Эти поднятые кулаки говорили, что пройдет еще две тысячи лет, пока какой-нибудь дотошный археолог откопает эти семь бетонных блоков, в каждом из которых находится по человеческому трупу, и удивится странному обычаю погребения в этом далеком двадцатом веке. А может быть, как на замороженных мамонтах, которых находят сейчас в вечной мерзлоте, на телах сохранятся костюмы, по которым можно будет судить, как одевались люди две тысячи лет назад. И это вызовет еще большее удивление. Ведь все они были одеты в причудливые костюмы гномов из сказки о Белоснежке.
— Я достану их всех,— пробормотал капитан, охваченный приступом ярости.— Я подниму каждый блок в этом порту и вскрою его. Преступление есть преступление, а закон есть закон. И полиция для того и существует, чтобы обеспечивать порядок и справедливость.
Загадки, мучившей Скубайда, больше не существовало. ОН ЗНАЛ! Они водили его за нос — полковник, папа Санторо и эти четверо, которые ухмыляются сейчас на нижней скамейке.
От одобрительного рева толпы у Скубайда зазвенело в ушах, и больно сдавило сердце. Он посмотрел на трибуну. В правой руке министр все еще держал маленькую записку со статистическими данными.
Так что? Нужно будет сорвать сотни километров электропроводки, выкопать из-под земли десятки километров труб, сорвать с фундаментов и взорвать все бетонные блоки и потратить на все это огромные деньги. И все это из-за капитана полиции, который предположил, что уважаемый антиквар с помощью четырех почтенных граждан Антиб и руководителя строительства Порта прикончил семерых торговцев наркотиками?
Скубайд сразу успокоился. И тут же на него напал приступ смеха. Отсмеявшись, капитан Скубайд впервые за много месяцев ощутил в своей душе мир и покой. Загадки исчезнувших наркотиков больше не существовало. А все полицейское управление, как и друзья Скубайда, знало, что единственное, чего капитан совершенно не выносит, это загадочных историй.
ДВОЙНОЙ ЗАХВАТ
Мягким августовским вечером, когда уже смеркалось, трое мужчин встретились за заранее заказанным столиком на террасе отеля «Карлтон». Они пришли почти одновременно и заказали себе разные напитки: один потребовал виски, другой — сухой мартини, третий —
бурбон.Любителя бурбона звали Генри Ферчайлд. Он владел газетным бизнесом в пяти крупнейших американских городах. Другой американец, тот, кто заказал мартини,— был кинопродюсером по имени Арнольд Сэлмон. Третьим был француз, полковник Пьер
Рокбрюн.Самым преуспевающим из этой тройки был Ферчайлд, красивый мужчина ростом шесть футов с роскошной седеющей шевелюрой и любопытными голубыми глазами. Он привык распоряжаться собственностью, людьми и идеями. Сэлмон был ростом пониже и уже начинал толстеть, хотя был значительно моложе Ферчайлда, и в его темных волосах не было заметно даже проблеска седины. Одевался он несколько безвкусно, и не вынимал изо рта большую сигару. Этот человек совмещал в себе живой интерес ко всему происходящему с вечной скукой старика, повидавшего все на свете. Ферчаилд давно заметил, что полковник поднимает руки из-под стола только когда хочет глотнуть из своего стакана. Заметил он и его пальцы, на которых не было ногтей. Это удивило его — американец ничего не знал о прошлом собеседника.
Но это не имело отношения к их встрече, которая была одновременно и деловой и приятельской. О деле они уже договорились. Ферчайлд купил у Рокбрюна коллекцию оловянной посуды XVI века. Он заранее предвкушал, как будет довольна жена, когда он подарит ей эту коллекцию, и на радостях пригласил полковника с жено.й пообедать вместе с ним в Каннах. Мадам Рокбрюн вежливо отказалась. Как и всякая хорошая жена, она чувствовала, что мужчины предпочитают поговорить наедине.
- Надеюсь, вы не возражаете, что я пришел вместе с Арнольдом? — обратился Ферчайлд к полковнику.— Он хотел бы посоветоваться с вами по поводу драгоценностей, которые хочет купить для жены.
— Моя жена не увлекается антиквариатом вроде того, что купил Ферчайлд. Ее привлекают более существенные покупки,— вступил в разговор Сэлмон.
Ферчайлд и полковник переглянулись. Оба знали, что за деньги, которые стоил оловянный сервиз, Сэлмон смог бы купить своей жене не только безделушки.
— С удовольствием помогу вам, если это в моих силах.
— Ей очень нравятся изделия Флорента,— пояснил Сэлмон.— Но хотелось бы услышать ваше мнение.
— С удовольствием вам помогу,— повторил полковник и при этом невольно посмотрел влево, на сверкающие разноцветными огнями окна дома в дальнем углу улицы, где жил ювелир.
Это был час коктейля на террасе «Карлтона», входящий в его «обязательную программу». Все знаменитые, полузнаменитые, незнаменитые туристы и местные жители вместе с лучшими гетерами Лазурного берега садились за маленькие столики и, не обращая внимания на тесноту, пили коктейли и любовались великолепным зрелищем.
Тихий, усаженный цветами бульвар, протянувшийся вдоль моря от казино Палм Бич до старого порта, был похож на длинное жемчужное ожерелье. По проезжей части непрерывным потоком неслись в обоих направлениях роскошные машины, тротуары были переполнены туристами и искателями удовольствий. Это была настоящая улица миллионеров, а терраса «Карлтона» на эти пару часов, когда на ней собирались любители коктейлей,— сердцем этой улицы.
Как раз напротив отеля стоял на рейде новый итальянский лайнер. На всех его палубах и в иллюминаторах горели желтые огни, прожектора выхватывали из тьмы трубы, прикрытые плоскими серебристыми колпаками. От красоты этого огромного корабля у прохожих захватывало дух, их влекло в дальние страны. Лайнер выполнял рейс Генуя — Нью-Йорк. В Каннах он останавливается на несколько часов, чтобы забрать пассажиров. По пути ему предстояли такие же короткие остановки в Барселоне и Лиссабоне.
Картину дополнял силуэт «Каравеллы» с мигающими зелеными и красными бортовыми огнями. Самолет шел на посадку в аэропорту Ниццы. Окошки салона светились желтым огнем, как и иллюминаторы морского лайнера.
Терраса отеля сверкала всеми цветами радуги. Мужчины одеты в свободного покроя брюки и яркие спортивные рубашки. У многих на шее цветные повязки. Одежда женщин — самая лучшая и самая дорогая, какую только могут предложить парижские Дома мод. Девицы чаще сидят по две, стараясь объединенными усилиями привлечь к себе максимум внимания.
Как раз такая пара сидела рядом со столиком полковника и двух американцев. Одна из дам была блондинкой с возбужденно блестящими синими глазами. Вторая — рыжеволосая и кареглазая, выглядела весьма соблазнительно. Ее плотно облегало вечернее шифоновое платье.
Ферчайлд бросил только один изучающий взгляд на блондинку и больше не обращал на нее внимания. Зато она смотрела на него, приоткрыв от восхищения рот. Сэлмон внимательно рассматривал рыжеволосую. Вскоре их взгляды встретились, и они обменялись безмолвными сигналами, как два встретившихся в ночном море корабля, которые общаются при помощи сигнальных огней.
— Я считаю,— сказал полковник,— если мадам Сэлмон это придется по вкусу, вы не ошибетесь, взяв изделие Флорента. Все драгоценные камни высшего качества, и работа выполнена на славу.
Совет был высказан спокойно, вежливо и бесстрастно, но Сэлмон, прошедший путь от мальчика на побегушках до руководителя студии, не был дураком. Его чуткое ухо мигом уловило в предложении полковника какую-то недосказанность.
— Но?..— сказал мистер Сэлмон.
— Но только,— Рокбрюн понял, что тот имеет в виду,— если вы действительно покупаете эту вещицу для жены, я вам советую не забыть включать ее в таможенную декларацию в порту прибытия.
— А что, кто-нибудь может донести? — спросил Сэлмон.
— Обязательно донесут,— ухмыльнулся Ферчайлд.— Один мой друг недавно влип в такую историю. Он купил драгоценность у одного из крупнейших парижских ювелиров. И таможенники не только узнали об этом, но даже были предупреждены, где .ее искать. Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться на такую авантюру!
Но мистер Сэлмон еще не все выяснил. Его беспокоил намек, маленькое «если», мимоходом брошенное полковником. Он отложил сигару, внимательно посмотрел на Рокбрюна и спросил:
— А если это не для миссис Сэлмон? Полковник глотнул виски.
— Тогда вам нет смысла платить, сколько они потребуют. Вы можете сбить цену на двадцать процентов.
— Как? — воскликнул Сэлмон.— Вы хотите сказать, что можно скостить, то есть я хочу сказать, можно торговаться с такой фирмой, как у Флорента? Я думал...
— Чем крупнее магазин,— улыбнулся полковник,— тем больше в нем разброс цен и тем больше возможностей для переговоров. Мистер Ферчайлд уплатил мне за оловянный сервиз меньше, чем цена, которую я установил вначале. Да я и не рассчитывал получить эту сумму. Мы просто пришли к дружескому взаимопониманию.
— Но я не могу понять,— продолжал Сэлмон,— почему, если я покупаю не для миссис Сэлмон, то не должен платить установленную цену, а если для нее, то должен покупать не торгуясь?
— Вы в любом случае можете торговаться,— сказал Рокбрюн,— и я советую вам торговаться. Просто когда человек что-то покупает для жены, он не старается сделать покупку подешевле.
— Но вы сказали: «Если бы я покупал не для своей жены»,— настаивал Сэлмон.
— Простите, мне не следовало бы говорить об этом,— извинился полковник.— Но раз уж я начал, позволю себе объяснить подробнее. Разумеется, чисто теоретически. К вам это не относится, ведь вы только что приехали. Вы знаете, что сюда приезжают развлечься богатые люди. Представьте, что кому-то из них повезло в казино или он благодарен даме, которая составила ему здесь приятную компанию, и он дарит ей какую-нибудь дорогую безделушку. Потом он уезжает к себе, скажем, в Бельгию или Бразилию. А через неделю эта драгоценность опять украшает витрину ювелира.
— Мне это непонятно,— признался Сэлмон.
— Девушку интересуют деньги, а не драгоценные камни, поэтому она продает со скидкой свои украшения тому же ювелиру, у которого они были куплены. Это примерно как при оптовой торговле. Хозяин магазина возвращает свою вещь и свою прибыль. Девушка тоже неплохо зарабатывает. Все остаются довольны.
— О, Господи! — воскликнул Сэлмон.— До такого рэкета даже американцы еще не додумались!
Он прикидывал, успел ли полковник заметить, как он договаривался с девушкой за соседним столиком. А Рокбрюн обдумывал, знает ли Сэлмон, что он засек его переговоры. В наступившей за столиком тишине шум и болтовня вокруг казались еще громче. Рядом с их столиком прошли три длинноволосых бородатых парня в грязных джинсах и широкополых шляпах. Вместе с ними была хорошенькая босоногая девушка с грязными спутанными волосами. Они остановились неподалеку, разглядывая нарядную толпу. Хиппи явно были довольны собой и впечатлением, которое им удалось здесь произвести.
Глядя на девушку, Сэлмон почувствовал внезапную вспышку желания, но тут же неохотно отвернулся и встретил взгляд рыжеволосой проститутки. Ее глаза недвусмысленно говорили: «Я все поняла. Не беспокойся. Я пойду с тобой, как только ты освободишься». Он подумал, что, в конце концов, она выдурит у него какое-нибудь украшение и дальше все произойдет, как рассказывал француз.
Прервал затянувшееся молчание Ферчайлд.
— Как фамилия этого торговца? Флорент? Кажется, с ним связана какая-то недавняя история с похищением?
Рокбрюн осторожно кивнул. Он наслаждался красотой этого вечера и открывшимся с террасы прекрасным видом.
— Да. У него похитили девятимесячного ребенка,— неохотно сказал он.
— Бог мой! — воскликнул Сэлмон.— Вы, лягу... французы,— у него едва не вырвалось слово «лягушатники»,— импортируете даже американские преступления!
— Это, скорее, был французский, вариант,— сказал Рокбрюн. Ферчайлд лениво оглянулся и поймал умоляющее выражение глаз юной блондинки, смотревшей прямо на него. Он почувствовал желание ответить на этот немой призыв, но тут же взял себя в руки.
— В другой раз, сестричка! Когда ты не будешь охотиться в паре,— пробурчал он.
— Это немецкие девушки,— сказал полковник.— Самые красивые птички прилетают сейчас на Ривьеру из Германии.
— Клиентура месье Флорента? — деланно безразличным тоном спросил Сэлмон.
Полковник только улыбнулся.
— Я не помню подробностей этого похищения,— сказал Ферчайлд,— помню только, что с ним были связаны какие-то ужасные обстоятельства.
— Мать ребенка — вторая жена Флорента,— сообщил Рокбрюн.— Эта девятимесячная девочка была ее первым ребенком. Муж намного старше ее — ей примерно двадцать пять, а мужу — около шестидесяти. Ребенка похитили среди бела дня з нескольких ярдях отсюда. Все произошло словно по мановению волшебной палочки — только что он был здесь, а в следующее мгновение исчез.
— Его увезли в. автомобиле? — спросил Ферчайлд.
— Непохоже. Во всяком случае, в тот момент на улице не было ни одной машины. До сих пор неизвестно, как они это проделали.
— Но в газетах, кажется, сообщали, что ребенка вернули? — спросил Ферчайлд.
— Да, вы правы.
— Родители уплатили выкуп?
— Да.
— Наверное, большая сумма?
— Об этом нигде не сообщалось.
— Но в чем же тогда ужас этой истории? — в Сэлмоне пробудилось любопытство.
Рокбрюн задумчиво посмотрел на него.
— Месье Флорент оказался крепким орешком. Он отказался платить выкуп.
— Неужели? — поразился Ферчайлд.— Ведь он же богат! Зачем было причинять такие страдания матери?
Полковник Рокбрюн задумался, словно вспоминая что-то.
— У месье Флорента всегда был тяжелый характер.
— А что случилось потом?—допытывался Сэлмон.
— Похитители прислали Флорентам ухо ребенка.
— О, Боже! — воскликнул потрясенный Сэлмон.
Красивое лицо Ферчайлда скривилось от отвращения. Оба американца, забыли о птичках за соседним столом.
— Похитители предупредили,— продолжал Рокбрюн,— что выкуп должен быть выплачен немедленно, иначе они вернут ребенка по частям.
— И он заплатил?
— Заплатил,— ответил полковник.
Его собеседники так увлеклись его рассказом, что не обратили внимания, с каким выражением Рокбрюн произнес эти последние слова.
— И ребенка вернули?
— Ребенка вернули.
— Но погодите,— сказал Ферчайлд,— единственное, что я помню,— я обратил на это внимание только потому, что моя жена, как и все женщины, очень переживала,— если верить газетам, ребенка вернули неповрежденным.
— Это правда,— подтвердил Рокбрюн.— Так и было.
— Вы имеете в виду, с обоими ушами? — недоверчиво переспросил Ферчайлд.
— С обоими,— холодно ответил полковник.
— Но как же они ухитрились, черт возьми? — взорвался Сэлмон.
— Я уже говорил вам,— сказал Рокбрюн,— это было похищение по-французски.
Дорого бы я заплатил, чтобы знать, какие мысли таятся в этой лысой голове,— думал Ферчайлд, внимательно и немного насмешливо глядя на полковника.— Он знает об этой истории с Флорентом гораздо больше, чем рассказывает. И еще дразнит меня. Похищение по-французски, черт возьми!
— Я понимаю, мой друг, что для вас эта история звучит совершенно неправдоподобно,— сказал полковник, словно прочитав его мысли.— Тем не менее...
Он не закончил фразу. В толпе проходящих мимо людей мелькнуло лицо капитана Скубайда, начальника регионального отдела уголовной полиции Приморских Альп. Капитан пробирался через плотную толпу по краю тротуара, обходя машины, так плотно припаркованные перед гостиницей, что некоторые из них даже мешали движению пешеходов.
Как и всегда, Скубайд был одет так, чтобы ничем не выделяться. Впрочем, эта предосторожность была излишней — профессиональные преступники хорошо знали его, а обычные люди и так не обращали внимания на это заурядное узкое лицо с маленькими усиками. Капитан сразу же заметил Рокбрюна, почти незаметно кивнул ему и прошел дальше.
«Понятно,— подумал полковник.— Значит, это произойдет сегодня вечером. А завтра, друг Скубайд, ты заработаешь еще одну награду и мне снова придется выслушивать твои излияния. Если все получится как задумано, мой клиент действительно останется доволен. А я перед ним в долгу и знаю, что на него можно положиться».
— Мне бы очень хотелось знать,— сказал Ферчайлд,— как это было проделано.
— И мне тоже,— присоединился к нему Сэлмон.
— Я расскажу вам эту историю,— пообещал Рокбрюн,— если вы дадите слово, что не опубликуете этого. Кроме того, вы не будете предпринимать никаких самостоятельных поисков пока...
— Хорошо,— с готовностью ответил Ферчайлд.— На какой срок?
— Ну, скажем так — пока не станет ясно, что больше нет необходимости воздерживаться от публикаций.
— А если я тоже пообещаю молчать,— вмешался Сэлмон.— Смогу я потом сделать из этого фильм?
— Пожалуй, из этой истории можно сделать отличный фильм,— сказал Рокбрюн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17