок, изысканных архитекту
рных стилей, продуманных интерьеров и изящной бижутерии у федералов в це
лом и у централов в частности нет никакой нужды в искусстве, а если наскуч
ит удобство сортиров и гениальная функциональность кухонной посуды, то
можно вкусить исконных первобытных чувств Ч повиснуть на эротике, вотк
нуться в мордобойный боевик, поржать над клоунской комедией, почуять сып
ь мурашек на ужастике или втянуться в бесконечность мыльной оперы. Недар
ом же все это называют индустрией развлечений; удовольствия здесь плани
руются, изделия штампуются, а успех измеряется бухгалтерией. Прозрачно-
бледные от вдохновения поэты, запойно творящие на мансардах художники, в
аятели, писатели Ч вся эта древняя стихия обуздана заказами, расчетами
и поставлена на конвейер.
Однако же понятие «свободная профессия» неистребимо. И Доран, готовый ра
ботать на износ, невзирая на пытки, бессонные ночи и нервные срывы, испыты
вал к этим так называемым творцам смешанное чувство высокомерного през
рения, превосходства и тайной мучительной зависти. Как это можно так раб
отать на публику Ч урывками, в припадках лихорадочного озарения между н
епрухой и депрессом?! Каталог выставки Эрлы Шварц он листал во флаере, смо
рщив нос и оттопырив нижнюю губу. Это Ч искусство? Это Ч Пегас копытом по
затылку двинул. Это годится для обоев или Ч офис украшать. Просто дизайн
, не более того. От чего столько шума? Подумаешь, событие Ч дамочка наваля
ла полтораста видов зимних садов, климатронов, биотронов и флорариумов.
Цветочки и листочки, больше ничего.
Ч Эрла Шварц, Ч докладывал Саилас, Ч тридцати двух лет, художница. Не за
мужем Ч и не бывала. Из круга Ивана Есина.
Ч Яснее, Ч попросил Доран, перебирая картинки с орхидеями. К этому врем
ени он отпился минералкой, отъелся адсорбентами и чувствовал себя почти
нормально, только звон в голове остался и слабость в ногах.
Ч Такой мэтр, корифей. Пророк отчаянного городского стиля.
Ч Пророков развелось Ч отстреливать пора…
Ч Писала в русле младшей невротической школы. Ч Саилас сам дивился, озв
учивая вехи творчества Эрлы; ну и школы! ну и названьица!.. Ч Страх за кадро
м, Линейное помрачение, позже Ч Лес Красных Деревьев, Большая Тьма…
Доран неожиданно почувствовал к Эрле Шварц симпатию. Орхидеи и туанские
цветы навевали покой и умиление Ч а если бы Сайлас подсунул альбом Боль
шой Тьмы? Опять бы крыша заскрипела.
Ч …то есть увлекалась наркотиками. Но на вираже с трассы не вылетела, уде
ржалась Ч и вот опять выставляется. Все в недоумении; критики точат язык
и, старые дружки негодуют…
«Наш мир Ч живой» Ч прочел Доран еще раз название экспозиции. Кто блужд
ает средь Красных Деревьев, выросших прямо в мозгу Ч возвращается с усо
хшей головой, как выжатый в давилке. Неглубоко, должно быть, забрела. И нав
ерняка что-то есть в ней такое… крепкое. Доран уважал в людях прочный стер
жень, становую жилу, в смысле Ч он обожал ломать этих упрямцев об колено.

Ч В общем, какое-то время она была близка к богеме салона «Ри-Ко-Тан», Ч п
одытожил Сайлас; Доран навострил уши Ч может, в изящных искусствах он и н
е блистал, но злачные салоны творческого полусвета знал прекрасно. В «Ри-
Ко-Тане» многих испортили, даже кое-кто из TV-шоуменов испекся в этом горни
ле рафинированного порока.
Ч Ближе к делу, Сай. Речь ведь о том, что она Ч подружка Хиллари.
Ч Точно так. Их заметили вместе года четыре назад, когда она из Помрачени
я двинула в Лес. Тогда ее картины шли неплохо…
Ч Почем?
Ч До пяти тысяч за штуку.
Ч Ммммм…
Ч Доран, не равняй всех по себе. Ч Сайлас имел право возражать патрону р
аз в неделю. Ч Так вот Ч с тех пор Хиллари постоянно маячил близ нее. Шуше
ра из «Ри-Ко-Тана» насмехалась, что Хармон мечтает улучшить породу…
Ч Да хватит темнить!
Ч Селекция, Ч Сайлас цинично подмигнул. Ч У Хиллари IQ Ч 187, а у Эрлы Ч 213, о
на в «Клубе 200» состоит.
Доран пропустил каталог между пальцев, как пачку банкнот.
Ч Поглядим на эту парочку вблизи; лишь бы не сорвались с прицела.
Однако они «сорвались». Хиллари на вернисаж в «Арт-Палас» не явился, прис
лав Эрле на трэк печатным текстом кучу восторгов и ма-аленькое сожалени
е о том, что зверски занят и никак, ну никак не может быть на выставке. Впроч
ем, в сообщении нашлось место и для обычной между любовниками искренност
и Ч «ЗА МНОЙ ОХОТИТСЯ ДОРАН, А МНЕ СЕЙЧАС НЕКСТАТИ С НИМ ВСТРЕЧАТЬСЯ. ЖДИ,
ОН МОЖЕТ ЗАЯВИТЬСЯ».
Прочитав это, Эрла выругалась сквозь зубы, стараясь сохранить любезную у
лыбку. При всем прочем (оно же главное) Хиллари гармонично оттенял ее дерз
ость, и без него в толкучке приглашенных снобов, коллег и критиков ей было
неуютно, казалось, что отломился каблук или что-то отстегнулось в нижнем
белье. Но долго злиться на Хиллари она не умела Ч это прогорало быстро, пы
лко и кончалось прощением. Хиллари ей не врал, никогда; в его слова можно б
ыло смело верить. Флаер, куклы, а потом Ч война киборгов! бред Дорана. Ну, то
лько покажись он здесь, этот Доран!..
Эрла переплывала от группки к группке ценителей и хулителей, говорила вс
якие дежурные слова, объясняла и возражала. Вернисаж шел чинно и церемон
но. Смягченные приличиями удивления. Скупые поздравления с успехом. Высо
коумные суждения о композиции и колорите. Критики смаковали полотна и да
рмовые напитки, щурились на стены и косились на микроскопические бутерб
роды. За Эрлой тенью, вроде шлейфа, ползал полузабытый и почти ненужный Ло
тус, который по традиции устраивал и субсидировал ее выставки. С тех пор к
ак Хиллари приемом хьёминге убедил его, что Эрле надо лечиться от наркот
ической зависимости, что ей необходимо сменить образ жизни и круг знаком
ств и что теперь Лотус больше гость, чем бойфренд, Лотус увядал месяц от ме
сяца. Он смирился с первенством Хиллари в странных рокировках мужчин вок
руг Эрлы; он выражал свое отношение к ее творческим поискам нытьем и без к
онца язвил о ее новых приятелях Ч копиистах, иллюстраторах энциклопеди
й, декораторах и прочих мелко плавающих в реализме типах.
Ч Искусство, Ч в пику неверной подруге гнусил он специально для внимат
ельного критика, Ч это по определению искусственное, то, чего нет в приро
де. Творец и творчество Ч тоже одного корня. С какого образца бог сотворя
л цветы? Он их вы-ду-мы-вал, он облекал мысль о красоте в плоть. Художник Ч т
олько тот, кто может воплощать мысли в образы, овеществлять несуществующ
ее; вот смысл и суть творчества…
Критик поглядел на цветок, нарисованный Эрлой. Декораторство, пошлость,
да-с! Так и напишем при всем уважении к мисс Шварц. Лотус Ч еще о-го-го! Весь
«Ри-Ко-Тан» стонал от его линий, уходящих вдаль и прерывающихся в бескон
ечности. Когда-то и Эрла подавала надежды Ч какие мраки рисовала, в какую
уходила глубь! Сердце перехватывало, мысль обмирала! а ныне? упадок. «Ри-К
о-Тан» отвергает тех, чьи работы просятся на продуктовый пакет; Помрачен
ие и Лес Ч вот то, что достойно внимания!.. Однако сам Иван Есин подъезжает
к Эрле, улыбается, как старый фавн… надо подкрасться поближе…
Ч …спасибо, что позвала, девочка. Есть что посмотреть. Неожиданно, но Ч э
то должно быть. Кто-то должен рисовать живое, а иначе чем же любоваться?.. Де
ржи вещичку от меня, стоит один поцелуй…
Так, ясно, дед в маразме, и не стоит его слушать. А это кто там вьется? Да ника
к Доран?! Вот сюрприз. Сроду он не хаживал на вернисажи, и вдруг… Отступим к
Эрле Ч с ней рядом показался Кэннан Коленц, парень, настолько весь из себ
я правильный и скрупулезный, что читать его «Художественное обозрение»
могут даже школьники.
А Доран-то, Доран! Винтом Ч и прямо к Эрле.
Ч Ооо, мисс Шварц! Вас приветствует канал V в моем лице!.. Однако у вас безоп
асность на уровне Ч нам разрешили отснять лишь пять картин… Что я могу с
казать? Это выше всяких слов, выше похвал и выше критики. В нашем каменном
жестоком Городе показать людям истинную красоту природы может лишь нас
тоящий художник, наделенный даром видеть скрытое…
Эрла уже заготовила колкость, но Доран вылился на нее таким водопадом ле
сти, что она приятно смутилась. Врет, конечно, Ч но как!.. От нее не ускользн
уло, впрочем, что великий обозреватель пожирает глазами стоящих с ней Ло
туса и Кэннана. Последнее фото Хармона, которое видел Доран, относилось к
университетским временам, но с тех пор он мог заметно измениться. Кто спр
ава Ч явно не он; чуточку сонное спокойствие лица, статичная пластика… х
удожник, пожалуй. А слева Ч уж не он ли? Глаза неприязненные, поза готовно
сти к броску или ругательству… неужели?..
Ч Будем знакомы Ч Доран!
Ч Арвид Лотус, Ч тип показал тусклые зубы. Ч Менеджер и спонсор выстав
ки.
Ч Дааа, Ч Доран молниеносно взвесил отношения Эрлы Шварц и желчного ме
неджера; о людях и их связях громко говорят и позы, и даже дыхание. Ч Я, при
знаться, ожидал встретить здесь Хиллари Хармона…
Ч Хиллари очень занят, Ч радушно расцвела Эрла. Ч Война киборгов, знае
те ли. Куклы взбесились, угрожают разнести Город…
Ч Как-кая жалость… нет, я всецело на стороне порядка и законности, хоть у
меня и есть сомнения в эффективности усилий Хармона; то, что он не дремлет
и не покидает пост Ч это обнадеживает, но вы… я бы не простил такого невни
мания к себе! И давно он так к вам относится, что служба для него важнее все
го личного?.. Вижу Ч вы уже дали ему отставку и утешаетесь с новым другом…
Ч Камера крупно взяла насторожившегося Лотуса.
Ч Это мой старый друг, Ч ответствовала Эрла. Ч А утешаюсь я с Хиллари Ха
рмоном. Можно даже сказать, что я с ним сплю. Следите за моими губами Ч с Хи
л-ла-ри Хар-мо-ном.
Лотуса вконец перекосило, а Доран от возбуждения затанцевал на месте.
Ч Мисс Шварц, примите мои восхищения! Личный союз троих настолько предп
риимчивых, талантливых людей без предрассудков, как вы, мистер Лотус и Ха
рмон, может принести весомые плоды и, безусловно, способствует сближению
науки и культуры! Можно только приветствовать вашу взаимность и верную
дружбу!.. И никаких проблем не возникает, я вас верно понял?
Ч Ни малейших, Ч Эрла лучилась; в ее сиянии Доран немного потускнел, но е
сли в молчании Кэннана она была уверена, то на молчание обиженного Лотус
а рассчитывать не приходилось. И Лотус с ядом в голосе заговорил:
Ч Мы всегда друг друга понимаем, никогда не ссоримся. Хил зовет Эрлу «моя
куколка», а я Хила Ч «братишка». Все как в старой доброй коммуне «детей у
лиц». Это вам может подтвердить… Ч взгляд Лотуса направился на Кэннана,
настолько чуждого подначек и интриг, что даже Эрла давно примирилась с р
ассудительной прямотой квартиранта Хиллари;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36