Володя изобразил что-то типа стойки смирно, потом чеканя шаг подошел на несколько шагов к трону и поклонился, но не встал на колено, как положено вассалу при официальном представлении — он еще не вассал. Артон вежливо кивнул, а Володя выпрямился и замер.
— Мы рады снова встретиться с вами, князь, — неторопливо заговорил король. — И Мы благодарны вам за ту помощь, которую вы оказали Нам при предыдущей встречи.
Похоже правда о встрече — достояние избранных, для остальных придумали какую-то сказку.
— Не стоит благодарностей, Ваше Величество. Помощь попавшим в беду — долг каждого дворянина.
— Очень ценное качество, тем более когда в минуты трудности очень многие об этом долге забывают и предают Нас, как, например, герцог Торендский.
До чего же скучны эти официальные церемонии. Пока Артон толкал речь по поводу преданности и предательства Володя искоса оглядывался, оценивая обстановку. В общем, ничего особого. До роскоши дворцов эпохи Возрождения еще далеко, тут только здоровенный камин за троном, наверное, чтобы зимой королю теплее сиделось, каменный пол с ковром, гобелены на стенах и оружие, на окнах какие-то тряпки… Но зал просторный, поместиться сюда может много народа. Правда сейчас тут всего человек десять находилось, ну без учета короля… его матери с большей долей вероятности и герцога Алазорского рядом с ней. Интересно, а то, что королеве-матери поставили трон рядом это знак уважения или она действительно что-то решает?
Артон говорил недолго, кажется длинные речи тут не в чести. Поднявшись с трона, он представил всех, находившихся в зале. Женщина и правда оказалась его матерью, остальные ближайшие его сподвижники: герцоги, командующий армией, казначей. Каждый из них когда называли его имя, чуть склонялся, при этом на Володю смотрел с легким недоумением — кто это такой и за что ему такой почет? Другие смотрели заинтересовано — значит входили в круг посвященных.
Судя по всему ни герцог, ни король не собирались устраивать из официального приема никаких сюрпризов. Сразу после представления Артон поднялся и сообщил, что удаляется и что князю, безусловно, нужно отдохнуть с дороги, покои для него уже выделены. В зале появился тот же гонец, что привел их сюда и с поклоном попросил следовать за ним.
Как и ожидал Володя, с дороги отдохнуть у него не очень получилось — вскоре в дверь постучали и дождавшись разрешения, вошел герцог Алазорский. Выдвинув стул почти в центр комнаты, он не спеша сел.
— Ну и как вам его величество?
— Нормально, — пожал плечами Володя, догадываясь, что разговор пойдет вовсе не о короле. — Вот остальные выглядели менее довольными.
— А что ты хотел? Здесь всегда настороженно встречают новых людей, тем более, если король заявляет, что этот новичок успел оказать ему услугу.
— Просто они не знают какую именно услугу я оказал королю. Точнее не все знают.
— Вот кто знает, те тебя поддержат. Не из-за твоих красивых глаз, как ты понимаешь.
— Конечно. Из-за ваших и королевских красивых глаз.
Герцог хмыкнул.
— Верно, это наши союзники, а вот остальные… Представляешь, что начнется, когда тебя объявят новым герцогом Торендским?
— Будет недовольство или стоит ожидать…
— Пока тебя поддерживаю я и король на «или» никто не решится, но тебя будут проверять… как бы это сказать… на прочность.
— У нас говорят на вшивость.
— Весьма оригинально. Весьма. Так вот, в этой проверке я тебе помочь не смогу при всем желании — тебе придется все выдержать самому. С учетом того, что за тобой не стоит никакой клан тебе придется гораздо тяжелее, чем кому-либо, потому советую начинать обзаводиться полезными связями, искать союзников. Единственное, чем я смогу помочь тебе, так это пустить слух, что ты протеже моей семьи.
— Спасибо, — мысленно Володя тяжело вздохнул. В общем-то, соглашаясь на предложение герцога, он и не ожидал, что все будет просто.
— Не за что. И еще у меня вопрос… ты лечил Аливию… Ты учился дома на врача?
— Постольку поскольку. Когда стало ясно, что избежать путешествия мне не удастся в мою подготовку включили курс по медицине и хирургии. Дали с собой кое-какие инструменты, лекарства. Но все это не делает из меня врача. Для этого надо учиться шесть лет, а потом еще год или два проходить практику в больнице под присмотром опытного врача. Я же учился всего два года и это никак не было основным предметом.
— Но тем не менее ты спас девочку, когда даже лучший врач Тортона посчитал, что помочь ей уже нельзя.
— Наша медицина намного лучше вашей.
— И больше знаний по разным болезням, — кивнул герцог.
— Но к этому необходим еще опыт. Без него не стоит лечить даже простуду. Только в случае крайней необходимости.
— Когда наши врачи уже помочь не смогут?
— В общем, да. Когда хуже уже не будет. Либо выздоровеет, либо… А что? Что-то у вас случилось?
— Нет-нет, у меня все в порядке. Этим интересовалась королева-мать. Кажется сестра Артона простудилась, а я рассказывал ей о вашем лечении… Но, кажется, там и личный врач короля справится. Я же хотел как раз о ваших знаниях поговорить. Помните про ваш совет по подвешенному грузу?
— Вы реализовали его?
— Да. Тут была одна старая сторожевая башня как раз подходящей высоты. Ее сносить собирались, но я приспособил. Честно говоря, сначала я решил, что ты несколько неудачно пошутил… Но через сутки уже так не думал. Есть у меня один знакомый… большого ума человек. С тех пор так и пропадает в башне, пытается понять, почему маятник отклоняется. Все на стенах что-то чертит, проверяя как идет отклонение, какие-то конструкции сооружает, чтобы маятник качался строго в заданном направлении. Сначала он предположил, что ветер отклоняет, но потом от этого отказался.
— Почему? — с интересом поинтересовался Володя.
— А он окна все заколотил. И потом, маятник всегда отклоняется в одну сторону, даже когда пытались его искусственно отклонить в другую. Скажи, это отклонение маятника имеет какое-то отношение к нашему с тобой разговору о строении мира?
— Да. У меня на родине этот маятник, кстати, у нас его называют в честь изобретателя маятником Фуко, явился одним из факторов подтверждающих определенное представление об устройстве солнечной системы.
— Весьма любопытно… весьма…
— Как я понимаю, у тебя на родине знают больше не только в медицине… и, судя по всему, мои рассказы об устройстве мира не совсем верны, судя по твоей реакции на них.
— Вы не обиделись? — осторожно спросил Володя.
— На что? — хмыкнул Ленор Алазорский. — Эти теории не я придумывал, а только озвучивал представления ученых.
— Я так и подумал, потому и решил подкинуть им задачку, которая в их теорию не очень вписывается.
— А сам будешь смотреть к какому выводу они придут? А сказать не хочешь?
— Если честно, то нет. — Володя нахмурился. — Не сочтите за… даже не знаю как объяснить… Возможно, мне вообще не стоило говорить о маятнике… Просто… просто лучше идти своим путем, чем за кем-то. Может быть этот ваш знакомый ученый, понаблюдав за маятником, придет к неверному выводу, но это будет его вывод и плод его размышлений. Я мог бы сказать правильный ответ, но тогда придется объяснять очень много. Как я уже говорил, это всего лишь один из факторов. Чтобы объяснить все, придется углубляться в основы механики, космологии, физики.
— И почему бы не объяснить?
Володя задумался. Встал, подошел к окну и долго смотрел во двор.
— Ошибся я. Не надо было про маятник говорить, но не удержался. А сейчас я либо должен продолжать, либо объяснить почему не хочу рассказывать дальше и почему хочу, чтобы ваши ученые сами делали выводы. А значит, придется рассказать о себе все… Иначе возникнет не очень приятная ситуация, словно я что-то хочу скрыть в своих интересах. Не хотите прогуляться? Вдвоем? Только вы и я?
Герцог задумался, потом пристально поглядел на Володю, тот взгляда не отвел.
— Хорошо. — Он поднялся.
Из замка они выехали в сопровождении охраны, но за пределами города с ней расстались и в сторону леса двинулись уже вдвоем.
— Не боитесь, что я вас попытаюсь убить?
— А смысл? — равнодушно поинтересовался герцог. — Впрочем, признаюсь, о таком варианте я думал, но очень недолго.
Отъехав подальше, они слезли с коней и устроились на небольшой полянке. Герцог сразу устроился у ствола, а вот Володя несколько нервно прохаживался рядом. Ленор Алазорский не торопил, догадываясь, что рассказ будет необычным. Правда не догадываясь насколько необычный.
— Как вы поняли, моя родина намного превосходит вашу в плане науки и техники…
К концу рассказа герцог даже не шевелился, настолько сосредоточился на нем, боясь упустить хоть что-то. Вот он слабо шевельнулся.
— Мда… Как-то тяжко воспринимать все это о других мирах, но, почему бы и нет? Было бы самонадеянно считать, что богам такое не под силу. Но почему вы не хотите делиться этими знаниями?
— Потому что не хочу, чтобы ваш мир стал копией моего.
— Считаете его не очень хорошим местом?
— У меня погибла вся семья, несколько лет я жил на улице зарабатывая не очень честным путем чтобы выжить. Если бы не старый друг отца я был бы уже мертв. И я такой не единственный.
— А разве тут лучше?
— Лучше или нет не важно. Важно чтобы вы шли своим путем и совершали свои ошибки. Может вы найдете лучший путь. У вас и так есть большой плюс перед нашим миром, когда тот был примерно на вашем уровне.
— Вот как… И какое?
— Вы не знаете что такое инквизиция.
— Что? Не расскажешь?
— Лучше не буду. Не поймите неправильно, но не хочется подавать плохих идей.
— Гм…
— Ваша…
— Да давай уж по именам, князь. Какие тут титулования…
— Ленор, поймите, всегда лучше решить что-то самому, чем получить готовое решение. Готовое решение ничему не учит и не заставляет напрягать мозги.
— Хм… Знаешь… я могу, наверное, тебя понять, но не уверен, что это поймут другие. Пожалуй эту твою историю не стоит рассказывать даже королю. Он еще молод и горяч… боюсь, он не сможет удержаться от желания получить все и сразу.
— Потому я все-таки и решился вам все рассказать. Другому не стал бы, даже если бы все закончилось ссорой.
— Да… я могу понять, но удивительно, что это понимаешь и ты, а не бросился все переделывать по своему представлению.
— У меня было время подумать. Знаете, когда тебе говорят, что жить тебе осталось всего года три, то на многое начинаешь глядеть по другому, даже если потом появляется надежда. Да и жизнь многому научила. Есть одна очень мудрая… гм… мудрость. В чужой… в чужой дом со своими законами не ходят.
— Как я понимаю, ты не хочешь ничего менять, но сейчас ты не сможешь остаться в стороне. Ты уже начал действовать, применяя свои знания.
— Верно. Но я просто показываю, а применять их или нет уже будете решать вы. Если что-то слишком выбивается из общего представления, то мои внедрения меня не переживут, в отличие от чего то более материального. Такое уже было у нас, когда появлялись идеи, опережающие свое время. В лучшем случае они применялись теми людьми, кто способен их понять, но они забывались после их смерти, а в худшем такие идеи просто отбрасывались. Так будет и здесь.
— Я понял. Ты не отказываешься подавать идеи, но как их воспримут окружающие — это уже их дело. На мой взгляд тоже чревато, но альтернатива тут только запереться где-то в горах и вообще ничего не делать. Мда… подкинул ты мне задачку…
— И что вы намерены делать?
— Пожалуй… довериться твоему здравому смыслу. Поскольку я не обладаю твоими знаниями, то не могу знать к чему может привести то или иное твое действие.
— Так я и сам не могу это знать.
— Ты знаешь к чему привело это у тебя дома.
Верно. Володя часто размышлял на эту тему и порой такие размышления приводили к тому, что мальчику хотелось забраться куда подальше у глушь и там запереться от мира. Создавая армию нового типа, он видел массовые сражения многомиллионных армий второй мировой с их тотальными бомбежками, создавая свод законов он понимал, что это неизбежно приведет к постоянной борьбе за расширение прав третьего сословие, что закончится революцией и, как следствие революционным террором.
Договариваясь с купцами о гарантиях собственности вспоминал известное о трехстах процентах прибыли ради которых капитал пойдет на любое преступление. Перед глазами вставали торговые фактории, рабские караваны и безжалостная эксплуатация всего и вся ради прибыли. И так во всем. Порой он ощущал себя тем самым героем Стругацких, который мог все и не мог ничего. Он мог многое дать этому миру, многими знаниями поделиться, но не был уверен, что они принесут пользу, а не вред. Тем более… а собственно к чему стремиться? Что можно считать идеалом для людей? Неужели его собственный мир?
Володя, в свои годы прекрасно познавший всю изнанку жизни, не принадлежал к тем оптимистам, которые считают, что живут в лучшем из миров. Скорее он относил себя к тем пессимистам, которые боятся что так оно и есть на самом деле. Сейчас он получил возможность узнать другой мир и этот, откровенно говоря, нравился ему гораздо больше, чем земное средневековье хотя бы уже тем, что здесь не было того, что давило бы на людей, заставляя верить и думать так, как приписано сверху. Идея одного Бога была, но здесь существовало и множество других богов или ангелов по земным аналогиям, которым и служили люди, считая, что служить самому Богу они станут достойны только когда достигнут определенной высоты в своем продвижении. Потому любой человек, заявивший, что действует во имя Бога мог гарантированно загреметь в местный аналог сумасшедшего дома — сначала себя возвысь до бога, а потом уж говори от имени Бога. Так что тут не было таких понятий, как добрый или справедливый Бог. Был просто Бог. И возвышенные боги, которые могли быть какими угодно. И у каждого такого возвышенного бога были свои жрецы. А раз существовало множество таких вот конкурирующих мини-церквей, то человек мог обратиться за помощью к любой. Были так называемые Старцы, достигшие высот в познании себя и Бога, которые пользовались уважением большинства концессий — это уже кандидаты для перехода на следующий этап развития. А если и дальше будет совершенствоваться, то может стать и возвышенным богом. Кто ж в здравом уме будет ссориться с будущим богом? Ты не доживешь, так он потом всех твоих потомков проклясть сможет, да и тебя достанет и сбросит на ступень вниз в развитие.
Когда Володя узнал о существовании Старцев он постарался узнать где есть такой, но к сожалению ближайший обитал в Тралийской империи в нескольких месяцах пути. Как ни хотелось встретиться с ним Володе, но он еще не был готов на такое путешествие. В будущем возможно когда-нибудь…
Поэтому не удивительно, что при такой религии не было единого духовного центра, который навязывал бы людям единообразное мышление и указывал о чем думать можно, а о чем нет.
— Я не хочу, чтобы тут было как у меня дома, — вздохнул Володя. — А потому мои знания во многом бесполезны.
— И что ты будешь делать?
— В моем мире жил один король у которого был один хороший девиз. Думаю, он мне тоже подойдет: «Делай что должно, а там будь, что будет». Мне это очень помогло в моих сомнениях. Во многиях знаниях, Ленор, многие печали. Я понял, что если начну пытаться что-то предвидеть, то просто сойду с ума, потому решил делать то, что подсказывает совесть.
Герцог отвернулся.
— Я доверюсь твоей совести. — Он вытащил руку из-под плаща, в которой оказался зажат тонкий стилет. — И я рад, что им не пришлось воспользоваться.
Володя слабо улыбнулся и тоже достал руку из-под накидки с пистолетом.
— Это получше вашего. Оружие моего мира. Я тоже рад, что им не пришлось воспользоваться.
Ленор замер, потом хмыкнул и убрал стилет в ножны.
— Можно?
Мальчик протянул ему пистолет. Герцог озадаченно изучал его минут пять.
— А как им пользоваться? Острых краем не вижу…
— Это оружие по типу арбалетов, только многозарядное. — Володя огляделся, подобрал несколько шишек и расставил их на земле, забрал пистолет, снял его с предохранителя и отошел шагов на двадцать. Вскинул руку, прицелился и несколько раз нажал на курок… Это была стрельба не совсем из обычного пистолета и потому выстрелы не были такими громкими, но и они заставили взлететь стаю птиц над лесом.
Герцог подобрал разбитые шишки и осмотрел их. Покачал головой. Володя же достал патроны и стал заряжать пистолет. Заинтересованный Ленор Алазорский подобрал гильзу и попросил один из патронов. Сравнил.
— Как я понимаю, вот эта вот штука и есть то, что поражает цель?
— Да. Она называется пуля. А вот то, что остается — гильза. Пуля с гильзой называется патрон.
— Какая точная обработка металлов. Ваш меч…
— Это не совсем металл. Точнее даже совсем не металл, но объяснить сложно. Это… это… не знаю как сказать… этот материал намного прочнее любого металла и почти не требует заточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139