А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Что было в этом конверте, я не знаю.
– Эванджелина, похоже, настало время рассказать мне все. – Герцог увидел в ее глазах такую боль, что едва не бросил эту затею. Но он обязан знать. Черт побери, обязан знать все, что она сделала и почему. – Понимаю. Я должен поверить, что ты всего-навсего шпионка-одиночка, которая все рассчитала заранее и должна была втереться в доверие ко мне и моим родным.
– Нет, – усталым и тусклым голосом ответила она. – Это не так. Пожалуйста, милорд… Просто у меня не было выбора.
– Говори. Хватит ходить вокруг да около, Эванджелина. Скажи, почему ты это сделала.
– Мой отец не умер. Он в Париже и является заложником человека по имени Ушар.
Она срывающимся голосом рассказала Ричарду о том вечере, когда два человека вломились к ним в дом, о поездке в Париж и ее встрече с Ушаром.
– Он все знал о наших с вами семьях. Я должна была одурачить вас, иначе он убил бы моего отца. Казнил бы как изменника. Но об этом знает только Рысь.
– Кто это?
– Джон Эджертон. Ричард подался вперед.
– Дьявол!
– Так оно и есть. Бедную миссис Нидл убил он или один из его людей. В тот первый вечер, когда мы встретились, я боялась не справиться с заданием. Я сказала ему, что есть человек, который уже заподозрил меня, и упомянула имя миссис Нидл. О Боже, он убил ее… Я думаю, он сделал это, чтобы дать мне урок, а не чтобы обеспечить ее молчание. Эджертон хотел заставить меня понять: если я все расскажу вам и попрошу помощи, последствия будут такими, что я их не вынесу. – Страшные воспоминания заставили ее тяжело вздохнуть. – После этого я почти решилась все рассказать вам. Должно быть, Эджертон понял, что я колеблюсь. Он сказал, что, если я посмею открыть рот, он лично убьет Эдмунда. Поэтому я не сказала ни слова. И молчала бы до сих пор, если бы не этот провал… – Она села на кровати и закуталась в одеяло. – Послушайте меня, милорд. Вы должны немедленно схватить Эджертона, иначе Эдмунду грозит опасность.
– Ты призналась бы мне во всем, если бы он не угрожал Эдмунду?
– Да. Поверьте мне, Эджертон не сумасшедший. Он просто готов на все, даже на убийство ребенка и старухи ради того, чтобы добиться своей цели. И эта цель – победа Наполеона.
– Я познакомился с Джоном Эджертоном, когда мне исполнилось восемнадцать. В Лондоне я считался новичком, а он был лощеным джентльменом лет тридцати. Он всем нравится и вхож во многие дома и учреждения. Трудно поверить. Ты, случайно, не бонапартистка?
– Если бы это касалось только меня, я бы скорее умерла, чем изменила своей стране или вам.
Герцог подумал о превратностях судьбы, которые привели к нему эту женщину.
– Так ты все сказала бы мне, если бы Эджертон не угрожал Эдмунду?
– Он не просто угрожал. Эджертон нарисовал словесную картину того, что сделает с Эдмундом. Сказал, что мальчика похоронят вместе с моим отцом. И тогда я поняла, что он победил. Понимаете, Эдмунд – мой. Ничто на свете не стоит его жизни.
Герцог взял ее руку в ладони и прижался к ней лбом.
– Никто не причинит Эдмунду вреда, – сказал он. – Но твой отец… Как ты думаешь, что будет с ним?
Она проглотила слюну.
– Не знаю. Скоро Эджертон узнает о случившемся. Он вернется в Париж, и тогда мой отец умрет. Возможно, сначала Эджертон приедет сюда, чтобы убить Эдмунда и, конечно, меня.
– Я подумаю, что можно сделать для твоего отца. И позабочусь о том, чтобы вы с Эдмундом были в безопасности.
– Я забыла сказать вам… Дрю очень беспокоят шпионы, которые успели проникнуть в Англию. Я вела дневник, где записывала имена этих людей и тех, к кому они направлялись. Он лежит под подушкой углового дивана. Помните Конана де Витта на балу у Сандерсонов? Он один из них. В тот вечер он угрожал мне. Это очень опасный человек. Возможно, даже более опасный, чем Джон Эджертон.
– Иисусе… – прошептал Ричард. Он только сейчас понял масштабы происходящего.
– Одного из людей, убитых вчера, звали Поль Трезон. Он ехал в Лондон, чтобы стать помощником Ротшильда.
Внезапно герцог рассмеялся.
– До сих пор я верил, что веду светскую жизнь! Надо было бы рассказать об этом матери. Она бы ахнула еще громче, чем я. Но мы ничего ей не скажем. – Затем он снова помрачнел. – А теперь я хотел бы узнать еще кое-что. Почему ты легла со мной в постель?
Впервые за все это время Эванджелина улыбнулась.
– Я ничего не могла с собой поделать, – сказала она, и Ричард понял, что это правда.
– Ты пошла со мной, зная, что у нас нет будущего?
– Будущего не было. Была только одна ночь, и я безумно хотела провести ее с тобой. Я не знала, что мужчина может отличить девушку от женщины.
– Я удивился, – сказал он. – Точнее, очень удивился, но сейчас это неважно. – Ричард поцеловал ее пальцы. – Если ты еще раз попытаешься утаить от меня даже самый пустяковый секрет, я тебя побью.
– Будущего по-прежнему нет, – промолвила Эванджелина и закрыла глаза. – Проиграла я или выиграла, но миссис Нидл умерла, а теперь умрет и мой отец.
Герцог лег рядом с Эванджелиной, привлек ее к себе, погладил по голове, вынул из волос шпильки и прошептал:
– Все будет хорошо. Обещаю. Сама увидишь.
Она тихонько заплакала и долю не могла успокоиться.
– Тихо, тихо… Не надо. Теперь, когда ты рассказала мне все, я клянусь, что спасу твоего отца. И тебя тоже. Не хочу, чтобы ты оказалась в центре страшного скандала. Хочу, чтобы ты стала моей герцогиней. Ты больше не одна. Нас двое. А вдвоем нам не страшен никто и ничто.
К удовлетворению герцога, они вспомнили и обсудили каждое случайно сказанное слово, каждую мелочь, а затем тщательно изучили дневник Эванджелины. После этого Ричард отправил Дрю записку с просьбой немедленно приехать в Чесли. Сыщик с Боу-стрит – маленький человечек, которого Эванджелина иногда видела на кухне, – получил задание не отходить от лорда Эдмунда ни на шаг.
– Джон Эджертон быстро узнает, что Поль Трезон еще не прибыл в Лондон, – сказал герцог. – Не знаю, сколько у нас времени, но не думаю, что слишком много. Максимум день-другой. Черт побери, где Дрю?
Эванджелина, вопреки желанию герцога уже одевшаяся, расхаживала взад и вперед и говорила:
– Есть только один выход. Я должна вернуться в Париж. Я лично увижусь с Ушаром и буду умолять его пощадить отца. Конечно, сейчас, когда Наполеон в Париже и все пришло в движение, нет причины убивать старика. Я не отвечаю за то, что все пошло вкривь и вкось. Виноват Эджертон, который убил миссис Нидл. Ушар поймет это. Обязан понять!
– Чушь, – ответил герцог.
Поняв, что Эванджелина готова заспорить, Ричард обнял ее, поцеловал в ухо и промолвил:
– Милая, послушай меня. Кажется, я нашел способ выручить не только тебя, но и твоего отца. Я поеду искать Дрю. Нужно действовать быстро. Черт бы побрал этого малого за то, что он не приехал немедленно! – Герцог прижал палец к ее губам. – Эванджелина, ты помнишь нашу первую ночь всего два вечера назад? Тогда ты доверилась мне. Доверься и сейчас. Оставайся на месте. И не смей думать об отъезде. Бассик знает, что никого постороннего в замок пускать нельзя. Я вернусь очень быстро.
Он крепко поцеловал ее и ушел.
Глава 38
Когда герцог через час вернулся в Чесли, Эванджелина нетерпеливо расхаживала по библиотеке. Он бросил дорожный плащ на спинку стула и сказал:
– Я надеялся, что ты лежишь в постели или бегаешь от Эдмунда, а вместо этого ты протираешь дыры в моем ковре.
Эванджелина бросилась к Ричарду с распростертыми объятиями, что доставило ему огромную радость. Он поймал ее и крепко прижал к себе.
– Ты вернулся! О Боже, что случилось? Ты видел Дрю? Что он сказал?
Ричард крепко поцеловал ее.
– Он считает меня изменницей, да? – Она смертельно побледнела, в глазах мелькнул ужас.
Герцог покачал головой.
– О нет, Эванджелина. Поверь мне, об этом не было и речи.
Она испытала такое облегчение, что чуть не потеряла сознание.
– Ты улыбаешься. Скажи мне, что ты придумал.
– Я уже говорил, что мне пришла в голову одна идея. Но она требовала некоторой доработки и одобрения Дрю. Я объяснил ему, что ты, моя дорогая, Орел поневоле и обладаешь важной информацией, которую передашь ему, если он согласится посмотреть сквозь пальцы на твои прошлые грехи. Когда я сказал Дрю, что очень красивая кокетливая болтушка, которую он только что видел, и есть печально известный Орел, у него отвисла челюсть. Мне стоило немалых трудов убедить его, что это правда. Насколько я помню, в конце концов он сказал: «Черт побери, Ричард, если женщина оказалась способной на такое, я начинаю бояться за будущее всего мужского рода». Но еще более сильный шок он испытал, когда я сказал ему, что Рысь – это Джон Эджертон, бывший бонапартистом и изменником еще в пору нашего первого знакомства.
Едва я изложил Дрю все факты, как в него словно бес вселился. Короче говоря, один из людей Дрю займет место убитого шпиона, Поля Трезона, поедет в Лондон и встретится с Эджертоном.
Эванджелина покачала головой.
– Ничего не получится. У Трезона не было никакой причины обращаться к Эджертону. Я уже объясняла. Ему нужно было ехать прямо к Ротшильду.
Герцог улыбнулся и взял ее лицо в ладони.
– Разве ты забыла, что сама дала Полю Трезону письмо для Рыси? Когда Эджертон станет читать твое письмо, наш человек будет рядом с ним. Как только обнаружится, что он легко читает использованный тобой шифр, мы схватим его. Все очень просто.
Мы с Дрю и, конечно, лорд Мелберри, один из высокопоставленных служащих министерства, будем находиться неподалеку. Когда все закончится, наш человек подаст сигнал и мы немедленно арестуем Эджертона. Все будет кончено.
Почему ты опять вырываешься? Тебе не нравится наш план?
– Нет, план хорош. – Эванджелина отстранилась и снова начала расхаживать по комнате. – Просто я жду от Эджертона чего угодно. Он очень хитер. И, кажется, знает все наперед. Боюсь, что он преподнесет нам сюрприз.
– Я передам Дрю твои слова. Кстати, сейчас он сидит в карете. Я приглашал его подняться, но он еще не собрался с духом, чтобы посмотреть тебе в глаза. Сказал, что ему придется пересмотреть свое отношение к молодым леди и что Фелисия наверняка далеко не так бесхитростна, как ему казалось. Я ответил ему, что Фелисия умна, любит его и ни за что не раскроет фокусов, с помощью которых приобрела власть над ним. Когда я оставил Дрю, он задумчиво грыз ногти.
Сейчас мы отправимся в путь, а ты останешься здесь, в полной безопасности. Нет, в Лондон ты не поедешь. Дрю уверен, что, как только мы возьмем Эджертона, министерство согласится обменять его на твоего отца.
На какое-то время Эванджелина лишилась дара речи.
– Это слишком просто. Ты думаешь, Наполеон захочет обменять моего отца на Эджертона? Дрю готов отпустить Эджертона на свободу? А если Наполеон не согласится на такую сделку? Или на нее не пойдут джентльмены из министерства?
– Ты слишком долго жила в напряжении. Послушай меня. Можешь быть спокойна: кем бы ни был Наполеон, он ценит своих людей. Что же касается джентльменов из министерства, поверь, у меня хватит власти, чтобы справиться с ними. А сейчас я вынужден оставить тебя. Нам нужно действовать как можно быстрее, пока Эджертон ничего не заподозрил. Я вернусь завтвра. В худшем случае послезавтра. Никуда не выходи. Ты уже познакомилась с мистером Буллоком, сыщиком с Боу-стрит?
– Да. Эдмунд думает, что этот человек мой помощник. Я слышала, как мистер Буллок рассказывал Эдмунду про разбойника, которого повесили десять лет назад. Мальчик пришел в восторг.
Герцог снова прижал Эванджелину к себе, поцеловал и сказал, не отрываясь от ее губ:
– Когда все будет кончено, мы с тобой поженимся, а потом я не выпущу тебя из своей постели до следующей зимы.
– А я, – ответила Эванджелина, когда Ричард разомкнул объятия, – не выпустила бы тебя из своей постели как минимум до весны.
– О Боже, – широко улыбаясь, сказал он, – я и в самом деле нашел себе ровню. – У порога герцог обернулся. – Все будет хорошо. Не волнуйся. – И добавил, сияя глазами:
– Береги моего сына.
Он ушел. Эванджелина подошла к широкому стрельчатому окну и следила за каретой, запряженной четверкой лошадей, пока та не скрылась из виду. Неужели теперь ничто не помешает нашему счастью? – думала она.
Все произошло так быстро, что она и ахнуть не успела, не то что позвать на помощь. Мужская рука зажала ей рот, а тяжелое тело тесно прижало к матрасу.
– Дура! – прошептали ей на ухо. – Неужели вы всерьез думали, что сможете перехитрить меня?
Она подняла глаза, увидела лицо Джона Эджертона, в лучах бледного рассвета казавшееся свинцовым, и пришла в ужас. Они потерпели неудачу. Эджертон как-то пробрался в замок Чесли и нашел ее спальню. Она не произнесла ни звука, только смотрела на него как загипнотизированная и думала, думала, думала…
– Как приятно, моя дорогая, что вы храните молчание. Обычно в моем присутствии вы ощущали только беспомощный гнев. Вы хотели убить меня ради собственного спасения и спасения вашего дорогого папочки, но знали, что это вам не по зубам. Женское бессилие – восхитительная вещь. Но теперь вы молчите. Вы испытываете животный страх, и поделом.
Она по-прежнему не произносила ни звука.
Эджертон слегка приподнялся, посмотрел Эванджелине в лицо, улыбнулся, но не снял ладони с ее губ.
– Это на тот случай, если вы вздумаете кричать. Но легкое нажатие руки напомнит вам, что молчание – золото. Знаете, я следил за тем, как вы спите, и размышлял, что мне сделать с вами после того, как я убью Эдмунда.
– Нет, – глухо произнесла она. – Нет…
– Да. Я говорил вам, что будет, если вы выдадите меня. Но вы не послушались. Это было очень глупо, моя дорогая. Честно говоря, не ожидал от вас такого.
Чувствуя прикосновение к губам его сухой ладони, Эванджелина прошептала:
– Все было не так…
Рука Эджертона стала более тяжелой. Он не хотел слушать. Не обращая внимания на слова Эванджелины, он продолжил:
– Вы знаете, что очень хороши собой? Конечно, знаете. Герцог уже стал вашим любовником, не правда ли? Как давно это случилось? Он заставил вас кричать? Говорят, он заставляет женщин умолять лечь с ними в постель. Это правда? Вы умоляли его?
Тут Эджертон слегка приподнял руку, и Эванджелина укусила его, но недостаточно глубоко. Он дал ей пощечину и снова зажал рот. Затем немного помолчал и сказал:
– Я вижу, вы не из слабых. Стоит мне убрать руку хотя бы на дюйм, как вы начнете сопротивляться, а то и закричите. Эванджелина, вы чувствуете прикосновение дула к вашим ребрам? Отлично. Если вы еще раз попробуете укусить меня, я просто нажму на спусковой крючок и оставлю пачкать кровью эти прекрасные белые простыни. Впрочем, вам уже будет все равно. Вы будете мертвы. Я не хочу делать этого, но сделаю. Однако мое самое заветное желание заключается в том, чтобы перед смертью вы увидели, как я буду убивать Эдмунда.
– Нет, – снова сказала она. – Пожалуйста, не надо. Я сделаю все, что вы хотите, только не трогайте Эдмунда. Он засмеялся.
– Расскажите о том, как герцог доставлял вам наслаждение, пока вы не признались в своих грехах. – Эджертон слегка отвел руку, но зато крепче прижал дуло пистолета к ее ребрам.
– Он считает меня изменницей. Я не говорила ему ничего. Но потом всему пришел конец, и у меня не осталось выбора. Не понимаете? Это ничего не изменило. К тому времени Дрю Холси и его люди уже были в утесах над берегом и ждали в засаде.
– Да, знаю. Я вовремя успел убраться из Лондона. Уловка, которую они применили, была слишком глупой. Бедный Дрю очень старался, но ему до меня далеко. Теперь он поймет это и окончательно падет духом. А что касается герцога, он лишится и вас, и сына. Я думаю, это будет для него достаточно серьезным наказанием.
Эванджелина рванулась, освободила руки и вцепилась Эджертону в шею.
– Вы не оставили мне выбора. Ну что ж… – Он ударил ее кулаком в челюсть.
Когда Эванджелина открыла глаза, она не сразу сообразила, где находится. От боли раскалывалась голова. Она хотела потереть подбородок, но поняла, что у нее связаны руки. Спасибо и на том, что их связали спереди, а не за спиной. Эванджелина прикоснулась пальцами к лицу. Этот ублюдок чуть не сломал ей челюсть. Лодыжки были связаны тоже. Во рту торчал кляп, который придерживала тряпка, завязанная у нее на затылке.
– Вы поразительно красивая девушка, – послышался голос Эджертона. Эванджелина покачала головой и подняла глаза. Он сидел на стуле и рассматривал ее. Она по-прежнему лежала на кровати, на ней по-прежнему была ночная рубашка, вот только одеяло было сдвинуто к ногам. – Я никогда не говорил, что у вас восхитительные волосы? А сейчас они особенно хороши: спутанные, рассыпавшиеся по лицу и плечам… Герцогу нравятся ваши волосы? Ах да, вы не собираетесь со мной разговаривать, верно? И правильно делаете. Я всегда считал, что женское молчание – благословение Господне. – Он усмехнулся и встал. – Эванджелина, молитесь, чтобы нам не встретился никто из слуг, иначе мне придется пристрелить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33