Апартаменты оказались роскошными: гобелены восемнадцатого века, хрустальные люстры, позолоченные зеркала и консоли, обитая шелком старинная мебель. Рядом с кроватью стояла напольная ваза с великолепными розами. Видимо, так распорядился Филипп.
– Спасибо, – сказала она. – Очень мило.
Раздался стук в дверь, и Филипп, извинившись, пошел открывать. Изабель решила задернуть гардины, подошла к окну, и вдруг темное небо прорезал ослепительный зигзаг молнии. Изабель вздрогнула от неожиданности, и в следующий момент ее оглушил раскат грома. Когда Филипп вернулся, Изабель была ни жива ни мертва от страха; ее колотила крупная дрожь.
– Пожалуй, это как раз кстати, – произнес он, протягивая ей бренди и недоумевая, почему Изабель всю трясет.
Задернув гардины, Филипп включил свет и предложил ей немедленно лечь спать, оставив бренди и несколько журналов на столике. Потягивая ароматный напиток, она немного полистала страницы с модными фотографиями и незаметно для себя задремала под глухой шум ливня за окном. И вдруг посреди ночной тиши снова раздался страшный грохот, и полыхнула молния. Изабель вздрогнула и проснулась. Свет в спальне мигнул и погас. И тут ее обуял панический страх, оставаться в постели дольше было невозможно.
Вытянув руки вперед, она стала медленно, на ощупь, пробираться к двери. Стоило ей коснуться дверной ручки, как за окном снова громыхнуло. Сердце у нее оборвалось, она судорожно вцепилась в ручку. Странное покалывание в онемевших пальцах распространилось по всему телу, вызывая ощущение наркотического опьянения. Изабель тряхнула головой, чтобы сбросить с себя оцепенение, и в этот момент услышала звон бьющегося стекла, а затем глухой звук падающего тела. Не колеблясь дольше ни секунды, Изабель потянула ручку двери на себя.
Сверкнула молния. На какой-то миг небо взорвалось и разлетелось в клочья, окрасив все вокруг в синий цвет. До боли знакомый, внушающий страх и трепет синий цвет! На полу лежал человек, он взглянул на нее и протянул руку. Она услышала свое имя. У нее захватило дух, ибо она узнала этот голос. Но лицо… Это было его лицо! Она видела его так же отчетливо, как в ту ужасную ночь много лет назад. Остекленевшие от неожиданности при виде ее глаза, перекошенный рот, сдавленное рычание. Разве такое забудешь!
Изабель без чувств рухнула на пол.
Проснулась она в постели Филиппа, в его нежных объятиях. Голова у нее кружилась, но в сознании постепенно возник искомый образ. Сев на кровати, Изабель внимательно посмотрела на Филиппа.
– Я видела его, – тихо вымолвила она. – Я видела человека, который убил мою мать.
– Когда погас свет, я бросился в твою комнату, – ответил Филипп, чувствуя себя неловко под ее пытливым взглядом. – Я налетел на столик, уронил лампу и упал. Ты открыла дверь и, замерев на пороге, стала смотреть на меня.
– А видела его, – уточнила Изабель. – Все эти годы мне казалось, что я в ту ночь спала. Но я не спала, я все видела. – Она навзрыд заплакала. – То, что случилось той ночью… Это вернулось.
Филипп обнял ее, стараясь унять охватившую ее дрожь.
– Тебе не следует предаваться этим воспоминаниям в одиночестве.
– Да, я знаю. – Изабель утерла слезы краем простыни и удобно устроилась в его объятиях, размышляя о прошлом и о будущем в одно и то же время. Филипп молча ждал. – Завтра утром я позвоню племяннику Алехандро, Ксавьеру, – сказала она по прошествии нескольких минут. – Он психиатр, и, судя по отзывам Алехандро, неплохой. Кроме того, мы знакомы и…
– И с ним ты будешь чувствовать себя в безопасности.
– Я чувствую себя в безопасности с тобой, – выразила она внезапно поразившее ее ощущение.
– И когда ты пришла к такому выводу? – с улыбкой спросил Филипп, которого удивили и обрадовали ее слова.
Изабель потерла виски, словно стараясь прояснить мысли.
– Видимо, подсознательно я доверяю тебе, потому что ты можешь помочь мне избавиться от моих кошмаров.
– Конечно, ибо подсознательно ты чувствуешь, как сильно я тебя люблю, – ласково отозвался он.
– Вот здесь, – она приложила руку к своей груди, – здесь давно уже живет вера в твою любовь. Нужно было, чтобы разум пришел в согласие с сердцем… – От избытка эмоций голос у нее сорвался. – Я должна попытаться все вспомнить.
– Но не пытайся делать это в одиночку. – С этими словами Филипп привлек ее к своей груди.
Изабель была благодарна ему за любовь, терпение, силу и в особенности за поддержку, но когда он заснул, она долго еще лежала, глядя в темноту. Завтра она собиралась предпринять путешествие в закоулки своей памяти. Путешествие явно будет мучительным; но она не отступит. К сожалению, этот путь ей придется проделать одной, отказавшись от помощи Филиппа.
Ксавьер практиковал в Педральбес, фешенебельном районе Барселоны. Его офис выходил окнами в парк королевского дворца Педраль, и каждый раз, войдя в кабинет, Изабель сокрушалась, что из окна открывается весьма мрачный вид.
Заглянуть в собственное подсознание оказалось делом нелегким. Ксавьер не был сторонником применения гипноза и наркотических средств, по его методе мозгу задавался естественный ритм. Во-первых, этот подход не оказывал отрицательного воздействия на здоровье, во-вторых, полученный таким образом результат не вызывал сомнений.
– Вы художник, Изабель, – этими словами Ксавьер начал их вторую встречу (первая была полностью посвящена подготовке к сеансам). – Используйте свое умение мыслить зрительными образами, чтобы проникнуть в прошлое и увидеть то, что нас интересует.
Они быстро преодолели временное расстояние между ее счастливой, беззаботной жизнью в доме на Пассейг-де-Грасия с частыми визитами в «Эль кастель де лес брюшотс» и ее последними каникулами на Мальорке. С этого момента воспоминания Изабель окутала тень тревоги. Разум побуждал ее хранить спокойствие, но подсознание предвещало близость ужасных событий. И это пугало Изабель.
Их продвижение в прошлое застопорилось. Медленно, осторожно Ксавьер старался расшевелить ее мозг, передвигая временные рамки то в одну, то в другую сторону, заставляя тем самым поверить в то, что она находится на месте трагедии, но в окружении всегда готовых прийти на помощь доброжелателей.
Изабель вспомнила, с каким радостным нетерпением она всегда ждала летних каникул на Мальорке.
– Вы там встретились с Пасквой Барбой? – спросил Ксавьер.
Изабель кивнула, живо вспомнив, какое впечатление произвел тогда на нее этот человек.
Она вспомнила серьезный разговор между Пако и Мартином и пересказала его Ксавьеру, хотя ей, естественно, не хотелось выставлять отца в столь неприглядном виде.
– Ваш отец был расстроен поведением жены? – Изабель отвернулась, чтобы не встречаться глазами с Ксавьером. В невиновности отца она не сомневалась, поэтому ей была неприятна сама тень подозрения, которую кто-либо бросал в его адрес. – Вы не ответили.
– Он был в ярости.
На следующий день она рассказала Ксавьеру о своем пятом дне рождения, который праздновали в ресторане «Ритц». Она вспомнила все до мелочей: колоннаду, стулья с высокими спинками вокруг дубовых столов, голубые фарфоровые вазы с огромными растениями, даже мелодию, которую исполнял оркестр. Постепенно она настроилась на то, чтобы воскресить в памяти тот судьбоносный день. И снова ей пришлось признать, что гнев Мартина одинаково распространялся и на Барбу, и на Альтею.
Когда они приблизились к самой ночи убийства, Ксавьер предупредил Изабель, что поскольку именно здесь кроется ее душевная травма, она вряд ли сможет вспомнить события в их логической последовательности, а возможно, ей вообще не удастся воспроизвести всю картину полностью.
Ксавьер оказался прав. Каждый сеанс высвечивал новую сцену, которая не обнаруживала никакой связи с предыдущей. Альтея лежит на полу обнаженная, ее тело едва прикрыто полотенцем. Опрокинутая лампа, отбрасывающая на стену причудливую тень. Волосы Альтеи мокрые, перепутанные, пряди разметались по полу. Перевернутый столик. Мужской пиджак с золотыми пуговицами. Лицо Альтеи – ее профиль, глаза закрыты, губы чуть приоткрыты, кровь на правой щеке. Его лицо частично такое, каким Изабель его уже видела, – злобный взгляд, перекошенный в усмешке рот; но в его облике появились и новые детали – порез на щеке, золотое кольцо на левой руке, как раз на той, которую он протянул к Альтее.
Последний сеанс длился три часа. Ксавьер неотступно следовал за Изабель по бесконечно длинной ночи, до той самой минуты, когда маленькая Изабель спряталась в шкафу, затаившись от страха.
– Приходя в себя после тех синих ночных кошмаров, вы вспоминали детали? – спросил Ксавьер.
– Я делала наброски.
– Они сохранились?
– Так, кое-какие, – ответила Изабель нехотя. Она всегда стеснялась того, что занимается такой ерундой. Правда, теперь они пригодились. – У Миранды тоже что-то есть.
Ксавьер удовлетворенно кивнул: нельзя же выказывать свою радость по такому «пустяку».
Миранда тотчас выслала Изабель рисунки. Распечатав конверт, Изабель разложила наброски на полу в своей комнате в Кастель. Она долго бродила вокруг них, сторонясь белых листов, словно неведомого вируса. Наконец она не выдержала и бросилась вон из комнаты, почувствовав, что задыхается от страха и приступа клаустрофобии, как в ту ночь, когда спряталась в шкафу. Как тогда, так и теперь она не могла побороть страха перед убийцей.
Изабель вошла в кабинет Флоры и набрала номер Филиппа.
После той ночи в «Ритце» она уговорила его немедленно вернуться в Нью-Йорк и теперь звонила ему в офис, домой, даже в самолет, но Филиппа нигде не было. Она встревожилась не на шутку и стала бездумно бродить по дому. Когда же поняла, что не выдержит дольше этой муки, заставила себя вернуться к рисункам.
Много часов просидела она на полу среди кучи набросков, часть которых она сделала еще в семилетнем возрасте. Она бесконечно перекладывала их с места на место, сортировала, раскладывала то так, то этак и не заметила, как наступила ночь. Прикладывая нос к подбородку и левому глазу, она затем меняла глаза местами. Потом прибавляла рот и искала подходящие подбородок, шею, волосы и овал лица. К утру у нее получилось несколько портретов совершенно разных мужчин. В тот же день она показала рисунки Ксавьеру, сообщив, что пришла в полное отчаяние.
Ксавьер разложил рисунки на столе и стал внимательно изучать их. Вскоре он обнаружил несомненное сходство: сходящиеся к переносице густые брови, полные губы, расширяющийся к кончику нос.
– У Пако на подбородке ямочка, – заметила Изабель, разочарованная тем, что ее предварительный портрет однозначно не похож на Пако. – А на рисунке ее нет.
– Не исключено, что человек этот вам незнаком, а убийство – беспричинный акт жестокости.
Отчаяние и осознание собственного бессилия тяжкой ношей обрушились на плечи Изабель. Она заплакала.
– Вы преодолели первый и самый трудный барьер, – сказал Ксавьер. – Вы открыли дверь в свой мозг. Теперь, когда он освобожден от бремени мучительных воспоминаний, нам будет легче установить истину. А со временем, возможно, вы сумеете назвать имя убийцы.
Изабель была слишком занята своими проблемами, чтобы заметить появление на прилавках книги Нины Дэвис «Истинные цвета», которая сразу же заняла ведущие позиции в списках самых популярных бестселлеров. Никогда еще Нина не достигала такого взлета.
Любопытство публики не могла насытить скудная информация, просачивающаяся сквозь закрытые двери нью-йоркских галерей на Мэдисон-авеню и в Сохо, зато каждому по карману была дешевая книжка, содержащая в себе довольно грязи вперемешку с громкими именами, ставшими легендой свихнувшихся на искусстве восьмидесятых.
Нина превратилась в королеву многочисленных ток-шоу. Она нашла ту самую грань, когда ее личные отношения с Изабель вызывали у публики симпатию к ней самой безоговорочно, без всяких лишних расспросов. Даже тот факт, что ее приемная мать владела художественной галереей, стал косвенным свидетельством признания таланта Изабель и ее друзей-живописцев.
Впрочем, Бринна по-прежнему оставалась неразрешимой проблемой. Не найдя ни единого упоминания о себе в книге Нины, она просто рассвирепела и пригрозила лично связаться с Опрой.
Нина ответила ей кратко, решительно и по существу: – Если ты попробуешь упомянуть свое имя рядом с моим, я упеку тебя за решетку за вымогательство. Ты придумала забавную игру, Бринна, но теперь все окончено. Счастливо оставаться.
Появление в печати неавторизованной биографии Изабель всколыхнуло общественность Барселоны, в результате чего возобновились толки о нераскрытом убийстве Альтеи де Луна. В барах и кафе на Рамблас люди судачили о тех главах книги, где Нина Дэвис высказывала свое предположение о том, что убийца – Мартин де Луна.
Однако существовал свидетель, который знал, что Нина ошибается. Он, вернее она – уборщица гостиницы не только видела другого мужчину, выходившего из комнаты убитой, но и подобрала предмет, который тот обронил в коридоре. Собираясь заявить об этом в полицию, женщина быстро поняла, что власти хотят обвинить во всем сеньора де Луна. Подружка подтвердила ее предположение, и она побоялась публично заявить, что полиция идет по ложному следу.
Все эти годы бедняжка сгибалась под тяжестью вины, презирая себя за трусость. Из-за нее осудили невиновного, его доброе имя смешали с грязью. И вот теперь, спустя много лет, опять все повторяется. Она могла бы смыть пятно позора с праха Мартина де Луна, но слишком хорошо понимала, что теперь ее обвинят за сокрытие улик.
Возможно, есть какой-нибудь способ обнародовать правду, оставшись при этом в тени. Надо как следует подумать.
* * *
Мало того что погружение в собственное прошлое стоило Изабель немыслимых душевных сил, судьба приготовила ей еще один сюрприз. Адвокат сообщил ей, что «Дрэгон текстайлз» снова выставлена на торги, хотя этот факт огласки пока не получил. Кстати сказать, компания все же получила первый приз на международной ярмарке во Франкфурте.
Как-то вечером, включив телевизор, Изабель наткнулась на интервью с владельцем компании сеньором Барбой и его американским партнером Джулианом Рихтером.
– При всем нашем уважении к вам, сеньор Барба, надо заметить, что последние несколько лет ваша компания была на грани разорения. Неужели вы действительно рассчитывали получить первую премию во Франкфурте?
– Без сомнения, – улыбался в камеру Барба.
– Но каким образом?
– За основу дизайна наших новых тканей взята серия полотен известной художницы, уроженки Барселоны, Изабель де Луна. Как же мы могли проиграть!
Побледнев от злости и сжав кулаки, так что побелели костяшки пальцев, Изабель увидела на экране образцы тканей, рисунок которых полностью повторял «Видения в голубом».
– Как вы познакомились с мистером Рихтером?
– Джулиан Рихтер владеет одной из престижных нью-йоркских художественных галерей. Как вы знаете, я коллекционирую живопись. Мы с Джулианом знакомы уже много лет.
Камера переместилась в гостиную Джулиана, Изабель сразу же ее узнала. Кровь застучала у нее в висках, она прищурилась, но увы, ошибки не было. В центре голубого экрана самодовольно улыбался Джулиан Рихтер, а на заднем плане отчетливо виднелось ее полотно «Синее», символизирующее Смерть.
– Каким образом установились ваши деловые отношения с «Дрэгон»? Благодаря сеньору Барбе? – спрашивал журналист.
– Нет, – ответил Джулиан. – Я знал о проблемах «Дрэгон», поскольку давно следил за деятельностью этой компании. Однажды я имел удовольствие посетить предприятие с тогдашней владелицей и главным дизайнером компании Альтеей де Луна.
Изабель остолбенела. Журналист же продолжил свои расспросы:
– И когда это было?
– Во время моего приезда в Барселону летом шестьдесят третьего года.
Глава 28
«Вы приглашены на прием по случаю учреждения сеньоритой Изабель де Луна художественного фонда де Луна. Прием состоится 10 декабря 1990 года в половине восьмого вечера в «Эль кастель де лес брюшотс», Кампинас, Испания».
Приглашения предназначались для узкого круга лиц, их передавали лично в руки. К нескольким прилагались предложения войти в совет директоров-учредителей фонда. Посланец в таких случаях дожидался ответа.
При виде человека с непроницаемым лицом, одетого в роскошную ливрею, который вдруг вырос у нее перед столом, Нина насторожилась. Ей не хотелось читать приглашение и письмо Изабель в чьем-либо присутствии. Она предпочла бы вчитаться в каждую строчку не торопясь, чтобы понять, насколько Изабель искренна.
«Для автора популярной книги, которая возбудила живой интерес к семье де Луна, это приглашение всего лишь само собой разумеющаяся формальность. Как моя сестра, ты имеешь полное право занять место в совете директоров фонда, учреждаемого в память о моих родителях и твоих лучших друзьях, Мартине и Альтее».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42