«Ребенок, мой ребенок». Китти не просто желала Шона. Ребенок – ведь он растет внутри ее и сейчас, в это самое мгновение, когда она обнимает его отца, и их тела сплетаются в разгорающемся пламени страсти…
Осторожно, стараясь не причинить Китти боль и не повредить ребенку, Шон нежно погладил ее живот. Она улыбнулась и накрыла ладонью его руку.
– Интересно, она это почувствовала?
– Откуда ты знаешь, что это она? – удивился Шон.
– Мне кажется, что это девочка. Впрочем, я буду так же счастлива, если родится мальчик.
– Уверена?
– Совершенно. – Китти рассмеялась. – Не забывай, что мальчики мне очень даже нравятся.
Он ухмыльнулся.
– Я заметил. – Потом добавил: – Предлагая тебе выйти за меня, я говорил вполне серьезно. Стоит мне подумать о ребенке сестры… Я не хочу, чтобы такое случилось с моим малышом. Даже если мы с тобой не поженимся и не будем жить вместе, мы должны стать семьей.
Китти вспомнила о своей семье. В детстве она все принимала как должное – будни и праздники, семейные ритуалы, связывающие их друг с другом невидимыми нитями. И вот теперь эти нити разорвались, и каждый из них должен соединить что осталось.
Мамины подарки пришлись очень кстати. Они напомнили сестрам, что не все в их жизни было основано на лжи – хорошего всегда больше, чем плохого. Эти драгоценные воспоминания будут для них отныне компасом, указывающим, как избежать жизненных бурь.
Китти посмотрела на загорелое лицо Шона. «Из него получится хороший отец», – снова подумала она, как тогда в больнице, увидев его вместе с сестрой. А остальное решит время.
Она улыбнулась, представив себе, как он берет на руки младенца или гуляет с коляской.
– Мне теперь трудно сказать, что такое настоящая семья, – вздохнула Китти. – Наверное, это как в рецепте – немного того, немного другого. Мы попытаемся, правда? Кто знает, может, нам удастся найти свое счастье.
– Мама? – позвала Нина из своей комнаты.
Алекс остановилась на полпути к лестнице. Ей не спалось, и она, сидя в гостиной, смотрела телевизор, но незаметно задремала в середине какого-то глупого сериала про супружескую неверность. Очнувшись, Алекс пошла к себе в комнату, когда ее окликнула Нина.
Дочь включила свет и села в постели по-турецки. Алекс улыбнулась. Нина сонно заморгала глазами, темные локоны спутались, как в детстве. На дочери была старая полинявшая отцовская футболка.
Девочки… Да, Алекс любила их, но с годами материнские чувства как-то притупились, и теперь забота о дочерях стала почти автоматической. Как-то незаметно ее малышки превратились в трогательных угловатых девочек-подростков с тонкими длинными ногами.
Алекс присела на кровать и похлопала дочь по коленке. Нина, несмотря на свою кажущуюся взрослость, во многом оставалась ребенком. Когда они переехали в этот дом, Нина пожелала, чтобы у нее в комнате все было в стиле Лауры Эшли – обивка в цветочек, шторы с оборками. И только потертый плакат с Марлоном Брандо в порванной футболке, приклеенный к дверце шкафа, напоминал о том, что здесь живет юная девушка, взбалмошная и упрямая. И с этой девушкой Алекс еще предстоит познакомиться поближе.
– Я услышала, что ты в гостиной. – Нина зевнула и потерла кулачками глаза. – Почему ты не спишь? Уже поздно.
– Я собиралась лечь. – Алекс хотела сказать, что все отлично и лучше быть не может, но со вздохом призналась: – По правде сказать, я плохо сплю одна.
Нина хмыкнула.
– Очень трогательно. Но знаешь, у меня еще хуже. Каждый вечер, ложась спать, я заглядываю под кровать – так, на всякий случай.
Алекс сразу поняла, о чем она. У Нины с детства был особый ритуал перед отходом ко сну – она обшаривала все углы в поисках привидения. Лори, более доверчивая и менее впечатлительная, засыпала без этих приготовлений.
– Если привидение здесь и водилось, мы давным-давно спугнули его.
– Да, в последнее время все идет кувырком, – согласилась Нина.
– Надеюсь, все наладится. Как ты думаешь?
– А папа имеет к этому какое-то отношение?
Алекс охватило глухое раздражение. Ну почему все зависит только от Джима? Разве сама она не в состоянии справиться с трудностями?
Она вспомнила об алмазной брошке. Открыв дома коробочку, она обнаружила в ней чек на десять тысяч долларов – отец никогда не делал таких дорогих подарков. Может, это признание в любви… или же этим подарком он хотел загладить вину?
Мама не вынимала драгоценную коробочку все эти годы – видимо, выражая тем самым боль, и отчаяние, и гнев. Алекс вдруг поняла, что своим подарком Лидия помогла и ей избавиться от призраков. Отец… Лианн… Берил… Они предстали перед Алекс в свете истины, и вот уже нет ни чудовищ, ни закоренелых злодеев, ни идеальных героев. Есть обыкновенные люди, слабые и склонные к порокам. А отец был только более слаб и порочен, чем другие.
Джим? Он не так уж плох – просто Алекс до сих пор этого не понимала.
– Мы с твоим отцом… – Алекс умолкла и подозрительно прищурилась. – Не смотри на меня так, Нина Мария Кардоса. Ты шпионила за мной?
– Да нет, – уклончиво ответила дочь. – Я просто случайно взяла телефонную трубку, когда ты ему сегодня звонила. Поверь, я не собиралась подслушивать!
Нина уткнулась в подушку и сдавленно смеялась.
– Очень смешно, мисс Шерлок Холмс. Ну и что же ты услышала?
– Вы говорили, что хорошо бы завтра поехать на пикник. – Она робко добавила: – Мы ведь поедем все, правда?
– А если поедем только мы с отцом?
– Ладно, только обещай, что все расскажешь, когда вернешься. – Нина покраснела. – Ну не все, а почти все.
– А если нет?
Нина пожала плечами.
– Ну не знаю. Тогда я сама все сочиню и расскажу Лори. Так сказать, заполню пробелы.
– Похоже на шантаж, – заметила Алекс.
– Хорошо, сдаюсь. Я на все готова, лишь бы вы снова были вместе. Жаль, что папы сегодня не было с нами. Мне было так неуютно у бабушки – я не могла ни слова из себя выдавить. Я хотела сказать ей, что соскучилась о ней, но… не нашла подходящего момента. Она не обидится, как ты думаешь?
На глаза Алекс навернулись слезы.
– Нет, родная моя, не обидится. – Алекс и сама давно хотела сказать матери то же самое, но вместо этого предавалась скорби об отце.
Нина зевнула, веки ее смежились. Она натянула одеяло и взбила подушку.
– Ты права. Бабушка не казалась грустной и подавленной, когда мы уходили. По-моему, она даже повеселела. Бабушка сказала, что собирается поплавать утром, если погода улучшится.
– Поплавать? – удивилась Алекс.
– Да, поплавать в бухточке. Как в те времена, когда… – Нина закрыла глаза и что-то еле слышно пробормотала, но Алекс разобрала ее слова: «Когда мы были одной семьей».
Глава 20
На следующее утро, открыв глаза, Дафна зажмурилась от яркого солнца. Ночью дождь прекратился, и небо расчистилось. Дафна потянулась и пошарила рукой, но мужа в постели не было. Она услышала шум воды в ванной – Роджер полоскал рот, и этот звук напоминал захлебывающееся бульканье… тонущего.
Дафна села, все еще не очнувшись от кошмарного сна, в котором мама тонула, а она не могла ее спасти. Дафна бросилась к берегу, но ноги ее увязали в песке. Вдалеке выла сирена, подающая сигналы судам во время тумана, и Дафна подумала во сне: «Как странно». Ведь тумана нет – на небе сияет солнце, и волны сверкают, как бриллианты…
Часы показывали четверть седьмого. В это время Лидия обычно вставала. Дафна представила, как мама раздвигает занавески, выглядывает в окно спальни и говорит себе…
– Прекрасный день – как раз для плавания, – прошептала вслух Дафна, и ей стало не по себе.
Так ли уж невинно было желание матери искупаться в бухточке? Ее вчерашние подарки – больше чем просто сувениры. Для мамы это сокровища, и она отдала их дочерям на память.
Когда Роджер вышел из ванной в пижаме, со взъерошенными волосами и перемазанными пастой губами Дафна велела себе успокоиться. Иначе муж подумает, что она истеричка.
– Роджер, я беспокоюсь за маму.
– Ну, тоже мне новость, – рассмеялся он, снимая пижаму. Смех его прозвучал зловеще.
– Я говорю не о суде. Тебе не показалось, что вчера вечером она вела себя довольно странно?
– Странно? – повторил он. – Да любая женщина, которой предстоит провести остаток жизни в тюрьме, вполне может сойти с ума.
– Если ты будешь говорить о ней в таком тоне…
Роджер присел рядом с ней на постель.
– Прости, милая. Мне тоже нелегко. Не хотел сообщать тебе до завтрака… но сегодня я улетаю. У меня на завтра назначена встреча с партнерами.
– Ты знал об этом с самого приезда. Почему же молчал все это время?
– Чтобы не волновать тебя понапрасну. – Роджер отвел глаза. – Ты считаешь, что я нарочно все подстроил?
Дафна вдруг поняла, что не может больше видеть его вороватый взгляд и сокрушенно поникшие плечи. Его взлохмаченные волосы напоминали заросли сорняков.
– Вообще-то я ничего не думаю. Давай не будем сейчас об этом, хорошо? Роджер, тебе незачем оставаться здесь до суда. Возвращайся в Нью-Йорк и жди, пока все не закончится.
Она затаила дыхание. Он наверняка скажет: «Поступив так, я рискую потерять тебя. Конечно, я далеко не идеальный муж, но не глупец… и не слепой. Поэтому понимаю, что поставлено на карту…»
Роджер бросил на жену испытующий взгляд, но, не заметив ничего необычного, проговорил:
– Посмотрим. Все зависит от исхода завтрашней встречи. – Он поднялся, но вдруг, словно вспомнив что-то, добавил: – Вот что, Даф. У нас с тобой не лучшие времена. Но мы все уладим, когда я вернусь, хорошо? Сходи к психологу – я серьезно.
– Конечно, – отозвалась она. Роджер всегда откладывал семейные дела на завтра, на послезавтра, на следующий месяц, год… А ей надо сейчас, сию минуту!
Он вышел. Дафна смотрела на его широкую спину, за которой когда-то надеялась укрыться от жизненных невзгод, но видела перед собой большого ребенка, эгоцентричного и инфантильного. Мужу надо торопиться на самолет – ведь его ждет важная встреча, и ему некогда утешать свою истеричку жену.
– Роджер!
Он обернулся:
– Что?
И Дафна вдруг поняла, что муж уже не с ней. Его мысли в Нью-Йорке.
– Я тут подумала, – начала она. – Ты никогда не был близок с другой женщиной после того, как мы поженились?
Роджер вытаращил на нее глаза:
– С чего тебе пришло это в голову?
– Не знаю. Вспомнила об отце. – Дафна не напомнила ему про ту женщину в книжном магазине, а спросила: – Так да или нет?
Посмотрев на нее несколько секунд, Роджер обиженно проговорил:
– Я не стану унижать себя ответом на такой вопрос. Это Китти вбила тебе в голову всю эту чепуху? Я знаю, она всегда меня недолюбливала.
– Нет, Китти никогда и слова дурного не сказала о тебе. «Это я! – хотелось ей закричать. – Я не доверяю тебе!»
Изменял Роджер ей или нет, уже не имело значения. Но она не может доверить ему свои мечты и надежды. Свое будущее.
– Нет, конечно. – Укоризненно взглянув на жену, Роджер осведомился: – Тебя интересуют еще кое-какие факты моей биографии?
– Извини, что завела этот разговор, – ответила она. Дафне стало грустно и вместе с тем легко. Удивительно, как тихо и незаметно распался их брак. Восемнадцать лет они провели вместе, и вдруг все ушло в одночасье, без крика и слез.
Накинув на себя купальный халат, Дафна спустилась к детям. Кайл и Дженни уже проснулись и сидели на полу, собирая мозаичное панно. Она повела их на кухню, где сестра уже месила тесто для пирожков.
Дафна сразу заметила, что Китти прямо-таки расцвела – на щеках румянец, глаза искрятся улыбкой, Неужели мама права? Она вопросительно взглянула на Китти, и та радостно кивнула.
Дафна вскрикнула и бросилась ей на шею.
– О, Китти! Я так счастлива за тебя! Наши дети будут расти вместе… Боже, какое счастье!
От Китти пахло корицей и дождем.
– Я хочу, чтобы ты была крестной. И еще: оставайся здесь сколько захочешь – меня это только обрадует. И не только меня.
Дафна сразу вспомнила Джонни, стоявшего на пристани и смотревшего ей вслед, соленый морской ветер трепал его волосы. Позволив себе помечтать о несбыточном, она отогнала воспоминания, надеясь спасти свой почти распавшийся брак.
– Я пойду к маме, – сказала она Китти. – Побудешь с детьми час-другой?
Глупо так волноваться, но шестое чувство подсказывало Дафне, что надо поторопиться и проверить, допивает ли мама свою чашечку кофе или идет на пляж. Она наверняка удивится, увидев дочь в такой ранний час. Что ж, они могут поплавать вместе – вода еще прохладная, но хорошо освежает. Да и отвлечься тоже не мешает.
– Конечно. – Китти пристально взглянула на сестру. – Что случилось? Ты волнуешься за маму? Вчера мне показалось, что у нее все хорошо.
– Вот именно – слишком хорошо. Я все объясню, когда вернусь. Не стоит поднимать панику – может, все и обойдется.
Но Китти насторожилась:
– Что-то не так? Скажи мне!
– Ничего, Китти. Это все моя паранойя – не обращай внимания.
Дафна начала искать свои пляжные шлепанцы. Потом, потом все объяснения. А сейчас надо спешить – на всякий случай…
Уже у двери она вдруг обернулась и заметила с наигранной веселостью:
– Если через сорок пять минут я не вернусь, высылай мне на помощь флотилию.
В половине седьмого Дафна подъехала к дому Лидии. Солнце уже поднялось над вершинами кипарисов, растущих на склонах утеса. Легкий ветерок играл в их кронах. Дафна вдохнула запах густой травы, еще не просохшей после вчерашнего дождя. Недалеко от берега над водной гладью низко пролетел пеликан.
Так и есть – прекрасный день для плавания.
Дафна решила спуститься к пляжу. Если мамы там нет… тем лучше. Значит, она пьет кофе на кухне. А утро и впрямь чудесное. Дафна почти забыла, зачем приехала сюда.
Спускаясь по крутой деревянной лестнице, по которой бегала вверх и вниз еще в детстве, Дафна вспомнила, как летом они с сестрами не вылезали из купальных халатиков, а мама стояла на самом верху лестницы и кричала, приставив ладони к губам: «Осторожнее, девочки!»
Среди прочих запретов и наставлений (не садиться в машину к незнакомым и смотреть по сторонам, когда переходишь улицу) сестер убеждали в опасности подводных течений. Им строго-настрого запрещалось купаться сразу после еды и плавать в одиночку.
Но кто мог предупредить их об опасности распада семьи? Есть ли такая система диагностики? Хотя бы маячок вдали, тревожно мигающий во тьме…
Песчаный пляж казался пустынным. Но вдруг Дафна заметила у подножия утеса купальное полотенце, перекинутое через пляжную корзинку.
Мама? Да, это ее вещи. Кто бы еще решился совершать заплывы в такую рань?
Щурясь от солнца, Дафна посмотрела вдаль. Никого – только чайки парят над волнами. Их резкие крики звучали зловеще.
И тут она увидела в ста ярдах от берега что-то белое и круглое, похожее на мамину купальную шапочку. Но этот белый шарик не двигался, а спокойно качался на волнах. Вспомнив свой сон, Дафна похолодела.
Сбросив купальный халат, она кинулась к воде. Ее обдало холодом – вода была ледяная. Дафне хотелось выскочить на берег, но инстинкт побуждал ее плыть вперед.
И она поплыла, стараясь заглушить в себе панический страх. Волны, казавшиеся с берега совсем небольшими, вздымались над ней огромной стеной. Дафна уже давно не заплывала так далеко. Когда она ходила на пляж с детьми, то большей частью присматривала за ними, пока они плескались у берега, а сама со смехом признавалась, что совсем потеряла форму. Но теперь ей было не смешно.
Ледяные волны накатывали одна за другой, а Дафна все плыла. Захлебываясь, она не раз испытывала искушение повернуть назад, но тревога и дурные предчувствия толкали ее вперед.
Над ней прокричала чайка. Дафна сама готова была закричать, но ледяная вода сковала ей язык, а ноги, словно налившись свинцом, тащили ее на дно. Дафна перевернулась на спину и увидела бескрайнее голубое небо. Набрав в легкие побольше воздуху, она отчаянно крикнула:
– Мама!
Ответа не было. Дафна то поднималась, то опускалась на волнах, которые, как ей казалось, относили ее в сторону от белого шарика, качавшегося неподалеку.
«Возвращайся», – шептал ей внутренний голос. Дафна подумала о Кайле и Дженни, и сердце ее сжалось. Если она утонет, дети осиротеют.
Но если повернуть назад, осиротеет она сама.
Дафна упрямо боролась с волнами. Белый шарик приближался. Она собралась с силами для последнего рывка. Дафна вспомнила, как студенткой-второкурсницей привезла домой первую премию за лучший рассказ в конкурсе молодых писателей. Отец повесил сертификат в рамочке у нее в спальне, сказав: «Он будет напоминать тебе о том, что ты способна достичь всего, чего пожелаешь. Достаточно приложить к этому силы и ум».
Но после замужества и рождения детей Дафна вспоминала об этом все реже и реже.
Наконец она приблизилась к белому шарику почти вплотную… и тут увидела, что это… поплавок, оторвавшийся от рыбацкой сети.
Испытав облегчение, Дафна огляделась. Бескрайняя водная гладь была пуста и безжизненна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Осторожно, стараясь не причинить Китти боль и не повредить ребенку, Шон нежно погладил ее живот. Она улыбнулась и накрыла ладонью его руку.
– Интересно, она это почувствовала?
– Откуда ты знаешь, что это она? – удивился Шон.
– Мне кажется, что это девочка. Впрочем, я буду так же счастлива, если родится мальчик.
– Уверена?
– Совершенно. – Китти рассмеялась. – Не забывай, что мальчики мне очень даже нравятся.
Он ухмыльнулся.
– Я заметил. – Потом добавил: – Предлагая тебе выйти за меня, я говорил вполне серьезно. Стоит мне подумать о ребенке сестры… Я не хочу, чтобы такое случилось с моим малышом. Даже если мы с тобой не поженимся и не будем жить вместе, мы должны стать семьей.
Китти вспомнила о своей семье. В детстве она все принимала как должное – будни и праздники, семейные ритуалы, связывающие их друг с другом невидимыми нитями. И вот теперь эти нити разорвались, и каждый из них должен соединить что осталось.
Мамины подарки пришлись очень кстати. Они напомнили сестрам, что не все в их жизни было основано на лжи – хорошего всегда больше, чем плохого. Эти драгоценные воспоминания будут для них отныне компасом, указывающим, как избежать жизненных бурь.
Китти посмотрела на загорелое лицо Шона. «Из него получится хороший отец», – снова подумала она, как тогда в больнице, увидев его вместе с сестрой. А остальное решит время.
Она улыбнулась, представив себе, как он берет на руки младенца или гуляет с коляской.
– Мне теперь трудно сказать, что такое настоящая семья, – вздохнула Китти. – Наверное, это как в рецепте – немного того, немного другого. Мы попытаемся, правда? Кто знает, может, нам удастся найти свое счастье.
– Мама? – позвала Нина из своей комнаты.
Алекс остановилась на полпути к лестнице. Ей не спалось, и она, сидя в гостиной, смотрела телевизор, но незаметно задремала в середине какого-то глупого сериала про супружескую неверность. Очнувшись, Алекс пошла к себе в комнату, когда ее окликнула Нина.
Дочь включила свет и села в постели по-турецки. Алекс улыбнулась. Нина сонно заморгала глазами, темные локоны спутались, как в детстве. На дочери была старая полинявшая отцовская футболка.
Девочки… Да, Алекс любила их, но с годами материнские чувства как-то притупились, и теперь забота о дочерях стала почти автоматической. Как-то незаметно ее малышки превратились в трогательных угловатых девочек-подростков с тонкими длинными ногами.
Алекс присела на кровать и похлопала дочь по коленке. Нина, несмотря на свою кажущуюся взрослость, во многом оставалась ребенком. Когда они переехали в этот дом, Нина пожелала, чтобы у нее в комнате все было в стиле Лауры Эшли – обивка в цветочек, шторы с оборками. И только потертый плакат с Марлоном Брандо в порванной футболке, приклеенный к дверце шкафа, напоминал о том, что здесь живет юная девушка, взбалмошная и упрямая. И с этой девушкой Алекс еще предстоит познакомиться поближе.
– Я услышала, что ты в гостиной. – Нина зевнула и потерла кулачками глаза. – Почему ты не спишь? Уже поздно.
– Я собиралась лечь. – Алекс хотела сказать, что все отлично и лучше быть не может, но со вздохом призналась: – По правде сказать, я плохо сплю одна.
Нина хмыкнула.
– Очень трогательно. Но знаешь, у меня еще хуже. Каждый вечер, ложась спать, я заглядываю под кровать – так, на всякий случай.
Алекс сразу поняла, о чем она. У Нины с детства был особый ритуал перед отходом ко сну – она обшаривала все углы в поисках привидения. Лори, более доверчивая и менее впечатлительная, засыпала без этих приготовлений.
– Если привидение здесь и водилось, мы давным-давно спугнули его.
– Да, в последнее время все идет кувырком, – согласилась Нина.
– Надеюсь, все наладится. Как ты думаешь?
– А папа имеет к этому какое-то отношение?
Алекс охватило глухое раздражение. Ну почему все зависит только от Джима? Разве сама она не в состоянии справиться с трудностями?
Она вспомнила об алмазной брошке. Открыв дома коробочку, она обнаружила в ней чек на десять тысяч долларов – отец никогда не делал таких дорогих подарков. Может, это признание в любви… или же этим подарком он хотел загладить вину?
Мама не вынимала драгоценную коробочку все эти годы – видимо, выражая тем самым боль, и отчаяние, и гнев. Алекс вдруг поняла, что своим подарком Лидия помогла и ей избавиться от призраков. Отец… Лианн… Берил… Они предстали перед Алекс в свете истины, и вот уже нет ни чудовищ, ни закоренелых злодеев, ни идеальных героев. Есть обыкновенные люди, слабые и склонные к порокам. А отец был только более слаб и порочен, чем другие.
Джим? Он не так уж плох – просто Алекс до сих пор этого не понимала.
– Мы с твоим отцом… – Алекс умолкла и подозрительно прищурилась. – Не смотри на меня так, Нина Мария Кардоса. Ты шпионила за мной?
– Да нет, – уклончиво ответила дочь. – Я просто случайно взяла телефонную трубку, когда ты ему сегодня звонила. Поверь, я не собиралась подслушивать!
Нина уткнулась в подушку и сдавленно смеялась.
– Очень смешно, мисс Шерлок Холмс. Ну и что же ты услышала?
– Вы говорили, что хорошо бы завтра поехать на пикник. – Она робко добавила: – Мы ведь поедем все, правда?
– А если поедем только мы с отцом?
– Ладно, только обещай, что все расскажешь, когда вернешься. – Нина покраснела. – Ну не все, а почти все.
– А если нет?
Нина пожала плечами.
– Ну не знаю. Тогда я сама все сочиню и расскажу Лори. Так сказать, заполню пробелы.
– Похоже на шантаж, – заметила Алекс.
– Хорошо, сдаюсь. Я на все готова, лишь бы вы снова были вместе. Жаль, что папы сегодня не было с нами. Мне было так неуютно у бабушки – я не могла ни слова из себя выдавить. Я хотела сказать ей, что соскучилась о ней, но… не нашла подходящего момента. Она не обидится, как ты думаешь?
На глаза Алекс навернулись слезы.
– Нет, родная моя, не обидится. – Алекс и сама давно хотела сказать матери то же самое, но вместо этого предавалась скорби об отце.
Нина зевнула, веки ее смежились. Она натянула одеяло и взбила подушку.
– Ты права. Бабушка не казалась грустной и подавленной, когда мы уходили. По-моему, она даже повеселела. Бабушка сказала, что собирается поплавать утром, если погода улучшится.
– Поплавать? – удивилась Алекс.
– Да, поплавать в бухточке. Как в те времена, когда… – Нина закрыла глаза и что-то еле слышно пробормотала, но Алекс разобрала ее слова: «Когда мы были одной семьей».
Глава 20
На следующее утро, открыв глаза, Дафна зажмурилась от яркого солнца. Ночью дождь прекратился, и небо расчистилось. Дафна потянулась и пошарила рукой, но мужа в постели не было. Она услышала шум воды в ванной – Роджер полоскал рот, и этот звук напоминал захлебывающееся бульканье… тонущего.
Дафна села, все еще не очнувшись от кошмарного сна, в котором мама тонула, а она не могла ее спасти. Дафна бросилась к берегу, но ноги ее увязали в песке. Вдалеке выла сирена, подающая сигналы судам во время тумана, и Дафна подумала во сне: «Как странно». Ведь тумана нет – на небе сияет солнце, и волны сверкают, как бриллианты…
Часы показывали четверть седьмого. В это время Лидия обычно вставала. Дафна представила, как мама раздвигает занавески, выглядывает в окно спальни и говорит себе…
– Прекрасный день – как раз для плавания, – прошептала вслух Дафна, и ей стало не по себе.
Так ли уж невинно было желание матери искупаться в бухточке? Ее вчерашние подарки – больше чем просто сувениры. Для мамы это сокровища, и она отдала их дочерям на память.
Когда Роджер вышел из ванной в пижаме, со взъерошенными волосами и перемазанными пастой губами Дафна велела себе успокоиться. Иначе муж подумает, что она истеричка.
– Роджер, я беспокоюсь за маму.
– Ну, тоже мне новость, – рассмеялся он, снимая пижаму. Смех его прозвучал зловеще.
– Я говорю не о суде. Тебе не показалось, что вчера вечером она вела себя довольно странно?
– Странно? – повторил он. – Да любая женщина, которой предстоит провести остаток жизни в тюрьме, вполне может сойти с ума.
– Если ты будешь говорить о ней в таком тоне…
Роджер присел рядом с ней на постель.
– Прости, милая. Мне тоже нелегко. Не хотел сообщать тебе до завтрака… но сегодня я улетаю. У меня на завтра назначена встреча с партнерами.
– Ты знал об этом с самого приезда. Почему же молчал все это время?
– Чтобы не волновать тебя понапрасну. – Роджер отвел глаза. – Ты считаешь, что я нарочно все подстроил?
Дафна вдруг поняла, что не может больше видеть его вороватый взгляд и сокрушенно поникшие плечи. Его взлохмаченные волосы напоминали заросли сорняков.
– Вообще-то я ничего не думаю. Давай не будем сейчас об этом, хорошо? Роджер, тебе незачем оставаться здесь до суда. Возвращайся в Нью-Йорк и жди, пока все не закончится.
Она затаила дыхание. Он наверняка скажет: «Поступив так, я рискую потерять тебя. Конечно, я далеко не идеальный муж, но не глупец… и не слепой. Поэтому понимаю, что поставлено на карту…»
Роджер бросил на жену испытующий взгляд, но, не заметив ничего необычного, проговорил:
– Посмотрим. Все зависит от исхода завтрашней встречи. – Он поднялся, но вдруг, словно вспомнив что-то, добавил: – Вот что, Даф. У нас с тобой не лучшие времена. Но мы все уладим, когда я вернусь, хорошо? Сходи к психологу – я серьезно.
– Конечно, – отозвалась она. Роджер всегда откладывал семейные дела на завтра, на послезавтра, на следующий месяц, год… А ей надо сейчас, сию минуту!
Он вышел. Дафна смотрела на его широкую спину, за которой когда-то надеялась укрыться от жизненных невзгод, но видела перед собой большого ребенка, эгоцентричного и инфантильного. Мужу надо торопиться на самолет – ведь его ждет важная встреча, и ему некогда утешать свою истеричку жену.
– Роджер!
Он обернулся:
– Что?
И Дафна вдруг поняла, что муж уже не с ней. Его мысли в Нью-Йорке.
– Я тут подумала, – начала она. – Ты никогда не был близок с другой женщиной после того, как мы поженились?
Роджер вытаращил на нее глаза:
– С чего тебе пришло это в голову?
– Не знаю. Вспомнила об отце. – Дафна не напомнила ему про ту женщину в книжном магазине, а спросила: – Так да или нет?
Посмотрев на нее несколько секунд, Роджер обиженно проговорил:
– Я не стану унижать себя ответом на такой вопрос. Это Китти вбила тебе в голову всю эту чепуху? Я знаю, она всегда меня недолюбливала.
– Нет, Китти никогда и слова дурного не сказала о тебе. «Это я! – хотелось ей закричать. – Я не доверяю тебе!»
Изменял Роджер ей или нет, уже не имело значения. Но она не может доверить ему свои мечты и надежды. Свое будущее.
– Нет, конечно. – Укоризненно взглянув на жену, Роджер осведомился: – Тебя интересуют еще кое-какие факты моей биографии?
– Извини, что завела этот разговор, – ответила она. Дафне стало грустно и вместе с тем легко. Удивительно, как тихо и незаметно распался их брак. Восемнадцать лет они провели вместе, и вдруг все ушло в одночасье, без крика и слез.
Накинув на себя купальный халат, Дафна спустилась к детям. Кайл и Дженни уже проснулись и сидели на полу, собирая мозаичное панно. Она повела их на кухню, где сестра уже месила тесто для пирожков.
Дафна сразу заметила, что Китти прямо-таки расцвела – на щеках румянец, глаза искрятся улыбкой, Неужели мама права? Она вопросительно взглянула на Китти, и та радостно кивнула.
Дафна вскрикнула и бросилась ей на шею.
– О, Китти! Я так счастлива за тебя! Наши дети будут расти вместе… Боже, какое счастье!
От Китти пахло корицей и дождем.
– Я хочу, чтобы ты была крестной. И еще: оставайся здесь сколько захочешь – меня это только обрадует. И не только меня.
Дафна сразу вспомнила Джонни, стоявшего на пристани и смотревшего ей вслед, соленый морской ветер трепал его волосы. Позволив себе помечтать о несбыточном, она отогнала воспоминания, надеясь спасти свой почти распавшийся брак.
– Я пойду к маме, – сказала она Китти. – Побудешь с детьми час-другой?
Глупо так волноваться, но шестое чувство подсказывало Дафне, что надо поторопиться и проверить, допивает ли мама свою чашечку кофе или идет на пляж. Она наверняка удивится, увидев дочь в такой ранний час. Что ж, они могут поплавать вместе – вода еще прохладная, но хорошо освежает. Да и отвлечься тоже не мешает.
– Конечно. – Китти пристально взглянула на сестру. – Что случилось? Ты волнуешься за маму? Вчера мне показалось, что у нее все хорошо.
– Вот именно – слишком хорошо. Я все объясню, когда вернусь. Не стоит поднимать панику – может, все и обойдется.
Но Китти насторожилась:
– Что-то не так? Скажи мне!
– Ничего, Китти. Это все моя паранойя – не обращай внимания.
Дафна начала искать свои пляжные шлепанцы. Потом, потом все объяснения. А сейчас надо спешить – на всякий случай…
Уже у двери она вдруг обернулась и заметила с наигранной веселостью:
– Если через сорок пять минут я не вернусь, высылай мне на помощь флотилию.
В половине седьмого Дафна подъехала к дому Лидии. Солнце уже поднялось над вершинами кипарисов, растущих на склонах утеса. Легкий ветерок играл в их кронах. Дафна вдохнула запах густой травы, еще не просохшей после вчерашнего дождя. Недалеко от берега над водной гладью низко пролетел пеликан.
Так и есть – прекрасный день для плавания.
Дафна решила спуститься к пляжу. Если мамы там нет… тем лучше. Значит, она пьет кофе на кухне. А утро и впрямь чудесное. Дафна почти забыла, зачем приехала сюда.
Спускаясь по крутой деревянной лестнице, по которой бегала вверх и вниз еще в детстве, Дафна вспомнила, как летом они с сестрами не вылезали из купальных халатиков, а мама стояла на самом верху лестницы и кричала, приставив ладони к губам: «Осторожнее, девочки!»
Среди прочих запретов и наставлений (не садиться в машину к незнакомым и смотреть по сторонам, когда переходишь улицу) сестер убеждали в опасности подводных течений. Им строго-настрого запрещалось купаться сразу после еды и плавать в одиночку.
Но кто мог предупредить их об опасности распада семьи? Есть ли такая система диагностики? Хотя бы маячок вдали, тревожно мигающий во тьме…
Песчаный пляж казался пустынным. Но вдруг Дафна заметила у подножия утеса купальное полотенце, перекинутое через пляжную корзинку.
Мама? Да, это ее вещи. Кто бы еще решился совершать заплывы в такую рань?
Щурясь от солнца, Дафна посмотрела вдаль. Никого – только чайки парят над волнами. Их резкие крики звучали зловеще.
И тут она увидела в ста ярдах от берега что-то белое и круглое, похожее на мамину купальную шапочку. Но этот белый шарик не двигался, а спокойно качался на волнах. Вспомнив свой сон, Дафна похолодела.
Сбросив купальный халат, она кинулась к воде. Ее обдало холодом – вода была ледяная. Дафне хотелось выскочить на берег, но инстинкт побуждал ее плыть вперед.
И она поплыла, стараясь заглушить в себе панический страх. Волны, казавшиеся с берега совсем небольшими, вздымались над ней огромной стеной. Дафна уже давно не заплывала так далеко. Когда она ходила на пляж с детьми, то большей частью присматривала за ними, пока они плескались у берега, а сама со смехом признавалась, что совсем потеряла форму. Но теперь ей было не смешно.
Ледяные волны накатывали одна за другой, а Дафна все плыла. Захлебываясь, она не раз испытывала искушение повернуть назад, но тревога и дурные предчувствия толкали ее вперед.
Над ней прокричала чайка. Дафна сама готова была закричать, но ледяная вода сковала ей язык, а ноги, словно налившись свинцом, тащили ее на дно. Дафна перевернулась на спину и увидела бескрайнее голубое небо. Набрав в легкие побольше воздуху, она отчаянно крикнула:
– Мама!
Ответа не было. Дафна то поднималась, то опускалась на волнах, которые, как ей казалось, относили ее в сторону от белого шарика, качавшегося неподалеку.
«Возвращайся», – шептал ей внутренний голос. Дафна подумала о Кайле и Дженни, и сердце ее сжалось. Если она утонет, дети осиротеют.
Но если повернуть назад, осиротеет она сама.
Дафна упрямо боролась с волнами. Белый шарик приближался. Она собралась с силами для последнего рывка. Дафна вспомнила, как студенткой-второкурсницей привезла домой первую премию за лучший рассказ в конкурсе молодых писателей. Отец повесил сертификат в рамочке у нее в спальне, сказав: «Он будет напоминать тебе о том, что ты способна достичь всего, чего пожелаешь. Достаточно приложить к этому силы и ум».
Но после замужества и рождения детей Дафна вспоминала об этом все реже и реже.
Наконец она приблизилась к белому шарику почти вплотную… и тут увидела, что это… поплавок, оторвавшийся от рыбацкой сети.
Испытав облегчение, Дафна огляделась. Бескрайняя водная гладь была пуста и безжизненна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33