А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Однако он ничего не сказал.
— Как же вы собираетесь ловить псов в свой капкан? — продолжил начальник гвардии прерванный разговор.
Чёрный кот оживился:
— Я поставлю капкан на всех выездах из замка. За псом, попавшим в капкан, немедленно закроются стальные двери, что основано на системе фотоэлементов, одновременно фотографирующих пса для нашего архива.
— Но это же великолепно! — Принцесса снова пришла в хорошее настроение. — У нас к вам только ещё один вопрос, пан Остроусик.
— Слушаю вас, — наклонил голову учёный кот, после чего принцесса кивнула Петру.
— Я бы хотел знать, — робко начал Пётр (он не очень свободно чувствовал себя с Остроушеком), — кто такая Наумосфера, или Hay?
— Мя-а-ау! — проскрипел советник. — А зачем вам это знать?
— У меня с ней старые счёты.
Остроушек засмеялся: — Надеюсь, вы не хотите получить у неё банан?
— Банан? — удивился мальчик.
— Конечно, — мурлыкнул кот. — Разве вы не знаете, что Наумосфера, или Наумелия, или ещё Наумотерия, является правительницей планеты Где-то Там и что она охраняет эти три банана?
Пётр даже свистнул от неожиданности.
— Это вы свистели? — подозрительно обратился к нему Остроушек.
— Я.
— С каких это пор коты свистят? — допрашивал его советник принцессы.
— Я научился этому давно, — ответил Пётр небрежно. — Обычно свистом я вызываю псов на бой.
— Правда, он очарователен? — поторопилась принцесса.
Но чёрный кот в сомнении покачал головой.
— A Hay? — снова спросил Пётр.
— Hay — это совсем не Hay. Всё это только псевдонимы. Это, — он понизил голос до хриплого шёпота, — Чёрная дама.
— Ах, — испугалась Кисуля, — не говорите о ней! Я не люблю этого.
— Кто такая Чёрная дама? — не сдавался мальчик.
— Не надо её искать! — предостерегал его Остроушек. — И я когда-то мечтал об одном из бананов. И вот результат. — Он показал на протез, заменявший ему правую ногу. — Все остальные, кто пытался сорвать банан, были заколдованы или поплатились жизнью.
— А Чёрная дама? — повторил мальчик.
Но Остроушек решительно прекратил разговор:
— Чёрная дама — это Чёрная дама.
И вот Пётр спит в кошачьей постели и даже не предполагает, какую ловушку готовит ему изобретатель капкана для псов.
Его окружает ночь. Странная ночь, наполненная кошачьими глазами и осторожными, неслышными движениями лап.
Остроушек тихо подползает к комнате Петра. Он медленно открывает дверь, чтобы она не скрипнула.
Пётр беспокойно ворочается в кошачьей маске. Ему снится сон. Странный сон. Такой странный, что нам придётся к нему вернуться в следующей главе. А сейчас нам нельзя прозевать, что же выяснит Остроушек во время своей ночной экспедиции.
Он тихонько приблизился к спящему и видящему сны Петру, потрогал его кошачью голову, сунул под неё лапу и фыркнул.
— Хорошего же рыцаря приняла Кисуля в своём замке! — сказал он без удивления. — У меня на этих пташек особый нюх.
И он вышел так же тихо, как и пришёл.
На Шепелявой улице
Потирая лапы, Остроушек удалился в свою лабораторию. Весь остаток ночи в окошке лаборатории сверкали его зелёные глаза.
Что же делал там советник Кисули?
Этого мы не знаем. Он царапал что-то своим кошачьим почерком на свитке бумаги.
А мы давайте лучше посмотрим, что снилось Петру.
Но ведь мы уже здесь были! Это кафе с обезьяньим оркестром. Горилла с дирижёрской палочкой стоит во фраке перед музыкантами, шимпанзе играет на саксофоне, павиан бьёт в барабан, орангутанг бренчит на контрабасе. Они играют обезьянье «ча-ча-ча».
Только кафе совсем пустое — лишь зевающий официант с салфеткой, переброшенной через руку, стоит у окна и ритмично барабанит указательным пальцем по стеклу.
Когда Пётр вошёл в кафе, официант повернулся к нему и сказал недовольным тоном:
— Сколько можно?
— Что — сколько можно? — спросил Пётр, принявший снова свой обычный вид.
— Ждать вас сколько можно?
— Но я совсем не знал, что вы меня ждёте.
— Это не оправдание, — проворчал официант. — Вы всегда должны всё знать.
Пётр не сразу сообразил, что на это ответить. Поэтому он спросил:
— А зачем вы меня ждёте?
— На это я имею распоряжение, — холодно ответил официант. — Известная вам дама поручила мне...
— Чёрная дама? — нетерпеливо перебил его мальчик. Официант остановился, но потом спокойно продолжил:
— Известная вам дама поручила мне вызвать вас из сна в это кафе.
— Но зачем?
Официант нахмурился и быстро ответил:
— Если вы всё время будете меня перебивать, вы никогда этого не узнаете.
Пётр послушно замолчал.
— Я должен вам передать... — начал официант, но в этот миг горилла повернулась к микрофону и запела во всё горло:
Обезьяна по ночам
Танцевала «ча-ча-ча»,
Этот танец обезьян -
Лучший танец жарких стран...
Официант яростно повернул выключатель, и в тот же миг кафе погрузилось в полную темноту.
Горилла умолкла. Один за другим умолкали и инструменты. Последним взвизгнул кларнет, и наступила абсолютная тишина. В луче света, который падал сюда от уличного фонаря, Пётр увидел, как обезьяны тихо удаляются через заднюю дверь. Официант подсел к столику и указал Петру на соседний стул.
— Я должен вам передать, — тихо повторил официант, — от известной вам дамы, что она весьма сожалеет о том, что произошло. Ещё более она сожалеет, однако, о том, что ещё произойдёт. Она не может разрешить вам отобрать у неё три банана.
— Три банана принадлежат ей? — закричал Пётр. Официант беспокойно заёрзал:
— Принадлежат или не принадлежат — не в этом дело. Они будут принадлежать тому, кто ими завладеет.
— А почему она сама их не сорвёт?
— Вы слишком любопытны! — отрезал официант. — Наверное, она ещё не придумала, как их сорвать. Но тем не менее она не допустит, чтобы ими завладели вы или Господин в чёрной шляпе. И не перебивайте меня всё время, потому что я вас немедленно верну в сон. Итак: эта известная вам дама знает, что часы вашей жизни сочтены. Но, если бы вы... — Он на минуту умолк, но потом быстро закончил: — Но, если бы вы согласились, ока могла бы превратить вас в дерево.
— В какое дерево? — снова не удержался Пётр.
— По вашему выбору. Вы можете стать грушей, черешней, яблоней или орехом. А также пальмой, если очень захотите, но превращение в пальму — довольно тяжёлая работа.
— Но я вообще не хочу быть деревом, я — Пётр, — протестовал мальчик.
— И об этом известная вам дама подумала. Она может превратить вас в новый вид дерева, который будет называться, ну, допустим, петруша.
— Но я и петрушей не хочу быть! — возразил Пётр.
— Ну что ж... Как хотите. Но тогда не обвиняйте известную вам даму в том, что произойдёт.
— А что произойдёт? — выспрашивал мальчик.
— Это вы узнаете не позднее завтрашнего утра. Я не гадалка, чтобы предсказывать вам будущее. Давайте-ка лучше припомним кое-что из прошлого.
Официант поставил на стол магнитофон, нажал кнопку, и бобины начали крутиться.
Пётр услышал:
— «Где вы выходите?» — «Вон там!» — «Как жаль» — «Чего вам жаль?» — «Что я еду в Не Там. Мы бы могли поехать вместе». — «А куда едете вы?» — «Я? К дяде». — «Гм... А где живёт этот ваш дядя?» — «В Не Там». — «А можно мне поехать с вами?» — «Нельзя». — «А почему нельзя?» — «Потому что вы едете в Вон Там». — «А что, собственно, находится вон там?» — «Вы там ещё никогда не бывали? О, там очень весело. Но вам придётся обратить внимание на свою речь, чтобы тоже… Но об этом я не имею права вам рассказывать»,
Официант нажал кнопку, и лента остановилась.
— Это же была May! — выпалил Пётр.
— May или Бау, — махнул рукой официант, — дело не в этом. Известная вам дама из этого разговора сделала вывод, что вы хотели бы попасть на Шепелявую улицу.
— На Шепелявую улицу? — удивился Пётр.
— Эта девочка, говорила именно о Шепелявой улице. Если бы я снова включил магнитофон, вы бы услышали, как вы рассердились, когда она не захотела вам объяснить, что имеет в виду. Известная вам дама хочет доказать своё расположение к вам, которое она сохранила после цирка в Не Там, и хочет показать вам Шепелявую улицу.
— А разве я не могу пойти туда завтра сам?
— Завтра будет уже поздно, потому что кошки узнают... — Официант ударил себя по губам. — Ой, я чуть не проболтался!.. — Он посмотрел на Петра с некоторой долей сочувствия: — Не волнуйтесь. Будьте рады, что вы сегодня ещё повеселитесь. — Он снова заговорил презрительным тоном: — Ну, так хотите попасть на Шепелявую улицу?
— А почему бы и нет?..
— Тогда пошли. — Официант поднялся и повёл его к боковой двери. — Придерживайте шляпу.
— А у меня нет никакой шляпы, — возразил Пётр.
— Тогда не придерживайте, — миролюбиво сказал официант, открыл дверь и подтолкнул Петра.
Поток воздуха подхватил Петра и понёс его по узкому коридору, как пух одуванчика. Не успел мальчик опомниться, как он уже стоял на старинной улочке, освещённой белым светом карбидных фонариков.
— Где я? — закричал Пётр.
От одного из фонарей отделился здоровенный детина в тельняшке, со шрамом на правой щеке. Походкой вразвалку он подошёл к мальчику и сказал:
— На Сепелявой уличе.
— Как вы говорите? — засмеялся Пётр.
Моряк обиделся:
— Я не говорю, я сепелявлю. Сепелявить жначительно крашивее. Не правда ли? — Он с грозным видом встал против Петра и поднял руку со сжатым кулаком так, что на ней вздулся огромный бицепс с вытатуированным якорем.
Увидев этот кулак. Пётр робко согласился:
— Да, конечно.
— Тогда просепелявьте, — потребовал моряк.
— А что мне прошепелявить?
— Што хотите.
— Не мосете ли вы покажать мне вшю Сепелявую уличу? — спросил Пётр.
— Конешно, раж вы так крашиво сепелявите, — согласился моряк и опустил кулак, похожий на гигантский молот. — Посли шо мной!
Они шли по каменной мостовой. Моряк рассказывал;
— Сепелявая улича только для людей с крепкими нервами и тязёлыми кулаками. Ешли у ваш не крепкие нервы и не тязёлые кулаки, то лучсе шюда не ходите, пан... пан…
— Меня зовут Пётр, — забыл прошепелявить мальчик.
— Сепелявьте! — грозно приказал моряк.
— Меня жовут Пётр, — поправился мальчик.
— Хоросо, пан Пётр, — похвалил его моряк. — Шначала жайдём в решторан и выпьем по штаканчику.
— Но я не могу.
— Поцему?
— Ведь в решторан детям нельжя, — прошепелявил Пётр.
Моряк махнул кулаком так, что погас ближайший карбидный фонарь,
— У наш вшё по-другому. Посли. Они вошли в ресторан с надписью:
шишли-мишли
За стойкой стоял гигантский официант. Он походил на официанта из кафе, откуда Пётр прилетел на Шепелявую улицу, но только был на две головы выше и намного плотнее.
— Цто вам угодно? — спросил он, улыбаясь, у моряка и Петра.
— Лимонаду, — сказал Пётр. Моряк и официант удивились.
— Этого у наш нет, — сконфужено признался официант. — Таких крепких напитков мы не дерзим. Мозет быть, вы хотите штаканчик молока или кефира? У наш ешть такзе превошходные шливки.
— Два штакана шливок! — загудел моряк низким голосом и ударил кулаком по стойке так, что зазвенели все стаканы.
У одного из столиков сидела девушка, лицо которой прикрывала зелёная вуаль.
Моряк, очевидно, был с ней знаком, потому что обратился к ней с приветствием;
— Привет, Наумофелия!
— Ждравштвуй, ижборождивший вше моря, — прошепелявила ему в ответ девушка под зелёной вуалью.
Петр прислушался внимательнее. Вот как! Hay преследует его и на Шепелявой улице! Она определённо боится, чтобы он не убежал из сна.
— Кто это? — спросил он моряка.
— Наумофелия? — Моряк едва не захлебнулся от смеха. — Это экшкуршовод по ждешнему паноптикуму. Жнаете, што такое паноптикум? Это крашивый дом, в котором находятшя одни только шкажочные першонажи. Давайте попрошим её и она наш туда проведёт.
Он подошёл к Наумофелии, но в этот момент с треском отворились двери, в помещение вбежали четыре обезьяны, которые начали скакать и прыгать друг через дружку. За ними с достоинством вошла старая обезьяна в сборчатой юбке и силоновой блузке и сказала:
— Дайте этим ожорникам цетыре штакана кокошового молока. — Потом она глубоко задумалась. — А я, позалуй... Што бы мне такое выпить? — Она несколько раз подпрыгнула. — А я, позалуй, выпью бананового шоку.
Когда моряк и Пётр опомнились от суматохи, которую наделали обезьяны, они увидели, что Наумофелия исчезла. Просто испарилась.
— Мозет быть, она узе вернулашь в паноптикум и здёт наш там? Посли, — сказал моряк, но в его гулком голосе чувствовалось удивление.
Паноптикум
Дом с надписью.
ПАНОПТИКУМ
выглядел покинутым. Висячий замок на воротах и опущенные жалюзи свидетельствовали о том, что паноптикум не работает. Но моряка не так-то просто было провести. Он начал бить в дверь тяжёлым кулаком.
Ничего. Ни шороха, ни единого звука.
Моряк продолжал колотить в дверь.
Снова ничего. Ни слуху ни духу.
Моряк нажал на двери так, что петли заскрипели.
— Цего вы ломитешь? — послышалось за их спиной. Они быстро оглянулись. На тротуаре стояла девушка в зелёной вуали.
— Мы хотим... — начал моряк. Но девушка прервала его:
— Паноптикум ведь переехал.
— Ах, вот оно цто! — удивился моряк. — А куда?
— На Шошеднюю уличу, — сказала девушка нежным голоском. — Я провозу ваш туда. Моряк очень растерялся:
— Нет... Не надо… В конче кончов, нам не обяжательно шмотреть паноптикум. Правда, пан Пётр?
— Я бы хотел пошмотреть паноптикум, — твёрдо сказал Пётр.
— Тогда идите туда шами, — пробормотал моряк. — Не то цтобы я боялшя, но у меня шегодня ешть ещё дела.
Так до швидания!
— До швидания! — ответила девушка в зелёной вуали и засмеялась, увидев, что моряк удирает от них длинными прыжками. — Он боится! — сказала она пренебрежительно.
— Вас? — поинтересовался Пётр.
— Меня? Нет, не меня, хотя многие меня изрядно боятся. Но на Соседней улице запрещено шепелявить, и моряк боится, что над ним там будут смеяться.
— А почему на Шепелявой улице шепелявят?
— Знаете, я об этом никогда не думала. Наверное, потому, что она так называется.
— А что, если бы её переименовали? — продолжал мальчик.
Наумофелия засмеялась:
— Представьте себе, что её переименовали в улицу Заик.
— Или в Немую улицу.
— Или в Рифмованную.
— А почему вы здесь не шепелявите?
— И вы тоже.
— Но я шепелявил.
— Я тоже. Когда говорила с моряком. Пётр понизил голос:
— Вы Hay, правда?
— Совсем нет, я — Наумофелия, девушка под зелёной вуалью.
Пётр мигом подскочил к ней и поднял зелёную вуаль. Но под ней была оранжевая вуаль. Когда он поднял и эту, то увидел синюю вуаль.
Наумофелия только тихонько смеялась:
— Я девушка с тысячью вуалями. Не хотите ли продолжить?
Пётр опустил синюю, оранжевую и зелёную вуали:
— А где ваше лицо?
— Под тысячью вуалями.
— Тогда оно не больше булавочной головки.
— Что вы, вуали очень тонкие.
— А чёрная вуаль у вас тоже есть?
Но девушка сказала:
— Вот и паноптикум. Войдём.
— Если разрешите, — сказала девушка под зелёной вуалью (вернее, под вуалью любого известного вам цвета), — я буду вашим гидом. — Её голос отдавался под сводами, и эхо дважды его возвращало.
Пётр изумлённо остановился в дверях первого же зала. Дело в том, что он увидел чёрта, водяного, Белоснежку и семь гномов, Красную Шапочку и волка, принца и принцессу, короля и королеву, лешего, Петрушку, Шпейбла и Гурвинека, Гаяю и почтальона Каэтана, Бабу-Ягу и многих других персонажей из сказок.
— Не пугайтесь, — мягко сказала Наумофелия. — Все эти фигуры сделаны из воска. Вы можете их рассматривать сколько угодно. Если вы захотите, чтобы какая-нибудь из них заговорила, надо повернуть выключатель у неё на спине.
Пётр осмотрелся по сторонам. Он увидел Спящую красавицу, увитую розами и шиповником, Иванушку-дурачка, двенадцать месяцев, Кота в сапогах, барона Мюнхгаузена. Возле Мюнхгаузена он остановился, обошёл его и повернул выключатель.
Барон Мюнхгаузен сразу же начал рассказывать:
— ...и заперли меня в маленькой каморке на высокой башне. Окна, разумеется, были зарешечены. Но это мне не помешало. Я сломал решётки; как будто они были пряничные. Но башня была слишком высока. Что же делать? На моё счастье, я увидел под потолком паучка. Я спросил у него немного паутины, связал из неё длинную нить и по ней спустился вниз. Но увы! Я упал прямо в наполненный водой ров, окружавший замок. Хотя жажды я не испытывал, не оставалось ничего другого, как выпить воду. Я выпил её и выплюнул в тучу, которая висела на горизонте. Туча сразу почернела, и полил дождь. Я поднялся на башню и воспользовался её куполом вместо зонтика…
Щёлк. Это Пётр повернул выключатель, и барон Мюнхгаузен остановился на полуслове.
Они пошли в следующий зал.
Пётр увидел девятиглавого дракона, ведьму-полудницу, волынщика Шванду и Всадника без головы.
— А есть здесь Чёрная дама? — спросил он лукаво. Девушка под зелёной вуалью остановилась. Помедлив, она сказала:
— Есть.
— А где?
— В самом последнем зале. Хотите её увидеть?
— Хочу! — уверенно сказал мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14