Он, конечно, не испугается.
— Но вам придётся войти туда одному. К Чёрной даме я не смогу вас проводить. — Голос Наумофелии слегка дрожал.
— Хорошо. Я пойду к ней.
Девушка с тысячью вуалями исчезла в одной из боковых дверей. Но Пётр и не заметил её отсутствия. Его волновала встреча с Чёрной дамой... Он совсем перестал рассматривать восковые фигуры, а сколько их тут было!
Наконец он дошёл до последнего зала. Шторы на окнах были задёрнуты — в зале царил полумрак.
Зал был пуст. Лишь в самом углу стояла тёмная фигура. Пётр знает, что это только манекен. Пётр не боится, но всё же сердце у него бьётся сильно-сильно.
Водяной, или баба-яга, или чёрт — скажите, пожалуйста, кто их теперь боятся? Мы уже столько о них читали, столько раз узнавали, как простой парень надул дьявола или как дети подшутили над колдуньей, что мы над ними только смеёмся. Но Чёрная дама...
В скольких обличьях мы её уже видели и все же её не знаем. Жестока ли она? Добра ли? Красива ли? Безобразна ли? Вызывает ли она ужас? Это нам ещё неизвестно.
Пётр медленно двигался в угол зала.
Чёрная дама стоит там неподвижно в чёрном платье из тяжёлого бархата, чёрные волосы выбиваются из-под прозрачной чёрной вуали, чёрный шлейф ниспадает на пол. Её лицо бледно, глаза закрыты.
Пётр обходит её на расстоянии. Его ноги становятся вдруг тяжёлыми, как будто к ним привязаны гири; он с трудом отрывает их от земли. Он робко поворачивает выключатель и останавливается перед Чёрной дамой, чтобы посмотреть, как она себя поведёт.
Чёрная дама открывает глаза и задумчиво смотрит на мальчика. Она молчит.
Потом устало проводит тонкой рукой по бледному лбу.
— Почему вы молчите? — шепчет Пётр.
— Я думаю, — отвечает Чёрная дама глубоким низким голосом.
— О чём?
— О тебе. Мне жаль тебя.
— Как это: жаль? — удивлённо говорит Пётр сдавленным голосом.
— Ты уже не вернёшься на Землю.
— Вы знаете Землю?
— Я знаю всё. Я знаю и то, что твой папа полетит в ракете на Марс. Он ищет тебя. Я видела твою маму, которая плачет дома. Она считает, что ты погиб.
— Я хочу домой: — всхлипнул мальчик. Вдруг он страшно затосковал по дому.
— Ещё не всё потеряно, — ласково говорит Чёрная дама, но глаза её совсем не ласковы. — Ты ещё можешь вернуться. Если хочешь, я спущусь с тобой на Сказочную улицу, номер восемь и мягко положу тебя в постель. Утром ты встанешь и сможешь пойти в школу...
Пётр соскучился и по школе. Ему захотелось быть среди друзей, увидеть свою учительницу.
Он почти готов согласиться... Но вдруг он вспоминает своё обещание. Три банана! Нет, он не сдастся! Он не будет хныкать, как малыш. Он дал обещание и выполнит его, если бы даже тысяча трудностей встала на его пути.
— Нет!.. — кричит он. — Я должен найти три банана.
— Ты не доберёшься до них. — В голосе Чёрной дамы — северный ветер и мороз.
— Кто может мне помешать?
— Я!
Петр хочет что-то сказать, но чувствует, что у него смыкаются веки, что кто-то его уносит, что он летит, падает и... И он проснулся в кошачьей постели. Светает, и труба сзывает кошек на бой.
Мы разоблачили пса!
Во дворе замка Мяу выстроились шеренги кошек. Пётр как адъютант начальника гвардии стал рядом с Длинноусом. По левую руку от него стоял начальник стражи Мурек.
Под звуки тромбонов, кларнетов, фаготов и лесных рогов вышла принцесса Кисуля. Вместо платья со шлейфом на ней были латы и шлем с плюмажем.
— Мои верные подданные! — воскликнула принцесса. Все, как одна, кошки ответили хором:
— Мяу! Мяу! Мяу!
— Я созвала вас в замок Мяу, чтобы объявить войну нашему извечному врагу — псам.
— Позор псам! — завизжал Мурек.
— Псы выпивают наше молоко! — кричала Кисуля. — Псы нас преследуют! Псы нас кусают! Псы не хотят учиться мяукать! Вместо благородного мяуканья они издают неприятные звуки... как… как «ах»!
— «Гав»! — учтиво подсказал Длинноус.
— Да, звуки вроде «гав»! Можем ли мы терпеть их рядом с собой?
— Не можем! — закричали! кошки.
— Пусть сгинут псы; — добавил Остроушек.
— Правильно, — похвалила его принцесса и добавила: — Бесстыжие морды говорят, что я объявила эту войну потому, что меня искусал фокстерьер Пифф.
— Рафф, — снова поправил её Длинноус.
— Что? — удивлённо прищурила глаза принцесса.
— Рафф! — повторил начальник гвардии.
— Чего вы на меня лаете? Это что, провокация? — выгнула спину Кисуля.
— Нет, о прекрасная принцесса Кисуля, — покорно изогнулся Длинноус. — Только этот борец с ринга «Бей-бей» зовётся Рафф.
— И нечего меня всё время поправлять, — рассердилась Кисуля. — Это неприлично! — И она продолжала свою речь: — Нет, милые кошки, товарищи по оружию. Речь идет о большем. Кошки должны захватить Вон Там. Псы будут нам только служить. Кто не кошка, тот не кошка. Под этим лозунгом мы ведём нашу борьбу.
— Кто не кошка, тот не кошка! — прокричали кошки.
— Принцесса пишет книгу об этой войне, — сказал Петру на ухо Мурек. — Она будет называться «Борьба за кошку».
— Кто хочет выступить? — спросила Кисуля.
— Я! — послышался резкий голос.
— Мяу, мы вас слушаем, мой советник.
Остроушек в чёрных латах стал перед войском.
— Что бы вы подумали, если бы вам сказали, — завизжал он злобно, и его острые уши встали торчком, — что в наш замок обманным путём проник предатель и переодетый враг?
Войско застыло.
— Да, — важно кивал головой советник Кисули. — Вы удивляетесь, коты, но это так. Враг обманул нашу бдительность, выдавая себя за кота; мы согреваем его на своей груди, как мышь, в то время как это гнусный пёс.
— Кто же это? — зашумело войско.
— Кто же это? — спросила побледневшая принцесса.
— Указать на него лапой? — торжествовал Остроушек.
— Я приказываю вам это сделать! — нетерпеливо топнула Кисуля.
— Это рыцарь Цап-Царапка!
Петр оглянулся, чтоб посмотреть, о ком говорит советник, но тут же сообразил, что речь идёт о нём. «Вот неприятность, — подумал он. — Остроушек выследил, что я переодет».
— Докажите, Остробрюшек! — приказала принцесса. — А вы, рыцарь Цап-Царалка, выйдите вперед.
Петр вышел на середину двора.
Остроушек молниеносно к нему подлетел и сорвал с его головы кошачью маску.
— Пёс! — завизжало войско.
— Я не пёс, — возражал мальчик. — Я Пётр. Кисуля торжественно выпрямилась:
— Награждаю Острохвостика орденом Серебряной мышки за разоблачение собачьего разведчика.
— Но я действительно не пёс! — кричал Пётр. — Спросите во втором «Б» девятилетки на Школьной улице. Я искра Пётр Панек со Сказочной улицы, номер восемь.
— О, у него ещё хватает совести врать! — подбоченился Остроушек. — Сначала он рассказывал нам сказки о своём рыцарском происхождении, а теперь говорит о каких-то улицах и искрах. В конце концов он скажет, что он радиоантенна!
— В тюрьму его! — закричали кошки.
— В голодную тюрьму! — промяукал Мурек.
— Он должен выдать местонахождение собачьего войска! — выкрикнул Длинноус.
— Ну посмотрите на меня хорошенько, — попросил Пётр, — ведь я никакой не пёс.
— Принесите зеркало! — распорядилась принцесса. В мгновение ока принесли большое шлифованное зеркало. Пётр посмотрел на себя.
Из зеркала на него глядел пёс.
Тем временем на Земле
— Но, пани управдом, — стоял на своём монтёр, — я действительно не могу исправить ваш лифт.
— Почему же? — сокрушалась она.
— А потому, что его у вас нет.
— Как это нет?
— Он исчез, — покачал монтёр головой, — испарился и всё тут.
«Внимание! Внимание! Говорит „Пионерская зорька“!» — раздалось из репродуктора.
— «Пионерская зорька»? — удивлялись слушатели. — Ведь в это время всегда передают «Последние известия»!
— «Слушайте экстренный выпуск, — продолжал детский голос. — Только что мы узнали, что искра Пётр Панек со Сказочной улицы построил свою межпланетную ракету из лифта. Поиски продолжаются».
— Из лифта? — удивились члены домовых комитетов и управдомы. А поскольку в их домах жили пионеры и искры, они немедленно побежали на всякий случай опечатывать замки лифтов.
— Ну, я уже достал. — ворвался в дверь пан Панек.
— Кого? — испугалась пани Панкова.
— Ракету, — небрежно сказал отец Петра. — Я лечу за Петром.
— Но ведь вчера стартовали два космических корабля со спасательными экспедициями!
— Ну и что же? Я полечу прямо на Марс. Наверное, там есть жизнь, — хотя и в одноклеточной форме, но всё же есть. Где же ещё может быть Пётр? — Голос пана Панека звучал устало.
— Я дам тебе на дорогу пирог с маком, — решительно сказала пани Панкова. — Кто знает, как готовят на Марсе!
Журнал «Азбука молодых техников и естествоиспытателей» начал печатать серию статей о путешествии Петра Панека в космос. Клуб друзей детской книги организовал в Клубе писателей конференцию на тему «Лифт и детская литература». Отдельной брошюрой вышли стихи и рассказы, печатавшиеся раньше в журнале для детей «Анютины глазки», которые детям рекомендовалось читать только в лифте.
На второй день утром ракета пана Панека взлетела.
Направление — Марс.
В голодной тюрьме
— Как я мог превратиться в пса? — размышлял Пётр, которого связали и опустили в голодную тюрьму в подземелье. (Вот видите, в замке Мяу действительно есть тюрьма!) До сих пор в ушах его звучало ненавистное мяуканье кошек, которые узнали, что среди них находится пёс. Некоторые кошки зашли так далеко, что требовали для Петра высшей меры наказания — утопления в молоке. Но поскольку им было жалко молока, победило предложение Мурека, чтобы собачий разведчик, за которого принимали Петра, был брошен в подземную тюрьму, где он погибнет голодной смертью.
Остроушек прочитал перед кошачьим войском составленный им ещё ночью обвинительный акт. Петра обвинили в целом ряде преступлений: в шпионаже, в обмане принцессы, в злоупотреблении доверием кошачьего штаба, во лжи и притворстве. Хорошо ещё, что они не заметили самоката, а то они назвали бы его путь в Мяу вооружённым вторжением.
Пётр пытался защищаться, но всё было напрасно. И вообще он защищался довольно вяло, потому что всё время думал и думал, как же он мог стать псом.
Теперь он сидит в голодной тюрьме. Здесь мокрый пол и скользкие стены, он связан по рукам и ногам, его начинают мучить голод и жажда, вокруг темнота и неоткуда ждать помощи. Почему же он выглядит как пёс? Вот загадка, которую он напрасно старается разгадать уже долгое время.
Вдруг у него в голове промелькнула сцена его прощания с Наумосферой. Наумосфера посылает его в кошачий замок, гладит по волосам и при этом бормочет: «Мяу-гав, гав-мяу». А потом добавляет: «Вам не следовало меня благодарить, ведь мы враги». Да, Чёрная дама превратила его в пса, поэтому билетёр и торговец в лавчонке смотрели на него так удивлённо. А сам он ничего не видел! Вот почему официант говорил о том, что случится, когда кошки узнают...
«После драки кулаками не машут, — сокрушается Пётр. — Не трудно быть умным после совершения ошибок; важнее быть умным вовремя», — начинает понимать он.
Чёрная дама бормотала при поглаживании «мяу-гав, гав-мяу»? Но это значит, — Пётр лихорадочно соображал.
А что, если бы его кто-нибудь снова дважды погладил и сказал при этом: «Гав-мяу, мяу-гав»? Наверное, он опять бы стал искрой Петром Панеком?
Ну да, всё это хорошо, но кто же будет его гладить в одиночке голодной тюрьмы?
Поздно, Пётр, твой путь окончен. Ты не только не доберёшься до трёх бананов, ты и домой не вернёшься, и только из этой книжки дети узнают, что ты вёл себя мужественно и не плакал даже в голодной тюрьме
Но нет, Петру не нравятся эти похоронные мысли. Он думает: а что, если он сам себя погладит и скажет: «Гав-мяу. мяу-гав»? Превратится ли он в Петра? Возможно, что да. Но руки его связаны самой прочной котолоновой нитью, которую изобрёл Остроушек. И если бы он даже чудом превратился в Петра, что ему это даст? Кошки выступают в поход против псов, и он всё равно здесь погибнет.
Положение кажется Петру безнадёжным.
Тем временем кошки действительно вышли в поле. На всех дорогах были расставлены собачьи капканы Остроушека с фотоэлементами. Из всех бойниц замка торчали мушкеты, самопалы, ружья, на зубцах и за стенами поднимали свои носы пушки и гаубицы. Во главе кошачьего войска двигался танк.
Кисуля ехала в бронированной карете, запряженной четвёркой лошадей, и читала последний номер вонтамской газеты «Там-Там».
— Как назвал себя этот собачий разведчик? — обратилась она к своему первому советнику, наблюдавшему окрестности через перископ. — Если его зовут Перт, то о нём пишут в газете, как о магарадже. — Она углубилась в чтение интервью журналистки с Петром. — Однако это наглость! — взвизгнула она вдруг. — Вы только послушайте, пан Остроносик! «Представьте себе, что вы принцесса, — говорил этот пёс журналистке, — и что вам на ногу наступил верблюд. Станете ли вы из-за этого объявлять кровную месть всем верблюдам?»
— Пусть теперь говорит что угодно, — непримиримо сказал кот. — В голодной тюрьме его никто не услышит.
— Вы правы, Остроусик, — с облегчением сказала принцесса.
И всё-таки Остроушек оказался неправ.
В стене голодной тюрьмы вдруг шевельнулся камень, затем камень отодвинулся, и удивлённому взору Петра открылся подземный ход.
Минуту было тихо. Потом послышался решительный шёпот:
— Гав. Есть там кто-нибудь?
— Я, — сказал Пётр.
Несколько голосов одновременно взволнованно зарычали, потом голос стал заметно сильнее:
— Кто вы?
— Мне кажется, что я пёс! — крикнул Пётр в надежде, что помощь приближается.
— Пан сотник, — послышался голос уже совсем близко, — докладываю вам, что в голодной тюрьме находится пёс, по имени Я.
Рычание продолжалось. Петру удалось разобрать только слова:
— ...а что, если это ловушка? Может быть, бросить туда гранату?
— Не бросайте! — закричал Пётр. — Меня арестовали кошки, и я сижу здесь связанный.
Голоса умолкли. В голодную тюрьму вползли спаниель, такса и фокстерьер.
— Встаньте! — приказал спаниель коротким лаем.
— Я не могу, я связан.
— Он не может, он связан, — подтвердила такса.
— Развяжите его! — рявкнул спаниель.
Псы вмиг развязали котолоновую нить, которой был связан Пётр. Когда Пётр встал, фокстерьер испытующе погладил его по лицу.
— Это пёс, — тявкнул он удовлетворённо.
— Как вы сюда попали, пан Я? — начальственным тоном спросил спаниель.
— Меня сюда бросили кошки, — объяснил Пётр.
— Почему?
— Сначала они хотели утопить меня в молоке, а потом решили присудить к голодной тюрьме. За то, мол, что я собачий разведчик...
— Значит, вы наш пёс, — засмеялся спаниель.
— А что делают кошки теперь? — выведывал фокстерьер.
— Да, что они делают теперь? — поторопилась присоединиться к нему такса, которая явно страдала недостатком собственных мыслей и поэтому повторяла всё за другими.
— Я думаю, что они выступили в поход против вас, вернее, против нас, псов, — сообщил Пётр. — Но в замке, конечно, осталась какая-то стража.
— Пустяки, — довольно тявкнул спаниель. — Нам поможет неожиданность.
— Да, нам поможет неожиданность, гав, — повторила — кто? — конечно, такса.
Фокстерьер вернулся в подземный ход и трижды пролаял.
Как по команде, в голодную тюрьму ворвались четыре овчарки со стремянками.
И началось. Овчарки поставили стремянки так, что они достали до люка в потолке голодной тюрьмы, и по ним начали подниматься вооружённые псы. Первые из них выбили крышу люка, и в подземелье замка ринулось собачье войско. Кошачья стража была связана, и за несколько минут замок Мяу оказался в лапах собак.
— Вы свободны, пан Я, — сообщил Петру спаниель и добавил: — Если, конечно, вы не хотите сражаться вместе с нами.
— Передо мной стоят другие задачи, — скромно сказал Пётр. — Я бы хотел взять свой самокат и уехать, если вы разрешите.
— Гав, пожалуйста, — сказал спаниель. — Можете пройти через подземный ход. Вы попадёте прямо к Китовому морю. А дальше вы и сами сумеете сориентироваться.
— Разрешите вас спросить? — не сдержался Пётр. Спаниель молча поклонился в знак согласия. — Почему вы воюете с кошками?
Спаниель весело залаял:
— Это длинная история. Если хотите, я дам вам книжку, где вы сумеете прочесть основное. — И он подал Петру маленькую книжечку под названием «Пёс и кошка».
Пётр поблагодарил, сунул книжку в портфель между учебниками и вонтамскими деньгами, взял самокат и уехал через подземный ход.
«Подальше бы от этих псов и кошек!» — сказал он про себя.
Через минуту он выехал из подземного хода и оказался на песчаном берегу моря. Перед собой он видел лишь зелёно-синюю водную гладь. Волны набегали на берег и выбрасывали ракушки и маленьких крабов. Над Петром шумели пальмы и апельсиновые деревья.
Пётр взобрался на дерево и нарвал апельсинов. Потом сел на песок и начал чистить первый апельсин.
Корабль мечты
Съевши все сорванные апельсины, он разделся и стал плавать в море. Вода отлично его держала. Потом он лёг на песок и начал загорать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— Но вам придётся войти туда одному. К Чёрной даме я не смогу вас проводить. — Голос Наумофелии слегка дрожал.
— Хорошо. Я пойду к ней.
Девушка с тысячью вуалями исчезла в одной из боковых дверей. Но Пётр и не заметил её отсутствия. Его волновала встреча с Чёрной дамой... Он совсем перестал рассматривать восковые фигуры, а сколько их тут было!
Наконец он дошёл до последнего зала. Шторы на окнах были задёрнуты — в зале царил полумрак.
Зал был пуст. Лишь в самом углу стояла тёмная фигура. Пётр знает, что это только манекен. Пётр не боится, но всё же сердце у него бьётся сильно-сильно.
Водяной, или баба-яга, или чёрт — скажите, пожалуйста, кто их теперь боятся? Мы уже столько о них читали, столько раз узнавали, как простой парень надул дьявола или как дети подшутили над колдуньей, что мы над ними только смеёмся. Но Чёрная дама...
В скольких обличьях мы её уже видели и все же её не знаем. Жестока ли она? Добра ли? Красива ли? Безобразна ли? Вызывает ли она ужас? Это нам ещё неизвестно.
Пётр медленно двигался в угол зала.
Чёрная дама стоит там неподвижно в чёрном платье из тяжёлого бархата, чёрные волосы выбиваются из-под прозрачной чёрной вуали, чёрный шлейф ниспадает на пол. Её лицо бледно, глаза закрыты.
Пётр обходит её на расстоянии. Его ноги становятся вдруг тяжёлыми, как будто к ним привязаны гири; он с трудом отрывает их от земли. Он робко поворачивает выключатель и останавливается перед Чёрной дамой, чтобы посмотреть, как она себя поведёт.
Чёрная дама открывает глаза и задумчиво смотрит на мальчика. Она молчит.
Потом устало проводит тонкой рукой по бледному лбу.
— Почему вы молчите? — шепчет Пётр.
— Я думаю, — отвечает Чёрная дама глубоким низким голосом.
— О чём?
— О тебе. Мне жаль тебя.
— Как это: жаль? — удивлённо говорит Пётр сдавленным голосом.
— Ты уже не вернёшься на Землю.
— Вы знаете Землю?
— Я знаю всё. Я знаю и то, что твой папа полетит в ракете на Марс. Он ищет тебя. Я видела твою маму, которая плачет дома. Она считает, что ты погиб.
— Я хочу домой: — всхлипнул мальчик. Вдруг он страшно затосковал по дому.
— Ещё не всё потеряно, — ласково говорит Чёрная дама, но глаза её совсем не ласковы. — Ты ещё можешь вернуться. Если хочешь, я спущусь с тобой на Сказочную улицу, номер восемь и мягко положу тебя в постель. Утром ты встанешь и сможешь пойти в школу...
Пётр соскучился и по школе. Ему захотелось быть среди друзей, увидеть свою учительницу.
Он почти готов согласиться... Но вдруг он вспоминает своё обещание. Три банана! Нет, он не сдастся! Он не будет хныкать, как малыш. Он дал обещание и выполнит его, если бы даже тысяча трудностей встала на его пути.
— Нет!.. — кричит он. — Я должен найти три банана.
— Ты не доберёшься до них. — В голосе Чёрной дамы — северный ветер и мороз.
— Кто может мне помешать?
— Я!
Петр хочет что-то сказать, но чувствует, что у него смыкаются веки, что кто-то его уносит, что он летит, падает и... И он проснулся в кошачьей постели. Светает, и труба сзывает кошек на бой.
Мы разоблачили пса!
Во дворе замка Мяу выстроились шеренги кошек. Пётр как адъютант начальника гвардии стал рядом с Длинноусом. По левую руку от него стоял начальник стражи Мурек.
Под звуки тромбонов, кларнетов, фаготов и лесных рогов вышла принцесса Кисуля. Вместо платья со шлейфом на ней были латы и шлем с плюмажем.
— Мои верные подданные! — воскликнула принцесса. Все, как одна, кошки ответили хором:
— Мяу! Мяу! Мяу!
— Я созвала вас в замок Мяу, чтобы объявить войну нашему извечному врагу — псам.
— Позор псам! — завизжал Мурек.
— Псы выпивают наше молоко! — кричала Кисуля. — Псы нас преследуют! Псы нас кусают! Псы не хотят учиться мяукать! Вместо благородного мяуканья они издают неприятные звуки... как… как «ах»!
— «Гав»! — учтиво подсказал Длинноус.
— Да, звуки вроде «гав»! Можем ли мы терпеть их рядом с собой?
— Не можем! — закричали! кошки.
— Пусть сгинут псы; — добавил Остроушек.
— Правильно, — похвалила его принцесса и добавила: — Бесстыжие морды говорят, что я объявила эту войну потому, что меня искусал фокстерьер Пифф.
— Рафф, — снова поправил её Длинноус.
— Что? — удивлённо прищурила глаза принцесса.
— Рафф! — повторил начальник гвардии.
— Чего вы на меня лаете? Это что, провокация? — выгнула спину Кисуля.
— Нет, о прекрасная принцесса Кисуля, — покорно изогнулся Длинноус. — Только этот борец с ринга «Бей-бей» зовётся Рафф.
— И нечего меня всё время поправлять, — рассердилась Кисуля. — Это неприлично! — И она продолжала свою речь: — Нет, милые кошки, товарищи по оружию. Речь идет о большем. Кошки должны захватить Вон Там. Псы будут нам только служить. Кто не кошка, тот не кошка. Под этим лозунгом мы ведём нашу борьбу.
— Кто не кошка, тот не кошка! — прокричали кошки.
— Принцесса пишет книгу об этой войне, — сказал Петру на ухо Мурек. — Она будет называться «Борьба за кошку».
— Кто хочет выступить? — спросила Кисуля.
— Я! — послышался резкий голос.
— Мяу, мы вас слушаем, мой советник.
Остроушек в чёрных латах стал перед войском.
— Что бы вы подумали, если бы вам сказали, — завизжал он злобно, и его острые уши встали торчком, — что в наш замок обманным путём проник предатель и переодетый враг?
Войско застыло.
— Да, — важно кивал головой советник Кисули. — Вы удивляетесь, коты, но это так. Враг обманул нашу бдительность, выдавая себя за кота; мы согреваем его на своей груди, как мышь, в то время как это гнусный пёс.
— Кто же это? — зашумело войско.
— Кто же это? — спросила побледневшая принцесса.
— Указать на него лапой? — торжествовал Остроушек.
— Я приказываю вам это сделать! — нетерпеливо топнула Кисуля.
— Это рыцарь Цап-Царапка!
Петр оглянулся, чтоб посмотреть, о ком говорит советник, но тут же сообразил, что речь идёт о нём. «Вот неприятность, — подумал он. — Остроушек выследил, что я переодет».
— Докажите, Остробрюшек! — приказала принцесса. — А вы, рыцарь Цап-Царалка, выйдите вперед.
Петр вышел на середину двора.
Остроушек молниеносно к нему подлетел и сорвал с его головы кошачью маску.
— Пёс! — завизжало войско.
— Я не пёс, — возражал мальчик. — Я Пётр. Кисуля торжественно выпрямилась:
— Награждаю Острохвостика орденом Серебряной мышки за разоблачение собачьего разведчика.
— Но я действительно не пёс! — кричал Пётр. — Спросите во втором «Б» девятилетки на Школьной улице. Я искра Пётр Панек со Сказочной улицы, номер восемь.
— О, у него ещё хватает совести врать! — подбоченился Остроушек. — Сначала он рассказывал нам сказки о своём рыцарском происхождении, а теперь говорит о каких-то улицах и искрах. В конце концов он скажет, что он радиоантенна!
— В тюрьму его! — закричали кошки.
— В голодную тюрьму! — промяукал Мурек.
— Он должен выдать местонахождение собачьего войска! — выкрикнул Длинноус.
— Ну посмотрите на меня хорошенько, — попросил Пётр, — ведь я никакой не пёс.
— Принесите зеркало! — распорядилась принцесса. В мгновение ока принесли большое шлифованное зеркало. Пётр посмотрел на себя.
Из зеркала на него глядел пёс.
Тем временем на Земле
— Но, пани управдом, — стоял на своём монтёр, — я действительно не могу исправить ваш лифт.
— Почему же? — сокрушалась она.
— А потому, что его у вас нет.
— Как это нет?
— Он исчез, — покачал монтёр головой, — испарился и всё тут.
«Внимание! Внимание! Говорит „Пионерская зорька“!» — раздалось из репродуктора.
— «Пионерская зорька»? — удивлялись слушатели. — Ведь в это время всегда передают «Последние известия»!
— «Слушайте экстренный выпуск, — продолжал детский голос. — Только что мы узнали, что искра Пётр Панек со Сказочной улицы построил свою межпланетную ракету из лифта. Поиски продолжаются».
— Из лифта? — удивились члены домовых комитетов и управдомы. А поскольку в их домах жили пионеры и искры, они немедленно побежали на всякий случай опечатывать замки лифтов.
— Ну, я уже достал. — ворвался в дверь пан Панек.
— Кого? — испугалась пани Панкова.
— Ракету, — небрежно сказал отец Петра. — Я лечу за Петром.
— Но ведь вчера стартовали два космических корабля со спасательными экспедициями!
— Ну и что же? Я полечу прямо на Марс. Наверное, там есть жизнь, — хотя и в одноклеточной форме, но всё же есть. Где же ещё может быть Пётр? — Голос пана Панека звучал устало.
— Я дам тебе на дорогу пирог с маком, — решительно сказала пани Панкова. — Кто знает, как готовят на Марсе!
Журнал «Азбука молодых техников и естествоиспытателей» начал печатать серию статей о путешествии Петра Панека в космос. Клуб друзей детской книги организовал в Клубе писателей конференцию на тему «Лифт и детская литература». Отдельной брошюрой вышли стихи и рассказы, печатавшиеся раньше в журнале для детей «Анютины глазки», которые детям рекомендовалось читать только в лифте.
На второй день утром ракета пана Панека взлетела.
Направление — Марс.
В голодной тюрьме
— Как я мог превратиться в пса? — размышлял Пётр, которого связали и опустили в голодную тюрьму в подземелье. (Вот видите, в замке Мяу действительно есть тюрьма!) До сих пор в ушах его звучало ненавистное мяуканье кошек, которые узнали, что среди них находится пёс. Некоторые кошки зашли так далеко, что требовали для Петра высшей меры наказания — утопления в молоке. Но поскольку им было жалко молока, победило предложение Мурека, чтобы собачий разведчик, за которого принимали Петра, был брошен в подземную тюрьму, где он погибнет голодной смертью.
Остроушек прочитал перед кошачьим войском составленный им ещё ночью обвинительный акт. Петра обвинили в целом ряде преступлений: в шпионаже, в обмане принцессы, в злоупотреблении доверием кошачьего штаба, во лжи и притворстве. Хорошо ещё, что они не заметили самоката, а то они назвали бы его путь в Мяу вооружённым вторжением.
Пётр пытался защищаться, но всё было напрасно. И вообще он защищался довольно вяло, потому что всё время думал и думал, как же он мог стать псом.
Теперь он сидит в голодной тюрьме. Здесь мокрый пол и скользкие стены, он связан по рукам и ногам, его начинают мучить голод и жажда, вокруг темнота и неоткуда ждать помощи. Почему же он выглядит как пёс? Вот загадка, которую он напрасно старается разгадать уже долгое время.
Вдруг у него в голове промелькнула сцена его прощания с Наумосферой. Наумосфера посылает его в кошачий замок, гладит по волосам и при этом бормочет: «Мяу-гав, гав-мяу». А потом добавляет: «Вам не следовало меня благодарить, ведь мы враги». Да, Чёрная дама превратила его в пса, поэтому билетёр и торговец в лавчонке смотрели на него так удивлённо. А сам он ничего не видел! Вот почему официант говорил о том, что случится, когда кошки узнают...
«После драки кулаками не машут, — сокрушается Пётр. — Не трудно быть умным после совершения ошибок; важнее быть умным вовремя», — начинает понимать он.
Чёрная дама бормотала при поглаживании «мяу-гав, гав-мяу»? Но это значит, — Пётр лихорадочно соображал.
А что, если бы его кто-нибудь снова дважды погладил и сказал при этом: «Гав-мяу, мяу-гав»? Наверное, он опять бы стал искрой Петром Панеком?
Ну да, всё это хорошо, но кто же будет его гладить в одиночке голодной тюрьмы?
Поздно, Пётр, твой путь окончен. Ты не только не доберёшься до трёх бананов, ты и домой не вернёшься, и только из этой книжки дети узнают, что ты вёл себя мужественно и не плакал даже в голодной тюрьме
Но нет, Петру не нравятся эти похоронные мысли. Он думает: а что, если он сам себя погладит и скажет: «Гав-мяу. мяу-гав»? Превратится ли он в Петра? Возможно, что да. Но руки его связаны самой прочной котолоновой нитью, которую изобрёл Остроушек. И если бы он даже чудом превратился в Петра, что ему это даст? Кошки выступают в поход против псов, и он всё равно здесь погибнет.
Положение кажется Петру безнадёжным.
Тем временем кошки действительно вышли в поле. На всех дорогах были расставлены собачьи капканы Остроушека с фотоэлементами. Из всех бойниц замка торчали мушкеты, самопалы, ружья, на зубцах и за стенами поднимали свои носы пушки и гаубицы. Во главе кошачьего войска двигался танк.
Кисуля ехала в бронированной карете, запряженной четвёркой лошадей, и читала последний номер вонтамской газеты «Там-Там».
— Как назвал себя этот собачий разведчик? — обратилась она к своему первому советнику, наблюдавшему окрестности через перископ. — Если его зовут Перт, то о нём пишут в газете, как о магарадже. — Она углубилась в чтение интервью журналистки с Петром. — Однако это наглость! — взвизгнула она вдруг. — Вы только послушайте, пан Остроносик! «Представьте себе, что вы принцесса, — говорил этот пёс журналистке, — и что вам на ногу наступил верблюд. Станете ли вы из-за этого объявлять кровную месть всем верблюдам?»
— Пусть теперь говорит что угодно, — непримиримо сказал кот. — В голодной тюрьме его никто не услышит.
— Вы правы, Остроусик, — с облегчением сказала принцесса.
И всё-таки Остроушек оказался неправ.
В стене голодной тюрьмы вдруг шевельнулся камень, затем камень отодвинулся, и удивлённому взору Петра открылся подземный ход.
Минуту было тихо. Потом послышался решительный шёпот:
— Гав. Есть там кто-нибудь?
— Я, — сказал Пётр.
Несколько голосов одновременно взволнованно зарычали, потом голос стал заметно сильнее:
— Кто вы?
— Мне кажется, что я пёс! — крикнул Пётр в надежде, что помощь приближается.
— Пан сотник, — послышался голос уже совсем близко, — докладываю вам, что в голодной тюрьме находится пёс, по имени Я.
Рычание продолжалось. Петру удалось разобрать только слова:
— ...а что, если это ловушка? Может быть, бросить туда гранату?
— Не бросайте! — закричал Пётр. — Меня арестовали кошки, и я сижу здесь связанный.
Голоса умолкли. В голодную тюрьму вползли спаниель, такса и фокстерьер.
— Встаньте! — приказал спаниель коротким лаем.
— Я не могу, я связан.
— Он не может, он связан, — подтвердила такса.
— Развяжите его! — рявкнул спаниель.
Псы вмиг развязали котолоновую нить, которой был связан Пётр. Когда Пётр встал, фокстерьер испытующе погладил его по лицу.
— Это пёс, — тявкнул он удовлетворённо.
— Как вы сюда попали, пан Я? — начальственным тоном спросил спаниель.
— Меня сюда бросили кошки, — объяснил Пётр.
— Почему?
— Сначала они хотели утопить меня в молоке, а потом решили присудить к голодной тюрьме. За то, мол, что я собачий разведчик...
— Значит, вы наш пёс, — засмеялся спаниель.
— А что делают кошки теперь? — выведывал фокстерьер.
— Да, что они делают теперь? — поторопилась присоединиться к нему такса, которая явно страдала недостатком собственных мыслей и поэтому повторяла всё за другими.
— Я думаю, что они выступили в поход против вас, вернее, против нас, псов, — сообщил Пётр. — Но в замке, конечно, осталась какая-то стража.
— Пустяки, — довольно тявкнул спаниель. — Нам поможет неожиданность.
— Да, нам поможет неожиданность, гав, — повторила — кто? — конечно, такса.
Фокстерьер вернулся в подземный ход и трижды пролаял.
Как по команде, в голодную тюрьму ворвались четыре овчарки со стремянками.
И началось. Овчарки поставили стремянки так, что они достали до люка в потолке голодной тюрьмы, и по ним начали подниматься вооружённые псы. Первые из них выбили крышу люка, и в подземелье замка ринулось собачье войско. Кошачья стража была связана, и за несколько минут замок Мяу оказался в лапах собак.
— Вы свободны, пан Я, — сообщил Петру спаниель и добавил: — Если, конечно, вы не хотите сражаться вместе с нами.
— Передо мной стоят другие задачи, — скромно сказал Пётр. — Я бы хотел взять свой самокат и уехать, если вы разрешите.
— Гав, пожалуйста, — сказал спаниель. — Можете пройти через подземный ход. Вы попадёте прямо к Китовому морю. А дальше вы и сами сумеете сориентироваться.
— Разрешите вас спросить? — не сдержался Пётр. Спаниель молча поклонился в знак согласия. — Почему вы воюете с кошками?
Спаниель весело залаял:
— Это длинная история. Если хотите, я дам вам книжку, где вы сумеете прочесть основное. — И он подал Петру маленькую книжечку под названием «Пёс и кошка».
Пётр поблагодарил, сунул книжку в портфель между учебниками и вонтамскими деньгами, взял самокат и уехал через подземный ход.
«Подальше бы от этих псов и кошек!» — сказал он про себя.
Через минуту он выехал из подземного хода и оказался на песчаном берегу моря. Перед собой он видел лишь зелёно-синюю водную гладь. Волны набегали на берег и выбрасывали ракушки и маленьких крабов. Над Петром шумели пальмы и апельсиновые деревья.
Пётр взобрался на дерево и нарвал апельсинов. Потом сел на песок и начал чистить первый апельсин.
Корабль мечты
Съевши все сорванные апельсины, он разделся и стал плавать в море. Вода отлично его держала. Потом он лёг на песок и начал загорать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14