А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Поначалу друзья и знакомые подсмеивались над ней: старомодные рецепты и названия? Ананасовые торты, яблочные пироги – все это в прошлом, как хулахуп и бомбоубежища в подвальчиках частных домов.
Но Китти, не обращая внимания на насмешки, продолжала печь пирожки для городских булочных. Через два года она скопила достаточно, чтобы открыть собственное дело. Китти повезло, и она купила этот уютный домик в центре города, расположенный на одной из самых многолюдных улиц.
Теперь у нее было все, кроме самого главного.
Китти усилием воли отогнала от себя мысль о предстоящей встрече. У нее нет времени на праздные раздумья – надо еще успеть нарезать яблоки, наколоть орехи, выжать лимоны. Кроме того, ей и так неплохо живется.
Китти нравится заниматься любимым делом. Нравится перелистывать бабушкины замусоленные книжки рецептов, сохранившиеся с тех времен, когда подсчитывать лишние калории считалось дурным тоном, а жизнь казалась простой и бесхитростной, как румяный пирог с черникой. Китти особенно нравилось печь пирожки и торты, используя в качестве начинки сезонные фрукты и ягоды: весной – клубнику и ревень, летом – сливы, абрикосы и персики, осенью – малину и ежевику. Зимой, помимо яблок и груш, ее выручали мамины персиковые компоты.
«Мама. Надо бы ей позвонить», – подумала Китти, ощутив укор совести. В последнее время, стоит ей взяться за телефонную трубку, сразу находятся какие-то дела. А может, это просто отговорка? Да, она любит маму, но…
Но… Почему все, что имеет отношение к матери, завершается именно этим словом? Мама никогда не настаивает на своем. Если ей скажешь, что ты занята и не сможешь приехать, она выразит сочувствие, и только. И спустя несколько минут, разговаривая по телефону с Дафной или Алекс, заметит мимоходом, что у Китти своя жизнь и свои планы, как, впрочем, и должно быть у взрослой женщины. А эти воскресные семейные обеды! Китти ела мало, но чувствовала себя так, словно объелась до колик в животе. Вероятно, причина тому тошнотворно-приторная картина образцовой семьи, которая так нравится маме.
Стоило Китти вообразить, что ждет ее на праздновании сорокалетия родительской свадьбы (бесконечные тосты, отец с матерью, наслаждающиеся атмосферой всеобщего поклонения и зависти), как у нее опускались руки. Внезапно из глубин памяти всплыл один случай из детства: отец выстраивает их перед гостиницей у озера Модок, намереваясь сфотографировать все семейство.
Они ехали к озеру весь день, до самых сумерек. Теплые куртки остались в чемодане, и дети дрожали от холода в тени сосен, под которыми отец построил их по росту, начиная с самой высокой тринадцатилетней Дафны, которая стояла рядом с матерью, и кончая толстушкой Алекс. Он делал снимок за снимком (то кто-нибудь моргнул, то забыл улыбнуться), пока они окончательно не продрогли и едва не плакали. После, когда вещи распаковали, отец отвез их в городок, где вся семья поужинала в ресторане с обильным шведским столом, поразившим их. На обратном пути Китти, Дафна и Алекс чуть не подрались, споря, кто сядет на переднем сиденье рядом с отцом.
Эта мимолетная картинка – дрожащая от холода четверка под соснами – всего лишь одна из граней алмаза под названием «Благополучное семейство Сигрейв». А таких граней множество…
«Позвоню домой сегодня же вечером», – решила Китти. Она не сказала родителям о Хизер, чтобы не сглазить. Но если встреча пройдет хорошо, мама скоро обо всем узнает и удивится, почему Китти так долго молчала.
А вдруг ее ждет неудача?
Сердце Китти болезненно сжалось.
«Я непременно что-нибудь придумаю», – твердо сказала она себе. А пока у нее и без того дел хватает – маме может понадобиться их с Дафной помощь при подготовке к празднику.
Китти соскучилась по старшей сестре. Она не горела желанием увидеться с Роджером, которого считала семейным деспотом и занудой, но сестра у нее лучшая в мире, а племянники – просто прелесть!
С Дафной всегда было легко и просто. О том, что Китти переспала со своим школьным преподавателем в ночь после выпускного бала, знала только старшая сестра. Но даже с ней Китти старалась обходить острые углы, одним из которых, конечно, был Роджер. И родители…
«Понятно, почему Дафна предпочитает жить в Нью-Йорке, – мрачно подумала Китти. – Расстояние в три тысячи миль помогает забыть прошлое».
– Как вкусно пахнет!
Китти обернулась и увидела на пороге Уиллу. Та уже сняла кроссовки и вытряхнула из них песок на крыльцо.
С подобного приветствия начиналось каждое утро, и каждое утро ее помощница приносила на подошвах песок, грязь или пыль с улицы. Весной кафельный пол кухни приобретал желтоватый оттенок из-за пыльцы акаций, растущих на узких улочках Барранко – филиппинской общины, где жила Уилла.
Но девушка отличалась завидным трудолюбием, и Китти охотно мирилась с ее недостатками. Уилла сняла с крючка передник и собрала длинные иссиня-черные волосы в тугой пучок на затылке.
– Яблоки почистить? – Уилла указала на огромный деревянный ящик в углу кладовки. Китти кивнула, и девушка радостно заулыбалась, будто ей что-то подарили.
К своим девятнадцати годам Уилламена Акино весила почти двести сорок фунтов – в два раза больше, чем Китти, и родила двоих детей от разных отцов. Но Уилла не жаловалась на жизнь. Ее мать заботилась о малышах, пока она работала, а Китти каждый вечер нагружала ее сумками с фруктами и остатками выпечки. И улыбка не сходила с лица Уиллы.
Нрав у нее был на редкость добродушный, и даже самый привередливый посетитель не смог бы вывести ее из себя. Во время работы Уилла насвистывала себе под нос или без умолку болтала. Ее трескотня порядком утомляла Китти, потому что у Уиллы было только две темы для разговоров – крошки сыновья и мужчины.
– У него родимое пятнышко в виде сердечка прямо вот здесь, – щебетала она, прижав палец к своей обширной ягодице. – Я над ним подсмеиваюсь, а он краснеет, бедняга. Неужто думает, что я его дружкам все разболтаю? Вот чудак! А вчера – угадайте, что придумал? Притащил мне охапку цветов – поди, клумбу оборвал. И на том спасибо. Господи, ну и жарища! Отопление включили, что ли?
Уилле всегда было жарко, независимо от погоды. Обычно Китти открывала окно, а сама натягивала свитер, если начинала замерзать. Сегодня она открыла дверь, ведущую в салон кафетерия, где с минуты на минуту должны были появиться посетители.
Джози Хендрикс оказалась первой и вошла в тот момент, когда Китти и Уилла выкладывали выпечку в лотки на прилавке.
– Доброе утро, леди, – пропела пожилая дама, учительница-пенсионерка, опираясь на палку с резиновой ручкой. – Вот и дверь больше не скрипит. Вы смазали петли тем маслом, которое я вам посоветовала?
Джози было уже за восемьдесят, но держалась она молодцом, несмотря на мучившие ее боли в суставах. Она обожала подмечать мелкие неполадки в чужом хозяйстве и давать советы по их устранению.
– О да, ваша смазка просто чудо! – подтвердила Китти. На самом-то деле она использовала старую смазку для швейной машинки, но ей хотелось сделать старушке приятное.
Джози уселась в свое любимое кресло за столиком у окна и, указав на отклеившийся уголок обоев под потолком, предупредила:
– Если вовремя не подклеить его, вспучатся обои по всей стене.
Китти дружелюбно улыбнулась и поставила перед Джози поднос. Пожилая дама появлялась каждое утро в пять минут седьмого и всегда заказывала одно и то же: кусочек персикового торта и такой крепкий чай, что его, по ее собственному выражению, «можно было бы резать ножом».
Над входной дверью снова звякнул колокольчик, и в кафе вошли Лианн Чапмен и Бад Джарвис, впустив в помещение влажный прохладный воздух с улицы. Оба попросили завернуть им пирожки с собой в дорогу: Лианн возвращалась домой после ночной смены в клинике «Мирамонте дженерал», где работала медсестрой, а Бад направлялся на кожевенный завод.
– Хорошо устроилась, – заметила Лианн, пока Китти отсчитывала ей сдачу. – Сидишь себе дома да пирожки печешь.
В усталых голубых глазах Лианн мелькнула зависть. Китти не на шутку обиделась, но из уважения к Алекс, когда-то дружившей с Лианн, промолчала. Как она смеет так пренебрежительно отзываться о ее работе!
К сожалению, у Лианн были все основания дуться на весь свет: муж ушел от нее, когда она ждала ребенка, родившегося потом умственно неполноценным. Китти знала от Алекс, что Лианн едва сводит концы с концами. Да, такой доле не позавидуешь!
На этот счет у Китти имелась своя теория: есть люди, появившиеся на свет под счастливой звездой, а есть и вечные неудачники. К числу последних принадлежала и бедная Лианн. Ей не везло с самого детства. Каникулы она проводила с отцом в штате Айова, тогда как все ее сверстники уезжали отдыхать на побережье. В школе, как Лианн ни старалась, оценки ее всегда были ниже среднего уровня. Стоило ей позволить своему парню «лишнее», как Стью Хардинг раззвонил всей округе, что Лианн Чапмен – дешевка.
А настоящие невзгоды ждут ее впереди…
Правда, глядя на нее, этого не скажешь. Лианн все еще недурна собой, и походка у нее легкая и чуть кокетливая, как в юности.
Лианн была уже у двери, когда Китти окликнула ее:
– Кстати, как себя чувствует малыш Фергюсон? Лианн откинула со лба рыжеватую челку.
– Бедняжка не может дышать самостоятельно. Мы подключили его к аппарату искусственного дыхания, но это вряд ли поможет. – Выражение ее лица смягчилось, и она напомнила Китти ту маленькую девочку, которая в детстве постоянно падала с велосипеда, старательно объезжая всех букашек и жучков, ползущих по дорожке. Неудивительно, что она стала медсестрой.
– Бедная Кэрол! Она так измучилась. – Кэрол Фергюсон училась вместе с Китти в колледже – кто бы мог подумать, что судьба будет к ней столь жестока? – Как только освобожусь, обязательно отнесу ей гостинцев. – Китти подумала о ребенке, который скоро будет принадлежать ей, и сердце у нее учащенно забилось.
Она вспомнила тот день, когда Сибилл Рэтвич отвела ее в сторонку и спросила, правду ли говорят, что Китти хочет усыновить ребенка. Китти не знала, что и сказать на это. Постоянные посетители сочувствовали ей, но от их вопросов было только хуже. Профессор Огден клялся, что видел ее во сне с младенцем на руках. Джози Хендрикс советовала ей взять на воспитание ребенка постарше. Отец Себастьян предлагал попробовать метод искусственного оплодотворения.
Никто из них не знал, что начиная с двадцати лет Китти перепробовала все возможные способы забеременеть, но каждый раз ее надежды разбивались в прах. Потом последовали бесконечные тесты в клиниках с тем же неутешительным результатом. Она неоднократно обращалась в агентства по усыновлению, но только в двух из них согласились включить в лист ожидания одинокую женщину. Правда, Китти прекрасно понимала, что пройдет не один год, прежде чем до нее дойдет очередь.
И вот появилась Сибилл и по секрету поведала Китти, что знает одну незамужнюю девушку-подростка на шестом месяце беременности, которая не прочь отдать ребенка на воспитание. Может, Китти это подойдет? Китти, держа поднос с булочками в дрожащих руках, радостно выдохнула: «Да! Да, конечно, подойдет!»
Девушку звали Хизер. Выходить замуж за своего парня она не собиралась, но и окончательного решения отдать ребенка еще не приняла. Прежде чем встретиться с Китти, Хизер должна была познакомиться с ней заочно.
По совету Сибилл Китти сделала небольшую подборку фотографий и написала Хизер о своем доме, кафетерии и четвероногих питомцах Ромми, Фреде и Этель и говорящем попугайчике Байроне.
Она умолчала только о том, как ей хочется ребенка. Что может знать о ее мучениях шестнадцатилетняя девушка? Ей не понять, какая сила бросала Китти в объятия очередного возлюбленного, как она каждый раз молилась о том, чтобы забеременеть.
В июле Китти исполнится тридцать семь лет. Последний раз она была близка с мужчиной полгода назад – в тот день, когда Айван укатил в Нью-Мексико. Надежда стать матерью таяла с каждым днем.
Китти снова подумала о несчастном малыше Лианн и о недоношенном младенце Кэрол Фергюсон, за жизнь которого сейчас борются все врачи родильного отделения. «Я тоже борюсь за жизнь», – сказала она себе. Невозможность иметь ребенка – хуже смерти во сто крат.
Ее спасала только работа. Весь день Китти крутилась как белка в колесе, и все ее мысли занимали только заказы, пирожки и торты.
К девяти утра чайный салон полностью заполнился посетителями – все тринадцать столиков заняты, причем каждый столик не похож на другой, как и ее пирожные и оладьи. Среди старомодной мебели викторианской эпохи, которой Китти обставила кафе, имелся и столик из-под швейной машинки «Зингер», переделанный в уютный уголок для двоих. В целом обстановка выглядела скорее эксцентричной, чем эклектичной, но посетителям тут нравилось.
Китти приветственно помахала рукой Глэдис Хонейк, владелице магазинчика пляжной одежды, расположенного через два дома вниз по улице. Глэдис, красившей волосы хной, давно перевалило за пятьдесят. Она развелась с мужем и частенько посмеивалась, что если в ее возрасте удастся затащить в постель мужчину, ему надо ставить стакан с водой для вставной челюсти на прикроватную тумбочку. Глэдис никак не хотела замечать, что Мак Макартур, главный редактор «Мирамонте миррор», заглядывает в кафе в те же часы, что и она. Зубы у него целы, и он уже похоронил двух жен, которых, по слухам, замучил своими неуемными сексуальными притязаниями. Видимо, он считал Глэдис выносливой в этом смысле.
Неподалеку от Глэдис за столиком пристроился отец Себастьян. Склонив курчавую темноволосую голову, он разгадывал кроссворд в утренней газете. До того как поступить в иезуитскую семинарию, будущий священник вел жизнь обыкновенного грешника. Потом решил очиститься от соблазнов и стать служителем церкви. Правда, до конца избавиться от них ему так и не удалось: отец Себастьян как-то в шутку признался Китти, что жизнь была бы невыносимо скучна без скачек и пирожков с фруктовой начинкой.
Китти частенько останавливалась поговорить со священником, но сегодня направилась к Серене Фетерстоун. Та сидела за столиком у окна, сосредоточенно перебирала карты Таро и, не поднимая головы, бормотала себе под нос: «Так, впереди нас ждут большие неприятности».
Китти внутренне поежилась. Может, эта женщина и вправду умеет предсказывать будущее? Прямые и длинные черные волосы, скуластое лицо индейского типа – она выглядит как настоящая колдунья.
Серена улыбнулась и сказала:
– Я заказывала булочку с изюмом. Уилла, должно быть, забыла ее принести. Если булочки уже кончились, меня постигнет страшное разочарование.
– Подождите секунду. – Китти поспешила к лоткам и тотчас вернулась с теплой булочкой, покрытой шоколадной глазурью с грецкими орехами.
Серена рассмеялась:
– Знаю, булочки не вяжутся с моим имиджем. Многие предпочли бы видеть меня с травяным чаем и рисовыми лепешками.
– Налить еще чаю? – спросила Китти, приподняв крышку заварочного чайничка на столе у Серены.
– Нет, благодарю, – ответила та и, подмигнув, добавила: – Впрочем, еще от одной булочки с изюмом я бы не отказалась – ничто человеческое мне не чуждо.
– А у вас много клиентов? – неожиданно для себя самой спросила Китти.
– Клиентов много, но далеко не каждый в этом признается. – Серена перекинула прядь волос, тронутых сединой, через плечо и внимательно посмотрела в глаза Китти. – А тебе самой никогда не хотелось узнать, что ждет тебя впереди?
Китти замялась.
– Это зависит от того, что именно меня ждет – удача или несчастье.
Серена отодвинула тарелку с булочками, взяла руку Китти, повернула ее ладонью вверх и нахмурилась.
– Линии судьбы говорят мне, что скоро ты полюбишь, и на этот раз всем сердцем. Те, кто был у тебя раньше, – не в счет.
Китти улыбнулась. Все гадалки говорят одно и то же.
– А дети у меня будут? – Несмотря на скептицизм, Китти испытывала странное волнение.
– Я вижу ребенка. Одного ребенка… и еще что-то. – Серена внимательно разглядывала ладонь Китти, поворачивая ее осторожно, словно руль лодки, плывущей к неведомым берегам.
– Ну что? – еле слышно выдохнула Китти.
Гадалка тряхнула головой.
– Странно… Никогда не видела ничего подобного… – Серена подняла голову, и в ее темно-карих глазах, окруженных морщинками, промелькнуло что-то похожее на чувство вины. Казалось, будто она только что выпустила джинна из бутылки и хотела бы снова загнать его обратно. – Послушай, ты уверена, что хочешь это узнать?
Китти размышляла не больше секунды.
– Да, – кивнула она.
– Над вашей семьей вьется смерть. Смерть приближается неумолимо. Смерть близкого тебе человека… Прости, я не должна была этого говорить. Видя, что человека ждет несчастье, я храню тайну при себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33