Существо перехватило ругу кисть, пытаясь вырвать из нее драгоценный меч. Второй рукой гигант стиснул Игорево горло.
Отлаженным на тренировках движением Ингвар двинул Маску подъемом стопы в пах, следом за этим, указательный палец его левой руки глубоко проник в широкую глазницу демона, почти достав до извилин, если они, конечно, были…
Полуослепленная Маска взревела, отшвырнув от себя парня. От этого крика, казалось, содрогнулась сама Земля. Но жуткий вой вскоре прекратился, потому что следом волшебный клинок Велеса разрубил демона от макушки до пояса…
Теперь Ингвара-Игоря переполняла невиданная Мощь. Он хотел выплеснуть ее наружу, но никак не удавалось. Руг остервенело кинулся на троих данов, подоспевших на помощь Флорентийцу. Те, не дожидаясь и не сговариваясь, разом швырнули в него фрамеи. Ингвар поскользнулся. Это спасло его от копий и немного удлинило жизнь врагам, на пару секунд…, но не больше.
И только тут Ингвар заметил, что в живых из ругов остался он один. Трупы, трупы, трупы… Со всех сторон к последнему из защитников острова спешили все новые и новые противники…
Он крушил длинные одномачтовые суда. Порою было достаточно одного касания, чтобы волшебная сталь сломала хрупкое и гнилое дерево. Всюду, где еще падала длинная в кровавых лучах тень кладенца, всюду были тление и смрад.
Он резал противников, точно свиней. Не играя в благородство, Игорь наносил самые подлые, самые коварные и наиболее смертоносные удары. Он разил в шею, живот и промежность. Да сделай Игорь хоть маленькую царапину, враг умирал — и это было главное.
Руг искал Флорентийца. Ингвар звал епископов на божий суд.
Странно, Игорь не чувствовал усталости. Меч вел его за собой, сталь Хтонических Богов вершила свое дело. Но чем яростней и настойчивей он обрушивался на проклятых врагов, тем ожесточеннее выглядело их сопротивление. Порою его, или Ингвара — не все ли равно, оттесняли к воде, и тогда высокая набежавшая волна окатывала парня с ног до головы, грозя утащить за собой на забаву к Морскому Владыке. Но Игорь вырывался и вновь бросался на данов, чтобы получить пару-тройку крепких ударов, чтобы нанести десяток своих, куда более опасных.
Тело было избито и исколото. Во рту пересохло.
Наверное, безумец, снискал расположение врагов, и они решили подарить ему медленную смерть.
Нет, просто уж не осталось смельчаков, готовых скрестить оружие с Последним из Ругов. В Ингвара летели стрелы, копья, камни. Иногда, казалось, сами мертвецы хватают его за щиколотку, стараясь опрокинуть на землю. Но меч Игоря находил добычу и доставал ее всюду.
Игорь не утруждал себя запоминанием лиц, и Ингвар тоже. Он перемолол в одиночку уже не одну сотню данов. Возможно, Колдун попал в их число. Так он шел к намеченной цели, методично очищая берег от захватчиков. Даже если красноликий Хорс скроется за обзором — даже тогда он не остановится!
Косые уродливые тени порожденные пламенем, бушующим над Храмом, носились по песку. Багряное небо снова заволокло тучами. Где-то за облаками загромыхало. На Ингвара налетел крестоносец в блестящей броне. На грязном от крови плаще германского рыцаря искривлялся Крест. Руг расколол железную башню поперек. Тень хлестнула по вороному скакуну, превратив его в жалкую дохлую клячу.
Но он все чаще падал. И все чаще и отчетливей кольца железной рубахи отражали скользящие удары. Выли стрибы, поднимая в воздух тучи песка. Глаза слезились. Горело обветренное лицо. Звенела порванная кольчуга. Смачно чавкали сапоги, полные вражьей крови.
Будто бы все демоны Хаоса вылезли на поверхность, поиздеваться над Игорем. Всякая случайность, любое ничтожное по своей вероятности событие непременно случалось теперь. Устойчивый камень обращался в липкую глину. Мокрый песок затягивал как зыбучий. Враги мерещились там, где их давно не было, и возникали, словно в сказке, из-под земли неожиданно. Клинок вибрировал и гудел, описывая круг за кругом, словно коса, срезая живые колосья, перезрелые, спелые и недоросль.
Мышцы то сводило, то их пронзала нервная дрожь. Игорь не мог сосредоточиться и осмыслить действо, вершителем которого стал. Он не успевал подумать, как на место одной мысли лезла другая, прямо противоположная. Игорь злился на себя, а Ингвар пропускал все новые и новые удары.
Один из них был столь силен, что опрокинул руга на спину. Парень попытался вскочить, но тупая боль в груди оказалась сильнее. Наконец, раскаленный кладенец выскользнул из внезапно ослабевших рук. И уже поднявшись было на одно колено, Ингвар рухнул навзничь, словно с потерей магического оружия жизнь оставила истерзанное тело, задув последний светильник.
— Это все, Ингвар! Прощай! — ослепительной болью вспыхнуло в мозгу.
* * *
Храм пылал, обратившись в раскаленную печь. Сверху падали балки. Инегельду казалось, даже камни плавились от нестерпимого жара. В центре кумирни возле обгорелого идола Свентовита, прижавшись к ногам исполина, искали спасения несколько женщин, укрывавших от языков беспощадного пламени двух-трех малолеток. Одна из женщин была в тягости, и судя по округлившемуся стану ей предстояло разрешиться двойней. Она с надеждой и ужасом взирала на Инегельда. Лик Верховного Жреца и в самом деле внушал страх.
Ворота гулко звенели под ударами мощного тарана. Казалось, еще немного и враги ворвутся опять. Но лучше сгореть заживо, чем стать презренной рабыней в доме дана или пасть жертвой надругательств под телами разгоряченных наемников.
Инегельд, Вальдс и Верцин о чем-то спорили.
— Уходите! Спасайте людей, я сумею за себя постоять. Всеотец прислушается к голосу Сына. Это последнее мое слово, и кончим на этом! — твердо молвил скальд.
— Задержи их у восточного прохода, остальные запеча… — начал Верцин.
— Знаю, — оборвал его Инегельд.
Затем, выхватив из ножен за спиной два кошмарных изогнутых меча, он начал пробираться в сторону указанных ему врат, готовых вот-вот поддаться напору извне. Проникнуть в Храм через прочие двери стоило большего труда, поскольку выходы там порядком завалило, и заклинание предусмотрительного Любомудра тоже чего-нибудь да и стоило. Может, кто из уцелевших параситов снаружи еще сдерживал ожесточенный натиск викингов. Но Инегельд чувствовал, что никого уже не осталось…
— Замолчите, бабы! — рявкнул на причитающих женщин Верцин. — Чтоб ни единого звука!
Те смолкли. Но тише от этого не стало. Треск, лязг, звон, азартные крики, ржание. Все смешалось.
Верцин тревожно поглядывал то на застывшего Брата, то на едва различимый в дыму силуэт Инегельда, то на черную от копоти исполинскую фигуру Свентовита:
— Зачем ты нужен, Миролюбец? — закралась горькая мысль.
Вальдс терпеливо ловил в сознании ускользающую Нить Велеса.
— Помоги, Владыка Звездных Путей! Услышь меня, Небесный Водчий! Внемли, Великий отец моего златокудрого Господина!
Сосредоточиться не удавалось, но он не сдавался. Какая страшная усталость! Именно в такие моменты, на пороге Смерти, на самом Лезвии Клинка, обостряются человеческие способности, именуемые почему-то сверхестественными или магическими.
Вальдс шел по Лезвию добрых шесть десятков лет. Но никогда еще он не был так силен и так уверен в себе. Никогда еще он не прибегал к Заклятью Перекрестка, использовать которое можно только раз, да и то, ценой собственной жизни. Знал об этом и Верцин.
Наконец, старания волхва увенчались успехом.
— Ты готов, Брат?
Верцин кивнул.
Он явственно увидел Тропу Вотана, клубок голубоватых Волосожар. Вальдс протянул руку и, подобрав их нить, потянул за нее. Бездонное чрево звездных тоннелей распахнулось и поглотило Дерзкого Смертного. Но волхв цепко держал драгоценную нить, наматывая ее на ладонь. Усилием Воли раздвигая Передние Пределы, он смело зашагал по искристому следу.
— Пора! — сказал Верцин, подталкивая и без того испуганных женщин к Черной Пустоте, возникшей там, где только что стоял Вальдс.
— Это подземный ход, да? — дернув Верцина за полу плаща, спросила голубоглазая русая девчушка.
— Подземный ход, конечно. И на том его конце вам ничто не будет угрожать. Давай, маленькая, спускайся поскорей!
— А нас там ждет папа, да?
— Он потом вас найдет, — солгал жрец, на ощупь погладив ребенка по головке…
Огня в Храме было предостаточно, но очи застлал Млечный Туман. Веки налились свинцовой тяжестью и намертво сомкнулись, но волхв знал, на что шел. Да так, пожалуй, и лучше.
Наконец, мимо жреца томно проследовала беременная. Верцин взял ее белую миниатюрную кисть в свою иссохшую ладонь:
— У тебя будут мальчики. Два мальчика. Их ждут великие дела. Смелых влечет море. Зови их Соколами.
— Спасибо, мудрейший. Ругам не краснеть за своих детей, — молвила она, и ужаснулась — из-под полуприкрытых век волхва проглядывала безбрежная тьма.
— Ступай же! — торопил он.
— Не медли, Верцин! — раздался гулкий, словно из глубочайшего в мире колодца, ужасный Голос.
В тот же миг тяжелая охваченная пламенем балка ринулась вниз, похоронив под собой последнего из жрецов. Черная бездонная пасть, открытого было тоннеля, захлопнулась.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АРКОНЫ
Ингвар, нет, теперь уже Игорь, и только он, лежал не в силах пошевелить и пальцем. Морской ветер ворошил его русые волосы. Перед глазами был лишь кусок звездного неба, да берег, усыпанный трупами и, как губка, пропитанный человеческой кровью.
Шум прибоя заглушал стоны раненных. Близилась полночь. Неожиданно он увидел, скорее даже почувствовал, странное, непонятное, едва различимое облачко, легкую дымку, которая быстро сгущалась, меняла плотность, испытывала удивительные метаморфозы.
И эта туманность родила девушку, прекрасную, как сама природа, светловолосую валькирию [53]. Воительница была одета в серебристую броню, плотно обтягивая стан, волшебная кольчуга, сработанная мастеровитыми гномами, лишний раз подчеркивала все достоинства тела.
Из этого же тумана, вдруг, выглянула лошадиная голова, колдунья вела под уздцы белоснежного златогривого коня. Дева битв перешагивала через трупы, пристально вглядываясь в лица убитых.
Вот она склонилась над рыжим даном, чело которого пересек ужасный шрам. В грудь викинга глубоко впились две арбалетные стрелы. Но даже не живой, он сжимал в руке большой прямой скандинавский меч. Валькирия поцеловала мертвеца…
И чудо! Раны на павшем стали сами собой заживать, рубцы разгладились, исчезли следы крови. Игорь видел это вполне отчетливо, потому как лежал шагах в пяти от скандинава. У него раздался бы возглас удивления, если б не полнейшая беспомощность, да и во рту пересохло, когда Игорь заметил пробуждение воина. Воскресший приподнялся на локте — валькирия как раз вытянула из него последнюю стрелу и улыбнулась герою: «Отец Ратей ждет тебя в Вальхалле, храбрый викинг!» -сказала Богиня. И он улыбнулся в ответ, впрочем, эта улыбка так и не сходила с его уст в последние минуты перед недавней кончиной.
Мгновение — и валькирия взлетела в седло. Конь рванулся в небо, оставляя за собой искристый след, подобно комете. Если бы Игорь мог привстать, он бы увидел, что рыжий дан не одинок. То там, то тут над полем брани тенями мелькали невесомые силуэты убитых бойцов, влекомые воинственными девами Асгарда в обитель Богов.
— А они все-таки верили!? Но почему же тогда? — удивился Игорь. — В самом деле, не важно, что ты носишь крестик на груди — душа остается языческой.
Мерзко хихикая, рогатые черти когтистыми лапами ловили призрачные души, они будто бы запихивали нетленное в мешки и волочили их по двое-трое в самую бездну. Сатана будет доволен!
Вот на неизведанных высотах, средь бескрайних просторов Вселенной зародился маленький рыжий огонек, который постепенно вырос в алое пламя, устремившееся неудержимым пожаром из мрачных глубин Космоса к Земле. Быстрый, как метеор, на кровавый берег полыхающим вихрем спустился гигантский волк. Даже самый крупный матерый хищник не пошел бы ни в какое сравнение с этим зверем.
От него веяло неимоверной Силой. Волчья шерсть так и сверкала грозным небесным огнем, только, вот странность, Игорь не чувствовал жара.
Некоторое время Семаргл бродил среди трупов, обнюхивая искалеченные, порубанные в грозной сече тела. Наконец, он выбрал кого-то, достойного чертогов Вышнего. Это был Ратич, что в последней своей битве прикрывал Ингвару спину. Здесь он нашел свою Смерть, но теперь обретал Бессмертие. Игорь видел, как Семаргл слизнул пламенеющим языком запекшуюся кровь с лица молочного брата, и у того мигом срослись лопнувшие вены, затянулись неизлечимые рваные раны на груди.
— Садись ко мне на спину! — сказал волк Ратичу. — Я отнесу тебя в Светлый Ирий.
— Я не поеду один. Возьми со мной Ингвара. Брат храбро бился и достоин встретить новую зарю.
Семаргл наклонил волчью морду к Ингварову лицу, и бездонные глаза бога проникли в самую суть, заметив присутствие Игоря.
И человек увидел в очах Огненного Волка свет далеких вечных звезд, нежность летних зорь, гнев подземных глубин и недоступное разуму смертного Знание.
— Я не могу это сделать. Час твоего брата еще не пробил, да и мне он не принадлежит! Пусть каждому воздастся по его вере.
Ратич не посмел спорить с Волком. Он лишь поцеловал Ингвара в лоб и двинулся вслед за Огнебогом.
Ночь соткала из тишины и пустоты женщину в длинных черных одеяниях. То была Желя — Богиня скорби и печали. Несколько слезинок обожгли щеку.
Игорь потерял чувство времени и реальности всего происходящего. Он будто-бы отвлеченно взирал на эту фантасмагорию со стороны. Между тем на поле брани, на арену, усеянную трупами актеров, ангелом Смерти спустился… Да нет! Поднялся из «ада» Пекельного царства, черный ворон.
Птица сверкнула оком и уставилась на Ингвара, оценивая важность и ценность добычи. Ворон, вестник скорой кончины, неуклюже перешагивая через тела, подбирался все ближе и ближе. Вот, он нацелил огромный острый клюв и совсем уж было приготовился полакомиться человечьим глазом… Если сеча — у посланца Смерти на ужин вечно зеркало души.
Игорь зажмурился. То было его первое осмысленное движение в сторону Жизни.
Бац! Чудовищная кошачья лапа вынырнула из Пространства и прищемила птице хвост. Следом за лапой показалась передняя половина ее обладателя. Хвост и задние лапы хищника находились еще в какой-то иной действительности, которую чаще называют другим измерением. Баюн насмешливо разглядывал трепыхавшееся в когтях создание.
— Гляди, — улыбнулся кот Игорю во весь рот, — сейчас снова про малых детушек вспомнит!
— Не губи меня, могучая Киска! Пожалей моих воронят! Худо им без старика! — взмолился Ворон.
— Сколько раз я тебе говорил, чернец, не называй меня Киской, — вспылил кот.
— Сам такой… Ой! Виноват! О, всесильный! Обознался я сослепу. Владыка, ну зачем же так? — канючил Ворон.
— Ладно, проваливай! После поговорим? Лети себе, и в следующий раз будь внимательней! — фыркнул Баюн и ослабил хватку.
Птица не замедлила воспользоваться любезностью кота и взмыла в воздух, растворившись во тьме.
На этом, однако, злоключения Игоря не кончились. Не успел посланец Велеса куда-то бесшумно исчезнуть, как внезапно среди поля брани возникла колесница, влекомая двумя голубыми кошками, величиной с хорошую пантеру. Ими правила женщина удивительной красоты и непередаваемой словами той таинственной внутренней силы, которую по праву можно было бы назвать божественной. Две валькирии склонились пред ней в почтительном поклоне, в котором не было и тени услужливости.
Асиня повелительно указала на колесницу двум-трем мертвым, если это слово вообще применимо, девушкам в иссеченных кольчугах. Словенки, среди которых парень узнал Власту и Гориславу — подруг Влады, безропотно подчинились.
— Я забираю и этого, — обратилась Богиня к помогавшим ей валькириям, указывая на Ингвара, — Он мне нравится. И в нем больше от крови ванов, чем асов.
— Великая Фрейя [54], этот человек еще жив.
— Он достаточно хорош, чтобы служить мне в Фолькванге. И если Харбард не взял воина в Вальхаллу — его душа принадлежит Фрейе по праву. Юноша утешит меня, как некогда Одд. Что с того, если мальчик жив — он все равно умрет. Я так желаю, я так хочу! — и она взошла на повозку, где странным образом уместились выбранные ею павшие.
— Мало ли что ты хочешь? — дерзко выступил из пустоты Баюн. — Уж нельзя и отлучиться?! Ищи себе другую забаву — парень мой!
Фрейя окинула взглядом громадный кошачий силуэт и, вдруг, в бессильной женской ярости вскинула по направлению к коту точеные персты. Валькирии схватились за оружие.
— Колдуй — не колдуй, а надо мной у тебя власти нет! Ты еще пешком под лавку в нашей горнице ходила, когда я освежевал Апопа [55].
Только тут Игорь понял, что котище все это время жмурился, поскольку Баюн наконец открыл глаза, и тьма заметно рассеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Отлаженным на тренировках движением Ингвар двинул Маску подъемом стопы в пах, следом за этим, указательный палец его левой руки глубоко проник в широкую глазницу демона, почти достав до извилин, если они, конечно, были…
Полуослепленная Маска взревела, отшвырнув от себя парня. От этого крика, казалось, содрогнулась сама Земля. Но жуткий вой вскоре прекратился, потому что следом волшебный клинок Велеса разрубил демона от макушки до пояса…
Теперь Ингвара-Игоря переполняла невиданная Мощь. Он хотел выплеснуть ее наружу, но никак не удавалось. Руг остервенело кинулся на троих данов, подоспевших на помощь Флорентийцу. Те, не дожидаясь и не сговариваясь, разом швырнули в него фрамеи. Ингвар поскользнулся. Это спасло его от копий и немного удлинило жизнь врагам, на пару секунд…, но не больше.
И только тут Ингвар заметил, что в живых из ругов остался он один. Трупы, трупы, трупы… Со всех сторон к последнему из защитников острова спешили все новые и новые противники…
Он крушил длинные одномачтовые суда. Порою было достаточно одного касания, чтобы волшебная сталь сломала хрупкое и гнилое дерево. Всюду, где еще падала длинная в кровавых лучах тень кладенца, всюду были тление и смрад.
Он резал противников, точно свиней. Не играя в благородство, Игорь наносил самые подлые, самые коварные и наиболее смертоносные удары. Он разил в шею, живот и промежность. Да сделай Игорь хоть маленькую царапину, враг умирал — и это было главное.
Руг искал Флорентийца. Ингвар звал епископов на божий суд.
Странно, Игорь не чувствовал усталости. Меч вел его за собой, сталь Хтонических Богов вершила свое дело. Но чем яростней и настойчивей он обрушивался на проклятых врагов, тем ожесточеннее выглядело их сопротивление. Порою его, или Ингвара — не все ли равно, оттесняли к воде, и тогда высокая набежавшая волна окатывала парня с ног до головы, грозя утащить за собой на забаву к Морскому Владыке. Но Игорь вырывался и вновь бросался на данов, чтобы получить пару-тройку крепких ударов, чтобы нанести десяток своих, куда более опасных.
Тело было избито и исколото. Во рту пересохло.
Наверное, безумец, снискал расположение врагов, и они решили подарить ему медленную смерть.
Нет, просто уж не осталось смельчаков, готовых скрестить оружие с Последним из Ругов. В Ингвара летели стрелы, копья, камни. Иногда, казалось, сами мертвецы хватают его за щиколотку, стараясь опрокинуть на землю. Но меч Игоря находил добычу и доставал ее всюду.
Игорь не утруждал себя запоминанием лиц, и Ингвар тоже. Он перемолол в одиночку уже не одну сотню данов. Возможно, Колдун попал в их число. Так он шел к намеченной цели, методично очищая берег от захватчиков. Даже если красноликий Хорс скроется за обзором — даже тогда он не остановится!
Косые уродливые тени порожденные пламенем, бушующим над Храмом, носились по песку. Багряное небо снова заволокло тучами. Где-то за облаками загромыхало. На Ингвара налетел крестоносец в блестящей броне. На грязном от крови плаще германского рыцаря искривлялся Крест. Руг расколол железную башню поперек. Тень хлестнула по вороному скакуну, превратив его в жалкую дохлую клячу.
Но он все чаще падал. И все чаще и отчетливей кольца железной рубахи отражали скользящие удары. Выли стрибы, поднимая в воздух тучи песка. Глаза слезились. Горело обветренное лицо. Звенела порванная кольчуга. Смачно чавкали сапоги, полные вражьей крови.
Будто бы все демоны Хаоса вылезли на поверхность, поиздеваться над Игорем. Всякая случайность, любое ничтожное по своей вероятности событие непременно случалось теперь. Устойчивый камень обращался в липкую глину. Мокрый песок затягивал как зыбучий. Враги мерещились там, где их давно не было, и возникали, словно в сказке, из-под земли неожиданно. Клинок вибрировал и гудел, описывая круг за кругом, словно коса, срезая живые колосья, перезрелые, спелые и недоросль.
Мышцы то сводило, то их пронзала нервная дрожь. Игорь не мог сосредоточиться и осмыслить действо, вершителем которого стал. Он не успевал подумать, как на место одной мысли лезла другая, прямо противоположная. Игорь злился на себя, а Ингвар пропускал все новые и новые удары.
Один из них был столь силен, что опрокинул руга на спину. Парень попытался вскочить, но тупая боль в груди оказалась сильнее. Наконец, раскаленный кладенец выскользнул из внезапно ослабевших рук. И уже поднявшись было на одно колено, Ингвар рухнул навзничь, словно с потерей магического оружия жизнь оставила истерзанное тело, задув последний светильник.
— Это все, Ингвар! Прощай! — ослепительной болью вспыхнуло в мозгу.
* * *
Храм пылал, обратившись в раскаленную печь. Сверху падали балки. Инегельду казалось, даже камни плавились от нестерпимого жара. В центре кумирни возле обгорелого идола Свентовита, прижавшись к ногам исполина, искали спасения несколько женщин, укрывавших от языков беспощадного пламени двух-трех малолеток. Одна из женщин была в тягости, и судя по округлившемуся стану ей предстояло разрешиться двойней. Она с надеждой и ужасом взирала на Инегельда. Лик Верховного Жреца и в самом деле внушал страх.
Ворота гулко звенели под ударами мощного тарана. Казалось, еще немного и враги ворвутся опять. Но лучше сгореть заживо, чем стать презренной рабыней в доме дана или пасть жертвой надругательств под телами разгоряченных наемников.
Инегельд, Вальдс и Верцин о чем-то спорили.
— Уходите! Спасайте людей, я сумею за себя постоять. Всеотец прислушается к голосу Сына. Это последнее мое слово, и кончим на этом! — твердо молвил скальд.
— Задержи их у восточного прохода, остальные запеча… — начал Верцин.
— Знаю, — оборвал его Инегельд.
Затем, выхватив из ножен за спиной два кошмарных изогнутых меча, он начал пробираться в сторону указанных ему врат, готовых вот-вот поддаться напору извне. Проникнуть в Храм через прочие двери стоило большего труда, поскольку выходы там порядком завалило, и заклинание предусмотрительного Любомудра тоже чего-нибудь да и стоило. Может, кто из уцелевших параситов снаружи еще сдерживал ожесточенный натиск викингов. Но Инегельд чувствовал, что никого уже не осталось…
— Замолчите, бабы! — рявкнул на причитающих женщин Верцин. — Чтоб ни единого звука!
Те смолкли. Но тише от этого не стало. Треск, лязг, звон, азартные крики, ржание. Все смешалось.
Верцин тревожно поглядывал то на застывшего Брата, то на едва различимый в дыму силуэт Инегельда, то на черную от копоти исполинскую фигуру Свентовита:
— Зачем ты нужен, Миролюбец? — закралась горькая мысль.
Вальдс терпеливо ловил в сознании ускользающую Нить Велеса.
— Помоги, Владыка Звездных Путей! Услышь меня, Небесный Водчий! Внемли, Великий отец моего златокудрого Господина!
Сосредоточиться не удавалось, но он не сдавался. Какая страшная усталость! Именно в такие моменты, на пороге Смерти, на самом Лезвии Клинка, обостряются человеческие способности, именуемые почему-то сверхестественными или магическими.
Вальдс шел по Лезвию добрых шесть десятков лет. Но никогда еще он не был так силен и так уверен в себе. Никогда еще он не прибегал к Заклятью Перекрестка, использовать которое можно только раз, да и то, ценой собственной жизни. Знал об этом и Верцин.
Наконец, старания волхва увенчались успехом.
— Ты готов, Брат?
Верцин кивнул.
Он явственно увидел Тропу Вотана, клубок голубоватых Волосожар. Вальдс протянул руку и, подобрав их нить, потянул за нее. Бездонное чрево звездных тоннелей распахнулось и поглотило Дерзкого Смертного. Но волхв цепко держал драгоценную нить, наматывая ее на ладонь. Усилием Воли раздвигая Передние Пределы, он смело зашагал по искристому следу.
— Пора! — сказал Верцин, подталкивая и без того испуганных женщин к Черной Пустоте, возникшей там, где только что стоял Вальдс.
— Это подземный ход, да? — дернув Верцина за полу плаща, спросила голубоглазая русая девчушка.
— Подземный ход, конечно. И на том его конце вам ничто не будет угрожать. Давай, маленькая, спускайся поскорей!
— А нас там ждет папа, да?
— Он потом вас найдет, — солгал жрец, на ощупь погладив ребенка по головке…
Огня в Храме было предостаточно, но очи застлал Млечный Туман. Веки налились свинцовой тяжестью и намертво сомкнулись, но волхв знал, на что шел. Да так, пожалуй, и лучше.
Наконец, мимо жреца томно проследовала беременная. Верцин взял ее белую миниатюрную кисть в свою иссохшую ладонь:
— У тебя будут мальчики. Два мальчика. Их ждут великие дела. Смелых влечет море. Зови их Соколами.
— Спасибо, мудрейший. Ругам не краснеть за своих детей, — молвила она, и ужаснулась — из-под полуприкрытых век волхва проглядывала безбрежная тьма.
— Ступай же! — торопил он.
— Не медли, Верцин! — раздался гулкий, словно из глубочайшего в мире колодца, ужасный Голос.
В тот же миг тяжелая охваченная пламенем балка ринулась вниз, похоронив под собой последнего из жрецов. Черная бездонная пасть, открытого было тоннеля, захлопнулась.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АРКОНЫ
Ингвар, нет, теперь уже Игорь, и только он, лежал не в силах пошевелить и пальцем. Морской ветер ворошил его русые волосы. Перед глазами был лишь кусок звездного неба, да берег, усыпанный трупами и, как губка, пропитанный человеческой кровью.
Шум прибоя заглушал стоны раненных. Близилась полночь. Неожиданно он увидел, скорее даже почувствовал, странное, непонятное, едва различимое облачко, легкую дымку, которая быстро сгущалась, меняла плотность, испытывала удивительные метаморфозы.
И эта туманность родила девушку, прекрасную, как сама природа, светловолосую валькирию [53]. Воительница была одета в серебристую броню, плотно обтягивая стан, волшебная кольчуга, сработанная мастеровитыми гномами, лишний раз подчеркивала все достоинства тела.
Из этого же тумана, вдруг, выглянула лошадиная голова, колдунья вела под уздцы белоснежного златогривого коня. Дева битв перешагивала через трупы, пристально вглядываясь в лица убитых.
Вот она склонилась над рыжим даном, чело которого пересек ужасный шрам. В грудь викинга глубоко впились две арбалетные стрелы. Но даже не живой, он сжимал в руке большой прямой скандинавский меч. Валькирия поцеловала мертвеца…
И чудо! Раны на павшем стали сами собой заживать, рубцы разгладились, исчезли следы крови. Игорь видел это вполне отчетливо, потому как лежал шагах в пяти от скандинава. У него раздался бы возглас удивления, если б не полнейшая беспомощность, да и во рту пересохло, когда Игорь заметил пробуждение воина. Воскресший приподнялся на локте — валькирия как раз вытянула из него последнюю стрелу и улыбнулась герою: «Отец Ратей ждет тебя в Вальхалле, храбрый викинг!» -сказала Богиня. И он улыбнулся в ответ, впрочем, эта улыбка так и не сходила с его уст в последние минуты перед недавней кончиной.
Мгновение — и валькирия взлетела в седло. Конь рванулся в небо, оставляя за собой искристый след, подобно комете. Если бы Игорь мог привстать, он бы увидел, что рыжий дан не одинок. То там, то тут над полем брани тенями мелькали невесомые силуэты убитых бойцов, влекомые воинственными девами Асгарда в обитель Богов.
— А они все-таки верили!? Но почему же тогда? — удивился Игорь. — В самом деле, не важно, что ты носишь крестик на груди — душа остается языческой.
Мерзко хихикая, рогатые черти когтистыми лапами ловили призрачные души, они будто бы запихивали нетленное в мешки и волочили их по двое-трое в самую бездну. Сатана будет доволен!
Вот на неизведанных высотах, средь бескрайних просторов Вселенной зародился маленький рыжий огонек, который постепенно вырос в алое пламя, устремившееся неудержимым пожаром из мрачных глубин Космоса к Земле. Быстрый, как метеор, на кровавый берег полыхающим вихрем спустился гигантский волк. Даже самый крупный матерый хищник не пошел бы ни в какое сравнение с этим зверем.
От него веяло неимоверной Силой. Волчья шерсть так и сверкала грозным небесным огнем, только, вот странность, Игорь не чувствовал жара.
Некоторое время Семаргл бродил среди трупов, обнюхивая искалеченные, порубанные в грозной сече тела. Наконец, он выбрал кого-то, достойного чертогов Вышнего. Это был Ратич, что в последней своей битве прикрывал Ингвару спину. Здесь он нашел свою Смерть, но теперь обретал Бессмертие. Игорь видел, как Семаргл слизнул пламенеющим языком запекшуюся кровь с лица молочного брата, и у того мигом срослись лопнувшие вены, затянулись неизлечимые рваные раны на груди.
— Садись ко мне на спину! — сказал волк Ратичу. — Я отнесу тебя в Светлый Ирий.
— Я не поеду один. Возьми со мной Ингвара. Брат храбро бился и достоин встретить новую зарю.
Семаргл наклонил волчью морду к Ингварову лицу, и бездонные глаза бога проникли в самую суть, заметив присутствие Игоря.
И человек увидел в очах Огненного Волка свет далеких вечных звезд, нежность летних зорь, гнев подземных глубин и недоступное разуму смертного Знание.
— Я не могу это сделать. Час твоего брата еще не пробил, да и мне он не принадлежит! Пусть каждому воздастся по его вере.
Ратич не посмел спорить с Волком. Он лишь поцеловал Ингвара в лоб и двинулся вслед за Огнебогом.
Ночь соткала из тишины и пустоты женщину в длинных черных одеяниях. То была Желя — Богиня скорби и печали. Несколько слезинок обожгли щеку.
Игорь потерял чувство времени и реальности всего происходящего. Он будто-бы отвлеченно взирал на эту фантасмагорию со стороны. Между тем на поле брани, на арену, усеянную трупами актеров, ангелом Смерти спустился… Да нет! Поднялся из «ада» Пекельного царства, черный ворон.
Птица сверкнула оком и уставилась на Ингвара, оценивая важность и ценность добычи. Ворон, вестник скорой кончины, неуклюже перешагивая через тела, подбирался все ближе и ближе. Вот, он нацелил огромный острый клюв и совсем уж было приготовился полакомиться человечьим глазом… Если сеча — у посланца Смерти на ужин вечно зеркало души.
Игорь зажмурился. То было его первое осмысленное движение в сторону Жизни.
Бац! Чудовищная кошачья лапа вынырнула из Пространства и прищемила птице хвост. Следом за лапой показалась передняя половина ее обладателя. Хвост и задние лапы хищника находились еще в какой-то иной действительности, которую чаще называют другим измерением. Баюн насмешливо разглядывал трепыхавшееся в когтях создание.
— Гляди, — улыбнулся кот Игорю во весь рот, — сейчас снова про малых детушек вспомнит!
— Не губи меня, могучая Киска! Пожалей моих воронят! Худо им без старика! — взмолился Ворон.
— Сколько раз я тебе говорил, чернец, не называй меня Киской, — вспылил кот.
— Сам такой… Ой! Виноват! О, всесильный! Обознался я сослепу. Владыка, ну зачем же так? — канючил Ворон.
— Ладно, проваливай! После поговорим? Лети себе, и в следующий раз будь внимательней! — фыркнул Баюн и ослабил хватку.
Птица не замедлила воспользоваться любезностью кота и взмыла в воздух, растворившись во тьме.
На этом, однако, злоключения Игоря не кончились. Не успел посланец Велеса куда-то бесшумно исчезнуть, как внезапно среди поля брани возникла колесница, влекомая двумя голубыми кошками, величиной с хорошую пантеру. Ими правила женщина удивительной красоты и непередаваемой словами той таинственной внутренней силы, которую по праву можно было бы назвать божественной. Две валькирии склонились пред ней в почтительном поклоне, в котором не было и тени услужливости.
Асиня повелительно указала на колесницу двум-трем мертвым, если это слово вообще применимо, девушкам в иссеченных кольчугах. Словенки, среди которых парень узнал Власту и Гориславу — подруг Влады, безропотно подчинились.
— Я забираю и этого, — обратилась Богиня к помогавшим ей валькириям, указывая на Ингвара, — Он мне нравится. И в нем больше от крови ванов, чем асов.
— Великая Фрейя [54], этот человек еще жив.
— Он достаточно хорош, чтобы служить мне в Фолькванге. И если Харбард не взял воина в Вальхаллу — его душа принадлежит Фрейе по праву. Юноша утешит меня, как некогда Одд. Что с того, если мальчик жив — он все равно умрет. Я так желаю, я так хочу! — и она взошла на повозку, где странным образом уместились выбранные ею павшие.
— Мало ли что ты хочешь? — дерзко выступил из пустоты Баюн. — Уж нельзя и отлучиться?! Ищи себе другую забаву — парень мой!
Фрейя окинула взглядом громадный кошачий силуэт и, вдруг, в бессильной женской ярости вскинула по направлению к коту точеные персты. Валькирии схватились за оружие.
— Колдуй — не колдуй, а надо мной у тебя власти нет! Ты еще пешком под лавку в нашей горнице ходила, когда я освежевал Апопа [55].
Только тут Игорь понял, что котище все это время жмурился, поскольку Баюн наконец открыл глаза, и тьма заметно рассеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36