Через несколько часов он ее нашел, и оказалась
она именно берлогой, причем обитаемой.
Завидев нечто, вполне годящееся под укрытие, Иллари преисполнился
энтузиазма. И откуда только взялись силы, с которыми он почти побежал к
месту желанного отдыха. Однако на полдороге он замедлил шаг. Раньше, когда
он охотился верхом, ему не приходилось разбираться в звериных следах. Он в
них и не разобрался, но заметить их он заметил, и они вселили в него
некоторое сомнение. Он остановился и принялся внимательно разглядывать
смазанные до неразборчивости незнакомые следы и гадать, свежие они или
нет, и кому они могли бы принадлежать.
Грузный шорох оторвал его от созерцания следов. Иллари поднял взгляд
и обомлел. Через кустарник ломились два маленьких медвежонка. Не успел
Иллари и шагу ступить, как они добежали до него и принялись исследовать
его босые ноги. Он попытался высвободиться, и медвежата обиженно заурчали.
Другой медвежонок, годовалый, выломился из кустов следом за ними и двумя
шлепками откатил их от предмета исследования. Медвежата заорали. И тут из
берлоги донесся приглушенный рык, и наружу полезло огромное медвежье тело.
Иллари стоял неподвижно промеж вопящих медвежат и смотрел во все
глаза. В жизни он не видел такого огромного медведя. Или медведицы? А
может, видел, просто у страха глаза велики? Какая разница? Все едино
задерет его зверь. Что он может - босой придворный с одним ножом? Уж лучше
бы разбойники или императорская погоня!
Огромная медведица, грозно рыча, рванулась к Иллари. Даже в этот
предсмертный миг он не мог не восхититься быстрой красоте ее движений.
Однако буквально в шаге от Иллари, почти коснувшись его, медведица вдруг
остановилась. Иллари стоял, как изваяние, не веря в такое чудо, и жаркое
дыхание медведицы обдавало его. Вопящие медвежата тоже отчего-то
примолкли. Медведица покачивалась взад - вперед, точно пританцовывая под
ей одной слышную музыку. Потом она повернулась и неспешно затрусила в
берлогу. Ее лохматое потомство последовало за ней.
- Я сплю, - шепотом сказал себе Иллари, когда медвежья семья скрылась
в доме. - Так себя даже сказочные медведи не ведут, а уж тем более -
настоящие.
Но вне зависимости от того, были медведи настоящими, явились они из
сказки или из сонных грез усталого Иллари, от берлоги лучше было держаться
подальше. Да и вообще... не вернуться ли на дорогу? Хватит с него леса. Во
всех видах и обличьях. Мало ли что он там раньше решил? На дороге медведей
нет.
Несмотря на неимоверную усталость, Иллари не останавливался, пока
снова не вышел на дорогу. Там он свернул плащ, понезаметнее подложил под
себя и улегся спать в первой же придорожной канаве, рассудив, что босого
бродягу не станут будить на грабители, ни императорская погоня. Расчет его
оказался верен. Впервые после постоялого двора выспался он на славу,
несмотря на сны, а были они поистине тревожными. То он во сне гонялся ради
пропитания за зайцами, которые вдруг начинали рычать по-медвежьи, то из
берлоги навстречу ему выскакивал император и по-медвежьи скалил зубы, то
медвежата грабили его на большой дороге и очень обижались, что деньги у
него есть, а меда нет. Но ни зайцы, ни император оказались не в силах
разбудить Иллари, и выспался он в полную сласть.
Пробуждение оказалось менее приятным. Все тело ломило, а о ногах и
говорить нечего: казалось немыслимым даже ступить на них. Все же Иллари
кое-как добрался до ближайшей деревушки, где и поведал горестную историю о
разбойниках. Назавтра утром он уже смог тронуться в путь. Старые сапоги,
подаренные ему гостеприимным хозяином, Иллари нес в руках, осторожно
ковыляя и делая остановки чаще, чем ему бы хотелось. Однако, когда взору
Иллари предстали городские стены, он уже смог разбинтовать ноги и сунуть
их в сапоги.
Сумку, ножи и запасы еды наученный горьким опытом Иллари покупал в
разных концах города и вдобавок торговался, как десять конокрадов, так что
на сей раз никто не заподозрил в нем обладателя крупной суммы.
Предосторожность похвальная: город готовился к празднику по случаю свадьбы
единственной дочери городского головы, и улицы были полны народу. Воры в
предчувствии легкой поживы выползали изо всех своих тайных щелей. Но
Иллари это мало беспокоило. В большом городе он чувствовал себя, как рыба
в воде. Он упивался шумом и сутолокой, даже кровь по его жилам, казалось,
бежала быстрее. Опытный уличный боец и фехтовальщик, Иллари просто кожей
ощущал приближение добрых потасовок, и это предощущение пьянило его и
придавало ему сил. Он вновь чувствовал способность ориентироваться в
окружающей обстановке, а это куда приятнее, чем ощущать себя дураком и
неумехой. Что поделать! Будь дорога до Вейдо одним сплошным городом, он
уже достиг бы цели, и никакие опасности не остановили бы его.
Иллари купил у разносчика немного дешевого вина, выпил эту
подозрительную кислятину с восторгом, и вновь ощутил себя, как в годы
отрочества, когда он, задыхаясь от своей еще неизведанной силы,
ускальзывал от надзора бдительных слуг на поиски приключений. И ему вновь
захотелось приключений, таких, как в те беспечные, ничем не омраченные
годы - прямо здесь и сейчас. Чувство долга гнало его вперед, но Иллари
убедил его, что он заслуживает небольшого отдыха. Возможно, именно
предчувствие нашептало Иллари подобное решение, ибо оно спасло его. Выйди
он в дорогу, он угодил бы прямо в лапы императорской погони. Поскольку
вместо этого Иллари пошел драться в кабак, известный скверной репутацией,
поимка не состоялась.
Через полчаса Иллари был выкинут из кабака соединенными усилиями
кабатчика, двух его слуг и тех посетителей, кто еще был в состоянии
кого-то выкидывать. Иллари взглянул на закрывающуюся дверь кабака и
испытал наслаждение, увидев, как она болтается на одной петле. Что ни
говори, а время он провел толково и со смыслом. Утраченное было
самоуважение вернулось к нему. Иллари встал, отряхнулся - и замер. Он
увидел спины.
Отряд уже заворачивал за угол, и лиц Иллари разглядеть не успел.
Только спины. Только своеобразную неповторимую манеру держаться. Осанку,
вырабатываемую годами муштры. На этих людях не было военной формы, но тем
вернее каждый их шаг, каждое движение тел, непривычных к партикулярному
платью, выдавало солдат. Имперских гвардейцев.
Батюшки-светы! Иллари пересчитал одетых в штатское солдат и вновь
предался самоуважению. Надо же, какую погоню послал за ним вислоносый
помазанник небес! Иллари чувствовал себя целым вражеским войском в одном
лице. Хоть ощупывай себя - не выросла ли из задницы еще пара-другая ног.
И ведь вошли эти люди в город совсем недавно. Если бы не
благословенная драка в кабаке, он бы непременно на них напоролся. Можно
было благословить судьбу и тихо смыться, но, к несчастью для погони,
Иллари ощутил знакомый прилив сил, всегда предшествующий самым легендарным
его выходкам. Он гордо поднял голову и расправил плечи. Что, взять меня
захотели? И где - в городе? На городских улицах, где я более дома, чем
дома? Ну, погодите, мои бесценные! Сегодня мы с вами знатно повеселимся.
Свадьба уже выплеснулась на площади, ее течение уже достигло самых
отдаленных переулков, и стены домов уже содрогаются в пляске, мостовые уже
стонут под ее шагами, кровь и вино уже текут наземь. Сегодня я вам покажу,
как празднуют свадьбы всем городом. Императорская гвардия никогда не
заходит на окраины. Сегодня этот пробел в их жизненном опыте будет
заполнен.
Командир отряда уже отчаялся найти беглеца, когда Иллари окликнул его
с ближайшей крыши.
- Эй, - с хохотом крикнул Иллари. - Выпить не хотите? Угощаю!
В руках у него был кувшин. Иллари слегка наклонил его, и вино
медленной струей потекло вниз с высоты третьего этажа. Офицер, как Иллари
и рассчитывал, поднял голову на окрик. Поскольку прицел Иллари также был
абсолютно точен, негодующий вопль офицера захлебнулся белым вином.
- А теперь побегаем! - радостно сообщил Иллари и перепрыгнул на
соседнюю крышу.
Командир, задыхаясь и кашляя, указал повелительно рукой, и переодетые
солдаты бросились вдогонку.
Довольно быстро выяснилось, что по крышам за Иллари не угнаться. Ноги
солдат грохотали по черепице и оскальзывались. Тем, кто умудрялся не
свалиться с крыши сам, Иллари помогал пинком. Он милосердно избрал маршрут
по самым низеньким домикам, падение с которых не смертельно, а всего лишь
чувствительно. Все же нескольких удачно нацеленных пинков хватило, чтобы
отряд отказался от попыток бегать над головами пьяненьких почтенных
граждан и продолжил преследовать Иллари по земле, уповая, что когда-нибудь
он спустится. Именно этого Иллари и добивался.
Опытом, чутьем, неважно, чем - он ощущал, где именно беснование
всеобщего праздника достигло предела. Туда он и вел ошалевшую от
бесплодной ярости погоню, перескакивая с крыши на крышу с привычной
легкостью.
Разгоряченная погоня с разбегу врезалась в пылающую веселым безумием
площадь - и завязла. Попасть в толпу, может, и не всегда легко, но уж
выбраться из нее положительно невозможно. Иллари сверху видел их отчаянные
попытки прорваться. Будто мухи в киселе тонут и дрыгаются. Командир поднял
вверх бледное от ярости лицо, уже перемазанное пирожным и осыпанное
конфетти. Иллари показал ему нос, повернулся и побежал по крышам к
городской стене. Другого пути наружу сегодня не было. Городской голова
велел закрыть все ворота и не выпускать никого в течение суток, пока не
отгремела свадьба. Ему не хотелось, чтоб хоть кто-то улизнул от
оплаченного им веселья. Благословен будь городской голова, его долговязая
дочка и ее богатое приданое!
Иллари спрыгнул со стены в мягкий мох, даже не ушибившись. Стена была
высокой, но в таком возбуждении он, пожалуй, и с крыши императорского
дворца спрыгнул бы без вреда для себя. Он с сожалением посмотрел на
оставленный им город. Вот же незадача: все было необыкновенно хорошо, и
приходится так быстро удирать, оставляя столько неиспробованных
удовольствий. Что ж, по крайней мере напоследок он неплохо развлекся.

Приятное возбуждение не покидало его несколько ближайших суток. В
городе оно выручило его, но в пути сыграло с Иллари очень дурную шутку. Он
уже привык было к тому, что ничего не понимает и не умеет, и продвигался
со смиренной осторожностью, помогающей ему сохранить свою жизнь в целости.
Теперь же, удачно поводив за нос погоню, Иллари воспрял духом. Всю его
осторожность словно смыло волной самонадеянности. Окрыленный успехом
Иллари вновь решил сменить тактику и вернуться в лес. Конечно, идти
дорогой быстрее и легче, но гвардейцы в конце концов выберутся из города.
Зная, что он ловок и увертлив не в лесу, а среди людей, вряд ли они
заподозрят его в намерении вернуться туда, где он чувствует себя
неуверенно. И Иллари с отвагой мертвецки пьяного углубился в лес,
посмеиваясь при воспоминании о грохочущих под ногами крышах. Он не
замечал, что деревья растут все реже, и стволы их причудливо искривляются,
что травы и кустарники мало - помалу уступают место вереску и мху. А даже
если бы и заметил - значение этих примет не было ему известно. Лишь когда
почва под ногами начала чавкать все сильнее, Иллари понял, что угодил в
болото.
Тут бы ему и вернуться. Но болото вовсе не выглядело опасным.
Приветливые кочки и ягоды, усыпавшие его поверхность, вселяли уверенность,
что пробраться через болото не так уж трудно. К тому же Иллари слишком
хорошо помнил карту: путь через болото на два дня короче, чем в обход.
Иллари нашел себе подходящую палку для ощупывания дороги и, небрежно
помахивая походной сумкой двинулся через болото.
К несчастью, Иллари не знал, как именно следует проверять дорогу, и
какую палку надо для этого выбирать. Палка была слишком короткой, и
налегал на нее Иллари слишком сильно. Вскоре он поскользнулся, потерял
равновесие, взмахнул левой рукой, держащей сумку, а правой оперся о палку.
Сумка, вертясь и кувыркаясь, взлетела в воздух, описала дугу и
приземлилась на кочку, а Иллари всей тяжестью своего тела ухнул в трясину.
Он инстинктивно попытался сделать хоть что-нибудь - и незамедлительно
оказался по пояс в болоте.
Зеленовато-коричневая жижа призывно воняла. Иллари погружался все
глубже и глубже. До ближайшей кочки достаточно далеко, чтобы сделать
бессмысленной любую борьбу за жизнь. Если это вообще кочка, на которую
можно выползти, а не островок плавучей травы среди всесветной хляби.
Иллари все же еще раз попытался как-то выбраться - и зря. Засосало глубже
и быстрее. Болотная мерзость живо добралась до плеч. Когда мокрый липкий
холод противно коснулся подбородка, Иллари закричал. До сих пор он не
издал ни звука: бессмысленно звать на помощь, если никого. На
десять-пятнадцать лиг вокруг ни одной живой души. Вот разве чудо какое
могло привести сюда императорскую погоню... но эти скорее утопят
окончательно, чем вытащат. Звать на помощь некого. Иллари никого и не
звал. Кричал он не для того, чтоб его услышали, и не от страха: он был
слишком потрясен непоправимостью случившегося и неотвратимостью смерти,
чтобы толково испугаться. Он сам не мог бы объяснить, зачем он заорал.
Просто... так принято, вот и все. Умереть мучительно бессмысленной
смертью, не исполнив своего долга, и даже не издать при этом предсмертного
вопля, показалось Иллари неприличным. Орать надо. И надо сейчас, пока еще
можно раскрыть рот, пока его не забило тухлой дрянью. Иллари раскрыл рот и
весьма неуверенно заорал. Прозвучало на редкость глупо. Иллари вздохнул и
закрыл глаза. Через несколько минут, когда жижа уже почти касалась губ,
его что-то стукнуло по носу. Иллари вновь вздохнул и открыл глаза.
Чувствительный удар по носу ему нанесла веревка. За другой конец
веревки держался джет. Глаза Иллари полезли из орбит куда быстрее, чем сам
он - из болота. Вытянуть его наружу джет, ясное дело, не мог, но зато
стоял, как вкопанный, покуда Иллари натужно лез из болота. В конце концов
жижа отпустила его, сладострастно всхлюпнув напоследок. Иллари
незамедлительно схватил джета за ухо.
- Ну, теперь, паршивец, мы точно поговорим! - живо сообщил он, пуская
зеленые пузыри.
- Поговорим, - спокойно согласился джет. - Как только на твердую
землю выберемся, так и поговорим. Теперь можно.
Он небрежно дернул головой, и Иллари чуть не упал: его мокрые
перемазанные пальцы не удержали джетово ухо.
- Ты лучше за веревку держись, господин, - посоветовал джет.
Иллари послушно взялся за веревку.
- За мной, - скомандовал джет, поворачиваясь спиной к Иллари, - след
в след.
Иллари послушно плелся за джетом, как песик на веревочке. Джет то и
дело откидывал длинные волосы, и взору Иллари представало ухо. Ухо было
розовенькое и чистенькое, с зеленовато-бурым пятном от болотной жижи там,
где его схватил Иллари.

Выбравшись на твердую землю, джет разыскал ручеек. Иллари стыдливо
опустил глаза: ручеек был тот самый, возле которого Иллари давеча ошибся
дорогой и полез в болото. Сырой хворост, собранный Иллари, но так и не
разожженный, громоздился по-прежнему, напоминая Иллари о позорной неудаче
с костром. Иллари поморщился: за это время хворост отсырел еще сильнее. А
больше всего на свете Иллари сейчас хотелось быть сухим и чистым. Даже
больше, чем есть: желудок может и подождать, пока в нем переварится
болотная гнусь. Даже, пожалуй, больше, чем добраться до Вейдо: мысль о
необходимости дойти туда была слишком привычной. Даже больше, чем
допросить, наконец, паршивца джета.
Паршивец джет меж тем подошел к груде хвороста и склонился над ней.
Иллари показалось, что джет произнес что-то вполголоса, но сам он так
громко стучал зубами, что не мог бы утверждать этого с уверенностью. Зато
он мог бы поручиться, что огнива или какого иного зажигательного
инструмента джет не вынимал. Но огонь полыхнул мгновенно - ну вот только
что его не было, и разом выметнул вверх жаркий рыжий столб.
Джет ловко совлек с обалдевшего Иллари перепачканную одежду, достал
из спасенной сумки сухие чистые штаны, спихнул Иллари в ручей, быстро
вытащил, еще быстрее растер какой-то приятно пахнущей мазью, укутал своим
плащом и впихал ноги и задницу своего господина в штаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17