Названия городов, расположенных к востоку от Сан-Тропеза и Сан-Максима звучат словно мелодичный перезвон в симфонии, посвященной отдыху богатых: Сан Рафаэль, Теул, Канны, Жан-ле-Пэн, Антибы, Ницца, Сен-Жан-Кап-Ферра, Больо, Монте-Карло, Ментон и дальше, уже на территории Италии, Вентимилья.
Некоторые городки разделены лесами или утесами из красного камня, круто обрывающимися к морю. Другие — Канны, Жан-ле-Пэн, Антибы и Ницца — переходят друг в друга, словно один город, вытянувшийся вдоль побережья между дорогой номер семь и кольцевой трассой. Их вполне можно было бы считать единым массивом, если бы они не так сильно отличались друг от друга. Город-гуляка Канны, Жан-ле-Пэн с вплетенными в волосы виноградными листьями, Антибы, напоминающие фуражку рабочего, особенно после того, как там построили широкую бетонную автостраду. Эта дорога заменила древнюю, построенную еще финикийцами. Потом ею пользовались греки и римляне. При короле Людовике XIV военный инженер Вобан построил вдоль дороги бастионы и форт Карре, выступающий далеко в Ажуйскую бухту. А Ницца кажется очень домашней, хоть это и четвертый по величине город Франции. Сюда ездят загорать, в основном, люди пожилые.
Но если бы вы заглянули за золотой фасад Английской аллеи, то осознали, что Ниццу можно представить и как город ножа и кастета. Так же, как Марсель на другом конце побережья, Ницца стала рассадником преступности. Хозяева здешних вилл обладают миллиардными состояниями. Да и сами виллы с богатейшими коллекциями картин и драгоценностей, с яхтами и автомобилями, огромные суммы, появляющиеся каждый день на зеленых столах многочисленных казино — все это блестящая приманка, словно магнит, притягивающая сюда преступников со всего мира.
Капитан еще обдумывал все это, когда в дверь постучали. Вошел сержант Пелисье с докладом.По субботам банда «Зоопарк» собирается вместе, независимо от того, будет ли идти дождь или сиять солнце. Сейчас, в отсутствие полковника Рокбрюна, они особенно старались не отступать от своих привычек. Друзья хорошо знали, что за ними следят. Только строгое соблюдение обычного распорядка могло убедить сыщиков в том, что они ни к чему происходящему не причастны, по крайней мере в данный момент.
Вечером они встретились в задней комнате бара «Рыжая шевелюра», принадлежащего Альфонсу Кузену — Волку. Приятели болтали, потягивали вино и играли в карты. В баре не было и не могла-быть подслушивающих устройств. Это гарантировал Леопард — Гастон Ривс. Он отлично знал все существующие системы подслушивания — от старинных до суперсовременных.
— Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал? — спросил Слон.
— Семь с половиной недель,— посчитал на пальцах Тигр.
— И никаких новостей? — пробурчал Леопард.— Мадам Рок-брюн..?
Тигр, живший ближе всех к полковнику, пожал плечами:
— Он присылает открытки.
Волк хмыкнул. Он не хуже остальных знал этот старый трюк с открытками.
— И никаких неопознанных трупов,— заметил Слон.— Я внимательно просматриваю «Нис Матен», а они всегда подробно пишут о таких случаях.
Тигр хмыкнул и отхлебнул из своего стакана.
— Вы же помните, что мы никогда не оставляли трупов,— сказал он.— Это было специальностью Лиса. Поэтому гестаповцы чуть не убили его, пытаясь узнать, где тела. Никаких следов! Можно биться об заклад, что если Лис нашел того или тех, кого искал, никаких вещественных доказательств не останется.
— А они не опередят его? Он уже не молод,— в голосе Леопарда звучала тревога.
— Я бы узнал об этом,— решительно покачал головой Волк. Никого из друзей это заявление не удивило. Они знали, что
Волк поддерживал отношения со старыми приятелями из преступного мира и они сообщили бы ему, если бы что-то случилось с Рокбрюном.
— И какие сейчас ходят слухи? — осведомился Слон.
— На подходе большая партия наркотиков,— пожал плечами Волк.— Появилась новая банда, о которой никто ничего не знает. Мои друзья, мелкие воры с Побережья, не любят их. Во-первых, потому что большинство из них солидные, уже семейные люди. А во-вторых, наркотики мешают их ремеслу — милым, чистым, ловко проводимым кражам. Никого не калечат, ничего не ломают, но всегда берут то, за чем пришли. А наркоманы, когда им нужны деньги, способны даже на убийство. Они могут за несколько франков забить до смерти старуху или разнести целую деревню. Наркоманы легко хватаются за нож или пистолет, убивают без разбора полицейских и гражданских и на них начинается большая охота, которая портит игру всем остальным. Я думаю, что можно рассчитывать на помощь честных взломщиков. По крайней мере, они смогут кое-что подсказать.
— Как вы думаете, почему Пьер не обратился к нам? — спросил Леопард.— Чем он сейчас занимается? Все это не похоже на него. Ему следовало бы с нами связаться.
— А потому, дорогие мои товарищи,— вступил в разговор Тигр,— что он очень зол. Мне тоже, наверное, единственному из нас, довелось однажды быть таким злым, что я уже не был способен на великодушие. Представляю его теперешнее состояние. А когда человек хладнокровен, силен и не хочет прощать, он всегда предпочитает действовать в одиночку.
Тигр замолчал на мгновение, глядя на остатки вина на дне своего стакана. Казалось, он спрашивает у магического кристалла, а потом произносит свои пророчества.
— Много людей умрет из-за этой девочки,— снова заговорил Тигр.— Прольется кровь и будет много ужасов, пока все это закончится. Но потом, я думаю, дела пойдут лучше.
Он неожиданно поднял голову, словно только сейчас услышал вопрос Леопарда, и добавил:
— Лис свяжется с нами.
Его предсказание вскоре подтвердилось. В это время полковник уже ехал к бару. Он только ненадолго задержался, чтобы посмотреть на ночные работы на строительстве нового порта. Его заинтересовало, почему люди работают в субботу, да еще и ночью.
Там, где он остановил машину, два года назад еще плескались морские волны. Теперь здесь при электрическом свете насыпали грунт и подъемные краны перетаскивали огромные бетонные блоки. От огромных куч цемента и гравия слышался рев бетономешалок. Стучали паровые молоты, забивающие сваи в дно моря. Ревели моторы самосвалов, сгружающих привезенный из карьеров камень. На середине бухты огромный земснаряд качал со дна песок, чтобы углубить фарватер. Песок по трубам подавался на участок побережья рядом с портом, где строился новый пляж.
Далеко внизу в ярком свете прожекторов копошились дорожные рабочие в комбинезонах и блестящих касках. Среди общей суеты бросалась в глаза одинокая фигура, неподвижно стоящая у центрального контрольного пункта.
Этот невысокий коренастый человек был одет в черный костюм, выделявший его из общей массы людей. По мягкой, сдвинутой на затылок фетровой шляпе Рокбрюн узнал в нем Филиппа Санторо, владельца одной из крупнейших на побережье строительных фирм.
Полковник издали наблюдал, как Санторо командует действиями рабочих, подкрепляя слова энергичной итальянской жестикуляцией. Он отлично знал этого маленького важного толстяка, кото-торого все друзья звали папа Санторо. Они были старыми приятелями. Их дружба началась еще в годы войны, задолго до того, как Санторо стал преуспевающим бизнесменом.
Понаблюдав еще несколько минут за работой, полковник сел в машину и поехал дальше.После десяти вечера улицы городка становятся пустыми и тихими. Только отголоски телепередач несутся из открытых окон. Поэтому четверо мужчин, сидевших в баре «Рыжая шевелюра», насторожились, услышав за окном шум мотора и скрип тормозов. Каждый звук этой машины казался им знакомым: поскрипывание одного из колес, характерный звук включаемого ручного тормоза и последнее рычание двигателя.
Они услышали шаги, а потом его голос. Полковник на ходу перекинулся парой слов с агентом в штатском — полиция установила постоянное наблюдение за баром со дня исчезновения Рок-брюна. И вот он уже стоит перед ними. Спокойный, как всегда, аккуратный и необычайно веселый.
— Привет всем! С чего это вы все такие серьезные сегодня?. Я вернулся и хочу выпить. И не какое-нибудь домашнее зелье илипойло для туристов. Тащите бутылку «Наполеона»! Отметим мой успех!
— Да, давно пора! Какого дьявола ты так долго путешествовал?—спросил Слон.
— Соблазнял мать-настоятельницу,— ответил полковник, чем шокировал всех четверых.— Учитывая наш возраст, надеюсь, что у вас не появятся дурные мысли. Я уговаривал мать-настоятельницу продать мне монастырскую оловянную посуду. После этого она могла бы совершить настоящий акт милосердия — построить детский сад. Это тянулось так долго, что я чуть не стал монахиней, чтобы уговорить ее. Но мне было из-за чего стараться. На каждой вещи стоит клеймо Алоиза Блуа, великого мастера XVI века. Целый год он работал в монастыре Святой Девы. И все эти работы теперь у меня.
Друзья не спеша двинулись в кабинет, где у Волка хранился коньяк. Полковник вошел последним и плотно закрыл за собой дверь. С лица его сразу исчезло беззаботное выражение, в глазах появился холодный блеск.
— Жучков нет? — отрывисто спросил он Леопарда.
— Нет.
— Уверен?
— Точно.
Рокбрюн кивнул, сел и с минуту сидел молча, сосредоточенно глядя перед собой.
— Как вы догадались,— негромко начал он,— я выслеживал убийц моей племянницы.
Тигр поверх очков взглянул на полковника.
— Ты нашел их?
— И да, и нет,— ответил Рокбрюн, повернувшись к цветоводу.— В любом случае мне без вас не обойтись.
— Но почему ты раньше не пришел к нам? — спросил Слон.— Что это вообще за работа в одиночку? Ты же знаешь, что мы бы...
— Мне было важно, чтобы вы все оставались на виду.
— Как же ты сумел исчезнуть из поля зрения полиции? — поинтересовался Волк.— Даже мы начали волноваться.
— Это было совсем несложно,— пожал плечами полковник.— Я сошел с поезда в Монтелинаре, нашел там нашего старого друга Бассмана и одолжил у него автомобиль. По ночам я останавливался в кемпингах. Все знают, как я за последние годы привык к комфорту/поэтому искали меня где угодно, только не в туристском лагере.
Рокбрюн оглядел своих друзей.
— Напрасно вы надеетесь, что я обойдусь без вашей помощи. За ней я и приехал. Но когда вы услышите, о чем я прошу, у вас может пропасть охота влезать в эту историю. Сейчас уже не те времена, когда на нашей стороне были порядочные французы. Это будет настоящая война. И кое-кто из нас может не узнать, чем она закончится.
— Разве раньше было по-другому? Мы знаем, на что идем,— прохрипел Леопард.
— Разумеется,— кивнул полковник.— Но сейчас у нас меньше шансов. Тогда у нас были союзники, а сейчас нам не станет помогать даже полиция — она действует в жестких рамках закона.
Эти слова не произвели на четверку ожидаемого впечатления. Полковник видел это, но все же повторил:
— Это приключение вполне может стать для нас последним.
— Тюрьма была бы для нас унижением,— сказал Тигр,— но я предполагаю, Лис, что ты имеешь в запасе какой-нибудь более подходящий конец.
— Когда будем объявлять войну? — ухмыльнулся Волк.
— Она уже объявлена,— парировал Рокбрюн.— Шоколадная фабрика компании Жана Лятур в Тулоне.
— Господи,— выдохнул Леопард.— Так это твоя работа?
Они тут же вспомнили, что недели три назад одна из крупнейших на Побережье кондитерских фабрик была полностью уничтожена ночным пожаром. Наутро среди обгоревших развалин обнаружили два трупа, которые так и не удалось опознать. Ночной охранник задремал и не сразу заметил огонь. К приезду пожарных пламя так разбушевалось, что спасти ничего не удалось. Единственная реальная версия по поводу неопознанных трупов сводилась к тому, что два вора пробрались на фабрику и пытались динамитом подорвать сейф, а может быть, просто неосторожно бросили сигарету, после чего начался пожар.
— Это невероятно,— поразился Тигр,— не могу поверить, чтобы старая и уважаемая фирма Жана Лятура связалась с наркотиками.
— Компания перешла в другие руки,— объяснил полковник.— Лятуры после смерти старшего сына уехали, продав фирму вместе с ее славным названием. Новые хозяева, по крайней мере некоторые из них, днем делали драже «Кошачьи лапки» и плитки шоколада, а ночью переходили на очистку сырого опиума-, листьев коки и конопли.
— Но как же работники компании? — спросил Леопард.— Да и полиция могла...
— Все не так просто, ведь все делалось в интересах держателей акций. Управляющий был так любезен, что показал мне помещение. Я ему представился крупным торговцем шоколадом из Лиона. Он еще жив, потому что ничего не знает о ночных операциях.
Слон посмотрел на полковника прищурившись.
— Нехорошо, братец Лис. Если бы мы были организованы в профсоюз, тебя стоило бы исключить. Если уж мы занялись этим делом, постарайся больше не отбивать у меня хлеб.
Во время войны признанным специалистом по диверсиям, взрывам и поджогам был именно Слон, ныне тщедушный торговец огурцами.
— Прими мои извинения, маленький Слон. Но это было очень просто, и к тому же нужно было действовать срочно. Многое из сырья, заготовленного для ночных и дневных операций, оказалось хорошим горючим, так что работа была слишком простой для такого специалиста, как ты.
Слон принял столь изысканные извинения.
— А те двое?
— Мелкая сошка,— ответил полковник,— исполнители.
— Заодно ты и меня обошел,— посмотрел на него Тигр.
— Придет и твой черед,— коротко сказал Рокбрюн.— Это была возможность избавиться от большой партии «зелья», заготовленной для продажи на Побережье, а заодно уничтожить саму фабрику и выкурить кое-кого из норы.
— Получилось?
— Не совсем. ,Но я узнал, что на Ривьере разворачивают настолько масштабную операцию, что потерю фабрики в Тулоне и двух своих людей они просто не заметили. Никто и пальцем не пошевелил. Сгоревшие 'запасы — капля по сравнению с тем, что должно прибыть, а может быть, уже привезено во Францию. То, что делалось в Тулоне,— детские игрушки по сравнению с большой-операцией, которая наводнит Ривьеру гашишем, кокаином и героином. Они смотрят на Ривьеру как на созревший плод, который остается только сорвать.
Полковник помолчал, разглядывая светлый коньяк в своем стакане, и продолжал.
— Мы снова на войне, друзья. Враг выступил против нас, и я опять ощутил себя солдатом.
— При чем здесь война?
— Попробую объяснить как можно проще,— кивнул полковник.— Вы знаете, что война неизбежна в обществе, часть которого присвоила себе право убивать и калечить остальных. Это делается под громкими патриотическими лозунгами, за которыми всегда кроется страсть к наживе. Торговцы наркотиками объявили войну нашему обществу, надеясь разбогатеть, и, по-моему, они еще опаснее, чем международные авантюристы. Ведь перед тем, как убивать, они калечат души своих жертв. Мадлен Рено была нормальной девушкой.
Его голос стал еще тише. Чувствовалось, что полковник старается говорить хладнокровно, словно девушка, о которой шла речь, была для него посторонней.
— Ее воспитывали добропорядочные зажиточные родители.— Она была способной студенткой и хорошей дочерью. Но может быть, строгие порядки отцовского дома подтолкнули Мадлен к тому, чтобы войти в одну из групп доморощенных революционеров. При других обстоятельствах в этом не было бы ничего страшного.— Полковник сделал паузу и сурово осмотрел своих товарищей.— Но ситуация изменилась. Молодежь отказалась от моральных ценностей — их заменили наркотики. Торговцы смертью не упустили свой момент. Они несут смерть во имя наживы. Мадлен приучил
к травке парень из ее группы. А потом ей потребовались все большие дозы.
Он уперся взглядом в дно бокала.
— Я установил, что она перешла от гашиша к героину и кокаину, начала колоться и окончательно деградировала. Оказалось, что она была еще и беременна неизвестно от кого. Мадлен Рено пала жертвой борьбы за наживу.
После этих слов в комнате наступила гнетущая тишина. Первым заговорил Волк:
— Итак, Лис вернулся с решением лично вести войну, чтобы отомстить за Мадлен.
Полковник побледнел, но голос его не изменился.
— Месть, дружище? Какая польза мертвым от мести? Эта война нужна, чтобы защитить живых. Идет мировая война, и по масштабам она превосходит прошлую. Нет такой страны на Земле, которая бы в ней не участвовала. Я только попробую, если смогу, очистить нашу часть Франции от этих чудовищ.
— Мы попробуем,— поправил его Слон.
— Где начнем? — деловито осведомился Леопард.
— Посмотрим,— ответил полковник.— Мне удалось узнать побольше, чем ребятам из бригады по наркотикам и полиции. Кстати,— неожиданно перебил он себя.— Папа Санторо по-прежнему захаживает сюда?
— Частенько заходит,— ответил Волк.— Когда не слишком задерживается на ночных работах в порту. Они сильно отстают от графика.
— Господи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17