– Уже в двадцатый раз повторяю: я был дома.
– Может кто-нибудь подтвердить ваше алиби?
– Я сделал несколько телефонных звонков. Алехандро Фаргасу. Сеньорите Пуйоль. Франсуа Леверру в Канны. – Заметив недоумение Гарсии, Мартин пояснил: – Он занимается продажей антикварных автомобилей.
– Значит, вы собирались бежать. Думаю, во Францию, и таким вот образом зондировали почву, чтобы иметь деньги наготове.
– Это просто смешно! – грустно засмеялся Мартин. – Во-первых, подобные сделки сразу не совершаются, тут требуются недели, а не минуты. Кроме того, эти телефонные звонки были сделаны за несколько часов до убийства Альтеи. Как мог я планировать бегство после преступления, о котором и не помышлял?
– А кто вас навещал? – Внезапная смена темы разговора обнадежила Мартина. Ведь Гарсия тем самым признавал, что аргументы подозреваемого убедили его. – Кто-то входил в ваш дом около двух дня. Кто это был?
– Пасква Барба.
– Я правильно расслышал? – нагнувшись, спросил Гарсия. – Вы сказали, что Пасква Барба приходил в ваш дом в день убийства вашей жены?
– Да.
– Тот самый Пасква Барба, который преследовал ее на Мальорке? Тот самый, с кем вы ругались в чайной комнате в «Ритце»? – Мартин неохотно кивнул. – И какова же была цель его визита?
– Я выставил на продажу «Дрэгон текстайлз». И несколько месяцев подряд вел переговоры с сеньором Рамиресом. В то утро мы подписали договор. Барба приходил затем, чтобы сказать, что за Рамиресом стоял он.
Глаза Гарсии удивленно расширились.
– Зачем Барбе текстильная компания в Барселоне, если его предприятия находятся в Мадриде и Севилье?
– Альтея была в «Дрэгон» главным дизайнером. Он хотел заполучить компанию, чтобы заполучить ее!
– Если «Дрэгон» так много значила для Альтеи, почему вы решились ее продать?
– Среди наших домовладений есть дома с престарелыми жильцами. Они понадобились правительству, поэтому власти подняли налоги, чтобы вынудить нас продать их. Старикам стало бы негде жить, вот мы и решили сохранить эти дома, продав что-нибудь другое. За «Дрэгон» дали бы максимальную цену. Альтея это понимала.
– Но ведь у вас были плохие отношения. Возможно, она решила, что вы продаете «Дрэгон», чтобы наказать ее. А Барба выкупил «Дрэгон» ей в подарок. В ее глазах он – герой, а вы – негодяй.
Мартин с трудом сдержался, чтобы не закричать.
– Вы не правы, Гарсия, – только и сказал он.
– Неужели? – Следователь вплотную приблизил свое лицо к лицу Мартина. – Вы ссорились с ней. Люди все это видели. И слышали.
– Барба тоже с ней ссорился. И тоже на людях. Почему бы вам не допросить его?
Гарсия отступил назад и взял себя в руки. Как смеет этот несчастный указывать ему, что делать, да еще в присутствии подчиненных?!
– Он так и не простил ей, что она вышла за меня замуж. Подойдя к их столику, я услышал, что он снова ее умоляет. Конечно, я не слишком обрадовался, увидев его рядом с Альтеей, но и он не выказал своего расположения. Да, мы крупно поговорили, но когда Альтея отказалась с ним ехать, именно Барба пришел в бешенство! Ведь это его отвергли. И это он ее убил! Неужели сами не видите?
– Я вижу лишь раздраженного, ревнивого мужа. Барба вас перехитрил. Он пришел в ваш дом посмеяться над вами, а потом пошел в «Ритц», чтобы сообщить вашей жене о своем триумфе. Вы были унижены и оскорблены. Вы не смогли помешать ему забрать вашу компанию, поэтому решили не дать ему забрать вашу жену.
– Я не убивал Альтею, – к разочарованию Гарсии, тихо и спокойно ответил Мартин. – Это Пако пришел в ярость, Гарсия. Альтея выставила его дураком, и это ему не понравилось. Почему бы вам не спросить его, где он был с семи до девяти?
– Я его спрашивал, – с победной усмешкой ответил Гарсия. – Он сидел в кафе с вашими тестем и тещей. У нас полно свидетелей, которые видели его с Мурильо в кафе на Рамбласе. Потом они втроем ужинали в «Рено», чему есть неоспоримые доказательства. Извините, де Луна, но рассказ Барбы подтверждается, а ваш нет. Так что давайте продолжим работу.
Последовали очередные два часа допроса с пристрастием, а затем Мартина освободили. Несмотря на все приемы следователя, он твердо придерживался своей версии.
Глядя на Мартина, выходящего из полицейского участка, Гарсия злобно усмехнулся. Несмотря ни на что, дни великана сочтены. К концу недели против Мартина выдвинут официальное обвинение и арестуют его. Суд состоится очень скоро, и не важно, сколько он продлится – Мартина де Луна все равно признают виновным.
В один прекрасный день Нина обнаружила Изабель сидящей на скамеечке у окна гостиной. Схватившись, словно за спасательный круг, за свой талисман, она напряженно вглядывалась в окружавшие Санта-Фе горы Сангре-де-Кристо, однако Нина готова была поклясться, что их величие малютку совершенно не трогает – она смотрит куда-то сквозь них, в таинственную бесконечность. Нина, не способная даже на мгновение представить себя на месте Изабель, вдруг прониклась острой жалостью к грустной гостье.
Для Нины Альтея всегда была образцом совершенства, любимицей богов. Она была красива, прекрасно воспитана, умна, талантлива, ее обожал муж, любила дочь, все ею восхищались и мало этого – ей еще можно было гордиться и знатным происхождением.
Только из-за одного этого об Альтее можно горевать.
«Тем не менее, – думала Нина, – у Изабель остался Мартин, а он такой восхитительный!»
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Нина, подойдя к Изабель.
Девочка повернула к ней голову и стало ясно, что она плакала. На часах было около четырех. Мартин обычно звонил в три.
– Все в порядке? – снова спросила Нина, боясь, что Мартина арестовали.
Изабель кивнула, но не слишком бодро.
– Я слышала, как ты ночью плакала. – Комната Нины располагалась рядом с той, где остановились Изабель и Флора. – Какие они? – поинтересовалась Нина. – Я имею в виду – кошмары.
– Синие, – ответила Изабель, наморщив лоб, словно видения вновь встали у нее перед глазами. – Все окрашено в яркий синий цвет. Все выглядит как-то неправильно – лица, вещи. Все неясно, все сине, как будто кто-то вылил на мои сны банку синей краски. – Она вздрогнула. – Вот почему они так ужасны. Из-за этой синевы.
– Ты думаешь, это сделал твой папа?
– Нет, – отрезала Изабель так твердо, что Нина выпрямилась в восхищении.
– Но ты же спала!
– Спала. Но папа сказал, что не делал этого, а я ему верю.
– Изабель, твой папа отличный парень, и вряд ли он натворил такое, но если бы и так, он не стал бы тебе сообщать об этом.
– Мой отец не обманывает! – мгновенно взорвалась Изабель. – Если он говорит, что не делал этого – значит, не делал!
– Прости меня, я не хотела, – Нина тотчас схватила девочку за руку, – правда не хотела, Из. Прости.
Изабель кивнула, но так и не успокоилась.
Мартин курил не переставая, прикуривая одну сигарету от другой.
– Ты скоро переломишься пополам, – неодобрительно сказал Алехандро, наблюдая, как его клиент содрогается от мучительного кашля.
– Значит, я не умру от рака легких!
В последнее время Мартину приходилось особенно нелегко, нервы у него были на пределе. После допроса у Гарсии за ним постоянно следили. Вокруг дома поставили охрану. Все, кто когда-либо имел с ним контакты – не важно, делового или личного характера, – подвергались допросам.
– Непонятно только одно, – вдруг сказал Мартин, – почему Гарсия так со мной церемонится? Это не в его стиле.
– Ну, это яснее ясного, – возразил Фаргас. – Убийство Альтеи – дело не политическое, а ты слишком известен, чтобы выбивать из тебя признание. Им совсем ни к чему делать из де Луна мученика.
Худшие опасения Фаргаса оправдались незамедлительно, когда вечером того же дня Гарсия явился со своей командой арестовывать Мартина.
– Держи связь с Флорой, – хриплым от напряжения голосом сказал он Алехандро по телефону незадолго до этого. – Пусть приедет и свидетельствует в мою пользу.
– А как насчет Изабель? – спросил Фаргас. – Ей тоже возвращаться домой?
– Нет, – твердо проговорил Мартин, игнорируя щелчок в трубке, свидетельствующий о том, что теперь их кто-то подслушивает. – До тех пор, пока все не кончится, – ни за что.
Вернувшись в Барселону, Флора звонила ежедневно в определенное время, но все ее сообщения только усиливали страхи Изабель. Чувствуя, что тетка многого не договаривает, Изабель давала волю своему воображению и, естественно, впадала в депрессию. Чем дальше, тем тяжелее становилось у нее на душе. Не зная о ходатайстве своих бабушки и дедушки, девочка не видела смысла в своем пребывании в США, а логика подсказывала ей, что ее отсутствие могут истолковать как доказательство папиной вины. Если бы она была рядом с отцом, то наверняка смогла бы его защитить.
Миранда и Луис пытались как-то утешить Изабель, однако их туманные рассуждения о том, что дело Мартина гораздо сложнее, чем ей представляется, только усиливали ее беспокойство.
Все эти дни Изабель оставалась вялой и апатичной, оживляясь лишь около половины четвертого, когда звонила Флора. Но во вторник телефон почему-то зазвонил утром. Нина была в школе, Миранда в галерее, а Луис трудился в гостинице. Не зная, что делать, Изабель после нескольких звонков все же сняла трубку.
– Тетя Флора, что случилось? – Ответом на ее вопрос стала весьма длительная пауза, и девочка уже решила, что их разъединили. – Тетя Флора! Ты меня слышишь?
– Да, но у меня для тебя ужасная новость, детка.
– Папа?! Что случилось с папой? – Сердце Изабель бешено забилось. Задержав дыхание, она закрыла глаза, как будто это могло помочь ей выдержать удар.
– Он умер. – На миг Флора потеряла над собой контроль, тем не менее ее рыданий девочка не услышала. – Изабель, – собравшись с силами, спросила Флора, – ты меня слышишь?
– Его убили?
Голос Изабель был таким тихим и печальным, что Флоре отчаянно захотелось прижать ее к своей груди. К сожалению, они были слишком далеко друг от друга, впрочем, будь они рядом, такому горю все равно никакими утешениями не поможешь.
– Нет, милая. У папы случился сердечный приступ.
Услышав это, Изабель лишилась чувств и непременно упала бы, если бы не Миранда. Вернувшись в Ла-Каса минуту назад, она подхватила и уложила потерявшего сознание ребенка на кушетку. С помощью воды ей удалось привести Изабель в чувство, однако слезы катились по щекам девочки неудержимым потоком.
Мартин умер в камере от сердечного приступа. После вскрытия врачи засвидетельствовали, что у него был врожденный порок сердца. К тому же на состоянии здоровья де Луна сказался стресс, вызванный следствием, арестом, заключением и судебным процессом. Естественно, повлияло и то, что он постоянно и много курил.
– Я не оспариваю мнение врачей, – сказала Флора Миранде по телефону, – но не это послужило причиной смерти. Его убили смерть Альтеи и разлука с дочерью. Сердце Мартина не выдержало и разорвалось.
– Разорвалось не только его сердце, – глядя на вздрагивающее тельце Изабель, произнесла Миранда. – Так что мне теперь делать?
– Пока ничего не предпринимайте. Нам с Алехандро нужно узнать, что планируют Мурильо. – Флора всячески старалась сдержать свои эмоции. – Не хватало еще потерять Изабель. Пожалуйста, позаботьтесь о девочке. Присмотрите за ней. Будьте с ней поласковее.
– Конечно, Флора, – отозвалась Миранда. Поглаживая Изабель по спине, она чувствовала, как вздрагивают от рыданий ее худенькие плечи. – Но и вы берегите себя. Она не выдержит еще одной потери.
* * *
С тех пор Изабель на многие месяцы погрузилась в тяжелую депрессию. Большую часть времени она проводила в своей комнате. Лежа на постели, глядела в окно на далекие вершины гор, словно искала там ответа на мучившие ее вопросы. Миранда приводила ее к столу; иногда девочка ела, но в основном лишь молча ковыряла еду. Пытаясь вывести Изабель из этого состояния, Луис каждое утро предлагал ей заняться тем или иным делом, но девочка упрямо отказывалась. Каждый вечер Миранда укладывала ее спать – Изабель беспрестанно плакала. К ней то и дело подходила Нина и предлагала поиграть, поговорить. И хотя Изабель понимала, что все они действуют из лучших побуждений, и по-своему это ценила, сказать ей было нечего.
Меньше чем за два месяца она потеряла обоих родителей и, как ей казалось, потеряла дом, утратила самую основу своего существования. А ведь ей было всего семь лет.
Глава 4
Приехав в Ла-Каса, Алехандро Фаргас был потрясен видом Изабель. От природы худощавая, сейчас она выглядела прямо-таки изможденной. Серый цвет лица, потухшие глаза. Она попыталась рвануться навстречу Алехандро, но ноги отказывались ее нести. Маленькими, неуверенными шагами девочка двинулась ему навстречу, нижняя губа дрожала, из глаз катились крупные слезы. Не в силах выдержать это печальное зрелище, Алехандро буквально в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и крепко сжал Изабель в своих объятиях.
Изабель звала его тио – дядей, но он всегда считал ее внучкой. До сих пор играть роль дедушки – встречать с девочкой праздники, рассказывать сказки, рассматривать вместе марки – ему было легко и приятно. Просто Изабель была ласковым ребенком, принимавшим его любовь и отвечавшим ему тем же.
Однако сейчас, обнимая Изабель, Фаргас понимал, что и у любви есть свои узы. Мартина и Альтею он любил как родных детей и искренне горевал об их безвременной кончине, но видеть Изабель в таком состоянии оказалось тяжелее, чем опускающиеся в землю гробы ее родителей.
– Тио , – сказала она, впервые заговорив после того, как узнала о смерти отца, – ты приехал, чтобы увезти меня домой?
– Нет, моя перикита , – ответил он, невольно вспомнив тот день, когда впервые назвал девочку этим ласковым прозвищем. Изабель как раз исполнилось четыре года, и Алехандро принес ей в подарок длиннохвостого попугая – по-испански «перикита».
– Но почему? – с отчаянием спросила Изабель. – Почему мне нельзя домой?
Алехандро молча усадил Изабель к себе на колени. Миранда и Луис тактично отошли в сторону.
– После того как папа умер, начались споры насчет имущества, денег, банковских счетов… Мы с тетей Флорой пытаемся все урегулировать, а еще бьемся на другом фронте, – продолжил он, погладив ее по голове. – Ты помнишь людей, которые устроили скандал на маминых похоронах? Помнишь Мурильо?
Изабель снова кивнула, но в глазах ее мелькнуло беспокойство.
– Знаешь, кто они?
– Мамины родители, – ответила девочка. – Мои бабушка и дедушка. – Она почему-то скривилась.
– Правильно. – Алехандро на секунду умолк, на губах его заиграла нервная улыбка. – Они хотят, чтобы ты жила с ними.
– Нет! – Изабель отчаянно замотала головой. – Мне они не нравятся. Они плохо вели себя с папой. Пожалуйста, тио , не отдавай меня им!
– Ш-ш-ш! – поцеловал ее в щеку Алехандро. – Я и не собираюсь, моя перикита . Но если ты уедешь со мной обратно в Барселону, они тебя заберут. Сейчас они просто не знают, где ты.
Алехандро приехал в Санта-Фе кружным путем – через Ниццу, Париж и Чикаго. Как он объяснил Дюранам, в завещании Мартина тот объявлял их опекунами Изабель, не указывая точного адреса. Мурильо же знали только то, что Дюраны живут где-то в Европе или Южной Америке.
Несколько минут Изабель молчала. Казалось, она старается оценить ситуацию и что-то решить. Понимая, что семилетний ребенок все – и хорошее, и плохое – воспринимает слишком близко к сердцу, Алехандро и Дюраны ее не торопили. В случае необходимости Алехандро объяснил бы все подробнее, но из сострадания не стал. Изабель вполне хватит и того, что она услышала.
– Когда? – коротко спросила Изабель таким тихим голосом, что Алехандро пришлось наклониться, чтобы ее услышать. – Когда я смогу вернуться домой к тебе и тете Флоре?
– Как только мы будем уверены, что тебе не грозит никакая опасность. Я не знаю, сколько это продлится, но обещаю тебе от имени своего и Флоры, что мы заберем тебя при первой же возможности.
Позднее, когда Изабель заснула, Луис и Алехандро разговорились.
– Позапрошлым летом Мартин упал в обморок, – начал Луис. – Наш общий друг, доктор Джонас Хоффман, поставил ему диагноз – кардиомиопатия. Мартин взял с него слово, что тот будет хранить молчание. И только после смерти Мартина Хоффман все рассказал.
– Очевидно, Мартин тоже поклялся держать это в тайне. – Алехандро до сих пор не мог понять, почему де Луна скрывал эту ужасную правду. Из гордости? Из страха? – Пожалуй, были признаки того, что не все в порядке. Мы с Флорой заметили в нем чрезмерную рассудительность, странный интерес к недвижимости и тому подобным вещам. – Взвешивая упущенные возможности, он задумчиво тер подбородок. – Если бы я расспросил его поподробнее…
Луис кивнул. Мир полон таких вот «если».
– Джонас считал, что Мартин сам должен рассказать все Альтее. Сделай он это, ситуация сложилась бы по-другому.
Алехандро загасил сигару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42