Почему такие поэты часто уходят молодыми? Раньше из земной оболочки вырывается к чужому неведомому или истинно родному, близкому душа. Духовных сил, внутреннего уже не остается, чтобы жить дальше. Он все увидел на Земле, она ему мала, презренна. Жизнь прогорела, не успев вступить в полосу зрелости. А все равно, как хочется жить! Какая огромная пропасть между состарившейся душой и молодым здоровым телом! Из-за этого накала интенсивности страстей в сердце – усталость, опыт, боль, страдание и Боги, желание, желание жить, любить еще и еще! Но Небо сейчас беспощадно! Оно мягко, но настойчиво опять напоминает о себе. И в один прекрасный день, смотрясь в него зачарованными глазами, делает поэт ему навстречу шаг. Какая разница: дуэль, самоубийство или что-то другое. Дальше здесь – не хватит души. Не хватит сердца бить на куски, отдавая этой прекрасной, любимой, единственной Земле. «Поэты умирают в небесах».
31.05. Неважно, с какой строчки начинается стихотворение. Главное, чтобы все оно было – единая гармония смысла, звуков и души.Но окончание очень важно. Оно вбирает в себя по капле, вздоху из всех предшествующих строчек. Окончание – не многоточие, а выход в новые пространства души.
21.06. Все. Школа позади. Уже с вчерашнего вечера прошел день, а мне нет освобождения. Так странно грустно и одиноко. Я ощущаю свою ненужность, чуждость миру и людям. Это, видимо, большей частью от самолюбия. Но сейчас мне от этого не легче. А что если я – пустоцвет? Ошибка судьбы? Все, о чем я мечтала, глупо и безосновательно? Да, есть определенные способности и склонности, ну и что?…Я чувствую вину перед своим классом. Это никому не нужно и может показаться странным, но так и есть. Я чувствую ответственность перед ними. Они, поверили в мою особенность, они ждут от меня во всей моей жизни того, что хотели бы видеть в талантливой однокласснице. У меня сейчас – кризис. Я который раз ломаюсь. Но сейчас особенно больно, даже тошно, потому что я разбираю свою душу по крохам, заглядываю в самую глубь себя, извлекаю неприятные черты. Это самобичевание? Критический анализ себя со стороны? Это невыносимо тоскливо и душно.Я ответственна перед ними. О себе уж не говорю. Я дала им повод (надежду) поверить в себя. Конечно же, многие из них так ясно не формулируют для себя все то, о чем я сейчас говорю. Это расплывчато, на уровне интуиции. Так-то им нет никакого дела до меня. Но где-то очень глубоко это ощущение, это отношение особое ко мне сохраняется и остается. В меня верят мама, учителя.Я в себя не верю. Мне больно. Когда я наедине с собой, я вправе сама решать те или иные проблемы, касающиеся меня, но сейчас, когда к этому так или иначе, но причастны другие люди, я не могу, я пасую. Немного сложнее ситуация, и я уже сдаюсь. Это грустно. Я выворачиваю себя наизнанку и будоражу себя обвинениями и упреками, но эта тяжесть не проходит, и я не вижу выхода из этого состояния, которое длится с начала недели.Мне кажется, я люблю всех моих одноклассников. Всех по-своему и всех вместе. Странное чувство вины, почему-то жалости и добросердечия. Всем, даже тем, кто все-таки меня не понимает (даже больше – не выносит), я благодарна за то, что они такие есть. Неповторимые, плохие и хорошие. А я все равно вне всех их. Я остаюсь снова одна. И я знаю: это – моя судьба. Быть одной. Это совсем не значит одинокой. Но это значит – быть вне всех.
26.06. Даже если эта страшная болезнь – во мне, и я обречена, когда кажется, Небо выбрасывается из окна и в моих глазах вязнет. Но откровенная строчка и вечный Вокзал, грусть старого трамвая мою душу сохранят, полюбят и спасут. И судьба отчается. Да, она не оставит моего голоса, хрупких рук и морских глаз, но она задумается и, печальная, возвратит меня и не один раз на эту любимую в своем одиночестве планету, и я вернусь, я обещаю.Да, мне сейчас легче думать о смерти. Ведь, если обречена, бесполезно плакать и жаловаться. Это безобразно и отталкивающе – умереть от этой болезни, умереть молодой. Но каждому – своя судьба. Это дается свыше.Я очень люблю жизнь, планету мою, людей, мне близких и любимых, очень хочу остаться, но если это невозможно, надо жить, до конца оставаясь человеком, уважающим себя, гордым и достойным.Опять все болит, а я еще чувствую себя такой сильной, стройной, симпатичной, так хочу нравиться, быть любимой, блистать, работать, такое несоответствие духа и тела! Но я знаю – не дано. Я – больна. Ветер, занавеска от ветра такая одухотворенная, если бы я знала ее язык, я бы смогла (я уверена) услышать стихи, которые она шелестит. Небо, бесконечное мое, и облака-храмы и я так близко чувствую вашу боль и радость. Так вас люблю.Я прошу прощения у людей и Земли за ту злость и невыдержанность, исходившие от меня, от несовершенства моей души, я знаю, я вернусь к вам и, надеюсь, смогу искупить свою вину. Мне больно и высоко. Мне очень грустно и странно. Гулкость и безмерность пространств поглощают меня. Мне кажется, у меня особенная судьба. Великолепная. Гордая. Хотя всего этого величия я в себе не чувствую, не нахожу, но я верю и ожидаю в себе эту новь и особенность. Так что, прощай, жизнь, или здравствуй, я принимаю тебя, как есть, и, сколько мне суждено, попробую прожить достойно.
28.06. Не пишу уже полтора месяца. Те наброски, которые время от времени проскальзывают – не в счет. Не работается. Не идет. И что еще хуже – не хочу работать. Терпения не хватает усидеть. Неужели все? Застой? Отписалась? Боже! Я ведь ничего другого не могу и не хочу. Я хочу, чтобы так же легко и по-моему писалось. В голове множество идей, планов, кажется, только возьмешься за ручку, и все само собой польется. Порыв есть, но опять, как раньше, оформить трудно. Я что, разучилась? Или уже не в состоянии? Раньше стоило подумать: хочется написать о Питере и одна строчка – «гениальный город», час работы – и стихотворение. Все, что сейчас происходит со мной, может, это «муки творчества»? Я понимаю, что, если поработать побольше, посидеть, то все пойдет, должно получиться, но полчаса бесконечного перебирания строчек, и я начинаю раздражаться, выходить из себя и, наконец, все заканчивается уговором отложить работу на следующий день, а завтра все сначала. Меня это беспокоит. Я верю в себя, но не могу не сомневаться, эти сомнения меня сейчас сожрали, я боюсь, неужели я уже не смогу писать? Что ответить? Что нужно работать, работать много и исступленно. Да, я знаю. Но лето и солнце, и небо, и вода… Это не оправдание. Но я – слаба и ленива. И с головой ухожу в отдых и ничего не делаю. Прости мне, Бог, мое непристойное поведение. Для кого-то это обычная жизнь. Но ко мне особенное требование. Я – избранная. Но как же я пренебрегаю моей особенностью. В конце концов, никакие духи-покровители не могут заставить меня писать. Это решаю я сама. И от того, что во мне победит, сумею ли я переломить свою лень или нет, зависит моя дальнейшая судьба.Сложно. Много думать надо. Надо стать настоящей. А взрослой я никогда не хочу становиться.
О предназначении поэтаВ особенно сложные моменты истории, в трудные для общества времена возникает идея необходимости места поэта (писателя) в социальной и политической жизни. Слышатся призывы к поэту как провозглашатаю каких-то лозунгов о занятии им места в общественной жизни, о том, чтобы все его творчество находилось во взаимосвязи с проблемами дня. В русской интеллигенции всегда было сильно чувство ответственности, вины перед народом, принято было ругать государство, обвинять его политические структуры в бедствиях народа, сам же народ выступал в роли обиженного и оскорбленного. В немалой степени так оно и было, но история не один раз опровергала такую однозначную, узкую точку зрения. Но сейчас, в который уже раз, звучат слова, что писатель должен к чему-то призывать, кого-то куда-то вести, вдохновлять на какие-то поступки и т. д. Но как можно творить, писать, с целью добиться своим произведением каких-то изменений в обществе? Когда об этом думаешь в процессе работы, не можешь быть искренним. Это опять же пресловутый заказ. Но если теперь не государственный заказ, то на злобу дня.Искусство для общества, для народа только тогда истинное, когда оно «чистое». Как можно толковать о воспитании народа, о развитии его этими произведениями, когда они (произведения) подстроены под этот необходимый в данный момент уровень развития. Перспектив нет. Это развращает сознание.Но когда поэт пишет, не думая о нуждах общества, не ставя перед собой каких-то конкретных целей, кроме своей обязательной – сказать то, о чем думаешь и сказать искренне, в этом и есть его предназначение. Сказать то, о чем не можешь молчать, и вложить в это свою душу. Тема не важна. Необходимы только дар свыше, труд и душа. И именно такими произведениями поднимается общий дух людей, пусть что-то сложно, но когда-нибудь все поймут, что это и есть настоящее.
С удовольствием приступаю к работе и с отвращением оканчиваю неполноценные и убогие строчки. Нет моей легкости, парадоксальности. Стихи тяжеловесны. Они не парят, а отдавливают ноги. Я не летаю, а тащусь по земле. Я – ничтожество. Приступаю с твердой уверенностью быстро и точно описать свои ощущения, но опять и опять терплю поражение. Не идет. Не выходит. Все, что пишу, настолько низменно по сравнению с прошлым, что меня всю охватывает такая невозможная тоска, такое необъятное презрение к себе! И желание убить саму себя, свои ничтожные язык, ум, руки за то, что они так низко пали и уродуют мысли и стремления. Сейчас я себя уничтожаю своим презрением, испытываю отвращение и омерзение к своей ничтожности и посредственности. Бездарь и обманщица.
4.07. Вроде потихоньку идет. Сейчас на шару взяла и попробовала написать, еще не зная, про что, и неожиданно что-то вышло. Не знаю, хорошо это или нет, но уже что-то есть. Процесс идет. Значит, я не застопорилась на одном месте.Скоро еду в Москву. Любимый мой город. Сейчас мне легче, но у меня предчувствие, что полное освобождение будет именно в Москве. Я думаю, я верю, что так и будет.
6.07. Никак не могу успокоиться оттого, что никуда не поступаю. Отсюда волнение, неуверенность и нервозность. В Литературный не допустили, как и было предсказано, и не надо. На филологию не хочу. Сейчас в стране такое невозможное сумасшедшее неспокойство, нестабильность, не знаешь, что будет завтра, через неделю, месяц. Все это меня держит в постоянном напряжении, и нет освобождения. Не хочется жить на средства мамы и родственников, а добиваться чего-то самой, кажется, не хватит сил. Я злюсь на себя за эту неуверенность, за то, что я все понимаю и снова ничего не делаю. Как болото, меня засасывает в эту спокойную, равнодушную жизнь. Очень опасно. Твержу себе, что надо взять волю в кулак и на всех парах – вперед, в новую взрослую жизнь, но все остается, как было, и я топчусь на месте и не предпринимаю никаких шагов к осмыслению и изменению сложившегося положения. Вернее, я думаю и много, но все это так бесплодно. Творческий застой, застой в сердце, одиночество, вновь обостряющиеся комплексы и психозы. Я понимаю, за период счастья, плодотворной работы и удовольствий надо платить, и за удачами всегда следует спад, но главное – не зациклиться на этом, выдержать, пережить. И понять, и поставить точку, и искать новые пути. Эта жизнь – моя, это однажды, это судьба, навеки запечатленная в космическом календаре, это вера высшим силам – все это я, такая маленькая. Мгновение – и такая необъятная жизнь. Проявление жизни, этого гигантского Вселенского понятия, во мне. И если веришь в себя и Небу, если все сердце отдавать творчеству и любви, все у меня получится.Вот ведь, кончила на такой мажорной ноте, а когда начинала, была такая безнадежность – в душе и теле. Что значит – думать с ручкой в руках и запечатлеть работу мысли как нечто независимо существующее, как бы со стороны наблюдать за записями.Но полного освобождения и легкости пока нет. Жду Москвы как избавления, как очищения от этой стоячей, закисающей жизни, как свежего воздуха, как нового, пусть жесткого, не всегда приятного, но иного.
Я поймала себя на мысли, что постоянно откладываю работу, не хочу писать, что я просто боюсь взять в руки ручку. Боюсь новых неудач. Ничего не пишу два месяца. Это больно и опустошительно. Это оскорбляет и заставляет меня презирать саму себя за слабость.
Опять так странно себя ощущаю. Пустота. Непонятно что, такой непокой. Неужели я никогда не буду счастлива в любви? У меня такие громадные претензии! Это вредно и обломно. Отшиваю тысячи мужчин потому, что не нравится внешность, потому что вижу, что не интеллектуалы, потому что кажется, что слишком груб, потому что хочется только мажоров, в конце концов, потому что очень комплексую, не уверена в себе, не знаю, чего хочу, может быть, и не хочу отшивать, а язык сам говорит, губы сами кривятся в иронической усмешке, становлюсь гордой и высокомерной. Кому хочется с такой знакомиться? Виновата я сама. Многого хочу, а в результате – ничего. Не получается быть естественной. Надоело себя жалеть. Надоела эта жизнь затхлая, однообразная, незнание, чего же я хочу, и что из себя представляю. Я себя достала этими вопросами. Но и от этого копания в себе легче не становится.
7.07. Атмосфера старой тридцати-сороковой давности Москвы. Москва в моем сердце расцветает, всеми цветами и оттенками переливается, ширится, и нарастает чувство радости, то особенное «ощущение Москвы», которое из моих эмоций самое цельное и счастливое. Когда оно приходит, мне просто хорошо, легко и радостно. Я так назвала это чувство, потому что только поездки в Москву, понимание этого города подарили мне это ощущение счастья, эту цельность и воодушевление. Только там я начала понимать многие до этого казавшиеся сложными проблемы, только там были и большие радости, и большие ошибки. Она научила менябыть самой собой и оставаться настоящей. Что бы ни случилось, Москва помогает не просто жить, а ощущать жизнь во всей ее полноте и радостности. Москва для меня символ жизни, и поэтому мне всегда бывает так невыносимо тоскливо и бездарно, когда я, как сейчас, достаточно долго не бываю там. Может быть, в какой-то момент мне и не хочется ехать, нет такого захлебывающегося восторга, но я еду, и мне хорошо там, и эти минуты ни с чем не сравнимы. И я благодарна моей Москве за все плохое и жестокое, за то, что самые жестокие обломы были все-таки там, за неисправимые ошибки и унижения, но без всего этого не было бы самой меня, я бы не смогла ощутить всю цельность и болезненную радость жизни. Я говорю спасибо моей Москве за все новое и замечательное, подаренное мне, за красоту, доброту и нежность, за самые счастливые минуты моей жизни, за глубину понимания, за всю откровенность и проникновение в мою кровь и душу ее души и судьбы.Я теперь без преувеличения могу сказать: благодаря Москве я стала тем, чем я являюсь сейчас, и, может быть, мой портрет сейчас не образец для подражания и не без недостатков, я благодарна любимому городу за то, что он помог мне найти себя и не сдаться неприятностям и ошибкам.
13.07. Поэзия – это не только стихи. Процесс творчества – это состояние души, неравнодушной ко всякому проявлению прекрасного, это способ существования, это сама жизнь. Если ты это в себе чувствуешь, то невозможно, быть холодным и бесчувственным.Москва захандрила тучами и холодным ветром, хмурится и грустит.Настроение: Июль. Я. Тучи. Москва. Невозможность понять странность своего «я». До конца. Откровение простирается вширь и вглубь. Расплывчато. Бесконечно. Бреду по теням своего прошлого. Неизменного. Несостоявшаяся разлука слепит глаза. Упрек? Нет, все равно вечер закрыл ладонями лицо. Улыбается. Жизнь дана для утра и солнца. Но закатная боль невыносимо прекрасна. Я люблю Небо и Небо в себе. Себя в Небе – это еще слишком рано. Даже заблудиться не могу. Просто восхищаться и надрывать душу. Брошенная страница. Стихотворения меня прощают, но не прощают мои сердце и душа. Чистота помыслов и открытость, прямодушие и огромность любви.Москва. Июль. Желание быть настоящей невысказанностью. Произнес фразу кто-то во мне: «Я открою – сегодня – в каждой строчке и вздохе пронеси свое прощение и весть на берег проверенных и прошлых и не оставайся с ними утро».Иметь цель в жизни – значит, каждый конкретный день наполнять определенными целями. В этом счастье.
14.07. Я раньше легче писала и быстрее, потому что меньше думала о том, как пишу, и, как ни странно, достаточно хорошо получалось. Сейчас я вынашиваю тему много времени, продумываю, переживаю ее глубже, и идет медленнее, больше неудач. Может, я хочу вложить в стихотворение слишком много себя? Я хочу огромности, а этого не нужно. Еще одна беда – появляются повторы. Этого необходимо избегать.
18.07. Москва. Лето. Свобода. И ничего нового. Никакого освобождения.
19.07. Как будто все те же темы. Город. Небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64