Поэтому-то и кажется, что пчелы будто любят своего хозяина, только потому и не жалят его.
А впрочем, кто его знает. Деда Никиту, возможно, и любят.
Когда к старику приходил кто-нибудь из села по делам и они, усевшись в холодке, принимались за чай, то пчелы, до этого совершенно не замечавшие старика, вдруг подолгу и подозрительно начинали кружиться вокруг гостя, словно ревновали к нему своего хозяина.
Пчелы кружились вокруг постороннего, принюхивались к чужому запаху, и какая-нибудь пчела все же не выдерживала и жалила гостя в потный лоб или в губу, которая сразу же распухала, обезображивала лицо пришельца.
Тогда гость начинал ругаться, махать руками, защищаясь от пчел, тереть ужаленное место. Пчел это раздражало еще сильнее, и они с каким-то особым жужжанием, словно выговаривая своими перламутровыми крылышками: «Ах, он еще вздумал шуметь», — тотчас же безжалостно впивались в него.
— Что вы, что вы, глупые! — прогонял дед Никита своих забияк. — Не видите разве, какого дорогого гостя обижаете? Пошли, пошли прочь. Вон на цветы летите. Но пчелы и не думали улетать.
Тогда старик уводил обиженного гостя в другое место, подальше от пчел-забияк.
А самого деда Никиту ну хоть бы одна пчела ужалила! Вот и судите теперь, любят или не любят пчелы деда Никиту.
О чем шептались пчелы?
И вечно радужные грезы Тебя несут под тень березы, К ручьям земли твоей родной.
А. Фет
Наступил июнь, месяц перволетья. Умытые майскими грозовыми дождями, всюду ярко зеленеют трава, лес, подлесок. Кругом зелень, зелень, перемешанная с разноцветными головками цветов. Свежая зелень, и ни одной пожелтевшей травинки.
Выколосилась, зацвела рожь.
Чуть потянет ветром — и над озимым полем поднимется золотистый туман от пыльцы.
Так на ветру опыляется рожь.
Колхозники в это время боятся только дождя. Смоет он пыльцу с цветущих колосьев, и тогда многие из них будут без зерна. Стоит такой пустой колос прямо, как пика, стройный и красивый, но не радует он сердце колхозника.
Пустоцвет. Нет в нем тяжелых, литых зерен, которые давно бы уж склонили его гордую голову к сырой земле в благодарном поклоне.
Но, к счастью, погода как на заказ, и над всеми полями днем и ночью плавает золотистая дымка пыльцы.
Цветет желтая акация, жимолость, лесная малина. Словно снежной порошей, засыпает лесные дороги и тропки легкий пух с тополей, осин и одуванчиков.
Дни стоят тихие, жаркие. Все цветет. Воздух крепко настоялся цветочным ароматом, разогретой хвоей, лесной прелью.
В глухом березняке, в потных прогретых местах показал из-под прошлогодних листьев лаковую головку первый гриб-колосовик.
К началу июня пчелиные семьи на пасеке деда Никиты хорошо развились, окрепли. Помогла этому во многом весна. С самой выставки дни установились погожие, тихие да солнечные. Не скупились и дожди. Во всех ульях пчелы накопились битком. Старик ждал дружного, сильного роения.
Ждал, готовился, а первый-то рой и просмотрел
Бывает..,
Случилось это так. Прибегавшие на пасеку ребятишки заметили, что всех больше пчел скапливается у летка одного голубенького улья. От невыносимой тесноты в улье пчелы стали в последние дни выходить наружу. Выйдут, спустятся под прилетную доску и висят там целыми сутками, собравшись в тесный большой клубок. Дети заметили, что пчелы, поводя усиками, все время о чем-то тихо и таинственно перешептываются.
О чем они шепчутся?
Одни из ребят говорили, что пчелы жалуются друг другу на тесное свое жилье, другие — что им делать сейчас нечего, поэтому от безделья и завели хоровод да сказки рассказывают. Вот зацветет липа, будет много работы, тогда и шептаться будет некогда.
Ребята спросили об этом деда Никиту.
— А вы послушайте хорошенько, — посоветовал им старик, — может, и сами узнаете.
Ребята долго слушали, но так ничего и не поняли из их шепота.
А пчелы по-прежнему висели под прилетной доской в виде бороды и, тихо шурша друг о друга крылышками, шептались.
Как-то ребят особенно сильно разобрало любопытство, и они прямо доняли деда Никиту. Скажи, да и только, почему пчелы вышли из улья и о чем они шепчутся.
— Жарко им в улье, — сказал он, — вот и выкучились, а о чем шепчутся — шут их знает. Вы сами хорошенько послушайте...
И опять ничего не сказал.
А разговор-то пчелиный очень прост был
Заговорщики
В сто сорок солнц закат пылал, В июль катилось лето.
В. Маяковский
На пасеке в последнее время стало нарождаться все больше и больше молоденьких пчел.
В июне хотя и много цветов, но от сильной жары они мало выделяют душистого сока-нектара, взяток ослабевает.
От тесноты и жары у пчел вдруг стало проходить всякое желание к труду и появилось веселое роевое настроение. Пчелы задумали роиться. Матка — мать всего государства пчелиного— тоже была на их стороне.
По-старому работали только молоденькие ульевые пчелы: кормилицы, уборщицы и сторожа, Они не были в сговоре об уходе из улья, а что вокруг них творилось по своей молодости не замечали. Им было от роду всего лишь по шести-семи дней. У них еще не окрепли крылышки, и они еще ни разу не вылетали из улья, не видели цветов и солнца. А более молодые, только что народившиеся, и вовсе ничего не понимали. Они были очень слабенькими, с прилипшими к тельцу крылышками. Целыми днями они сидели на сотах, сосали мед, чтобы скорее окрепнуть и набраться сил.
Заговорщицы держались особняком. По вечерам они выходили из улья, как в деревнях об эту же пору выходят люди на завалинки, спускались под прилетную доску и, собравшись там в тесный клубок, висели всю ночь. До самого утра, поводя усиками, они о чем-то тихо и таинственно перешептывались.
Что они обсуждали? Может быть, свое житье-бытье на новом месте, куда собирались переселиться. А это стоило обсуждать. Ведь впереди было очень много дел. Нужно найти большое и теплое жилище, в котором свободно разместилась бы вся семья, почистить его, замазать все щели своим клеем-прополисом, построить соты. Предстояло облететь множество цветов, чтобы запастись на длинную, холодную зиму медом и хлебиной. Чтобы солнечное племя пчел не уменьшалось, а крепло, нужно было воспитать очень много новых пчел, а это тоже немалая работа.
Вероятно, обо всем этом и шептались теперь заговорщицы целыми ночами, тихо шурша крылышками.
Пчелы, конечно, не знали, что об их будущем еще зимой позаботился дед Никита и заготовил дюжины три готовых ульев. Не знали они и того, что старик во время роения с восхода солнца будет следить за каждым ульем. Стоит только где выйти рою, как дед тут же соберет их всех в большую лубочную роевню.
Пойманные весной пчелы-дикари тоже о чем-то стали призадумываться,
Первый рой
А дети гадали: о чем же шепчутся пчелы?
Однажды пришли они на пасеку перед обедом. Смотрят: нет •бороды под голубеньким ульем. Куда же делись пчелы? Неужели все убрались в улей? Посмотрели получше и видят: висит их «борода» на сучке старой липы. Ребята — к деду Так и так, говорят, перелетела борода на дерево.
— Какая борода? — не понял дед.
— Да пчелы, которые шептались.
Дед хлопнул себя по лбу. «Ах, старый, старый, первый-то рой просмотрел!»
Побежал он к улью, и ребята вслед. «Борода» по-прежнему висела на ветке. Дед Никита приставил лестницу и минут через десять всю «бороду» собрал в роевню.
— Вот, оказывается, о чем шептались пчелы-то! — сказал старик, поставив роевню с пчелами на землю. — Они из старого улья улететь собирались, вот и обсуждали, как им лучше быть да как на новом месте устроиться. А вы слушали-слушали да и прослушали. Эх, пчеляки!
Пчелы-разведчицы
К роению пчелы готовятся исподволь.
Недели за две до роения старые пчелы начинают строить на сотах особые ячейки — маточники, из которых впоследствии выйдут молодые матки. Делают они это для того, чтобы молодые пчелы, которые не уйдут с роем, не остались сиротами. Ведь старая матка улетит вместе с роевыми пчелами. Правда, семье нужна только одна матка: два медведя в одной берлоге не живут, но пчелы на всякий случай закладывают их несколько; мало ли что может случиться с одной маткой, тогда в семье останется другая.
Рой улетает обычно в первой половине дня, вылетает бурно, шумно. Пчелы набирают полные зобики меду про запас. Ведь дорога дальняя, да неизвестно еще, какая будет погода, поэтому и вылетает рой с большим запасом меда. Этого запаса может хватить пчелам дней на 9—10.
Вылетев из гнезда, пчелы долго с возбужденным шумом кружатся над родным ульем, потом прививаются большим черным клубом где-нибудь на сучке дерева или на изгороди. Но прививаются обычно рядом со своим родным ульем. Прививаются и сидят так иногда с полчаса, иной раз и больше. Потом весь рой вдруг снимается и навсегда покидает пределы родной пасеки. Но бывает это редко. Как только рой привьется, пчеловод тотчас же соберет его в роевню, отнесет в темный, холодный омшаник на отсидку, а вечером, закате солнца, посадит его в новый улей.
Иногда пасечник просмотрит, и тогда рой улетает в леса, и, если по дороге его никто не поймает, поселится где-нибудь в дупле дерева и будет жить-поживать. Построит соты, натаскает в них меду, цветочной пыльцы, а холода пчелам не страшны.
Жители деревень часто наблюдают интересную картину со скворцами.
Обычно каждая пара скворцов живет в своей скворечне по нескольку лет подряд. Улетят они осенью со всем своим семейством в теплые края, а весной, чуть обогреет солнце, тут как тут. Сидят на своей родной скворечне и вовсю заливаются, поют не напоются от радости.
В середине лета, как только молодые скворчата подрастут и встанут на крыло, семья покидает скворечню и перебирается в леса, где скворцы до самого отлета живут большими стаями. Но нет-нет, а иногда старые скворцы рано утром навестят свою скворечню, обычно занятую к этому времени вездесущими воробьями. Скворцы посидят рядышком, попоют, как весной, и опять улетают к своим в леса. Но глубокой осенью, когда скворчиные станицы соберутся лететь на юг, к местам зимовий, за день до отлета вся семья скворцов возвращается к своей скворечне. Скворцы весь день будут здесь кружиться, петь — это они прощаются со своим родным домиком, а к вечеру все улетят.
Сельские жители уже знают: раз прилетели скворцы к своей скворечне всей семьей, значит, назавтра уже нигде во всей округе больше не увидишь до самой весны ни одного скворца. Этой же ночью все они откочуют к югу.
Долгое время пчеловоды считали, что рой пчел тоже, как и скворцы, прививается на полчаса рядом со своим ульем, чтобы проститься с ним. Но оказалось, что этим труженицам чужда всякая лирика и прививаются они тоже по делу, а не ради каких-то возвышенных чувств. Пока рой смирно сидит, привившись к ветке дерева, в это время во все концы леса летят пчелы-разведчицы. Они отыскивают подходящее место для нового жительства и, как только найдут, возвращаются к дереву, после чего уже снимается весь рой и летит следом за разведчицами. Делается это для того, чтобы не всем отроившимся пчелам кружить по лесу целой армией да расходовать попусту энергию. Умно! Только неясно до сих пор, как пчелы-разведчицы докладывают своим сестрам, что подходящее место найдено.
Этого пока еще никто не знает, и иным натуралистам есть над чем поработать. Ведь открыть форму доклада пчел-разведчиц очень интересно.
Но если пчелы-разведчицы возвратятся с приятной новостью, а рой к этому времени уже похищен пчеловодом, то разведчицы, немного покружившись, возвращаются в свой старый улей, из которого вылетели вместе с роем.
Когда пчелам все же удается улететь с пасеки, то летят они высоко темным облачком, потерянным паровозом, и гул их слышен почти за километр.
Летит рой беспорядочно, тучей, но если бы все пчелы выровнялись в цепочку, подобно журавлям, то цепочка эта вытянулась бы на целый километр.
Пчелы полевые, или летные, сторожа, уборщицы, няньки — все это «должности» постоянные и существуют с весны и до осени. А пчелы-разведчицы — должность временная, которая возникает в пчелиной семье только на момент роения. И зарождается в улье эта специальность вместе с роевым настроением пчел, с момента закладки маточников — недели за полторы-две до выхода роя. И все это время разведчицы не бездельничают, а целыми днями летают по лесам в поисках «квартиры» для новой семьи.
Многим не раз приходилось наблюдать такую картину. Идет человек лесом, смотрит — дупло в дереве, а вокруг дупла кружится несколько пчел,
— Ага, вот вы где! — обрадуется он находке, а посмотрит в дупло — там пусто, только две-три пчелы кружатся и тихо гудят, словно мухи, попавшие в паучьи сети* Так это и есть пчелы-разведчицы. Через неделю или две они приведут сюда целый рой пчел, если только этому рою удастся скрыться от зорких глаз пчеловода Но такая удача для роя бывает очень редко.
И обычно еще до выхода роя у пчел-разведчиц уже приготовлено несколько «квартир», которые они время от времени проверяют, Ч| не занял ли кто-нибудь из лесных жителей. Ведь хорошая «квартира» нужна многим.
В день выхода роя пчелы-разведчицы обычно летят не на поиски, а только на проверку уже заранее найденного места.
Вот так тщательно готовится пчелиная семья к своему роению.
Роение
Высоко стоит Солнце на небе, Горячо печет Землю-матушку.
А. Кольцов
Роение, на первый взгляд, будто и пустяковое дело. Со стороны покажется, что нет тут ничего особенного. Вылетел из улья рой пчел, привился к дереву или к забору. Пчеловод наденет сетку, возьмет дымарь и быстро огребет всех пчел в лубочную коробку, а вечерком посадит в новый улей. Вот и все.
На самом же деле роение пчел на большой пасеке — это страда, и для пчеловода пора такая же горячая, как для других колхозников сенокос или уборка хлебов. Даже тяжелее, потому что теперь в колхозах все эти когда-то очень тяжелые работы делают машины, а косить колхозникам вручную приходится только по лесным полянам, и это для них одно удовольствие. На пасеках же огребают рои до сих пор берестяным черпаком, как и сто лет назад, и вряд ли когда-нибудь эта работа поддастся, чтобы ее механизировали. Ведь здесь не столько берестяной черпак, сколько человеческая душа работает, любовь к пчелам, которой уж не может быть ни у одной, даже самой «умной» машины.
Правда, пчеловоды проявили новаторство. Чтобы избежать стихийного естественного роения, при котором некоторые семьи отпускают по нескольку роев и к главному взятку совершенно израиваются, обессилевают, придумали искусственное роение. При этом способе пчеловод отводил только то количество роев, которое требовалось по плану прироста, наиболее роеливым семьям не позволял обессилевать — вел роение планово. Дело это, конечно, хорошее, однако даже показательным пасекам не удалось полностью избежать естественного роения, и роевая страда так и осталась страдой на большинстве колхозных пасек. А многие, особенно старые пчеловоды, даже больше уважают эту страду. Хлопот, правда, много, зато уж как посадит он рой в новый улей — никакой заботы. Пчелы и соты в две недели построят, и меду натаскают с избытком, а за искусственным роем постоянно надо доглядывать, как бы не захирел»
И хотя не стариковское это дело по деревьям лазить, Никите даже нравилось.
У старика есть книжка, куда он все записывает. Но, не доверяя записям, он каждое утро обходил пасеку и по поведению пчел знал, от каких семей сегодня отойдут рои. Такие семьи он помечал мелом и следил за ними с утра и до полудня. Но когда ему приходилось лезть на дерево за очередным роем, дежурство по пасеке он поручал деду Афанасию или кому-нибудь из ребят постарше да посмышленей, случившимся в это время на пчельнике.
Собственно, ^они-то в основном и вели все дежурство, потому что не успеет дед Никита спуститься с одного дерева, как ему тут же надо лезть уже на другое. В жаркие тихие дни рои шли один за другим, только успевай переставлять лестницу от дерева к дереву. Горячее время, Не только пообедать, порой даже закурить некогда.
Утром дед Никита встал еще до восхода солнца. В эти горячие дни он всегда так вставал. Спустившись с сеновала, старик заглянул в избушку. Большая деревянная кровать сторожа пустовала.
— Опередил! — вслух заметил дед Никита и неторопливо пошел к озеру умываться.
Заря уже выгорела настолько, что вот-вот должно было выкатиться солнце.
Было свежо и тихо. Над озером голубоватой дымкой поднимался туман, лениво затопляя камыши, словно паутиной опутывал ивняки. Трава поседела от обильной росы. Всюду щелкали соловьи, ценькали зяблики. В недалеком березняке заунывно куковала кукушка.
По тихой, словно еще не проснувшейся воде хорошо доносились всплески весел, поскрипывание уключин, и хотя лодка была далеко, на другой стороне озера, всплески были настолько явственны, будто весла загребали воду из-под самых ног деда Никиты.
— Афанасий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
А впрочем, кто его знает. Деда Никиту, возможно, и любят.
Когда к старику приходил кто-нибудь из села по делам и они, усевшись в холодке, принимались за чай, то пчелы, до этого совершенно не замечавшие старика, вдруг подолгу и подозрительно начинали кружиться вокруг гостя, словно ревновали к нему своего хозяина.
Пчелы кружились вокруг постороннего, принюхивались к чужому запаху, и какая-нибудь пчела все же не выдерживала и жалила гостя в потный лоб или в губу, которая сразу же распухала, обезображивала лицо пришельца.
Тогда гость начинал ругаться, махать руками, защищаясь от пчел, тереть ужаленное место. Пчел это раздражало еще сильнее, и они с каким-то особым жужжанием, словно выговаривая своими перламутровыми крылышками: «Ах, он еще вздумал шуметь», — тотчас же безжалостно впивались в него.
— Что вы, что вы, глупые! — прогонял дед Никита своих забияк. — Не видите разве, какого дорогого гостя обижаете? Пошли, пошли прочь. Вон на цветы летите. Но пчелы и не думали улетать.
Тогда старик уводил обиженного гостя в другое место, подальше от пчел-забияк.
А самого деда Никиту ну хоть бы одна пчела ужалила! Вот и судите теперь, любят или не любят пчелы деда Никиту.
О чем шептались пчелы?
И вечно радужные грезы Тебя несут под тень березы, К ручьям земли твоей родной.
А. Фет
Наступил июнь, месяц перволетья. Умытые майскими грозовыми дождями, всюду ярко зеленеют трава, лес, подлесок. Кругом зелень, зелень, перемешанная с разноцветными головками цветов. Свежая зелень, и ни одной пожелтевшей травинки.
Выколосилась, зацвела рожь.
Чуть потянет ветром — и над озимым полем поднимется золотистый туман от пыльцы.
Так на ветру опыляется рожь.
Колхозники в это время боятся только дождя. Смоет он пыльцу с цветущих колосьев, и тогда многие из них будут без зерна. Стоит такой пустой колос прямо, как пика, стройный и красивый, но не радует он сердце колхозника.
Пустоцвет. Нет в нем тяжелых, литых зерен, которые давно бы уж склонили его гордую голову к сырой земле в благодарном поклоне.
Но, к счастью, погода как на заказ, и над всеми полями днем и ночью плавает золотистая дымка пыльцы.
Цветет желтая акация, жимолость, лесная малина. Словно снежной порошей, засыпает лесные дороги и тропки легкий пух с тополей, осин и одуванчиков.
Дни стоят тихие, жаркие. Все цветет. Воздух крепко настоялся цветочным ароматом, разогретой хвоей, лесной прелью.
В глухом березняке, в потных прогретых местах показал из-под прошлогодних листьев лаковую головку первый гриб-колосовик.
К началу июня пчелиные семьи на пасеке деда Никиты хорошо развились, окрепли. Помогла этому во многом весна. С самой выставки дни установились погожие, тихие да солнечные. Не скупились и дожди. Во всех ульях пчелы накопились битком. Старик ждал дружного, сильного роения.
Ждал, готовился, а первый-то рой и просмотрел
Бывает..,
Случилось это так. Прибегавшие на пасеку ребятишки заметили, что всех больше пчел скапливается у летка одного голубенького улья. От невыносимой тесноты в улье пчелы стали в последние дни выходить наружу. Выйдут, спустятся под прилетную доску и висят там целыми сутками, собравшись в тесный большой клубок. Дети заметили, что пчелы, поводя усиками, все время о чем-то тихо и таинственно перешептываются.
О чем они шепчутся?
Одни из ребят говорили, что пчелы жалуются друг другу на тесное свое жилье, другие — что им делать сейчас нечего, поэтому от безделья и завели хоровод да сказки рассказывают. Вот зацветет липа, будет много работы, тогда и шептаться будет некогда.
Ребята спросили об этом деда Никиту.
— А вы послушайте хорошенько, — посоветовал им старик, — может, и сами узнаете.
Ребята долго слушали, но так ничего и не поняли из их шепота.
А пчелы по-прежнему висели под прилетной доской в виде бороды и, тихо шурша друг о друга крылышками, шептались.
Как-то ребят особенно сильно разобрало любопытство, и они прямо доняли деда Никиту. Скажи, да и только, почему пчелы вышли из улья и о чем они шепчутся.
— Жарко им в улье, — сказал он, — вот и выкучились, а о чем шепчутся — шут их знает. Вы сами хорошенько послушайте...
И опять ничего не сказал.
А разговор-то пчелиный очень прост был
Заговорщики
В сто сорок солнц закат пылал, В июль катилось лето.
В. Маяковский
На пасеке в последнее время стало нарождаться все больше и больше молоденьких пчел.
В июне хотя и много цветов, но от сильной жары они мало выделяют душистого сока-нектара, взяток ослабевает.
От тесноты и жары у пчел вдруг стало проходить всякое желание к труду и появилось веселое роевое настроение. Пчелы задумали роиться. Матка — мать всего государства пчелиного— тоже была на их стороне.
По-старому работали только молоденькие ульевые пчелы: кормилицы, уборщицы и сторожа, Они не были в сговоре об уходе из улья, а что вокруг них творилось по своей молодости не замечали. Им было от роду всего лишь по шести-семи дней. У них еще не окрепли крылышки, и они еще ни разу не вылетали из улья, не видели цветов и солнца. А более молодые, только что народившиеся, и вовсе ничего не понимали. Они были очень слабенькими, с прилипшими к тельцу крылышками. Целыми днями они сидели на сотах, сосали мед, чтобы скорее окрепнуть и набраться сил.
Заговорщицы держались особняком. По вечерам они выходили из улья, как в деревнях об эту же пору выходят люди на завалинки, спускались под прилетную доску и, собравшись там в тесный клубок, висели всю ночь. До самого утра, поводя усиками, они о чем-то тихо и таинственно перешептывались.
Что они обсуждали? Может быть, свое житье-бытье на новом месте, куда собирались переселиться. А это стоило обсуждать. Ведь впереди было очень много дел. Нужно найти большое и теплое жилище, в котором свободно разместилась бы вся семья, почистить его, замазать все щели своим клеем-прополисом, построить соты. Предстояло облететь множество цветов, чтобы запастись на длинную, холодную зиму медом и хлебиной. Чтобы солнечное племя пчел не уменьшалось, а крепло, нужно было воспитать очень много новых пчел, а это тоже немалая работа.
Вероятно, обо всем этом и шептались теперь заговорщицы целыми ночами, тихо шурша крылышками.
Пчелы, конечно, не знали, что об их будущем еще зимой позаботился дед Никита и заготовил дюжины три готовых ульев. Не знали они и того, что старик во время роения с восхода солнца будет следить за каждым ульем. Стоит только где выйти рою, как дед тут же соберет их всех в большую лубочную роевню.
Пойманные весной пчелы-дикари тоже о чем-то стали призадумываться,
Первый рой
А дети гадали: о чем же шепчутся пчелы?
Однажды пришли они на пасеку перед обедом. Смотрят: нет •бороды под голубеньким ульем. Куда же делись пчелы? Неужели все убрались в улей? Посмотрели получше и видят: висит их «борода» на сучке старой липы. Ребята — к деду Так и так, говорят, перелетела борода на дерево.
— Какая борода? — не понял дед.
— Да пчелы, которые шептались.
Дед хлопнул себя по лбу. «Ах, старый, старый, первый-то рой просмотрел!»
Побежал он к улью, и ребята вслед. «Борода» по-прежнему висела на ветке. Дед Никита приставил лестницу и минут через десять всю «бороду» собрал в роевню.
— Вот, оказывается, о чем шептались пчелы-то! — сказал старик, поставив роевню с пчелами на землю. — Они из старого улья улететь собирались, вот и обсуждали, как им лучше быть да как на новом месте устроиться. А вы слушали-слушали да и прослушали. Эх, пчеляки!
Пчелы-разведчицы
К роению пчелы готовятся исподволь.
Недели за две до роения старые пчелы начинают строить на сотах особые ячейки — маточники, из которых впоследствии выйдут молодые матки. Делают они это для того, чтобы молодые пчелы, которые не уйдут с роем, не остались сиротами. Ведь старая матка улетит вместе с роевыми пчелами. Правда, семье нужна только одна матка: два медведя в одной берлоге не живут, но пчелы на всякий случай закладывают их несколько; мало ли что может случиться с одной маткой, тогда в семье останется другая.
Рой улетает обычно в первой половине дня, вылетает бурно, шумно. Пчелы набирают полные зобики меду про запас. Ведь дорога дальняя, да неизвестно еще, какая будет погода, поэтому и вылетает рой с большим запасом меда. Этого запаса может хватить пчелам дней на 9—10.
Вылетев из гнезда, пчелы долго с возбужденным шумом кружатся над родным ульем, потом прививаются большим черным клубом где-нибудь на сучке дерева или на изгороди. Но прививаются обычно рядом со своим родным ульем. Прививаются и сидят так иногда с полчаса, иной раз и больше. Потом весь рой вдруг снимается и навсегда покидает пределы родной пасеки. Но бывает это редко. Как только рой привьется, пчеловод тотчас же соберет его в роевню, отнесет в темный, холодный омшаник на отсидку, а вечером, закате солнца, посадит его в новый улей.
Иногда пасечник просмотрит, и тогда рой улетает в леса, и, если по дороге его никто не поймает, поселится где-нибудь в дупле дерева и будет жить-поживать. Построит соты, натаскает в них меду, цветочной пыльцы, а холода пчелам не страшны.
Жители деревень часто наблюдают интересную картину со скворцами.
Обычно каждая пара скворцов живет в своей скворечне по нескольку лет подряд. Улетят они осенью со всем своим семейством в теплые края, а весной, чуть обогреет солнце, тут как тут. Сидят на своей родной скворечне и вовсю заливаются, поют не напоются от радости.
В середине лета, как только молодые скворчата подрастут и встанут на крыло, семья покидает скворечню и перебирается в леса, где скворцы до самого отлета живут большими стаями. Но нет-нет, а иногда старые скворцы рано утром навестят свою скворечню, обычно занятую к этому времени вездесущими воробьями. Скворцы посидят рядышком, попоют, как весной, и опять улетают к своим в леса. Но глубокой осенью, когда скворчиные станицы соберутся лететь на юг, к местам зимовий, за день до отлета вся семья скворцов возвращается к своей скворечне. Скворцы весь день будут здесь кружиться, петь — это они прощаются со своим родным домиком, а к вечеру все улетят.
Сельские жители уже знают: раз прилетели скворцы к своей скворечне всей семьей, значит, назавтра уже нигде во всей округе больше не увидишь до самой весны ни одного скворца. Этой же ночью все они откочуют к югу.
Долгое время пчеловоды считали, что рой пчел тоже, как и скворцы, прививается на полчаса рядом со своим ульем, чтобы проститься с ним. Но оказалось, что этим труженицам чужда всякая лирика и прививаются они тоже по делу, а не ради каких-то возвышенных чувств. Пока рой смирно сидит, привившись к ветке дерева, в это время во все концы леса летят пчелы-разведчицы. Они отыскивают подходящее место для нового жительства и, как только найдут, возвращаются к дереву, после чего уже снимается весь рой и летит следом за разведчицами. Делается это для того, чтобы не всем отроившимся пчелам кружить по лесу целой армией да расходовать попусту энергию. Умно! Только неясно до сих пор, как пчелы-разведчицы докладывают своим сестрам, что подходящее место найдено.
Этого пока еще никто не знает, и иным натуралистам есть над чем поработать. Ведь открыть форму доклада пчел-разведчиц очень интересно.
Но если пчелы-разведчицы возвратятся с приятной новостью, а рой к этому времени уже похищен пчеловодом, то разведчицы, немного покружившись, возвращаются в свой старый улей, из которого вылетели вместе с роем.
Когда пчелам все же удается улететь с пасеки, то летят они высоко темным облачком, потерянным паровозом, и гул их слышен почти за километр.
Летит рой беспорядочно, тучей, но если бы все пчелы выровнялись в цепочку, подобно журавлям, то цепочка эта вытянулась бы на целый километр.
Пчелы полевые, или летные, сторожа, уборщицы, няньки — все это «должности» постоянные и существуют с весны и до осени. А пчелы-разведчицы — должность временная, которая возникает в пчелиной семье только на момент роения. И зарождается в улье эта специальность вместе с роевым настроением пчел, с момента закладки маточников — недели за полторы-две до выхода роя. И все это время разведчицы не бездельничают, а целыми днями летают по лесам в поисках «квартиры» для новой семьи.
Многим не раз приходилось наблюдать такую картину. Идет человек лесом, смотрит — дупло в дереве, а вокруг дупла кружится несколько пчел,
— Ага, вот вы где! — обрадуется он находке, а посмотрит в дупло — там пусто, только две-три пчелы кружатся и тихо гудят, словно мухи, попавшие в паучьи сети* Так это и есть пчелы-разведчицы. Через неделю или две они приведут сюда целый рой пчел, если только этому рою удастся скрыться от зорких глаз пчеловода Но такая удача для роя бывает очень редко.
И обычно еще до выхода роя у пчел-разведчиц уже приготовлено несколько «квартир», которые они время от времени проверяют, Ч| не занял ли кто-нибудь из лесных жителей. Ведь хорошая «квартира» нужна многим.
В день выхода роя пчелы-разведчицы обычно летят не на поиски, а только на проверку уже заранее найденного места.
Вот так тщательно готовится пчелиная семья к своему роению.
Роение
Высоко стоит Солнце на небе, Горячо печет Землю-матушку.
А. Кольцов
Роение, на первый взгляд, будто и пустяковое дело. Со стороны покажется, что нет тут ничего особенного. Вылетел из улья рой пчел, привился к дереву или к забору. Пчеловод наденет сетку, возьмет дымарь и быстро огребет всех пчел в лубочную коробку, а вечерком посадит в новый улей. Вот и все.
На самом же деле роение пчел на большой пасеке — это страда, и для пчеловода пора такая же горячая, как для других колхозников сенокос или уборка хлебов. Даже тяжелее, потому что теперь в колхозах все эти когда-то очень тяжелые работы делают машины, а косить колхозникам вручную приходится только по лесным полянам, и это для них одно удовольствие. На пасеках же огребают рои до сих пор берестяным черпаком, как и сто лет назад, и вряд ли когда-нибудь эта работа поддастся, чтобы ее механизировали. Ведь здесь не столько берестяной черпак, сколько человеческая душа работает, любовь к пчелам, которой уж не может быть ни у одной, даже самой «умной» машины.
Правда, пчеловоды проявили новаторство. Чтобы избежать стихийного естественного роения, при котором некоторые семьи отпускают по нескольку роев и к главному взятку совершенно израиваются, обессилевают, придумали искусственное роение. При этом способе пчеловод отводил только то количество роев, которое требовалось по плану прироста, наиболее роеливым семьям не позволял обессилевать — вел роение планово. Дело это, конечно, хорошее, однако даже показательным пасекам не удалось полностью избежать естественного роения, и роевая страда так и осталась страдой на большинстве колхозных пасек. А многие, особенно старые пчеловоды, даже больше уважают эту страду. Хлопот, правда, много, зато уж как посадит он рой в новый улей — никакой заботы. Пчелы и соты в две недели построят, и меду натаскают с избытком, а за искусственным роем постоянно надо доглядывать, как бы не захирел»
И хотя не стариковское это дело по деревьям лазить, Никите даже нравилось.
У старика есть книжка, куда он все записывает. Но, не доверяя записям, он каждое утро обходил пасеку и по поведению пчел знал, от каких семей сегодня отойдут рои. Такие семьи он помечал мелом и следил за ними с утра и до полудня. Но когда ему приходилось лезть на дерево за очередным роем, дежурство по пасеке он поручал деду Афанасию или кому-нибудь из ребят постарше да посмышленей, случившимся в это время на пчельнике.
Собственно, ^они-то в основном и вели все дежурство, потому что не успеет дед Никита спуститься с одного дерева, как ему тут же надо лезть уже на другое. В жаркие тихие дни рои шли один за другим, только успевай переставлять лестницу от дерева к дереву. Горячее время, Не только пообедать, порой даже закурить некогда.
Утром дед Никита встал еще до восхода солнца. В эти горячие дни он всегда так вставал. Спустившись с сеновала, старик заглянул в избушку. Большая деревянная кровать сторожа пустовала.
— Опередил! — вслух заметил дед Никита и неторопливо пошел к озеру умываться.
Заря уже выгорела настолько, что вот-вот должно было выкатиться солнце.
Было свежо и тихо. Над озером голубоватой дымкой поднимался туман, лениво затопляя камыши, словно паутиной опутывал ивняки. Трава поседела от обильной росы. Всюду щелкали соловьи, ценькали зяблики. В недалеком березняке заунывно куковала кукушка.
По тихой, словно еще не проснувшейся воде хорошо доносились всплески весел, поскрипывание уключин, и хотя лодка была далеко, на другой стороне озера, всплески были настолько явственны, будто весла загребали воду из-под самых ног деда Никиты.
— Афанасий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41